Химия, оказывается, не только в пробирках.

Дотторе хмыкает, но ложится. Разворачивается, весело оглядывается, чтобы понять куда попадёт, укладывается на спину, затылком на ваши ляжки. Светится весь в улыбке, явно доволен тем, что вы закончили говорить о тяжелом. — Можем обсудить кое что, если хочешь, у меня даже есть тема на уме. Пользуясь оказанным ей доверием, Василиса тянет обе ручки к лицу Иль Дотторе. Пальчики одной зарываются в светлые и шелковистые волосы, убирая их с лица. Другой — прикасаются к виску и оттуда гладят ниже, по щеке, переходя на подбородок. Нежно обводят губы, ощущаясь лёгкой щекоткой на них. — Да, с удовольствием. Что хочешь обсудить? — Слышала что нибудь о «тёмном море»? — от прикосновений закрывает глаза, просто расслабляется. Одну ногу сгибает в колене для удобной позы. — Это термин, которым обозначают пустоши, над которыми нет власти семёрки Архонтов. Раньше там обитали феи, когда-то отдельная раса, мудрая и со своими красивыми формами существования, сейчас это блуждающие огоньки. Над тёмным морем не властвуют боги, люди боятся приближаться к тем местам, поскольку именно в эти земли бежали побежденные на войне архонтов божества, живущие только яростью к собратьям. Интересные легенды, вот только место это не отмечено на картах, а на закате моря пелена, — вы заслушиваетесь красивыми словами и интересной «сказкой». — Боюсь, слабых богов отвергли и забыли, если они ещё живы. Жалею, что смог застать только катаклизм, было бы интересно посмотреть на бои самих властителей Тейвата. Всё на них молятся, обожают, возвышают, но я точно не хуже многих в сравнении, так вот, почему тогда на меня никто не молится? — усмехается и смотрит в вас с забавным вопросом. — Борьба за семь престолов не просто так была устроена. Если один архонт на другого с войной пойдет — кажется мне, Селестия не останется в стороне и всем участникам «нежно» даст по заднице. Если не сотрет всю нацию очередным столбом. — зарывшись пальцами в чужие волосы, девушка задумывается, но потом улыбается. — Неужели ты хочешь, что бы тебе приносили дары в жертву и становились на колени, молясь тебе? Первое устроить не смогу, но вот второе вполне. — Конечно хочу, быть божеством весело, разве нет? — снова закрывает глаза, все ещё спокойно улыбаясь. — Тебя любят, прощают проступки, слагают легенды и сказки, ты для челяди что-то недостижимое и волшебное, управляешь огромной и невероятной в своей многогранности силой. Знаешь, иногда чувствую себя чем-то подобным. Хах… — смотрит куда-то вперёд и берет вас за запястье. — А по поводу твоих пошлых шуток… Я тоже мог бы встать перед тобой на колени, — прикладывает вашу ладонь к своему рту и поднимает взгляд, чтобы бесстыдно глянуть в глаза. — Априори статус «божества» ничего подобного не даёт. Боги тоже бывают слабыми, жалкими, могут быть убиты собственными последователями. Ты не помнишь историю Архонта Соли? — обе ладони девушки симметрично гладят это красивое, светлое лицо. Подушечки пальцев ведут по нежной коже под веками, по переносице и бровям. Наклонившись сверху, Василиса буквально заглядывается на мужчину, любуясь им. Поэтому едва ли не спичкой вспыхивает, когда слышит последующие его слова. Щёки невольно немного алеют, а взгляд отводится в сторону на мгновение. — И какого чёрта эти шутки так смущают?.. — невнятно бормочет, растирая собственную щеку. — Наверное, потому что если не баловать — будет больше удивления? — мужчина легонько кусает вас за палец. — Про богов, ну я же не буду слабым, — предвестник иногда чересчур самовлюбленно ведёт себя. — Я уже не являюсь слабым. Объективно, я мог бы сразиться с Барбатосом и имею шансы убить его, — Второй всё-таки принимает сидячее положение, бессовестно разводит ваши колени в стороны и ложится обратно, но между ваших ног. Руками обхватывает ляжки, своеобразно обняв, затылок на нижней части вашего живота. — Ты такая тёплая. Раздави мне голову, — усмехается и пальцами поглаживает кожу. Василиса хочет сказать, что он уже Архонтоподобен — даже дети слышат, что первых трёх Предвестников называют сильнейшими. И что Барбатос вовсе не самый слабый архонт, а его, вроде как, Восьмая унизила? Не слишком точная информация, в