Химия, оказывается, не только в пробирках.

Сегодня вы проснулись от подозрительного движения рядом. Ах да, вы спите не одна, как же так можно было забыть. Вам снилось что-то такое странное, что при пробуждении пришлось постараться, чтобы понять, что вы в реальности. На языке чувствуется горечь, так всегда у Дотторе, он постоянно жжёт что-то душистое. Открываете глаза, оглядываетесь — предвестник стоит и пишет что-то, опираясь о стол и коленом о стул. Чего стоит, спрашивается? — Проснулась? — не оборачиваясь, слышит то, как вы шуршите в кровати. — Проснулась, доброе утро, — протерев глаза, Василиса садится в постели. Поза Предвестника вызывает у неё лёгкое недоумение, которое она решает выразить. — А почему ты не сядешь нормально? Давно не спишь, кстати? — Доброе, моя хорошая, — всё-таки отвлекается от письма, поворачивается на вас. — Э… Хороший вопрос, — усмешка, но Доктор идёт к вам, а не садится за стол. Вместе с блокнотом. — Ну, как давно, минут пятнадцать назад, — вы завидуете отсутствию у Дотторе стеснения, ходит в почти прозрачной рубашке, бесстыдник. Присаживается к вам на постель, сразу заулыбался, ложится, головой на ваши колени. — Как ты поспала? Все нормально? Чуть поерзав, чтобы мужчине было удобнее расположиться на коленях, Василиса пользуется своим положением: запускает руки в светлую шевелюру, начиная перебирать кудрящиеся пряди. — Мм… не слишком. Но снова уже не помню, почему. Растаяло сразу же, едва я открыла глаза. Пальцы нежно проходятся от линии волос по лбу, гладят переносицу и доходят до линии губ. — А тебе? — Я выспался, кажется, это лучшее из того, что было ночью, — глаза закрыты, конечно же Дотторе приятно, что вы его гладите. — Очень часто просыпаюсь посреди ночи, пф. А, да, не знаю, как ты хочешь, но у меня выходной. — Славно. И чем займёмся в таком случае? — окинув взглядом убранство комнаты, Василиса ни на секунду не прекращает перебирать пальцами волосы возлюбленного. — Спать дальше до упора? Или есть идеи поинтереснее? — Поговорим? Не знаю, если у тебя есть свои дела, не держу, понятное дело, — садится ровно, встряхивает головой, чтобы волосы нормально легли. — Тебя не злит вопрос «чем займёмся»? Мне кажется, если нет планов, легче просто плыть по течению, а не заново что-то планировать, это глупо. Ничем мы не займёмся, я скучный и нудный, чтобы тут представления устраивать, — смеётся сам над собой и смотрит на вас. Непривычно, когда он так долго без маски. Интересный перекос настроения. Василиса невольно думает, а не забыл ли он выпить таблетки? Но вслух вопрос не задаёт. Только фыркает, чуть дёргая одну из длинных закрученных прядок. — Вдруг у тебя были планы. Но раз их нет, то да, давай плыть по течению. И это, кончай о себе так говорить. Мне с тобой интересно. И вообще, Шутом в их организации называют… кое-кого другого. — Рад, что это так, — несколько секунд смотрит на стол, не понимает, зачем взял с собой блокнот, поэтому, прицелившись, кидает его к столу, удивительно, попадает. Но теперь там попадали стаканы. Вам становится смешно от глупости. — Да ёб твою мать, — тихо ругается и встаёт с кровати, чтобы нормально всё положить и поставить. — Хочешь леденец? — он как будто на какой-то своей волне, которая к реальному миру вообще не относится. Уже у поверхности поднимает два гранёных стакана и кладёт туда карандаши, которые собственно и заставили его встать. — Бедная моя мать, — девушка с веселой улыбкой, наблюдает за мужчиной, после чего хихикает. — Мама, конечно, учила меня не брать леденцы у взрослых дядь, но я девочка непослушная. Так что леденец хочу. — Что за похабщина, я маньяк по-твоему? — оборачивается на вас с усмешкой, беспорядок на столе от поднятых и поправленных предметов не исчез, но какое-то личное виденье нормы Дотторе удовлетворено. — Ловишь? — на все том же дереве лежит открытый пакет с чупа-чупсами. Они все одного вкуса, поэтому выбора у вас нет. Карамелька отправляется в полет в вашу сторону. Забавно, что предвестник постоянно чем-то кидается, хотя обычно так не делает. — А, так они одинаковые, — Василиса хмыкает, поддевая упаковку пальцами. Упаковка почему-то поддаётся с трудом, но