Химия, оказывается, не только в пробирках.

Утро начинается с дичайшего мандража. Сегодня вам вколют то, что начнет вашу трансформацию в что-то между человеком и высшим существом. Страшно. Элементарно страшно от последствий, того времени, которое придётся затратить на это, и от самого пути, по обещаниям тяжёлого и жёсткого. Но вы согласились, сама перед собой поставили цель, которая, даже при отсутствии каких либо продолжительных отношений с Вторым Предвестником оставит вас наедине с сотнями лет, которые вы, уверены, проведёте достойно. И плевать на всё. Осталось только начать… Лаборатория встречает подозрительной тишиной. Иль Дотторе стоит к вам спиной, не оборачивается, услышав щелкнувшую два раза дверь. — Доброе утро, — настроение у вас не ахти. — Привет! — резкий разворот, вы будто отвлекли его от чего-то невероятно весёлого. Вам бы умение так хорошо держать себя в руках, когда это нужно… — Ну что, готова к веселью? — Веселью? Скорее рассчитываю расплакаться, — смешок, не совсем искренний, идёте к Доктору. В груди стучит волнением, даже общая вроде как позитивная атмосфера не помогает успокоиться. — Мы начнём сразу с утра? — А зачем откладывать? — предвестник сразу идёт вам навстречу. — Чем быстрее начнём — тем быстрее закончим! — когда оказываетесь друг напротив друга обнимает вас, воплощая ваш план первым. — Всё, не бойся, первый раз всё и всегда пугает, но нужно быть оптимистом, чтобы жизнь казалась счастливой. Вот и мы с тобой будем стараться держать всё в норме, поняла? — это вроде и забота, но чувствуется, что Док командует и на чувства ваши ему в основном плевать. — Поняла, — но самовнушение работает, как и наставления приятным весёлым тоном — вы улыбаетесь, почти до слез расчувствовавшись, хихикаете, вздыхаете. Что же сейчас будет, Архонты… Пройтись до нулевого этажа лаборатории под болтовню Иль Дотторе — лучший исход из всех. Если бы шли в тишине, точно грохнулись бы в обморок от волнения, слишком нагнетает. Но все нормально, никто пока не умер, вас проводят до кушетки, на которой были проколоты уши, садят, не затыкаясь. Всё это кажется быстрым, и таким является, потому что Второй в своей обычной манере делает все достаточно бегло, но по факту прошло минут десять. Сейчас рядом с вами оказывается стол с инструментами: колба с тем, что вам будут колоть, шприцы, салфетки, таблетки и упаковка одноразовых перчаток. По названию на блистере вы узнаете сильное обезболивающее, теперь фантазия рисует то, как вы будете корчиться от боли, прекрасно. Как-то пока что всё слишком легко… — Снимай верх, колоть буду между одиннадцатым и двенадцатым позвонками, — а в это время одни перчатки который раз меняются на другие — ткань на латекс. — Спрошу ещё раз: комментировать действия, или делать всё быстро и молча? — Лучше говори, мне спокойнее будет, — со вздохом встаёте, снимаете с плеч медицинский халат. А голос то выдаёт волнение, слегка дрожит, как и пальцы рук. — Ох, как мило, тебя успокаивает мой голос? — льстивая улыбка и наклон головы к плечу. Вот весело ему, посмотрите только! — Да, я с ума сойду тут пока даже начнём, — хмуро, потому что колоть будут вас, а не весельчака. Халат ложится рядом, теперь пуговицы рубашки продеваются в петельки, чтобы расстегнуть. — Именно снимать, или опустить воротник? — Где находится двенадцатый позвонок? — строгий вопрос от врача к врачу, вы на пару секунд растерялась. Вопросительно смотря на Дотторе ставите ладонь параллельно центру груди. — Почти правильно, ниже. Нет, если ты стесняешься, не снимай, — усмешка, после которой ученый отворачивается к столику. — Извини, откуда в тебе вообще столько веселья?.. — вас прямо убивает это его умение каким-то невероятным образом или не показывать, или вообще отключать какие-то чувства. — Я в предвкушении, почему мне должно быть плохо? Мы же никого не убиваем и не мучаем, — быстрый