основном основанная на слухах и перешептываниях. Но все слова девушка проглатывает, когда Иль Дотторе разводит её ноги и укладывается… вот так. Накрыв нижнюю часть лица ладонью, девушка ворчит что-то ну совсем невнятное о наглом и самодовольном Предвестнике. И, конечно же, на самом деле ничего не имеет против. От такой близости ей становится жарковато, но она не подаёт виду. — Боюсь, у меня не настолько сильные ноги, — чуть вздрагивает, когда пальцы мужчины гладят кожу. Второй рукой, свободной от закрывания собственного лица, касается губ Иль Дотторе, невесомо поглаживая от середины к уголку. — Могу разве что обхватить. Тот поворачивается к вашей руке и кусает за палец, которым гладят. В ваших глазах ученый выглядит даже хуже резвого и игривого котенка. — Давай. Сколько обычно у тебя длятся критические дни? Василиса цокает на укус, не сдерживая ласковой улыбки. Пробирается пальцами ниже, гладит под челюстью, водит по чувствительной и тонкой коже шеи. — Сейчас на втором. Обычно пять дней, плюс-минус. А что? — Прекрасно, значит ещё пару дней можно спокойно заигрывать, — ухмыляется и ногтями, которые не особо-то и чувствуются сквозь перчатки, давит вам на ляжки. — Выпей все три таблетки, которые дал, у тебя явно опять поднялась температура. — Почему? Ты чего-то боишься? — Василиса, вау, хищно улыбнулась. Точно улыбку Доктора скопировала. И сама над собой повеселилась. — Это из-за тебя. Сердце быстрее стучит, и температура повышается. — Конечно боюсь, если надо мной надругается женщина — я вздёрнусь, а ты близка к этому, — смешок, обозначающий шутку. — Я не шучу. Пей давай, я слежу за тобой. — Я что, похожа на насильницу? — Василиса хмурится. Неужели она так сильно надоела? О собственном поведении она задумывается только сейчас. — Черт, извини. Я правда не хотела выглядеть… такой. Послушно поворачивается туловищем к тумбочке, на которой и находятся таблетки и стакан воды. Выпивает. — Не похожа, я шучу. В тебе плещется обычное женское либидо, это нельзя осуждать, однако у меня специфичное отношение к сексу. Что угодно, только не трогайте меня ниже пояса, руки отрублю, — в пояснении разводит руками, а вы аж удивляетесь его открытости в беседе. Доверие активировали ваши слова ранее, или что-то другое? — Люди так помешались на размножении, мерзость, не только грешат, но и разводят нищету с болезнями, фу, — снова кладёт ладони на ваши ляжки, около внешней части бедра. — Хорошо, не буду трогать, радость моя, — снова зарывается руками в волосы мужчины, начиная массировать его виски. — Как я уже говорила, для меня секс — доверие, единение, эмоции. Но я способна без него. Благо, для тела есть собственные руки, — посмеивается. И, вспомнив слова «придуши меня», девушка чуть сильнее стискивает между бедер голову Дотторе. — Чудесно, что мы поняли друг друга. Какой ужас, — совсем растаяв от того, что вы, вроде как, не против его «настоящего», сгибает ноги в коленях и складывает одну на другую. Когда он успел снять обувь? Вы не поняли. — Ничего не делаю сегодня, позорник. Заманила своими чарами, скоро совсем обленюсь, только с тобой и буду сидеть, — вы замечаете, что после слегка стиснутых вами ног предвестник, наверное, сам того не замечая прикусил губу. Забавно. — В конце концов, мимо секса есть много других прелестей и радостей, — тоже закусывает губу, с искренне довольной улыбкой наблюдая за доктором. Вау, у ее ног буквально лежит один из сильнейших человек. И она в восторге от этого. Нежные массирующие движения с висков перетекают в поглаживания лица. Василиса обводит пальцами красивые черты, восхищаясь им. — Нравится? — шепчет, склонившись ниже, так, что некоторые темные прядки падают на Дотторе. — Да, — покачивает ногой и беззвучно усмехается. Ещё и вздыхает, не скрывая потребности в свежем воздухе. — Золотые ручки, — подтягивает одну из ваших рук ко рту и облизывает ладонь, ему, кажется, ни капли не стыдно. Щёки слегка розовые, волосы вы выбили из привычного, итак не слишком аккуратного вида. Вероятно, представляя Дотторе в роли своего… Парня? В общем, вы примерно так и видели его как партнёра в отношениях. — Можешь повторить, но немного в другом месте? — такой очевидный и даже