Химия, оказывается, не только в пробирках.

Вы простыли. Прямо до температуры и всех прочих неприятностей. Что ж, ничего не поделаешь — неделя больничного и соответственно отдыха. Проблема одна — лекарств у вас особо нет, только травяной чай, и то мама заставила взять после нового года, потому что вы буквально два раза кашлянули, подавившись. Она у вас заботливая женщина, но очень доставучая. Самое лёгкое решение лично для вас — пойти к Дотторе. А что? Теперь он ваш парень, должен заботиться, а не только цветочки под двери подкидывать! Выходите из комнаты устало и проходитесь до лаборатории. Стук в дверь, открываете её, предвестник сидит спиной к вам с кресле. — Да? — голос ниже обычного, очень серьёзный. Доктор поворачивается в вашу сторону, в руках бумаги. Видит вас, резко оживляется и практически подскакивает с кресла. — Василёк! — почти вприпрыжку идёт к вам, пока вы, собственно, в недоумении наблюдаете за этим чудом. — Привет, дорогая моя! — оказавшись рядом обнимает, крепко и, кажется, счастливо. Самочувствие — то ещё дерьмо. Горло саднит, нос болит, и из-за температуры мир слегка плывет перед глазами. Василёк тормозит, когда к ней бросаются с такой радостью, улыбается, но из объятий выбирается и отходит на шаг назад. — Привет, зяблик. Я тут приболела, не думаю, что объятия это лучшая идея сейчас. Хотела попросить лекарств. — Нет уж, — снова подходит к вам, затягивая в помещение за руку. — Давай, опирайся на меня, раз дела обстоят так — будем тебя лечить, — невероятно игриво и со смехом, обратно лезет обнять вас, побыть ближе. Похоже, Дотторе в своих привязанностях сначала очень избирателен, а после понимания чувств к кому-то, становится навязчиво-весёлым. — Ты же знаешь что я работал врачом долгое время? — немного отстраняется, теперь держа руки в замке на вашей пояснице и смотрит с улыбкой. — Так вот, — пальцы на подбородке. — Открой ротик. Василиса едва ли не называет снова его зябликом, забавляясь с его поведения, но охотно оставаясь близко, как только можно. — Не боишься заболеть? А то заражу тебя ещё, — девушка делает непонятный взмах руками, изображая заразную заразу. Вздохнув, послушно открывает рот, позволяя себя осмотреть. Теперь ваш… Личный врач? Доктор, легонько, большим пальцем давит на ваш язык, осматривая горло. Хочется засмеяться, но пока нельзя. Рука теперь не во рту, зато губы у лица — поцелуй в нос. И всё-таки, этот противный предвестник может быть очень милым. — Какая последний раз была температура? Держится ли в течении дня, сбивала ли чем-то? — параллельно отходит от вас, вы кажется даже знаете куда и зачем. Найдя взглядом стул, Василиса садится на него, упираясь руками в собственные колени. Так, с ее легкой слабостью, гораздо удобнее наблюдать за перемещениями Доктора. — Держится. Только чаем. Скорее всего, и сейчас есть, — пожимает плечами, внимательно смотря, что там делает Иль Дотторе и мысленно умиляясь тому, каким заботливым и милым он оказался сейчас. — Хорошо, — Дотторе резво встаёт на колени перед столом, почти упав. Интересно, ему не больно?.. Достаёт из-под стола ящик с лекарствами и роется в нем около минуты. Не задвигая встаёт, идёт обратно к вам всё с той же лёгкой улыбкой. Наклоняется, притрагивается губами ко лбу. Вы совсем размыто чувствуете мужские духи. Дальше предвестник встаёт ровно и протягивает вам три вида таблеток. — С первого взгляда обыкновенная простуда. Если не рвёт и не дрищет, вероятно так и есть, — смешок и одна из рук в кармане халата. — Да логично было, что она, — фыркнув в ответ на грубые, но забавные слова, принимает таблетки. — Спасибо, зяблик. Невольно Василиса принюхивается. Запах духов Иль Дотторе заинтересовал ее. Он пользовался ими раньше? Она как-то не обращала внимания на это. — Иди обниму? — раскидывает руки в стороны. Только Второй тянется к вам, чтобы обнять, как дверь в помещение открывается. Там нельзя было ожидать никого, кроме «лучшего друга» учёного — Девятого предвестника. Тот отскакивает от вас, как от прокажённой, вскидывает руки в жесте «я тут не при чём» и развернувшись идёт между столов в противоположную от вас сторону, громко залившись смехом. Панталоне пытается держать лицо из-за всех сих, видно, что у мужчины микро-истерика. — Царица, помилуй… — отворачивается, чтобы никто ни дай бог не увидел на лице улыбку. — Хах… Зяблик, — нарочно выделяет интонацией обращение. — Дойди до моего кабинета, раз занят. Доброй ночи, — быстро скрывается за дверью, а у Дотторе, кажется, начинается психоз, потому что его хохот по ощущением слышно на всём этаже. Василиса закрывает глаза и мысленно считает до десяти, но даже это не успокаивает злость в ее груди. Стучать остолопа Девятого не учили? Этикет и вежливость пропил? Он так-то к старшему предвестнику зашёл! — Дотторе, — поднявшись с места, девушка старается не пошатнуться от дерьмового ощущения температуры. Идёт на голос. — Прости пожалуйста. Даже представить не могла, что случится нечто подобное… А Доктор все не может успокоиться, только поворачивается в вашу сторону. — Вот нас и поймали, — медленно подходит, пытаясь всё же сдержать истеричные порывы