взгляд на вас. — Пока что. Он нарочно подогревает страх, очевидно. Может, конечно, ему и смешно с этого, но вам точно нет. Фух, нужно выдохнуть… Рубашка там же, где и халат, вы сидите и смотрите, как в шприц набирается жидкость. Начинает слегка трясти, тут ещё и холодно. — Я сказал полностью снять верх, — совершенно невинно добавляет, медленно поднимая стержень шприца. — Ох, лифчик тоже, — ладно, это неловко. Но ничего не поделаешь, вы заводите руки за спину, чтобы расстегнуть и застежку бюстгальтера. — Я же могу прикрыться? — Естественно, мне интересна только спина, — всё в рамках приличия, Доктор слишком занят жидкостью и её количеством, чтобы обращать на вас внимание. Белье аккуратно снято, рубашка сразу скрывает грудь, теперь за вашей спиной предвестник. Нажимает на основание шеи, пальцами давит линию по позвоночнику, считает звенья, чтобы сделать всё правильно и точно. А вас снова накрывает тревожностью, игла толстая… — Это прям сильно больно?.. — пока чувствуется только неприятное ощущение того, что вам давят на кости. — Смотря, какой у тебя болевой порог. Скорее всего да, — ученый без разрешения берет вашу руку, ставит ваши пальцы вместо своих. — Держи, чтобы не считал заново. А отходит он чтобы дать вам таблетку. Сразу со стаканом, ничего кроме мерной ёмкости тут очевидно нету, вы запиваете белую пилюлю и в знак благодарности киваете. Дотторе снова за спиной, спиртовой салфеткой протирает область, в которую будет совершать я инъекция. — Не пугайся, сначала будет неприятно. Мне нужно найти область между позвонками и попасть в спинной мозг, далее вкачиваю жидкость, уже тогда будет больнее всего. Главное не дёргайся, дыши глубоко и ровно, старайся расслабиться хотя бы телом, — ещё одно прощупывание, при чем грубоватое, аж хочется выгнуться от движения. — Когда поймёшь, что становится больно, можно задержать дыхание, многим так легче перетерпеть. Только прошу, давай обойдёмся без потерь сознания, если становится совсем плохо — говори, доделаю быстрее. — Поняла, — такая речь нагнетает. — Что будет после этого? Когда следующая такая процедура и сколько их всего? — вы пытаетесь оттянуть время. — После успокоим тебя, положим спать, чтобы организм провел все процессы без вреда для твоей психики. Всего шесть инъекций, в первых и последних числах, то есть по два укола в месяц, это уже три, примерно столько же на полное восстановление и немного более на усвоение новой функции организма, что-то около полугода как итог. А теперь считай, сколько времени выходит до двадцатых чисел, — всё вполне логично, как вы и выясняли до этого, сходится. — Так, поговорили и хватит. Вставляю иглу. Холодный пот проступает на лбу, как-то слишком резко. Вы ещё и ничего не видите… Хотя, может быть, это и к лучшему. Смотреть на то, как в вас вставляют толстенную иглу и копошатся между мясом с костями… Фу, какой ужас! Лучше уж Дотторе быстро все сделает и вы закончите. Все же… Все же будет нормально?.. Что ж, на этом милое и позитивное повествование прекращается. Начинается то, что происходит в реальной жизни, без розовых очков влюблённости, самовнушения и преукрас. Идеально между двумя костями протискивается металл, движение сразу отдаёт болью, как будто бы в самые нервы, не в конкретном месте, по всему позвоночнику. Вы давите мычание, Иль Дотторе держит вас за плечо, елозит лезвием шприца между пластин, проникает к спинному мозгу. Вы закусываете ткань, потому что обезболивающее или ещё не растворилось в желудке, или вообще не помогает. В полной тишине прошивает такая боль, которую вы, наверное и сравнить с чем-то не сможете. Что-то похожее на стреляющий зуб, очень резко, остро и монотонно как будто. Это жидкость начала наполнять телесный сосуд. Холодная, заставляет и поежиться, и всхлипнуть, и задрожать. Голос из-за спины уже не слышно, кажется, просят успокоиться, но