Curse

      — Что с тобой происходит? Агата отводит взгляд от Седрика, рассматривая конфетти, плавающее в кофе. Так, будто нечего сказать. Честно говоря, ей тут жутко не нравилось, но страшнее было оставаться со своими мыслями и видениями наедине, что слишком засели, впиваясь, цепляясь намертво, как пиявки, и постоянно повторяются, словно чертова паршивая пластинка. Не дают спокойно жить, думать. Наслаждаться тем, что рядом любимый человек. И все спокойно. Агата была бы не против, если бы вереницу из ужасных кошмаров списали на ее собственный недуг. Переутомление. Стресс. Да на все, что угодно. Она бы в это поверила, потому что невыносимо улыбаться в лицо сокурсникам, невыносимо без содрогания рассказывать о своем дне Седрику, обходясь лишь короткими ответами на вопрос о ее самочувствии. Если бы это действительно был недуг, то, по крайней мере, был бы хоть шанс, что сны не сбудутся. Столик у окна и дождь за окном, ознаменовавший начало ноября, делали это место более притягательным, заставляя не так ежиться от тошнотворно-розового вокруг. Это была ее идея прийти сюда, стараясь отвлечься, несмотря на удивление Седрика. Потому что за почти два года отношений они ни разу не встречались там. Она однажды назвала это место блевотиной единорога, Диггори тогда, раздираемый смехом, зарекся никогда не назначать здесь свиданий.       — Я вижу, что что-то не так. Ох, Мерлин! Я не слеп и замечаю какой уставшей выглядишь, и тени под глазами все заметнее. Мне казалось, ты расскажешь, когда будешь готова, но я беспокоюсь о тебе. Кольцо вибрирует почти каждую ночь, будто просыпаешься из-за кошмаров. На все заданные вопросы, письма, в тот же миг говорила, что все хорошо. Но, Мерлин! Должно быть, это вещие сны и то, что ты видишь в них тебя пугало. Вибрация, если кто-то из нас очень встревожен, волнуется, но жизни ничего не угрожает. Красным оно будет загораться, когда жизни что-то угрожало. Хотя последнее наверняка нам не понадобится. Но пускай будет. Он продолжал рассуждение вслух и после небольшой паузы неуверенно произнес:       — Агата, это как-то связано с тем, что ты видела перед святочным балом? И тем, что говорит Поттер? Седрик был прав. Все действительно так и происходит. Плюс десять очков выпускнику Пуффендуя. И Поттер тоже прав. Воландеморт восстал. Плюс десять очков Гриффиндору. И кольцо, которое красовалось на безымянном пальце, лишь обличало и указывало на уже существующую проблему, как бы одобрительно кивая на доводы Седрика. Словно катализатор всего. Она уже устала скрывать, что все хорошо, что под кроватью не стоят пустые склянки неработающего зелья сна без сновидений, которое она вливает в себя в надежде поспать. Будто это не вещие сны, в конце концов.       — Нам нужно поговорить об этом. Наедине. Диггори расплачивается за нетронутые чашки кофе и недоеденный десерт в кафе мадам Паддифут, пока Агата накидывает свое пальто, прихватив плащ парня. Он протягивает ей руку, и они трансгрессируют в его апартаменты. Раздается хлопок, нарушая умиротворяющую тишину гостиной. Верхняя одежда левитирует на вешалку, и Уилсон присаживается на диван, куда следом мягко опускается Седрик. Он берет ее за руку так, что их кольца соприкасаются. Платиновые обручи напоминают о беззаботном и счастливом лете, об абсурдной идее, выдвинутой когтевранкой – создать вещь, благодаря которой они могли бы знать состояние друг друга, потому что Седрик после окончания Хогвартса решил продолжить обучение в министерстве в отделе трансфигурации и ей нужно было знать, что с ним все хорошо. Сед, кольцо не потеряется, его может снять только человек, который носит его, и только при желании самого носителя. Агата высматривает серую радужку напротив, прикусив нижнюю губу.       — Ты прав, Сед, мне действительно снятся вещие сны. Впервые это произошло за пару дней до твоего дня рождения, но я списала это на банальное переживание. А затем это участилось, они начали приходить все чаще и чаще, а я все усерднее стала посвящать себя учебе, практикуясь в окклюменции с Драко, и довольно успешно, потому что к этой части воспоминай он так и пробрался, – грустная ухмылка на секунду мелькнула на ее лице, – трансгрессии и невербальных заклинаниях. И старалась не спать, что плохо сказывалось на продуктивности, но едва ли зелье сна без сновидений помогало. Я не говорила никому из профессоров, и Дамблдор не знает о моих снах. И том, что я их вижу, и они сбываются. А потом... Они стали реалистичнее, страшнее, от них было невозможно избавиться. Она не могла дышать из-за тревоги, которая охватывала каждый раз, когда ей это снилось. Сны – роющиеся мухи, жужжат, прилипнув намертво так, что мысли сбиваются и невозможно думать. Забиваются в уши, нос, рот, стараясь добраться до черепной коробки. И каждый раз перехватывает дыхание и сводит руки, будто последние десять минут они пробыли в холодной воде. В последний раз ей приснились тела, что распластались на разрушенном полу. В воздухе витали темные заклинания и кровь. Последнее ощущалось на языке металлическим вкусом, вместе с горечью. А потом она сорвалась с места и начала убегать, за ней кто-то бежал вслед, от которого нужно спасаться. Ее охватил животный страх. Выжить-выжить-выжить. Столкновение с ним не принесет ничего хорошего. Она все бежала и бежала по темному лесу – ботинки постоянно застревали о корни деревьев, а ветви так и норовились выколоть глаза, но она не останавливалась. Нельзя, чтобы ее догнали. Это было бы сравнимо смерти.       — В ночь перед Святочным балом мне привиделось кладбище, кажется, оно находилось в маггловской части, и чья-то фигура склонилась над костром, он бросил какой-то сверток в кипящую воду, это все, что я увидела тогда. Что-то грядет. Очень страшное. Она устало закрыла глаза и откинулась на подушки, не выпуская его холодные пальцы. Под веками начало закипать непролитое и горькое. Седрик опустился рядом, прижимая к себе крепче, пока по комнате раздавалось мирное сопение. Открыв глаза, Агата сразу узнала спальню, лунный свет пробивался сквозь щель в шторах, мягко освещая помещение. Голова немного болела, но она впервые выспалась. Седрик будто почувствовал ее пробуждение и произнес почти шепотом:       — Я буду с тобой, буду за тебя. Чтобы не произошло. Мрак скрывал тревогу в серых глазах, его черты стали более мягкими, будто печальнее. Горячие пальцы Агаты медленно очертили линию его скул, немного обжигая кожу.       — Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю. Губы Седрика отдают спокойствием, верностью, комфортом и уютом. Губы Агаты, она готова поклясться, отдают солью, страхом и усталостью.