заветную конфету на палочке девушка таки открывает. — Почему сразу похабщина? Ты по возрасту старше? Старше. Конфетку предложил? Предложил. В свое лежбище увел? Увел. Плоховаты аргументы, да? По тону можно было сказать, что Василиса и вправду скорее веселится, нежели говорит серьезно. Она поднимает взгляд на Дотторе, мило улыбается и отправляет леденец в рот. — Физически у нас разница не более, чем в десять лет, — начинается душная лекция, к слову в комнате и без заговоров Второго было бы хорошо открыть окно. — И вообще, ты сама со мной пошла, — слышно шуршание, Доктор тоже кладёт в рот сладость. — Я никого нигде не держу, малыш, — у вас аж сердце удар пропускает от обращения. — Я не маньяк, я ученый. Вот Первый — это да, его можно так назвать, очень правильно подойдёт под определение термина. — Поня-я-я-ятно, — протягивает Василёк, уже менее весёлым тоном. Посмотрев на двухцветный леденец, девушка задумчиво крутит его в руках. Но услышав новое обращение, она вскидывает брови и удивлённо смотрит на Дотторе. — Первый вопрос. Пьеро маньяк? Серьёзно? И… Малыш? Хотелось ещё добавить, что все ученые в той или иной степени маньяки с жаждой знаний и экспериментов, но вовремя прикушенный язык помогает сдержать непрошенный комментарий. — Ну, это только моё мнение, — предвестник разворачивается, садится на стол, подставляет стул поближе к себе и ставит на него ноги, на спинку опирается обоими руками. — Это секретная информация, извини. Меня так параноит иногда… — смотрит в сторону и стучит пальцами по стулу. — А что тебе не нравится в «малыш»? — взгляд снова на вас, леденец перекатывается во рту. — Ты намного младше, мне кажется подходит. — Ну раз секретная информация, то расспрашивать не буду. — послушав дальнейшие его слова и понаблюдав, как он чудесато садится на стол, девушка хмыкает. На лице появляется улыбка. — Раз я «малыш», то ты тогда кто? Папочка? — Фу, — но улыбается, значит шутка-заигрывание удалась. — Я о милых прозвищах, а не инцесте. Что у тебя в голове вообще? Одни пошлости, ай-ай-ай, — с причмокиванием вытаскивает изо рта вкусность и указывает ей на вас. — О, а ты случайно не хочешь чего нибудь алкогольного? У меня такое приятное настроение, хочу выпить. — Инцест? Ты забыл про ролевые игры. Но если ты не хочешь быть папочкой, то роль Карлсона тебе тоже подойдет. — вспомнив сюжет трех историй, она давит языком на конфету. А потом хмыкает. — Интересно как наш разговор с обсуждения мыслей в моей голове перескочил на предложение выпить? Но мысль хорошая. Какой алкоголь в этот раз тебе попался? — М? Ты разве не замечала раньше, что у меня постоянно случаются такие скачки? Просто пришло в голову, что такие разговоры как наш, лучше идут под алкоголь, — Дотторе слезает на пол, сразу наклоняется, из-под стола достаёт коньяк. Ему, видимо, нравится этот напиток больше, чем остальные. Вы запомнили. Мужчина садится обратно, между своих ног зажимает бутылку. — Чудесно, об этом я и мечтал — с девушкой сидеть в выходной и с самого утра начать пить. Микро-цель выполнена. Замечала, конечно. Поэтому и думала про пограничное расстройство личности. Но вслух этого Василиса не говорит. Садится на край кровати, свесив ноги вниз, кутается в одеяло и смотрит с забавным прищуром. — Пить? На голодный желудок? — Да. Вредно, но мне честно говоря плевать, — крутит крышку, палочка леденца дёргается — раскусил конфету. — Если знаешь, что поплохеет, пойдём возьмём тебе покушать. Или просто не пей, — говорит немного невнятно, потому что параллельно жуёт. Вы почему-то чувствуете себя не как обычно. Что смешно, именно потому, что Доктор ведёт себя совершенно обычно. Просто парень, весёлый, шуточки шутит, сидите болтаете, кушаете сладости. Сейчас он не Второй Предвестник, в этот день и для вас он ваш молодой человек, с которым вы можете приятно провести время и не думать об окружающем мире. — А тебе свои зубы не жалко, раз ты так разгрызаешь конфету? — засунув конфету за щеку, спрашивает. А потом следует плохому примеру и сдавливает сладкое зубами. — Давай все же сходим, а потом уже будем «культурно» выпивать. А то будет слегка не честно. Ты-то пьешь, а я нет. — Не-а, не