грубоватый флирт, что ваши щёки как-то отдельно от осознания налились кровью в румянце. — Могу, — мурлычет, трогая пальцами губы Предвестника в нежных, щекочущих прикосновениях. — Где и как? Игриво наклонив голову набок, улыбается, сильнее, но не до удушья, стискивая бёдра вокруг головы Дотторе. — Цветочек, — слегка дрожит голосом, явно не ожидал, что вы правда послушаете его. — Я шутил, не стоит, — а вы видите его «не стоит» на брюках. Какой стыд. Но Дотторе умело не подаёт виду, что происходит что-то больше чем дурачества. Повторяет ранее совершенное движение, то есть просовывает руки под ваши ляжки и обхватывает их, без особой инициативы стараясь раздвинуть ноги. Вы ещё и отмечаете, что у Второго очаровательные щёчки, особенно, когда он в таком положении. — Спина болит, совсем старый, — смеётся с вашего согласия на его дурное предложение, только сейчас вспомнив о нём. — А массаж прошлый раз вышел очень даже неплохо. Василёк ничего не говорит о реакции Доктора — было бы неприлично. Особенно после всех разговоров о доверии. Она расслабляет бёдра и улыбается, успокаивающе поглаживая светлые волосы возлюбленного. — Конечно, старик мой родной с больной спиной, — ласково и нараспев подтрунивает она. — Переворачивайся, зяблик. Разомну тебя. Но внутри Василиса, конечно же, гордится и довольна собой. Он знает, что вы прекрасно всё видите. Просто помалкивает. С шумным смехом сначала садится, потом совсем рядом с вами ложится на живот. Вы видите, что нервничает. Что-то тут совсем не так. Кто-то из вас должен что-то сказать по поводу атмосферы, но никто не решается. — Мне потом тоже тебя помять? — повернувшись к вам с до ужаса довольным, но смущенным выражением лица опирается подбородком о руку. — Хэй, — Василиса нежно кладёт ладонь на спину возлюбленного, улыбаясь ему. — Все хорошо. Хочешь что-то сказать? Намекая на то, как он нервничает и из-за этого становится слегка дерганым и нервным. И шумным. Перекинув ногу через талию мужчины, садится ему на поясницу и дергает за полу рубашки. — Снимешь? Контакт при массаже с кожей лучше, чем с тканью. — Вась… — неуверенно, высоко хихикает и прикрывает лицо рукой. — Задери как тебе удобно, обойдёмся этим. И вы, с позволения, приподнимаете чёрную рубашку предвестника почти до плеч, сильно скомкав. На всю спину проходит росчерк из нескольких шрамов, уже давно заживших и бледных, но хорошо отметившихся на теле. Они идут от левого плеча диагональю деля спину на половины. Дрался с монстром когда-то? Несколько секунд Василиса изучает взглядом шрамы, а потом слетает со спины Предвестника. Несколько секунд возится в комоде, откуда достаёт тюбик крема. — Извини. Я забыла, что без крема это может быть больно. Крем простенький, для рук. Девушка снова седлает бёдра Дотторе, выдавливая крем на рук в достаточном для массажа количестве. Греет его в ладонях и аккуратно прикасается сначала к плечам. Сначала осторожные движения, становящиеся все более твёрдыми и похожими на настоящий массаж. Сверху вниз, до самого копчика, и снова вверх. Василёк искренне увлекается, разминая затвердевшие мышцы возлюбленного. Сначала Доктор следит за вами взглядом, но как только вы прикасаетесь, начинается самое интересное. Вы всё ещё честно стараетесь, выходит немного неумело, но это не останавливает вашего рвения сделать возлюбленному приятно. Тем более, его реакция более, чем милая — под руками чувствуете как дёргает мужчину, как он иногда блаженно вздыхает и в целом совсем расслабился рядом с вами. Греет душу, что у вас получилось разговорить его, а потом ещё и войти в физический контакт. Дотторе же оказался немного противным, но очень даже нормальным, вдобавок как и всегда игривым. Очередной раз ведёте руками вверх, надавливая костяшками на крепкую спину, вам делали массаж около года в подростковом возрасте, постоянно болела спина, так что вы примерно понимаете, что нужно делать. От особенно приятного давления на вечно затекшую часть тела Второй сгибает ноги в коленях, пяткой чуть ли не попадает вам по лопаткам. Вызывает смешок, такой он чувствительный и очаровательно ласковый. — Ты ходила на какие-то курсы? — сбивчиво смеясь спрашивает, чуть приглушённый простыней и своими