слезы сами сползают по щекам к подбородку, это даже не вы плачете, организм чутко среагировал. По поводу зубов — их вы на секунду побоялись сломать, так сильно напряжена челюсть. И все это не заканчивается быстро, не пролетает из-за боли за несколько мгновений, процедура кажется долгой и мучительной до такой степени, что вы уже жалобно пищите, потому что дышать или уж тем более говорить не удаётся, да и возможным не представляется. Игла выходит из тела, аккуратно и медленно, сразу приложена вата. Чувство мерзкое, противное до гусиной кожи расходится по мозгу — вам между мясом, костями и прочими прелестями организма залили жижу, состоящую из клеток другого человека, металлической острой шуткой поелозили внутри, скорее всего поцарапали это же самое мясо, у вас буквально в спине дырка в пару миллиметров. Это не сравнится с шуточными фразами от друзей по типу: «у тебя кости мокрые», это в сотню раз более омерзительно. Ещё и ощущение жжения никак не уходит, а слух наконец ловит слова, дыхание потихоньку восстанавливается. — Как ты? — звучит холоднее, чем хотелось бы. — Плохо… — всхлипнув, отвечаете, зачем-то трогая лицо, это какое-то нервное движение. — Прекрасно, так и должно быть, — появляется желание в кровавое месиво размазать предвестнику лицо. Он вообще не хочет пожалеть вас? — Как успокоишься, одевайся, дам тебе снотворное, — параллельно со словами растирает пальцами место укола, не интенсивно, просто чтобы слегка разогнать кровь и расслабить участок. Остальные пол часа прошли бессмысленно — вы немного пришли в себя, оделись, рассказали как чувствуете себя ученому, он дал вам волшебную сонную таблетку и проводил до комнаты. Побыл с вами какое-то время, наконец-то допер, что вам тяжеловато пережить такое, пожалел и успокоил. Дал пару наставлений о том, что и как делать в разных состояниях, после удалился, напомнив, что каждый раз искать его не нужно — теперь у вас на тумбочке около кровати стоит маленький робот, который через сеть подключён к небольшому устройству, которое всегда у Дотторе. Что же, так и началось ваше становление, как дитя вечности.

***

Сон получится неспокойный — вы проспали часов двадцать и каждые пару из них просыпались — то голова болит, то попить, то в туалет, но спину ломит, то вообще ощущение, что температура под сорок градусов. Вы были в состоянии сама позаботиться об этом — выпить жаропонижающее, поскольку при мерке выяснилось, что температура правда поднялась. Остальное само собой. А дальше бесцельные часы одиночества — за книгой, работой, которую вы забирали к себе ранее, парой прогулок и огромным количеством боли. А появлялась она, когда вы пытались привести себя хоть в какую-то форму — спина очень важна, а вам в неё ввели инородные объекты, начались воспаление, немного защемило. Конечно же ваш дорогой предвестник пришёл и проконсультировал о том, как с этим справиться, вот только убило вас холодное отношение. То есть оно не холодное, просто вам так жжется так из-за… Возможно, отсутствия какого либо интереса? Просто так ваш Доктор не приходит, общаетесь вы только по надобности. Вы даже соскучиться успели по его бредовой болтовне, потому что прошли две невероятно скучные и неприятные недели. В основном вы только спите, едите и читаете, делать больше нечего. Очень ломает, учитывая то, что обычно вы ведёте активный образ жизни и даже в единственный выходной находите чем заняться. Тяжело стало ещё и из-за фактически отсутствия возможности съездить к семье. Куда вы поедете, когда температура держится на тридцати восьми, болит спина, и морально, уже за три недели почти одиночества, появляется желание повеситься к чёртовой матери? А вот это желание вы в себе искореняете, как только появляется. Потому что пришло время второго укола, а они, вообще-то, ведут вас как раз к продолжению этой жизни. Заходит за вами Дотторе, вы кидаетесь