жалко. Далее действия выполняются быстро: бутылка открыта, горлышко у губ, вы слышите около трех-четырёх глотков, шипение при выдохе и спиртное на столе, с которого Иль Дотторе спрыгивает. — Пойдём, — весело подходит к вешалке у двери, на которой ещё со вчера висит его халат. Накидывает на плечи. — Может зайдёшь к себе, переоденешься? Меня конечно всё устраивает, — хихикает, потому что вы спали в его рубашке и белье, сейчас соответственно в том же. — Но в целом не слишком прилично. — Я сейчас брюки натяну и мышкой юркну к себе. Там и переоденусь. Я бы и рада тебя порадовать таким видом, но сквозняк в коридоре приятных ощущений не добавляет. — натягивая на ноги брюки, хмыкает девушка. Потом натягивает на ноги обувь и забирает смявшуюся рубашку. Девушка мельком смотрит на открытую бутылку. — Хорошо. Тогда давай я возьму поесть и встретимся в кабинете? — понятное дело, мужчина смотрит на вас в процессе переодевания. Эстетически красиво, ничего более. — Так будет легче, согласна? — вы, подходя ближе, киваете. Вы с Дотторе расходитесь буквально на пятнадцать минут. Вы переодеваетесь в вязанную кофу и все те же брюки, даже если никуда сейчас не пойдёте и поесть вам принесут — это только завтрак. Вам ничего особо не нужно, всё есть у предвестника, так что лишнего из своего пристанища не притащили. Выходите из комнаты, проходитесь до кабинета Доктора, стучите и услышав его голос входите — опять уселся на стол, читает что-то. Вы только сейчас заметили, что он вообще-то босой. Да уж, придури мужчине не занимать… — О, приветик, — слазит со стола. — Пошли, — идёт к потайной двери, дожидается вас, красная книга как рычаг опускается, вы запомнили, хотя бы примерно, какая. И раньше пытались, но было темнее, чем сейчас. На столе для вас стоит мясо со спагетти. Вы, конечно, не рассчитывали на такую тяжёлую для завтрака пищу, но выглядит вкусно. Подходите, рядом ещё и графин с полупрозрачной жёлтой жидкостью. Видимо сок. Запах и вид еды заставляет девушку закрыть глаза. Если бы она ещё чуть-чуть потянула с завтраком, то живот точно бы начал урчать от запаха пищи. Выдохнув, Василиса невольно облизывает губы. — Либо это я проголодалась, либо пахнет слишком вкусно… — девушка берет графин и наливает немного сока в стакан. Сделав глоток, девушка слегка удивленно смотрит на Дотторе. — Апельсиновый сок-то здесь откуда? — Принёс, разве не логично? — предвестник уже за вашей спиной, кладёт руки на плечи, легонько мнёт. — Приятного аппетита. Когда хочешь есть, рецепторы обостряются в чувствительности. У тебя ещё и слюна вырабатывается активнее, чем до этого. Наслаждайся, — последний раз сжимает ваши плечики и отходит, прихватив бутылку. Кажется, Дотторе уже говорил вам, что любит «крепко» напиваться. Было бы хорошо, чтобы он сделал это не раньше вас. Ложится на кровать, до этого положил туда какие-то документы, принялся читать. Вы немного упустили момент, когда он успел надеть маску, но сейчас мужчина в ней. Приняв первую вилку еды подробнее рассматриваете стол: стопка блокнотов рядом с бумагами, куча письменных принадлежностей, два стакана с канцелярией. С краю наручные часы, вы вообще заметили, что у Второго много часов. Какая-то запчасть там же, лежит рядом, ну и ваша тарелка. Атмосфера творческого беспорядка даёт какой-то особо мистический шарм помещению, видно, что ученый не отказывал себе в удовольствии обустроить комнату комфортно для него самого. А сейчас этот самый ученый налил, наконец-то в кружку, алкоголя и поставил её на простынь. Опасно, конечно, но он вроде не дурак, чтобы перевернуть. Для себя подмечаете, что он сам не ел, или вы не видели этого. Отправляя в рот очередной кусочек мяса, Василиса опирается щекой о согнутую в локте руку. — Точно не хочешь присоединиться? Повара право постарались на славу, мясо у них вышло восхитительным, — удовлетворенно улыбаясь, ненавязчиво бросает фразу, с лёгким хитрым прищуром глядя на предвестника. — Будет досадным упущением, если ты его хотя бы не попробуешь, — немного наклоняет голову в бок, прищурившись чуть сильнее из-за усмешки, вызванной собственными мыслями — почему-то этот разговор отдавал какой-то