смеха. — Сиди давай, у тебя выше тридцати семи, — с улыбкой взяв вас за руки разворачивает, пару шагов проводит и садит обратно в свое кресло. Аккуратно, вы почти не заметили в какой момент, забирает у вас белые овальные таблетки и достаёт одну из упаковки. Отдаёт её вам, идёт к раковине. — Хах, всё что нас… Меня ждёт, — наливает воду в стакан. — Это шантаж. Тебе-то ничего не грозит, чего волноваться. Возвращается, успокаивающе чмокает в лоб и даёт стакан, чтобы вы запили таблетку. Видно, что плечи предвестника подёргиваются в беззвучном смехе. Состояние Предвестника откровенно пугает — но не тем, что он страшный, а тем, что за него беспокойно. Василиса наблюдает очень внимательно, прерывается только чтобы заглотить таблетку и полностью осушить стакан. — Мне не плевать, потому что это ты, — тычет указательным пальцем в грудь мужчины. — И я волнуюсь за тебя. И это нормально. Мрачный, косой взгляд в сторону двери. И пониженный до заговорщицкого шёпота голос: — Может, его травануть можно, а? — Пф-ф, зачем? — садится на ближайший стол, поскольку кресло занято. — Ты думаешь другие предвестники, чиновники и прочая грязь не имеет на стороне любовниц? У нас обоих есть чем упрекнуть друг друга, уж за меня не переживай. Девятый только в случае крайней необходимости воспользуется информацией, а так, может подразнит прозвищем недельку-другую и всё уляжется. Он конечно придурок с виду, но мы в нормальных отношениях, — смотрит также как вы в сторону двери, покачивая ногами. — Всё это сложно. А такие глупости даже забавные, — переводит внимание на вас. — Разве нет? — фирменная улыбка. — Что же это значит? — девушка театрально изламывает брови в трагичном выражении лица. Учитель по драматизму у неё всё-таки отличный. — Ты теперь не только мой зяблик? На короткий миг девушка задумывается. — Ну ладно, раз отравить нельзя, то может хотя бы зеленки в шампунь? — Ха-ха! Я бы посмотрел на это, — опирается локтями о свои колени, ладонями подпирает лицо. — Да ну, он забудет, да и не знает о наших прозвищах всё. Понимаешь, я должен ему некоторую сумму уже пару лет, вот и причина его «весточек». Да и писать отчёты я не люблю, — почти видите, как мужчина закатывает глаза. — Я Второй Предвестник, какого чёрта я должен писать какому-то Банкиру о том, куда трачу деньги? Он на семь позиций ниже меня в статусе, пусть сам пишет всё что хочет, — снова улыбка озаряет учёного, который садится ровно. — В целом, это не так уж и важно. Как ты, милая моя? Может тебя проводить? Нет, в каком-то роде Василиса сочувствует девятому. Но не дольше нескольких секунд. Он все ещё вломился нагло в кабинет, когда они миловались. И теперь знает, что Дотторе — зяблик. — План с зеленкой сразу не отметай, — качнула пальцем в воздухе с умным видом. — И волосы попортит заодно. А то я смотрю он со слишком свободной шевелюрой гоняет. И когда она стала такой вредной? Это точно влияние болезни. — А ещё ты красивый, когда улыбаешься. Даже в маске. И, кажется, температура повышается, несу, что вздумается, — прижимает тыльную сторону ладони ко лбу и сокрушенно вздыхает. — Да, проводи пожалуйста. — Хорошо-хорошо, — встаёт на ноги и в движении останавливается только около вас, протянув руку. — Пойдём, тебе нужно побольше спать. Вы даёте помочь себе встать, с потемнением в глазах стоите секунду. И всё-таки болезнь неплохо так сказывается на самочувствии, голова немного кружится, а нос течёт. Дотторе провожает вас до комнаты, рассказывая что-то о том, чем был занят в ваше отсутствие. Вы слушаете всё это отстраненно, просто принимая к сведению. И вот она дверь, у которой вам суждено разойтись. — Доброй ночи, — слегка наклоняется к вам и целует в затылок, пользуясь пустыми коридорами. — Отдыхай, пожалуйста, — далее шёпот, чтобы никто ни в коем случае не услышал, конечно же кроме вас. — Я тебя люблю.

***

Вы лежите в кровати, пытаясь читать. Хочется спать, но вы и так только проснулись, надо хоть немного заняться чем-то в сознании и пожить. Забавно думать об этом, но болезнь есть болезнь, бытовые и рутинные ситуации с мыслями из жизни никуда не исчезли. Единственное что мешает вам погружаться в сюжет нового фантастического романа — стук в дверь. Вы быстренько садитесь, натягиваете на поясницу шорты, потому что по привычке лежите только в футболке, а далее словом позволяете войти. Удивительно, кто же это может быть? — Доброе утро, Василёк. Можно? — предвестник входит с привычной улыбкой, о которой уже даже не нужно упоминать, поскольку та почти не сходит с чужого лица. В руках кипа каких-то бумажек, немного выбивающихся из красной папки. Несколько удивлённая таким визитом, но в хорошую сторону, Василёк без всяких проблем отходит в сторону, чтобы пропустить Доктора внутрь комнаты. Ей несколько неловко за «бардак», который она устроила тут, валяясь с температурой, но если вспомнить беспорядок Дотторе… То у неё в комнате всё идеально. — Доброе утро. Что-то случилось? — наклоняет голову набок, наблюдая за Доком. — Случилось, — объятие за плечи. — Хочу побыть с тобой. Ты не будешь против? — С чего бы мне быть против? — подбирается ближе, обнимая