на него с объятиями, от чего слышен глухой хохот. — Привет, дорогая, — обнимает вас в ответ, чувствует то, как сильно вы скучаете. — Привет! Я так скучаю, зяблик, взял и бросил меня тут одну, — он теплый. Живой. Приятно, вау, в вашей комнате шестой раз за месяц живой человек, почти чудо. — Я не бросал тебя, Василёк, ты чего, — аккуратно, чтобы случайно не причинить боли, гладит вас по лопаткам. — У меня очень много дел. Дальше будет легче, обещаю. Можно ли верить ему? Да, можно, если очень хочется. Второй укол прошёл чуть ли не более болезненно, чем первый — ткани и так раздражены, а тут снова что-то делают. Но проходит эта боль и некоторый ужас быстрее — уж неясно, время пролетело быстрее, или его правда понадобилось меньше, — и вот вы снова стараетесь отдышаться, пока Второй протирает выступившие капельки крови с кожи. Всё ещё неприятно, всё ещё в вас копошились иголкой. Разговор, сопровождавший процедуру, дал вам некоторый стимул и силы, может было больно и вам поплохело, но энергии появилось больше. Всё таки Дотторе умеет поднимать настроение, этого не отнять, ещё и пообещал почаще приходить и в целом контактировать. Но в итоге неделю вы просто проспали. Даже есть не хотелось, ощущается как нехилая такая простуда. Да и является ей — все так же слабость, повышенная температура, головные и спинные боли, начинает злить и все появившиеся силы из вас вытянуло. Но… Оно все ещё стоит того, не так ли? А оно определённо стоит. Вы с Иль Дотторе в некотором роде ещё больше сблизились, чем когда просто работали вместе — столько разговоров у вас не было ещё ни с кем за всю жизнь. Он сдержал обещание, стабильно каждый вечер перед сном, и не только, вы болтаете обо всем на свете. Как и сейчас. — Я закончил проект с Сандроне, наконец-то, представляешь? — сейчас он спокоен, это вы понимаете только по голосу, поскольку говорите через робота. — О, прекрасно, вы там собирали что-то огромное, да? — вы лежите на животе, болтаете ногами и в тетрадке рисуете что-то не относящиеся ни к разговору, ни к тому что хотели бы написать или нарисовать — какой-то узор, придуманный ещё в школе. — Да, механизм для одной компании из Инадзумы, я уже говорил, наверное, сто раз, — усмехается сам себе, немного шумит воздухом в микрофон. — Да, примерно столько, — тоже смеетесь, рисуете на листке сердечко. — Рада, что закончили. Признавайся, сколько заплатили? — Двенадцать миллионов каждому участнику, по-хорошему, такие разработки стоят больше, но мы сотрудничаем долго и отлаженно, — вы слышите, что у собеседника что-то там шуршит. — Мне даже стыдно о таких суммах говорить, — нарисованы ещё пара сердечек и каких-то других загогулин. — Мне скучно. Почему мне нельзя к тебе прийти и работать, как до этого? Я с ума сойду с четырёх стенах, — вы постоянно говорите об этом и повторяете о том, что едете крышей. Потому что вам правда так кажется. — Потому что если тебе защемит что нибудь, как тогда, будет только хуже. Могу принести тебе книжек по автомеханике, потом будем вместе что-нибудь варганить, — вы уверены, что Второй сейчас глупо улыбается. — Не хочу я в железе копаться, мне биология нравится, — почти безнадёжно усмехаетесь. — Ты не хочешь сам ко мне прийти, без всяких книжек, просто посидеть? Я скучаю вообще-то, — пришло время закрасить все нарисованные объекты. — Днём я занят, ночью, почти всегда, тоже, — у вас уже ревностные подозрения возникают по этому поводу. — Чем это ты ночью занят? — но вообще вам очень приятно вот в такой бытовой манере беседовать по вечерам. Создаётся приятное ощущение того, что Доктор не предвестник, а вы просто влюбленные коллеги по работе и всё нормально, нет никаких рабочих проблем, вы не сидите как инвалид в комнате уже месяц, он не занят сутками и не устаёт как собака каждый день, всё как будто бы хорошо. — Сплю, представляешь? Или доделываю то, что не