светско-семейной атмосферой, осталось только добавить в конце фразы, — …милый. Ученый хмыкает, накрывает лицо бумагой. — Я не хочу есть, малыш, — издевается, надеясь, что вас это смущает. — Тем более, я недавно перекусил. Не нужно пытаться меня накормить, не забывай, что я всё ещё врач и живу со своим организмом достаточно, чтобы знать, насколько плохо на мне скажется, ну например, отсутствие питания. Ты лучше доедай, раз хотелось, — складывает ногу на ногу и снова смотрит в документы. Кажется, ваш Док уже прилично под шафе, голос стал нежнее что-ли, может мягче. На обращение Василиса лишь неспешно прикрыла глаза, пряча улыбку за стаканом сока, но нарочито беспристрастно приподнятые брови наверняка выдавали ее отнюдь не безразличную реакцию. — Кхем… — возвращая себе самообладание, откладывает стакан, поправляя его положение на столе — будто это было хоть как-то важно. — Жаль, однако это была скорее не попытка накормить, но попытка поделиться… дорогой, — усмешка касается губ, а еще один кусочек оправляется в рот. — А в твоём благоразумии относительно состояния тела я уверена. На девяносто процентов, — что не касалось ментального здоровья, но добавлять это было бы сейчас лишним. — Мы ещё долго будем паясничать? — с простынь поднимается кружка, её содержимое хлестко перекатывается по стенкам керамики. — На девяносто, значит? Я оскорблен, — алкоголь отпит, а голос отдаёт хрипом. Доктор шумно прочищает горло, в том числе от запала спирта, рывком выправляет бумаги в руках, поскольку они слегка наклонились вперёд. — На девяносто, — кивает, тихо смеясь. — Сну ты предпочитаешь работу слишком часто, поэтому прости, любовь моя, — заканчивая с трапезой, складывает приборы на тарелку и разворачивается корпусом к Дотторе, укладывая на колени руки, сцепленные в замок, улыбается. — И я даже не паясничаю. Чего такого интересного читаешь? — Меня грубо отвлекли от еды и всучили отчёты. Ненавижу этим заниматься, — как только вы упомянули, откладывает документы в сторону, вероятно, потому что вы доели и будете вовлечены в диалог. — Но нужно, к огромному сожалению. Эх, как же все было просто при наличии срезов, — сгибает ноги в коленях, ложится немного ниже головой, теперь находится на постели полулежа, ставит кружку на живот. — Мог нормально заниматься чем-то важным, а не бесконечной бумажной волокитой. Не по статусу мне с этим возиться, — слегка грустно добавляет и почти театрально вздыхает, пальцем обводя края стенок стакана. — А я думала, твоими документами занимаюсь я? Или там что-то уровня Предвестника совсем? Какое-то время Василиса разглядывает стакан, которому уделено такое пристальное внимание. То, как по нему скользит палец… в голове невольно всплывает вчерашнее, но девушка держит себя в руках и не позволяет себе покраснеть. Только слегка возбудиться. Поэтому она кивает на коньяк и предлагает: — Давай в вопрос-ответ в алкогольном варианте, м? — Ты занимаешься не всем. Например, что-то связанное с сотрудничеством между предвестниками понятное дело разбираю я, как участник, или чем-то, что тебе знать нельзя. Ну, официально нельзя, — вы буквально сквозь маску видите, как вам подмигнули. — Хм, это что-то вроде «пьёшь если не хочешь говорить или рассказываешь?». Звучит весело, конечно, главное следи за своим самочувствием, — Дотторе хлопает по кровати ладонью, приглашая сесть к себе. — А ещё можно пить перед тем, как рассказывать. Никто не запретит, — в свою очередь подмигнув мужчине, пересаживается поближе к нему. Теперь, когда в желудке есть еда, пить и упиться Василиса не боится. — Вряд ли я не захочу отвечать на большое количество вопросов, чтобы напиться. А вот тебя помучить собираюсь, — честно признается в своём намерении. — Как мило, — приторно улыбается Дотторе и садится ровно. Передаёт кружку вам. — Подержи, принесу кое что, — вы берете её, другого не остаётся. Доктор встаёт с кровати, проходится до ванной, оттуда уже возвращается с деревянным подносом в руках. Садится обратно к вам, кладёт деревяшку на кровать, забирает у вас тару и ставит на него. — Чтобы не разлилось. Надеюсь, ты не брезгуешь пить со мной из одного стакана? У меня нет