руками за поясницу. — Главное чтоб не заболел, сидя в обнимку с источником заразы. — Не заражусь, всё хорошо, — ласково оглаживает ваше плечо, а после отходит к столу. — Я расположусь тут, можно же? — кладёт бумаги и разворачивается, отпирается поясницей о поверхность за спиной. — Не то что тебе нужно прям разрешение, но спасибо, что спросил. Да, конечно же можно. Василёк решает, что она ещё не в том состоянии, чтобы так долго стоять, поэтому отползает к кровати и падает на неё с высоты собственного веса, утыкаясь лицом в подушку. — Извини, может я слишком наглый? — и тон соответствующий сказанному. Для себя вы давно знаете ответ на этот вопрос. Второй отодвигает стул в сторону и садится на него, лицом к вам. С умилением наблюдает за вашими потягушками на кровати, складывает ногу на ногу. — Может тебе принести чего нибудь? Как твоё самочувствие? Услышав первый вопрос, девушка не удерживается от смешка. — Солнце моё, ты и без меня знаешь, что наглость у тебя буквально второе счастье, — Василиса закрывает глаза на секунду, прислушиваясь к себе. — Слегка морозит и в сон клонит. И не, приносить ничего не нужно. Если приспичит, я скажу. Спасибо за беспокойство.? — Я тебе зачем таблетки дал? Чтобы лечилась, — вздыхает и кладёт ладони на колено. — Самые большие от температуры, двое других снимут симптомы простуды. Давай, надо поправляться, как мы в Натлан поедем если ты никакая, — повернувшись в сторону берет со стола бумажки и кладёт себе на колени, перебирая в поисках нужной страницы. — Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель. — закатывает глаза девушка. Встает с кровати, наливая себе из графина воды в стакан. Выпив обе таблетки, девушка залезает обратно в лежбище, укутываясь в одеяле словно гусеница в коконе. И пользуясь возможностью, тихо наблюдает за работой мужчины. Он проследив за вашими действиями утыкается в документы. Что-то усиленно пишет и постоянно сравнивает одну бумагу с другой. — Знаешь, я вчера соврал, — ученый теперь звучит спокойнее. — Девятый — та ещё мразь. Угадай, как прошёл разговор с ним вчера, — смешок. — Учитывая, что господин Девятый очень сильно похож на своеобразную ворону… на птичьем, полагаю? — весело подтрунивает девушка, повернув голову в сторону возлюбленного. — Ладно, а если серьёзно, то как? — Хотя бы ты не издевайся надо мной, — запрокидывает голову в неком жесте усталости. — Мне было смешно. Ему с его недостачей — нет, — ироничная улыбка и возвращение головы в ровное положение. — Вообще да, ты права, особенно если брань называть птичьим пением. Думаешь, почему я сижу за этим дерьмом? — на секунду приподнимает документы с колен, чтобы дать на них акцент. — А, то есть он таки нагрузил тебя с отчетами. Хотя в принципе его понять можно, он на финансах висит достаточно долго. И долги с просрочкой отчетов он точно не любит. Может помочь? А то ты так вечность сидеть будешь… Девушка пересаживается ближе, с любопытством заглядывая в бумаги. — Не нужно, отдыхай. Я пришел, чтобы с тобой посидеть и поболтать, а не нагружать лишним, — наклонившись вперёд трогает вашу макушку, гладит. — В лаборатории холодно и одиноко, знаешь ли. — Знаю, конечно. Василёк подставляет голову под прикосновение и прикрывает глаза в удовольствии, сама себе напоминает сейчас кошку. Или ласковую, ручную совсем птичку, что подставляется вся, чтобы её трогали и любили. Любили. Именно что любили. — Какая нежная, — сам себе комментирует ваше поведение, но убирает руку к себе, снова взяв перо. — У тебя менструация началась что ли? — совершенно спокойно, без какого либо стеснения задаёт вопрос и, что до глубины души удивляет вас, угадывает. На минутку Василиса впадает в ступор. С непониманием смотрит на Доктора, клипая глазами. Оборачивается на кровать, поднимая край одеяла. Простынь чиста, значит по следам он бы вряд-ли узнал. Одежда тоже сухая… Девушка вновь поднимает взгляд на Дотторе, не скрывая удивления. — Да, но… Как ты угадал? Или правильнее будет сказать, узнал? Что за магия? — Чувствую кровь за километр, как акула, — усмехается и довольно наблюдает на вашей реакцией. — Шучу. Твоё крайне нестабильное эмоциональное состояние выдало. А ещё, я возможно слежу за тобой, — опускает голову к бумагам с лёгкой улыбкой и читает. На словах про кровь девушка округляет глаза, поднимая брови. А потом закатывает эти же самые глаза, фыркая. — Тоже мне, шутник. Но да, настроение у меня пляшет в такие дни, — Василиса хмыкает, уползая обратно. А потом задумчиво повторяет сказанную фразу. — «Ты возможно следишь за мной»… Заползаешь под потолок и в ночи сверкая алыми глазами следишь, да? — Конечно, именно так. Смотрю как ты спишь и делаю прочие странные вещички, — хихикает, опять переглядываясь между листами. — Это шутка, — поднимает на вас голову, подозрительно коварно. На лице девушки появляется выражения, которое можно было трактовать как максимальное подозрение. Василиса поднимает одну бровь, но больше минуты «сопротивления» взглядами не выдерживает, вздыхая. Подпирает голову рукой, упирая локоть в колено. — Когда ты так говоришь, я начинаю думать, что ты не шутишь. Учитывая