***

      — Дамблдору лучше об этом знать. Хотя он уже знает – Поттер ему все рассказал. Директор верит ему, а когда он узнает еще и про твои сны... – Седрик отошел от стола и обнял ее сзади. – Агата, это может помочь людям.       — Это им не поможет, Сед. Вещие сны всегда сбываются вне зависимости от того как пойдет ход, он всегда приходит к абсолютной идентичности с моим сном, – она сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить говорить. – Чувствую такую безысходность, потому что расскажи я хоть всему свету, все равно это не остановит войну. Боюсь, что это уже начало конца.       — Я всегда рядом, – Седрик бросил взгляд на кольцо. Оно стало более блестящим по сравнению со вчерашним днем. Диггори выдохнул с облегчением. Они будут справляться с проблемами по мере их наступления, но сначала ему нужно увидеть близнецов Уизли. В конце концов, их магазин с волшебными приколами наделал много шума.

***

Библиотека никогда не была местом их встреч. Да и виделись они там довольно редко, больше по случайности. Но для прикрытия оно походило вполне сносно – достаточно было сесть недалеко и через пять минут пойти вслед за друг другом, который якобы пошел выбирать необходимую книгу. В этот раз он решил взять книгу по травологии, что-нибудь по зельеварению и историю Хогвартса. Довольно просто и ничего удивительного. Агата же металась между выбором книги по предсказаниям и невербальным заклинаниям. Драко почувствовал ее присутствие, когда ощутил запах персика рядом. Она выглядела уставшей, щеки впали чуть сильнее, но Уилсон продолжала быть такой красивой. Уютной. Теплой. Понимающей. И запретной. Все, что связано с Агатой было запретным. Запретная дружба из-за чистоты крови, запретные встречи, запретные разговоры. И запретные чувства. Малфой уверен, что не будь этих предубеждений относительно чистоты крови, в которых он был заботливо взращен и которыми всегда грозился отец, обсуждая и осуждая грязнокровок, они бы начали встречаться еще в первый год их дружбы. Чем старше они становились, тем становилось понятнее, что в такой истории как у них счастливого конца не бывает. Со временем трезвость и разбитые розовые очки стали больно царапать глаза, заставляя не ожидать чуда и двигаться вперед. Они так и делали – он начал встречаться с Паркинсон больше из-за скуки, за что получил нелестные комментарии от Уилсон в сторону его новой партии, а она начала встречаться с Диггори. И была счастлива. А Малфой обещал сделать его жизнь максимально сладкой, если он обидит Агату. Драко наложил пару маскировочных заклинаний, так что их невозможно было подслушать, и пару отводящих, что ни у кого в голове не возникло бы мысли зайти в эту секцию.       — Ты же староста и должен пресекать использование магии в коридоре, тем более в библиотеке. Мадам Пинс точно была бы не в восторге. Минус пять очков Слизерину. Драко ухмыльнулся и проговорил:       — Учись нарушать правила у лучших, Уилсон. К тому же хорошо, что ты не староста, а то у меня из-за первокурсников, Салазар их побери, глаз скоро дергаться начнет. Они становятся все более несносным.       — Что случилось?       — Захотели узнать больше про боггарта и стали его разыскивать. Но они слишком болтливые и любят красоваться перед другими, а слухи доходят быстро. Пришлось отнять баллы.       — Оу, вот это наглость.       — Не то слово, но я добавил им ещё пять баллов за любознательность. Агата прыснула в ладонь.       — Ну тогда ты не так плохо справляешься со своими обязанностями старосты.       — А я и есть лучший староста.       — Ты самый лучший, – Уилсон чуть закусила губу и после небольшой паузы спросила. – Драко, ты хорошо себя чувствуешь? Он был бледнее обычного, а серость в глазах превратилась в бетонную стену, холодную, твердую, о которую больно ударяться. Ей больно ударяться. Драко меняется. Агата думает, что его родители обо всем знают. Агата надеется, что к темному лорду Драко примкнет только из-за необходимости защищать свою семью.       — А ты?       — Я первая задала вопрос.       — Все в порядке. Агата недовольно поджала губы и перевела взгляд на него. Брови были плотно сдвинуты, а пушистые ресницы чуть подрагивали от частого моргания.       — Не смей врать. Мы обещали быть честны друг с другом. С нами со всеми творится не понятно что, начиная с этого семестра, но никто не говорит правду. Уилсон кажется, что она просто не выдержит и пойдет топиться в черном озере. А Драко так и продолжит молчать.       — Если не хочешь, чтобы я врал тебе, то не спрашивай. Он выдерживает ее взгляд, и она отводит глаза в сторону, нервно одергивая корешок книг.       — Агата, я не могу рассказать тебе многое, но мы попробуем поговорить об этом в другой раз. Обещаю. Увидимся позже. Малфой снимает чары и уходит к остальными слизеринцам. Забини, Нотт, Паркинсон, Гойл, Крэбб – все они выглядят будто не догадываются ни о чем, лишь хохочут громко, мешая сосредоточиться. Проходящая мимо мадам Пинс недовольно шикает на них, и они стихают, но не надолго, через некоторое время опять раздается хрюкающий смешок Пэнси. Нет, Агата не следит за ними. Они просто вызывающе себя ведут, отвлекая от чтения. Абзац никак не хочет обрабатываться мозгом даже после седьмого прочтения, вылетая из головы, как только глаза достигли точки. Нет, Уилсон просто смотрит на них. Ей противно от всего и самой себя, в первую очередь, что завтрак отзывается в горле неприятной горечью. Она встает из-за стола и раскладывает книги по местам. Она старается идти к выходу как можно медленнее и держится из всех сил, чтобы не вылететь пулей из библиотеки, чтобы не свалить от этого места куда подальше. Не замечая обеспокоенного взгляда Малфоя.