второго, уж прости. — Я с тобой целуюсь, напоминаю. Действительно… может ли мне быть противно пить с тобой из одного стакана, — посмеивается, пододвигаясь поближе к Доктору. — Ну что, кто из нас начнёт? Что за дурацкие вопросы он задаёт, право слово. Как будто Василисе может быть такое противно. — Оу, забыл, — глупо усмехается и берет бутылку, чтобы долить алкоголя, потому что осталась там четверть. — Я первый. С кем из предвестников ты бы хотела познакомиться лично? — уже закручивает крышку, после чего откладывает коньяк к подушке и садится в позу лотоса, наклоняет голову чуть вбок, ожидая ответ. О, это заставляет задуматься. Вертя в руках бокал, Василиса перебирает в голове предвестников и тех, с кем она уже знакома. Как ни странно, вариант вылезает практически сразу, даже пить не приходится. Но девушка всё равно делает глоток, сморщившись от обжигающего горло чувства. Переждав его, отвечает: — Пьеро. Пока что мне не доводилось видеть его, а слухов ходит много. Было бы интересно посмотреть на него и понаблюдать за его… за ним. Качнув ногой, закинутой на ногу, Василиса смело указывает на Дотторе и наконец задаёт тот вопрос, ради которого это всё было ей затеяно: — Что с тобой случилось? Я имею в виду, почему выше пояса? Дотторе решает не забирать у вас кружку, легче пить из горла. Это соответственно и делает, пара глотков, которые только подтолкнут его на «весёлые», как он думал, разговоры. — Насколько у тебя сильная половая конституция? — почти заигрывает, но видно, что совершенно не хочет отвечать. — Для тебя это настолько важно? Может я считаю, что секс положен только после свадьбы, — опять шутка, за ней скрывается первая случившая реакция психики на стресс — отсмеяться от вопроса. Что ж, кое-что Василиса в психологии понимает как минимум интуитивно. Например, что сейчас Дотторе вдруг занервничал, а ещё кажется пытается уйти с темы. Девушка реагирует спокойно. Пододвигается ближе и кладет ладонь на предплечье Предвестника, оказывая таким образом поддержу? Или попытку успокоить. — Нет. Просто у тебя очевидная травма. А мне важны доверие и понимание. Взаимные. Расскажешь? Пожалуйста. Речь выходит чуть отрывистой из-за уже выпитого алкоголя. — Ты-то у нас разбираешься в травмах, я смотрю, — убирает вашу руку от себя, даже кажется что грубо. — Это позорная история, у меня нет никакого желания ей делиться. И мне не нравится, когда много людей много знают обо мне. Понимаешь, в рукавах всегда нужно иметь козыри, — поворачивается в сторону, а у вас начинается тихое бешенство. Во-первых он в маске, что скрывает полный спектр эмоций, а во-вторых подменяет вложенный вами смысл в слова о доверии. — Не ты ли говорила о комфорте? Так вот — мне не комфортно об этом говорить. Позорная. Вот оно, ключевое слово. Василиса не обижается на отказ, хотя ей и неприятно; подперев голову рукой, смотрит пристально, с внимательным прищуром. Что ж, она бы настаивала дальше, если бы не одно но. «Мне некомфортно». А она пообещала, что не будет залезать в некомфортные зоны и вытаскивать насильно. Как бы сильно ни хотелось узнать правду, понять, что произошло… территория оказалась закрыта напрочь. — Ладно, — с тяжёлым вздохом Василиса отпивает из стакана, морщится. Отвратительно. Всё испорчено. Маска ещё эта дурацкая, но надо, надо уважать чужое личное пространство. — Твоя очередь. Мужчина видит, что вы расстроены. Но в нем не просыпается жалости, плевать он хотел на ваши расстройства, ему самому мерзко вспоминать обо всём. — Хорошо, — мягкая улыбка, которой Доктор обозначает своё состояние, а именно — на грани плачевного. — Ты бы смогла напоить меня для своих целей, — рука тянется к застежке на затылке, маска спадает с лица во вторую, ложится рядом, на комок одеяла внизу кровати. — И выманить интересующую информацию? Это был почти ясный намёк. Никакого гнусного упрёка — Второй буквально дал вам инструкцию, как действовать, при чем самостоятельно и намерено. Ему просто нужно хоть кому-то высказать свои страдания, но в ясном рассудке он не имеет права. Именно поэтому забирает из ваших рук кружку и смотря прямо в глаза пьёт, подтверждая истинное значение вопроса. Какой