то, что у тебя ещё и ключи есть, так тем более. — Не бойся, у меня самого очень чёткие границы, за которые тебе не стоит переступить. Твои из солидарности нарушать не хочу, — облокачивается о спинку стула, совсем расслабленно и весело. — У тебя из-за жара щёки розовые. И лоб тоже, — покачивает ногой, все ещё смотря на вас. — Может откроем окно на пару минут? — Джентльмен из тебя получился бы неплохой. Мама заценила бы, — не удерживается девушка, не пряча веселой улыбки. На вопрос неопределенно машет рукой, будто отвечая «валяй». Поджав ноги к себе, девушка упирается подбородком на колени. Как только холодный воздух касается носа, Василиса ежится, а потом не удерживается от вопроса. — Сколько бы я за тобой не наблюдала, ты грациозен как кошка. В любой ситуации. Аж завидно. Открыв окно, предвестник присаживается обратно, усмехаясь вашим словам. — Спасибо. Не знаю как так вышло, но ты не первая говоришь об этом, — всё-таки убирает документы обратно на стол, видимо, наскучило. — А ещё, боюсь, чья угодно мать будет рада жениху на высокой должности, — самодовольная и уже сотая за беседу усмешка. Дотторе пяткой обуви упирается в край сидения, обхватывает руками колено. — Пфх, так давно не говорил с людьми о подобных глупостях, аж как-то неуютно. — Это скорее мой отец будет счастлив. Моя мать больше сосредоточена на том, что бы я с избранным человеком была счастлива. Как она мне однажды сказала, цитирую. «Чтобы построить общее счастье, нужно пройти вместе огонь, воду и медные трубы. Да, будет сложно и больно, но результат будет более чем удовлетворяющий», — пожимает плечами девушка. И не сдерживает вздоха с завистью. — И как тебе таким грациозным повезло родиться… А вообще, привыкай, я о глупостях поболтать более чем люблю. — Приму к сведению, — обобщая реакцию на все ваши слова предвестник вздыхает и ставит подбородок на колено, из-за чего смотрит немного вверх. — Рад, что у тебя нормальные отношения с родителями. Мило слышать о таком. — Не без ссор, конечно, вполне нормальная семья, — отзывается Василёк, теребя край одеяла. — Может я конечно выдумываю, но ты звучишь как-то грустно… У тебя не слишком теплые отношения с семьей были, да? — Кхм… — поворот головы в сторону. — Не важно, какая разница. Мне просто нравится слушать тебя, вот и сижу тихо, если ты об этом, — снова смотрит на вас, теперь уголками губ улыбаясь. — Не буду давить, — Василиса поднимает ладони вверх, признавая поражение. Переводит взгляд на кипу бумаг. — Ты уже закончил с отчётами? Не будет лучше, если их сразу отнести этой старой, крикливой вороне? — Нет, не закончил. Не хочу их делать, когда-нибудь потом, уж тем более не буду ничего носить к этому придурку. Я выше этого, — поудобнее садится на стуле. — Я ученый, а не копилка, чтобы ему отчитываться сколько у меня денег. Не напоминай, — разговоры о Девятом явно заставляют Дотторе злиться, вы не первый раз замечаете это. — Ну и ладно, раз так, — плюхается на спину вытягивая руки вверх, словно для объятий. — В таком случае, идем сюда, если уж не боишься заразиться, — хитро глянув через свою же руку, весело прохихикала Василиса. — Ох, приглашаешь? — улыбка будто бы ярче, Второй встаёт и подходит к вашей постели. — Не могу отказаться, — предвестник снимает с плеч халат, вешает его на стул. Коленом опирается о край кровати, дальше ложится рядом с вами на живот. — Хм, кстати, — подпирает голову ладонью. — Какое у тебя было первое впечатление обо мне? — Ха-ах, первые впечатления, — протянула Василиса, складывая руки на груди, перебирая пальцами. — Хм, благоговейный страх с восхищением, наверное… Не каждый день встречаешь кого-то такого ума и уровня, знаешь ли, — вспоминая первый день, со смешком поворачивается набок, в сторону Дотторе, легко ткнув того пальцем в нос маски. — А потом, когда ты сразу же начал сглаживать углы, так вообще меня в ступор ввел, жуть, я не знала куда себя деть, признаюсь честно, — улыбнулась широко, зеркально доктору подперев голову рукой. — В принципе, помимо того, что ты перестал вселять в меня ужас, моё мнение о тебе не сильно поменялось, — немного приблизившись к лицу напротив понизила тон голоса, но все так же весело. — Я все ещё не знаю куда себя деть, когда ты рядом, — с тихим хихиканьем отпрянула обратно, прикрывая улыбку рукой. — На это и был расчёт, — всё время смотрит в вашу сторону, не отвлекаясь и с каждой минутой только шире улыбаясь вашим словам. — Ха-ха, и в каком это смысле не знаешь куда себя деть? Я вроде не ку… Не такой уж и плохой, чтобы волноваться, — забавно то, как мужчина осёкся с идиомой. — Ты, например, показалась мне рохлей. Да и люблю выводить людей на эмоции, не удивительно, что ты повелась, — говорит вкрадчиво и с некоторой издевкой. — Хотел проверить на прочность. Что ж, ты оказалась намного лучше, чем я думал, — мягкое прикосновение костяшкой пальца к плечу. — «Не ку…». Ага, — широко по лисьи улыбается, веселясь, ровно до следующей фразы. Брови взметнулись вверх на секунду, а руки быстро закрыли лицо, потеряв опору, Василиса с писком упала на подушку. — Рохля, а-а-а, — кряхтя что-то в перемешку со смехом в