же руками. — Не-а, только курс лечения проходила, к пятнадцати выскочила проблема, вот и, наверно, запомнила как там мне водили, — тоже тихо смеётесь. — А ты всегда такой, или это я влияю на наличие вздохов? — немного двигаетесь вперёд по пояснице Доктора, простыня вместе с вами уползла на несколько сантиметров из-за постоянного давления руками. — Ты влияешь, — вы даже слышите в голосе хрипение. Он… Чудо в своих искренних реакциях. Далее вы ещё буквально минутку с удовольствием мнёте плоть, но внезапно чувствуете, что предвестника чуть ли не подкидывает на кровати. Поджимает плечи, вроде даже не дышит. Вы в недоумении хлопаете ладошками по его пояснице, хихикнув. — Больно? Прости пожалуйста. — Блядь… — выдох, резкий и дрожащий. — Мм… Мышцу свело на секунду, всё нормально. Слезь, спасибо огромное, — смеётся себе в руки, пока вы не совсем понимаете, что с ним случилось. Слезши с чужих бедер, Василиса пару секунд недоуменно смотрела мужчину. Коснувшись ладошкой плеча, девушка наклонилась, стараясь заглянуть в чужие глаза. Но увы, они были скрыты. Поморгав, возвращается в исходное положение. — Ты точно в порядке? — с лёгким волнением спрашивает. — Судороги это не то, что можно оставлять так, как есть. Может я все же смогу чем-то помочь? — Нет, всё в полном порядке, — когда Дотторе убирает с лица руки, вы видите, что у него всё лицо красное. — Почти не больно, просто не ожидал. Ты хороша, между прочим, — подпирает голову запястьем и с прищуром, вкрадчиво смотрит на вас. Не планирует переворачиваться на спину или делать что-то с всё ещё задранной рубашкой, лежит глазеет, внимательно рассматривая вас. Василиса наклоняет голову набок и вдруг лукаво улыбается. Осознание наконец настигает ее. Стремясь сгладить неловкость в Дотторе, она отстраняется, чтобы отвернуться, неторопливо возвращая крем для рук в тумбочку. — Обращайся, любовь моя. Я получаю удовольствие, трогая тебя. Так ты что-то хотел сказать до массажа? — Я? Не помню, чтобы хотел сказать что-то, помимо того что озвучил, — всё ещё смотрит на вас, но быстро понимает кое что для себя. — Пустишь меня в свою уборную? Василиса, к собственной чести, чувствует себя великолепно, да и смеяться не торопится. Сев обратно на постель, она расслабленно откидывается на подушки. — Конечно, родной. Я жду тебя тут. — Спасибо, — Доктор садится на кровати, опускает рубашку, не заправляя, и улыбнувшись вам лишний раз удаляется. Пропадает минут на пятнадцать. Возвращается в совершенно уравновешанном состоянии. Останавливается около кровати и закатывает глаза. — Отчёты… — обречённо, садится на край кровати. — Может, твоя идея с зелёнкой не такая уж и плохая?.. — щурясь смотрит на бумаги на столе. Ни слуху, ни духу о только что случившемся. — Тогда главное так подгадать момент, что бы никто этого не видел. Иначе полетим… Далеко и высоко. — Василиса растягивает губы в легкой улыбке. Девушка прикладывает руку к щеке. — Вообще, вас же с Регратором ничего не связывает кроме рабочих вопросов, да? — Мы дружили. Ну, как дружили, — ухмылка. — Слишком по-детски, скорее были товарищами. Потом начал воплощаться план с гнозисами, появилось больше дел, своих проблем, на этом молчаливо разошлись и вернулись к статусу коллег. Почему, думаешь, он не боится и не так уважает меня, как одиннадцатый? — скалясь смотрит на вас, а вы всё больше убеждаетесь в том, что тот отвратительно видит, прищур вообще не сходит с лица. — Ты так сильно щуришься… — Василиса смотрит в лицо возлюбленного внимательно. — Где твои очки? Вряд ли в маске тебе будет так удобно сидеть тут?.. Сидящая на кровати Вася тянет руки по направлению к Дотторе, призывая его обниматься. — Останешься?.. — Хах, да, я же говорил, дальше полуметра ничерта не вижу. Милая моя, — с ласковым смешком понимает намёк и обнимает вас, из-за положения только одной рукой, зато крепко. — Конечно, я и сам хотел предложить. Боюсь, если тебя начнёт знобить посреди ночи, одной будет совсем тяжело, — поглаживание по спине, мужчина отстраняется. — Только отпусти меня на десять минут, возьму очки. Явно неохотно, но Василиса расслабляет объятия, позволяя Дотторе отстраниться. — Конечно. Давай, я жду тебя. Как вернёшься, продолжим