восхитительный вопрос. Василиса усмехается уголком губ, прежде чем отпивает из стакана. И задумывается над ответом: а не такой ли у неё был план? Нет, не такой. Изначально алкоголь должен был стать лишь слегка расслабляющим фактором, а не средством манипуляции. Но в итоге она имела, что имела. Необходимость заходить дальше, чем хотелось бы. — Как минимум, я способна попытаться, — негромко бормочет, разглядывая жидкость в стакане. — Как бы ты среагировал на мою смерть? Без возможности сделать клона. — Разве не очевидно? Научился бы делать клонов и решил проблему, — лёгкий смех, предвестник упирается руками в постель, чуть наклонившись вперёд, смотрит на деревяшку перед лицом. А был ли в ней смысл? Все равно стакан со спиртом постоянно переходит из рук в руки. — Или мог бы воскресить тебя. А реакцию ты и сама можешь придумать. Терять тех, к кому привязался, очень больно, — вздыхает и все-таки решает изменить позицию. Берет в руки подушку, садится так, чтобы опираться спиной о изголовье кровати. Набитая перьями наволочка обнята учёным, который ещё и сгибает ноги в коленях. — Так, мой вопрос, да? — переспрашивает считай сам у себя и думает всего пару секунд. — Какой была твоя первая любовь? И дополнительный — по именам назови список половых партнёров, — звонко усмехается, смотря на вас, конечно же он шутит. Ему это не интересно, все справки о здоровье на руках, а левые люди могут понадобиться, только чтобы наведаться и отрезать голову. Или кое что другое. Но это только ваша глупая и забавная мысль. Мозги пьяные и «шевелятся» с трудом, Василек крепко так задумывается, молчит с минуту, если не чуть дольше. Взгляд всё так же блуждает по кровати и стакану, девушка не поднимает глаза на учёного, а вот по каким причинам — ей только одной ведомо. Из обиды или из задумчивости. Или из-за всего сразу. — Первая любовь? Школьные годы. Как дура влюбилась в одного популярного мальчишку, а он в итоге развёл меня на секс и потом посмеялся со своими дружками, — девушка трёт бровь и хмурится. Явно не слишком приятное воспоминание. — Он и был первым. А вторым… почти в конце обучения, пару лет назад. Мы пытались в отношения, но в итоге не сошлись характерами. Но он был неплох в сексе, должна признать. Так, теперь я, да? Наконец-то Василёк поднимает взгляд, замечая, что Дотторе пересел. Крутит в руках стакан, где осталось только на пару глотков. — Как тебе твоё прозвище «зяблик»? — Ох, не ожидал таких подробностей, — а вот и первый явный звоночек опьянения — речь перестала быть такой чёткой, как ранее. Вы вообще только один раз слышали Дотторе таким, из всех его пьянок при вас. — Надеюсь, ты в порядке по поводу того пацана? — неуверенный вопрос, а вы на секунду вспоминаете что Зандик Предвестник. Странно… Странно вот так говорить с ним совсем не о науке или работе, просто о жизни, вроде как. — Ну, это милое прозвище, просто меня кое-кто петухом прозвал и теперь отношение к птичьим кличкам настороженное, — снова тихонько и коротко смеётся, поправляет волосы, передние пряди заведя к затылку. — А как тебе твоё прозвище? Я вообще хотел тебя злить этим, но видимо таких эмоций не увижу. Василиса дергает плечом и невесело усмехается, но на вопрос о пацане не отвечает. Вроде в порядке, а там бездна поди разбери. Давно слишком все это было. — Мое? Какое из? — вперившись взглядом в лицо мужчины, улыбается ему. — Василёк? Василёк мне нравится. Звучит нежно и мило. И тут же милость сменяется непониманием и снова раздражением. — А зачем тебе меня злить?.. — Мне нравится выводить людей на на эмоции. Васильком я тебя увенчал ещё при первой встрече, вот тогда и хотел позлить, — а алая радужка блестит, самое время нести пургу, чтобы потом оправдаться опьянением. — Сейчас наоборот хочу твоего доверия. Сентиментально это всё до рвоты, ей богу, — почти что смущённо улыбается и ближе к себе жмёт подушку, укладывает на неё подбородок. — Как раз об этом. Почему ты пытаешься выпытать что-то про мои правила в заигрываниях? Мне кажется, ответ всегда очевиден, мне просто неприятно. Странно яро интересуешься этим. Хочет доверия, как мило. Василёк вынуждает себя не усмехнуться, отставляя