ладони, девушка не сильно, но ощутима пнула предвестника коленкой куда попала. — Сам ты… «Рохля», как вообще слово такое вспомнил, и лаской вот этой вот своей, — все так же смеясь, шутя отмахивается от поглаживаний. — Ты обиду мою не успокоишь, понятно? — Обиду за что? Сейчас же я так не считаю, — смеётся и поднимается из лежачего положения. Прихватывает вас под колено той ноги, которой вы его пихнули и переворачивает вас на спину. Теперь сидит, немного нависая над вашими бёдрами, опирается о это самое колено. — Совсем дурная? — а сам смеётся не менее глупо, чем вы. — Рохля-я,— вновь смеется, прикрыв лицо ладонями, — Ты чего наделал, я теперь этого не забуду никогда, рохля будет преследовать меня всю мою жизнь и даже на смертном одре, я протягивая руку к свету, — вытягивает трясущуюся то ли от смеха то ли от "старости" руку, иллюстрируя свои слова,— Я тихо просиплю... Ро-охля-я, — не выдерживая драмы, звонко рассмеялась, стирая слезы с глаз,— Как же так... — переводит веселый взгляд на предвестника, цепляясь глазами за маску, — Ох, ты до сих пор в маске... Снимай давай, — слегка проворчав, тянется руками к лишней сейчас части обмундирования фатуи, они ведь наедине, как никак,— Вдруг ты тоже плачешь от смеха, затопишь свои глаза там. Предвестник заливается истеричным смехом от сценки и неосознанно прикрывает лицо ладонью, стараясь успокоиться. — Я смотрю ты раскомандовалась, — навеселе отстраняется от вас назад, не позволяя снять аксессуар. — Ничего мне не затопит, увидишь, если слезы потекут, — мажет по вашей щеке рукой, отодвигая от себя и садится удобнее, с опорой на колени. — Вот же зацепилась за слово, дурочка, — пальцами заправляет ваши волосы назад, от виска к затылку. — Да, я раскомандовалась. Мне кажется, я имею полное право, — «надувает» губы девушка, но потом снова начинает хихикать. Услышав новенькое обращение, Василиса умудряется легонько ткнуть кулачком в ребра мужчины. — Это я дурочка? Это ещё почему? На деле ведь оказалось, что ты ничем ни лучше, хитрый-хитрый наглый жук! — Что я сделал?! — возмущённо дёргает вас за руку к себе. — Это я жук? Сидит, бьёт меня, а я ещё и плохой! — щелбан у лба, понятное дело шуточный, но Дотторе вживается в роль оклеветанного бедолаги. — И вообще, «дурочка» — это ласковое обращение, нечего придираться ко мне! Я всё ещё твой начальник, всё, давай, по струнке мне тут натянулась и не рыпайся! — всё это сказано с сарказмом и заумным взмахом указательного пальца в воздухе. — Слушаюсь и повинуюсь, сэр господин второй предвестник фатуи Доктор-Иль Дотторе! — с горем пополам подавив приступы смеха, вытягивается, как и было сказано, по струнке, все ещё лежа, — Жду следующих указаний, господин сэр второй предвестник фатуи Доктор-Иль Дотторе! — ох ее все еще слегка трясет. — Василиса… — сдавленно усмехается в кулак, отвернувшись от вас. — Таблетки пей, — с полуулыбкой-полуоскалом наклоняет голову к плечу, поворачиваясь обратно. В предвестнике сейчас читается что-то контрастное юмору пол минуты назад, может, лёгкая грубость? — Ты вообще в курсе, что больным положен постельный режим? — говорит с игривостью, на тонкой грани смысла. Выдохнув с легкой улыбкой, смех все же отпускает, девушка чуть расслабляется, — Таблетки выпиты и я в постели, как видите, — слегка поворачивает голову, не отводя слегка сщуренного взгляда, — Или ты имеешь в виду что-то другое, м? — Умница, — опора правой рукой о кровать. — Я? Ничего я не имел в виду, мои мысли невинны, не считая планов по захвату мира, — смешок и прикосновение к вашему колену, мужчина пальцем выводит небольшие круги на коже. — У тебя разве не бывает чувства, как будто… Не знаю, хочешь чего-то странного? — непонятно к чему вопрос. — Оо, благодарю за похвалу, господин Дотторе. — отвечает девушка и клипает глазами. И прижимает ноги к себе, лишая мужчину возможность побыть «художником». — Чего-то странного… Да, бывает, хочу тебя из вредности покусать. А так… Что ты именно хочешь сказать? Слегка непонятная формулировка. — Даже не понимаю, как нормально сформулировать, — убирает от вас руки, поняв, что вам не очень приятно. — Ха, забудь. Стало хоть немного лучше? — попытка перевести тему, слишком явная для Второго, который ожидая ответа подносит руку к маске на виске и колупает всё тот же уголок. — Нет-нет-нет, — девушка тянется к руке, кладя ее обратно, на свое колено. — Верните руку на место, пожалуйста, — чуть гладит. — Лучше стало, спасибо тебе, — мягко улыбается. — Но ты все-таки попытайся, как-нибудь собери слова в кучу, я послушаю, и поддержу, может даже, м? — Почему ты ещё обращаешься на «вы»? — хмыкает, но всё же подтягивает руку к себе, положив на ляжку и поправляя подвязку на ней. — Не нужно, это небольшой прилив чувств, всё в полном порядке. Видишь же, что у меня огромная беда с эмоциями, особенно если не слежу за этим. Смешно, но при этом эмпатии не наблюдается, отвратительно. — тихо посмеивается в сторону, видно, что давит из себя хоть что-то искреннее и на деле стесняется говорить о таком. — Да уж, довела жизнь, сижу снова жалуюсь. — Твоя беда с эмоциями происходит из-за того, что ты