успел днём. — Ммм, я так и поняла, — как положено театрально расстроенный тон, вздох после слов, тоже очень раздосадованный. — Не переживай, скоро пятое число, встретимся сразу на рабочем месте, — очередной смешок, почти ласковый. А вы переживаете как раз из-за этого. Боже… Как летит время, уже третья инъекция, прошёл второй месяц всего этого эксперимента. Есть ли смысл говорить о том, что снова было больно и плохо, а потом снова сутки сна и всё третий раз пошло по кругу? И в четвёртый раз, и в пятый… В один момент вам показалось, что единственные дни, которые запомнились вам за три месяца, это те, в которые как раз и происходили уколы. Остальное заросло какой-то невнятной и густой дымкой, пеленой, за которой вы уже и не вспомните, что в какой день произошло и как так вышло, что Дотторе чуть ли не пол жизни вам пересказал, а вы даже половины не вспомните. Но объясняется все проще, чем кажется — дни из-за болезненного состояния начали сливаться в одно сплошное месиво, в котором вы то спите, то едите, то говорите о чем-то с кем-то, а потом делаете ободряющий, но выбивающий любые силы укол. Всё это правда жёстко повлияло на психику, в несколько дней перед последней инъекций вы только и делали, что истерили. То ли не верилось, что всё закончится, то ли было страшно, что всё только началось — непонятно и в любом случае страшно. Цикл у вас окончательно сбился, женское здоровье решило перестроиться совершенно кардинально. Зато вы чётко заметили, что любые царапинки начали заживать на вас быстрее, даже нарочно слегка порезали палец — сутки и пореза нет. Удивительно и всё ещё страшно. Последний укол вы пережили с богом и Дотторе, потому что накрутили себя до невозможности. Разревелись в плечо любимому, он сам признался, что чуть не расплакался. А все потому что вы живая, всё стерпели, справились и это оказалось ужасно тяжело, но совершенно реально. Теперь вас ждёт курс реабилитации и возвращение к нормальному ритму жизни, что будет… На самом деле тяжело. Режим естественно испорчен, организм вымотан, с горем пополам восстанавливается, из-за чего все ещё ощущается перманентная усталость, а мир ждёт от вас свершений. В отличии от вашего лечащего врача, который после окончания основной работы стал намного навязчивее, чем раньше. Раз в двести. Начал вытаскивать вас на прогулки, к себе в лабораторию просто посидеть с ним и провести день, вы сами нарвались на помощь, которой обязаны заниматься по регламенту, но не в свой больничный, который изначально был оформлен на полгода, хотя вы настаиваете на его закрытии уже через пару недель. Вообще Доктор стал подозрительнее. Особенно когда вы рядом. Это тяжело объяснить, но как-то подсознательно вы чувствуете то ли фальш, то ли что его отношение к вам каким-то образом изменилось, как будто он что-то задумал или планирует задумать. Хотя… Сейчас его внимание как никогда приятно. В особенности на контрасте с тем, что уже стало вашим неприятным прошлым. А регенерация, за уже четвёртый месяц процесса её зарождения в вашем организме, начала приживаться. Вы чувствуете себя намного лучше, в жизнь вернулся позитив, вы встретились с родителями, вернулись, хоть и не совсем официально, к работе. Как последствие такого жёсткого вмешательства в естественный цикл жизни вы заметили только высыпание на спине, оно выглядит почти как шрам — будто молния ударила, ветвистые и рваные полосы примерно в том месте, куда вам делались уколы. Дотторе пояснил это лёгким дефектом в пигментации кожи, поздравил вас с новым «родимым пятном». А ведь этот небольшой шрам можно и правда считать катализатором к тому, чтобы отмечать второй день рождения. Теперь вам доступна целая вечность для свершений, для всего мира, его исследования и полного понимания. Вот только в голове всё время крутится одна странная и тревожная мысль. Сможете ли вы вовремя остановится?