опустевший стакан в сторону. Пододвигается ближе к Иль Дотторе, полуложится на постель напротив него на живот и подпирает голову руками. Сама уже хмельная, но все еще не сдающаяся. — Для меня важен секс. Не жизненно необходим, но важен. А ты явно не просто не-любитель, у тебя что-то случилось. И я хочу разобраться, что. И могу ли я как-то… помочь с этим. Это достаточно хороший правдивый ответ, чтобы ты поверил, что я не собираюсь тебя в чём-то упрекать или смеяться над тобой? А язык всё равно слушается через раз. Некоторые слова растягиваются невольно, другие тараторятся. Дотторе смотрит на вас достаточно внимательно, чтобы начать чувствовать неловкость от этого взгляда. Пристально, серьёзно, но крайне расслабленно. — Ты ведь знаешь о том, что меня за жёстокость выгнали из Сумерской Академии? — он явно жалеет. Но не о том, что был лишён морали в своей жажде к некоторым вещам, а о том, что его поймали на этом. — Так вот. Люди мстительны и жестоки, знаешь ли, — старается медлить и правильно рассказать, подобрать слова. Вроде как получается, но спирт является врагом в грамотной речи. — Тц, да ты уже догадалась, что произошло и как факт связан с событием. Вроде не настолько тупая, — отводит взгляд в сторону, все ещё ужасно тяжело и неприятно вслух признать то, что он имеет в виду. Ну, что-то подобное было очевидно, не так ли? Тема секса есть тема секса. Василиса хмурится, перебирая в голове предположения. Одно ярче всего выделяется, кажется самым логичным. — Тебя… изнасиловали? — негромко уточняет она, пододвигаясь ближе, но не торопясь касаться мужчины. — Пока что это все, что всплыло в моей пьяной голове. — Кхм… Некоторые считают, что достойным наказанием за кражу считается отрубать руки, — улыбается и смотрит в сторону. — А некоторые посчитали, что за кражу жизни стоит наказывать отрубленным «достоинством». Вот и всё, — тон лёгкий, будто бы ему плевать на озвученное. Пальцы сжимают ткань бедной подушки достаточно, чтобы понять, что мужчина прилично так нервничает. — Вот же… мудоебки. Василиса выдыхает изумлённо. И замолкает на долгую минуту, пытаясь переварить услышанное. У неё не хватает цензурных и нецензурных слов даже мысленно, чтобы выразить весь спектр своих эмоций. — Я искренне надеюсь, что они сдохли самой долгой и мучительной смертью. Подняв взгляд, девушка видит эти стискивающие подушку пальцы. И тянется, накрывает их своими. — Что мне сделать для тебя сейчас? — Ничего? Все хорошо, — на секунду голос дрогнул. Вы своим отношением что-то ломаете в душе Доктора и это очень заметно. — У меня остался шрам, именно поэтому «выше пояса». Там… Была странная ситуация, ты поняла, ассоциации неприятные, — всё-таки возвращает взгляд к вам, кладёт свою руку на вашу. — Показать? — странно как минимум то, что он сам предлагает. Конечно вы понимаете, что напился, иначе поведение никак не объясняется. Василисе становится стыдно и неловко, протрезвев, она точно пожалеет, что лезет настолько глубоко в душу Доктора. — А ты хочешь? — выделяя тоном последнее слово, внимательно наблюдая за каждым действием Второго Предвестника. — Если да, то я буду благодарна такому доверию. Если нет, то давай переведём тему. Конечно же, ей любопытно. Но даже под алкоголем Василиса чувствует какие-то личные границы, которые не торопится переступать. — Пфх, наверно, если я сам предложил, то хочу? — улыбается вам, скорее всего это уже от нервов, а не от того, что ему шибко весело. — В психологии и психотерапии куча методов проработки травм разной глубины, и знаешь, ты явно поможешь с одним из таких методов. Для того, чтобы озвучить и вспомнить название я слишком пьян, но она предполагает повторение ситуации или её смягченную интерпретацию. Так что, это будет не только весело, но и, вероятно, полезно? — вопрос здесь стоит, потому что Дотторе вообще не уверен в том, чего хочет. — Открою вселенский секрет — я легко перевозбуждаюсь, и физически, эмоционально. Нормальное у меня и периодами даже слегка повышенное либидо. Мне просто противно, — щёлкает вас по носу, без злобы и совсем не грубо, просто чтобы отвлечь от вашего взволнованного состояния. Ему не нужна ваша жалость. Нужно