пытаешься их сдерживать и соответствовать какому-то образу, — присев на постели, Василиса, сменив веселье на нежность, тянется своими руками к руками Дотторе. — Ты дуралей, потому что рядом со мной этого делать не нужно. Хорошо? Я люблю тебя со всеми твоими эмоциями, и когда тебя шатает из-за попыток удержать самого себя, это выглядит… болезненно. — Я понимаю, Василёк, просто и ты пойми, — не сопротивляется и тоже держит ваши ладони в своих. — Мы слишком мало знакомы, чтобы ты делала такие выводы, как и я не могу сделать о тебе точных выводов. Я не беспочвенно предупреждаю о чём-то, были случаи, из-за которых хочется предостеречь. Мы ведь уже не дети, чтобы предупреждение о чем либо нехорошем звучало круто, правильно? — теперь предвестник говорит абсолютно спокойно, вы интуитивно чувствуете, что тот смотрит вам в глаза. — Нельзя так просто тонуть в чувстве влюблённости. Я… Скажем так, не могу позволить себе этого. Как и не могу позволить себе делать что-то. Как и все мы не можем. — Не дети, да, — дежурной улыбкой опускает голову, чуть помотав ею. — Знакомы мало, тоже да, но со временем эта часть тебя никуда не денется, как и я тоже, если ты помнишь, — слегка усмехается, взглянув на почти незаметную ранку на пальце правой руки, что был укушен предвестником в их своеобразной клятве. Поднимает взгляд, глядя куда-то в маску, глазами бегает по лицу. — Это все рано или поздно придётся показать, к чему тянуть, в таком случае? Да и, ты ведь не хуже меня понимаешь это, отношения, построенные на запретах, другому или самому себе, не будут здоровыми. Не стоит притворяться другим, мне ценен ты такой, какой есть, со всеми шрамами- они и сделали тебя- тобой. А «тебя» я люблю. — Зачем ты лезешь ко мне с этим? — с лёгким раздражением, выпутав руки из ваших тянется к маске, чтобы снять её. — Как меня достало всё это, — фраза на выдохе, почти обречённом. Теперь лицо Доктора прекрасно видно вам, тот недоволен. — Какая нахрен разница, что я скрываю? Тебе вообще не обязательно знать это, чтобы находиться рядом. Для меня некоторые темы являются триггером к эмоции или воспоминанием, это настолько непонятно? Вспомни, сколько времени я живу, и пойми, — с одеяла, скомканного под ногами переводит взгляд на вас. Вы только сейчас обращаете внимание на светлые, как и волосы, ресницы и брови. — Мне достаточно пришлось увидеть и сделать, чтобы сейчас сидеть здесь — в комфорте, на кровати с девушкой, которая, о Боги, — иронично вскидывает руками в наигранном озарении. — Мне не безразлична. Ты тупая? По мне не видно, что я сижу и мысленно упахиваюсь, чтобы не начать истерить или не проявлять к тебе излишнее внимание? — мужчина аж немного запыхался, пока тараторил. — Уж извини за грубость, раз говоришь, что любишь меня такого, любишь Зандика, — странно чувствуется его обращение к самому себе от третьего лица. — Тогда вот он — наслаждайся, — хмуро смотрит на вас, без привычной улыбки, лишь немного оскалившись. Тирада была выслушана стоически, лишь иногда слова словно кололи в сердце, но не от обиды, хотя и малая доля ее тоже присутствовала, однако это дело последнее. Дождавшись конца, с тихим выдохом девушка собирается духом. — Мне нужно знать что тебя тревожит чтоб, если уж минимально смотреть, не задевать болезненных тем случайно, а как максимум– их проработать, это не невозможно, твоя жизнь станет проще, ты ведь наверняка даже не пытался, прости за откровенность, но о себе ты не заботишься и я это вижу, — твердо посмотрев в алые глаза, продолжает, борясь с желанием коснуться рук. — Ты живёшь много и только и делал все это время, что пытался бежать от того, что тебя сжирает изнутри: работа-работа-работа, хорошо отвлекает, пока в твоей жизни не появилась девушка которая тебе не безразлична, такая вот негодяйка, перелопатила тебе спокойный мир, в котором ты уже даже смирился с призраком прошлого, что просто хочет, чтоб ты его отпустил. Неужели ты действительно хочешь так жить, оно не отпустит тебя даже после моей смерти, ты же понимаешь? — Василиса немного подалась вперед, голос чуть дрогнул, а глаза забегали по лицу. — Я не хочу этого для тебя. Я тебя люблю, и Зандика и Дотторе, прости, не вижу в них разницы, правда, они одинаково ценны мне, — тянется рукой к лицу, но осекшись, отдаляется, болезненно опустив голову вздыхая. — Мы пройдем все. Вместе. Ты помнишь? Дотторе же молча психует, одним только выражением лица показывая всю свою нервозность. Наблюдает за тем как вы тянетесь к нему, не реагирует. — Тц, а какая разница? — отводит взгляд в сторону и привычно щурится. — Если я говорить об этом не хочу и не говорил даже толком никогда. Вот тебе как будто дело до этого всего есть, чтобы со мной проходить что-то и прорабатывать, — злобный выдох, он означает попытку успокоиться в негативе. Предвестник сейчас похож на ребёнка, которому дали суп, а он всё отказывается его есть, потому что там плавает морковка, которую тот не любит. — Что ты хочешь услышать от меня сейчас? — снова смотрит на вас. — А ты уверен, что мне нет дела? Я тут распинаюсь так, забавы ради? — вздернутая вверх бровь и прямой взгляд глаза в