***

      — Кто скажет мне, что это за зелье? – Слизнорт ходил вдоль кабинета, рассматривая учеников, которые внимательно разглядывают жидкость в котле. Почти одновременно раздалось:       — Амортенция!       — Совершенно верно! По какому признаку вы узнали это зелье? Гермиона, как бы пропуская Агату вперёд, дала возможность ответить ей первее.       — Перламутровый блеск и по тому, что пар завивается характерными спиралями, – ответила когтевранка.       — Верно, кто расскажет мне о свойствах амортенции? Грейнджер с большим воодушевлением начала:       — Оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — например, я чувствую запах свежескошенной травы, и нового пергамента, и... Тут она слегка порозовела, не закончив фразу. Уилсон чуть подошла ближе к котлу, так что в нос ударил целый букет ароматов. Амортенция для Уилсон пахла новой книгой, весной, яблоками, имбирем с корицей, как и все вещи Седрика, вишней, кедровым орехом, запах которого ассоциировался только с Драко, маминым парфюмом, папиными приправами, домом. Агата украдкой взглянул на Драко, тот с интересом разглядывал котел. Интересно, чем амортенция пахла для него? Встряхнув головой, когтевранка продолжила дальше фокусироваться на словах профессора. Занятия по зельеварению проходили вполне сносно, и программа предлагала довольно большую вариацию приготовления необходимых зелий, которые были довольно пригодны и для самостоятельного использования, имея единственное и самый большой нюанс – сложность добыть необходимые ингредиенты, которые не будут продаваться просто так. За них нужно будет отдать не менее двадцати галеонов, а найти продавцов ещё сложнее. Но это было интересно, особенно когда зелье получалось приготовить не с первого раза. В ней открывался азарт, и она брала себя на слабо. А слабо приготовить Феликс Фелицис, пусть сейчас и вовсе летние каникулы, но почему бы не стоит хотя бы попробовать? А слабо достать корень мандрагоры? А слабо прочесть книгу по зельеварению за ночь?       — Разумеется, на самом деле Амортенция не создает любовь. Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать. Нет, этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости. Вероятно, это самое могущественное и опасное зелье из всех, что находятся сейчас в этой комнате. О да, — прибавил он, серьезно кивая недоверчиво ухмылявшимся Малфою и Нотту. — Вот поживете с мое, наберетесь жизненного опыта, тогда уже не станете недооценивать силу любовного наваждения... А теперь, — продолжил Слизнорт, — пора приступать к работе. Можете разделиться на пары, так вы сможете справиться быстрее. Гарри тут же подошёл к Рону. Драко встал в пару с Ноттом. Гермиона ободряюще улыбнулась:       — Агата, ты не против поработать со мной?       — Думаю, у нас все получится. Приготовление зелья заключалось больше в трудности именно дозировок и время выдержки – не больше и не меньше, иначе амортенция превратится в неработающий, но и ядовитый напиток. Для этого необходимо проверять каждую дозировку и засекать секунды.       — Тридцать секунд, – Гермиона потянулась к корню мандрагоры, – нужно измельчить ровно две щипотки, это около пяти грамм.       — Лучше выдержать двадцать секунд, валериана очень быстро разваривается.       — О. А в книге написано... – Грейнджер задумчиво прикусывая щеку, размышляя – её опыт следования рецептам в точности по книге не давал хорошего результата, а у Уилсон получались вполне сносные зелья. – Да, хорошо. Нельзя было сказать, что Гермиона и Агата были друзьями, скорее хорошими приятелями. В основном они общались из-за учебы, спрашивая и уточняя некоторые вопросы, но прошлый год сплотил их сильнее. Агата Уилсон и Седрик Диггори тогда стали участниками отряда Дамблдора. Без сомнения они пришли на то собрание и вписали свои имена в ряды желающих. И ощущение впервые вызванного патронуса, смешно и нелепо – гремучая змея, – а достаточно было подумать о первом получившемся заклинании и первом полете на метле. Зелье было сварено в срок, получив комментарий от Слизнорта в виде "очень сносное", но не сравнимое с "превосходным" в сторону амортенции Поттера и Уизли. Те зарделись, хотя было видно как неловко это выглядело – Рон тут же покраснел, а Гарри все сильнее трепал неаккуратную копну волос. По всему кабинету для Уилсон отдавался аромат новой книги, весны, яблоков, имбиря с корицей, вишни, кедрового ореха, маминого парфюма, папиных приправ, дома, Хогварста. Агата старалась не обращать на это внимание, но хотелось лишь закрыть глаза и наслаждаться запахами, проникающих глубоко в обанятельные рецепторы, приводящим в действие выброс эндорфина. Она лениво провела взглядом по всему кабинету, пока малахит не столкнулся с серой мглой. Он смотрел на нее чуть грустно и внимательно, будто стараясь оставить ее в памяти. Взгляд на ней задержался дольше нужного и тут же перевел его на котел, пока Нотт добавлял оставшиеся ингредиенты.       — Не получилось у нас сварить амортенцию на "превосходно", – Агата ободряюще улыбнулась.       — Нет, в этом нет ничего страшного, хоть и потешило мое самолюбие, – гриффиндорка перевела взгляд с пустых колб, с благодарностью смотря на когтевранку, – зато у меня наконец получилась амортенция.       — Ты пыталась приготовить ее ранее? Агата и Гермиона начали перебирать колбы, убирая поверхность после приготовления.       — Да, я зачастую опережаю программу, но это было сделано исключительно в образовательных целях и тем более мое зелье не получилось. Грейнджер начала больше тараторить, что заставляло мозг пульсировать сильнее, отдаваясь в виски. И несколько забавляло. Агата боится представить что придется пережить маглорожденным когда это произойдет. Ей надо подумать о протекции своей семьи, и она чертовски боится за Седрика. Им нужно будет обсудить это как можно скорее.