просто понять его и пользоваться возможностью, пока он разрешает. — Хочешь сама расстегнуть? — взглядом указывает на шорты, в которых щеголяет весь день. Что ж, Василисе напрямую сказали, что она может помочь с травмой, и что на это вроде-как-согласны. Значит, можно попробовать действовать, соблюдая границы комфорта. — Хочу. Но давай так, если вдруг станет что-то не так… говори. Можем стоп-слово придумать, если хочешь. В принципе, на будущее. Сев на постели, девушка пододвигается вплотную к Предвестнику, так, чтобы сидеть чуть сбоку от его ног. А руки сами тянутся, трогают бедро сквозь ткань шорт, слегка подрагивая. Неуверенная, а стоит ли? А можно ли? Василиса медлит. — Стоп-слова — бредни. Это бесполезно и работает только как фактор дополнительного возбуждения или чувства доверия, что-то вроде: «я скажу и он точно прекратит», — вы уже это знаете, но Доктор, когда нервничает, начинает очень много говорить. Да и не только когда нервничает, вы не выяснили всё, но какие-то особые факторы для появления болтливости точно существуют. — Раз ты решила выдумать подобное, ты зовёшь по имени, я по фамилии. К слову, — предвестник кладёт руку на ваше запястье, немного сдвигает к центру своих бедер. — Выдохни. Я ведь тоже не заставляю. Ты хотела — вперёд, трогай, пока я в хорошем настроении, — смотрит вам в глаза несколько секунд, легонько толкнув коленом в плечо. Подушку от себя убирает, кладёт рядом. Конечно, Василиса не считает стоп-слова бредом, но спорить не собирается. Точно не сейчас. В любом случае, хорошо, что Дотторе соглашается хотя бы на их подобие. — Принято. Это хороший вариант. Что ж, если можно — значит, можно. Рассудив, что они оба достаточно пьяны, чтобы всё можно было свалить на отсутствие контроля, девушка становится смелее. Тонкие пальцы тянутся к застёжке на шортах, немного запинаясь расстёгивают её, неторопливо тянут вниз. — Так, просьба, — берет вас за руку, как-бы останавливая на минутку. — Не надо меня раздевать или лапать. Я, если посчитаю нужным, проявлю согласие в ответ, — вам аж стыдно от формулировки. Так всё официально, как будто вы не сидите, пьёте и почти балуетесь. Хотя, он имеет право объяснять подобное. — И ещё — у меня чуть кишки не выпали тогда, так что, не знаю, блевать — не на меня, — хихикает Доктор и прикладывает вашу ладонь плотнее к телу, а вы наконец отпускаете взгляд. Чуть выше резинки белья виднеется часть розового шрама, рваного и рельефного, видно, что порезали глубоко. Он слегка косой, понятное дело не идеально горизонтальный. Уходит ниже, к паховой области. Становится не по себе. — Хорошо. Извини. Шрам Василиса разглядывает пристально, чуть наклоняя голову вбок. Пытается представить его, визуализировать внизу. Да, рана была огромной и страшной, но никакого отвращения или чего-то подобного испытывать девушка не собирается. Напротив, ей горько, что Дотторе вообще пришлось пережить такое. — Я не собираюсь блевать. А ведь полапать хочется. Василиса едва сдерживает порыв прижаться к метке губами, чтобы Дотторе увидел, что ей вовсе не противно. Хотя нет — не сдерживает. Порывисто, но осторожно трогает кончиками пальцев зарубцевавшуюся кожу сверху, смотрит снизу вверх, проверяя реакцию мужчины. В реакции вы видите, как у Доктора дергается плечо, но он вроде как не против прикосновения. А действия далее подтверждают эту теорию — руку вашу немного направляют, чтобы приспустить ткань и обнажить рубец до конца. Он доходит до места сантиметров на пять ниже бедренной кости, весь он кажется более небрежным, чем до этого. — Тело застыло на тридцати двух годах, поэтому и осталось так чётко, — поясняет, а после, позволив пару минут рассмотреть решает снова поменять позицию, но уже вашу. Немного тянет в сторону, все ещё держа за руку. Вы перебираетесь по кровати, а Дотторе разводит ноги, чтобы вы сели между ними. Поправляет одежду, чтобы добавить хоть немного приличия в посиделки, шумно выдыхает, берет вас за руки, пальцы переплетая между собой. — Вот. Довольна? — констатирует окончание «терапии», а вы… Вы видите, что мужской организм все-таки среагировал на прикосновения и интимную обстановку. Становится жарковато.