глаза. Упустил Иль Дотторе момент, когда Василиса перестала его бояться, ой упустил. Вряд ли теперь что-то сдвинет её со взятого направления. На последних словах мужчины она чудом не закатывает глаза. — Ты спрашиваешь, чего я хочу, чтобы сказать мне это и отделаться от меня? — Да, — непроизвольно подмахивает головой к словам. — Потому что я не хочу всё портить ещё больше и рассказывать тебе что-то, итак наплёл чёрти-чего с три короба. Настолько видно, что я агрессией отталкиваю интерес от темы? — теперь улыбка возвращается, сопровождаемая задором. — Смешно, да? Девушка поджимает губы, осознавая упертость предвестника. Мда… — Ты не портишь. Единственное, что ты сейчас делаешь, это надумываешь ситуацию, — Василиса одним движением подползает ближе, беря чужие ладони в свои. — Помнишь что я сказала раньше? Я тебя люблю не взирая на всё это. Я действительно верю что когда ты сможешь, ты поделишься со мной всем, что тебя тревожит. Я не хочу на тебя давить, но мне очень нужно, что бы осознание этого факта засело тебя под корочку. — девушка легонько касается чужого лба. Большими пальцами она нежно поглаживала кожу чужих рук, словно успокаивая. — Я понимаю, почему ты неосознанно так поступаешь. Просто я не хочу, что бы ты так рьяно держался за свои прошлые ошибки. Знаешь, поговаривают, что если слишком сильно привязываться к прошлому, будущего ты так и не увидишь. Грубо говоря… Живым — живое. И пожалуйста, не отталкивай меня. Тебе же будет потом больно, а я этого не хочу. — Не трогай меня, — усмешка, но никаких действий, чтобы предотвратить контакт. — Ты не заметила, что говоришь об одном и том же? Я тебя понял и услышал, этого хватит, чтобы мы сменили тему? — смотрит куда-то вниз. — В любом случае, в конце я предстану перед Селестией как бесчувственный, жестокий убийца, как безумец, как еретик, знаешь, сколько раз я это слышал? Этого я боюсь и избегаю, а не тебя и твоей помощи. Почему я должен избегать прошлого, если я объективно виновен во многом? — все-таки поднимает взгляд. — Мне так смешно с твоих потуг в поддержку, ты бы только знала. Этого не нужно. Не напрягайся, — кладёт ладони на ваши плечи, легонько мнёт их. — Раз хочешь правдивости и чего-то искреннего, то вот, я стараюсь, — тон теперь ровный, Второй совершенно спокоен, это чувство каким-то магическим образом переходит и на вас. — Извини, привычки — это привычки, я не специально тебя выводил. Ты кстати снова горячая, — запястьем прикасается к вашей щеке, поскольку на руке перчатка. — Что-то мне не нравятся твоя «простуда». Сдай-ка мне кровь, посмотрю, всё ли нормально. Позже, конечно. Скосив взгляд на руку, обречённо, скорее безэмоционально, выдает куда-то в пустоту. — Манипулируешь мной почем зря, кидаешь из одного состояния в другое со скоростью молнии… — отворачивается, тем самым отдаляясь от руки, не хотелось сейчас идти на поводу желания лишний раз коснуться второго. — Если тебе нравится иметь отношение со слепой мышью, мне ли тебя осуждать, всё в твоих руках, вперед, — настроение как-то упало, осталась только безнадежность какая-то. Не хочет — не надо. — Мне просто казалось, что у нас отношения типа доверительных, но коль ты считаешь, что оно тебе не нужно и они и без этого тебе подходят– твоё право, верно же, не мне его отбирать, — укладывается на кровать, накрываясь одеялом с головой, видеть его лица не хочется, что он о себе возомнил вообще, самый умный нашелся, прекрасно, замечательно! Что-то нос щиплет. — Сдам анализы, когда скажете, господин Дотторе, — чуть тише, но не только из-за одеяла, заканчивает девушка, нос щиплет все же не из-за простуды. — Мм, обиделась? — сидит смотрит на вас, думая, что делать. Ну, видимо, нечего. — Что ж, откуда мне начать исповедь? Раз ты видишь всё, что иногда даже я сам за собой не вижу, похоже, смысла доводить тебя до слез нет, — шумный вздох, в нем слышно совсем лёгкое дрожание. — Я серьёзно, давай уберём обидки на второй план. Что ты хочешь слышать? Девушка скидывает с головы одеяло, садясь в постели. Она поднимает серьёзный взгляд на мужчину. Вздыхает, сцепляя руки в замок. — Сейчас я не понимаю тебя. То ты говоришь что не боишься селестии, то тебя начинает колбасить от одного представления своего «суда». Я не хочу цепляться к словам, но «смысла нет доводить меня до слез»? А если бы смысл был, то ты бы не раздумывая это сделал? — абсолютно спокойным голосом спрашивает Василиса. Она вновь заглядывает в чужие глаза, но уже без той заботы. Девушка закрывает глаза, вдыхает и больно хлопает себя по щекам. Ойкает, но потом более живым взглядом смотрит на мужчину. — Давай попробуем так. Сначала я спрошу то, что интересует меня, ты — то что интересует в данный момент тебя. И уже из такого диалога каждый получит свои ответы, в результате чего сделаем выводы. Так и тебе, и мне будет проще сфокусироваться. Идет? — Хорошо. Мои вопросы: почему ты решила, что я могу быть твоим партнёром, почему ты не уволилась в первый же день и почему ты так яро хочешь узнать, что конкретно гложит меня в отношении тебя. Это всё. — Отлично. Начну со второго. Сначала я не уволилась, потому что я пришла сюда