разговор. — Хорошо, — встаёт и обходит постель, чтобы взять маску с другого её конца. — Спасибо. Закрепив на лице аксессуар выходит из комнаты, но совсем не на долго. Минут через двадцать к вам снова стук. Вы уже знаете кто это, а потому без задней мысли впускаете возлюбленного. Он немного переоделся, но явно следует своей паранойе, всё ещё в рамках официальности. — И снова здравствуй, — вас смешит только то, что предвестник в шлёпках. Подходит к кровати и не стесняясь укладывается около вас, приобняв за руку, клювом маски немного царапает предплечье. — И о чем ты там хотела поговорить? Когда хочешь лечь спать? Сначала Василиса даже думает, что не придёт. Она почти успевает смириться с мыслью о холодной и одинокой постели, едва не выбивающей из неё слёзы — чертовы гормональные скачки, — как причина всех счастий обнаруживается на пороге комнаты. Девушка улыбается, пусть не сильно, но так искренне и счастливо. — Спасибо, что согласился, — тянет руки, чтобы пригласить Дотторе в объятия. — Да о чём-нибудь не напрягающем. Не знаю, разговоры о девятом входят в список таких вещей? Что вообще расслабляет тебя в диалогах? — Хм… Ничего? Понятия не имею, меня мало что правда расслабляет, вероятно, только работа, — на пару секунд встаёт с вас, чтобы снять маску, а потом ложится обратно вам на плечо. — Честно сказать, лет двести не проводил ни с кем время так, как мы его проводим. Непривычно и странно. — Как — так? Комфортно? Спокойно? Тактильно? Обнимает крепко, на секунду стискивая с такой силой, что Дотторе едва ли не покряхтеть остаётся. Потом расслабляет хватку, зарывается ладонью в волосы и начинает массировать кожу головы. Да, Василёк — тактильная до безумия. И не стыдится этого. В конце концов, Дотторе точно скажет, если она будет перегибать. — Хм-м… ну, предлагать рассказать на ночь историю-сказку или помурлыкать колыбельную я не буду, — посмеивается, наклонив голову набок. — Можем просто пообниматься и наконец лечь спать. — Да, именно так, как ты описала, — тихо смеётся, уже немного сонный. Ваши поглаживания наводят спокойствие. — Странно всё это чувствовать. Если ты сама не против, можем правда уже сейчас укладываться. Я как раз ночь не спал, выключусь по щелчку, — зевает, прикрыв рот, и вас заражает этим. Не против конечно. Сама не хочет спать, как минимум потому что будет наслаждаться каждой секундой в такой близости, но слишком хорошо понимает состояние Дотторе. Поэтому не переставая гладить его волосы кивает. — Тогда доброй ночи, — сцеживая зевок в кулак, говорит Василиса. — Спасибо, — обнимает вас поперёк живота, притираясь. — Вообще за всё, что сейчас происходит. Ты явно лучшее, что случилось со мной за последние годы. А дальше тишина. Дотторе сам на себя не похож, когда говорит такое, но сердце же стучит. Аж в ушах слышно этот грохот и тихое дыхание Доктора, который, может на самом деле чувствует неловкость находясь на вашей территории, но не подаёт вида и рассеивает её своей энергичностью. Сегодняшний день был странный, но такой полный на эмоции, что вы даже волнуясь из-за предвестника под боком чувствуете сонливость, сказывается также и болезнь. И как же всё-таки оказывается приятно спать не одной…

***

За последнюю ночь вы узнали, что Второй очень навязчив, пока спит. Постоянно напоминает о себе — то руку не аккуратно уложит и ударит, то пнет, проснулись вы вообще с предвестником подмышкой — при чем в прямом смысле, — улёгся вам под руку, обняв. Вы не решились будить это чудо, только дотянулись до книжки, чтобы себя занять. А тот ещё и постоянно издаёт какие-то неразборчивые звуки. В общем, спать с Дотторе — отдельное удовольствие, при котором вас постоянно трогают, жмутся и пыхтят на ухо. Забавно всё это, ещё и приятно. Проснувшись Доктор не понял где находится, но быстро пришёл в себя. Утренний разговор задался на ещё один лишний час совместного времяпровождения, где вы посмеялись друг над другом, поговорили про сны и, о боже, предвестник вспомнил, что у него существует работа. Напомнил вам про скорую экспедицию, заставив снова взволноваться и быстро умыкнул. Настоящий Дотторе, или Зандик, разницы нет, нравится вам намного больше, чем Второй Предвестник Фатуи.