за знаниями. Работать на тебя и ничему не научиться было бы крупным упущением. Я уже рассказывала эту историю, когда делилась мечтой. Да и заработок тут хороший, перспектива развития хоть и немного скудна, но тоже есть. Это первая причина. Вторая причина — мне было банально интересно узнать что-то ещё помимо отчего дома, деревни и университета. К тому же я не настолько глупа, что бы буквально прос- Кхм, прозябать свой диплом. — она удерживается от матерного слова, но потом раздражённо хмурит брови. — Теперь первый вопрос. Я так решила, потому что ты человек, которому я верю и действительно могу довериться. Опережу все насмешки, но это правда. Ты недурен собой, как внешне, так и характером. Как бы так объяснить… Сначала ты активно шёл на контакт. Меня это удивило. Удивление породило за собой любопытство и желание узнать «почему же ты себя так ведёшь». Пока доставала крупицы информации — поняла что ты гораздо более многогранная личность, чем мне казалось сначала. К тому же, ты достаточно часто говорил что ценишь, уважаешь меня. Складывая все это, родилось доверие, которое после момента с испытанием яда и ситуации с алкоголем с породило осознание что отпускать тебя я не хочу. К тому же мне достаточно приятен физический контакт с тобой. А учитывая мою нелюбовь к прикосновениям… — девушка хмыкает, подпирая голову рукой. — Впрочем… Третий вопрос. Я хочу узнать что именно и по какой причине тебя все это гложет из-за того, что ты мне не чужой человек. Людям свойственно заботиться и беспокоиться о тех, кто им близок. Учитывая то, что ты мне ещё и нравишься как мужчина, а ты в свою очередь часто отвечал, что любишь меня, мне непонятны твои попытки оттолкнуть меня. И поэтому я хочу узнать причину почему, если раньше ты ко мне относился нормально. Я дала тот ответ, на который ты рассчитывал? — Хм… Да, всё логично. Я примерно так и думал, спасибо, — после долгого слушания вздыхает, складывает руки в замок, положив его между коленей. — Так, хорошо, какими будут твои вопросы? — слегка наклоняет голову, смотря вам в глаза и уже так пытается выпытать информацию. — Первое, я хочу знать ответ — почему ты так ко мне относишься. Второе — что же тебя так гложет, что ты начинаешь так себя кошмарить. Только пожалуйста, отвечай честно. — Василиса подпирает голову рукой, не отводит взгляд, ожидая ответа. — А как я к тебе отношусь? — дурно усмехается, выбирая более свободную позу — рукой опирается о кровать, смотря на вас с прищуром. — Почему я хочу о тебе заботиться и миловать? Ты красивая в моём понимании, умная девушка. Излишне тактильная, но это я могу пережить, в остальном с тобой приятно проводить время. Ответ на второй вопрос сопряжён с первым. В моих любовных похождениях случилась трагедия, о который ты итак знаешь. Из-за сильного потрясения теперь эта, вероятно, травма, очень… Останавливает в действиях. А ещё я не хочу, чтобы кто-то знал о чем я на деле думаю, или считаю. Гложет меня много чего, но в отношении тебя только события, которые пришлось пережить, и я не только о романтике, — взгляд бегает по постели, вы видите, как аккуратно и грамотно мужчина подбирает слова. — У меня с головой много проблем, сама будто не видишь. И не только Валю я вижу, — пялится в одну точку. — Может нужно сделать что-то с этим, но я вроде привык. Вот так вот, — глупо, безнадёжно и с лёгким стеснением снова смотрит на вас. — Хорошо, — Василёк негромко посмеивается, подпирая голову рукой и упирая локоть в согнутое колено. — Буду поменьше тебя трогать, если тебе некомфортно. Я действительно тактильная, порой чрезмерно, хотя и не каждого захочу трогать или чтоб трогали меня. Иль Дотторе, такой искренний и с этим почти-щенячьим-взглядом, выглядит до безобразия умилительно. Девушка пододвигается ближе и ненавязчиво, осторожно трогает кончиками пальцев лицо Доктора. Только чтобы убрать несколько светло-голубых прядей, упавших на глаза. — Я хочу сказать, что тебе не надо рядом со мной притворяться или держать себя в узде. И что мы должны попробовать поработать с… травмами. Знаешь, мне как-то одна подруга сказала, что от плохих отношений в прошлом есть только одно лекарство — хорошие в будущем. Всё чаще думаю, что она была чертовски права. Ничто не залечивает старые раны от людей так же хорошо, как возможность показать их кому-то, кто их не испугается, а примет. И что-то я снова заболталась, да? — Звучит очень даже правдоподобно, — наклоняет голову к вашей руке, прикрыв глаза. — Говори сколько угодно, мне приятно тебя слушать. Про проработку… Не знаю, мне не нравится говорить о чем-то, потому что перед глазами стоит картинка всякой херни, — берет вас за запястье, передвигает руку на свое лицо, ладонью ближе к переносице. — Меня так редко кто-то за лицо трогает, ха. — Главное в моей ситуации не начать нести ерунду. Но, знаешь, я тоже люблю тебя послушать. Когда ты в запале эмоций рассказываешь что-то, ты выглядишь абсолютно очаровательно и интересно, — посмеиваясь, убирает руки от Дотторе и садится так, чтобы подобрать под себя ноги. Хлопает ладонью по своему колену, прямо приглашая лечь на них головой. — Иди сюда.