***

Завтрак проходил в еще большем галдеже из-за Святочного бала через неделю. В этом году Дамблдору объявил о возобновлении этой традиции, после того как Амбридж отменила ее. При упоминании бывшего директора Хогвартса по телу пробежал холодок. В большом зале тут же показались совы с различными посылками в когтях. Агата чуть вздрогнула от резкого звука приземлившихся писем перед собой, чудом неугодивших в тарелку с панкейками. Одно от родителей она открыла тут же, пробежавшись по строкам, написанным папиным аккуратным почерком и "все хорошо", "дома спокойно", "скучаем сильно", "напиши как можно скорее чего нового". Второй конверт, она сразу догадалась по характерному закруглению "р" и каллиграфической "а" – от Седрика. Он назначил ей свидание в эти выходные в Хогсмиде. Уилсон улыбки сдержать не может. Драко бы заметил. Но его нет на завтраках чаще нужного.       — Меня уже пригласили, – мило отвечает Падма очередному парню, который все не оставлял попытки прийти с ней в качестве пары, – но я желаю тебе хорошо провести время на балу. Патил отвернулась от понуро уходящего гриффиндорца, разворачиваясь к столу с едой.       — В следующий раз буду завтракать у себя в комнате.       — Я думаю, что ты просто ждешь пока тебя пригласит кто-то особенный, – Агата задумчиво протянула, смотря на краснеющую старосту.       — Нет, я вовсе не жду, что Джейсон пригласит меня и вообще планирую не идти и... – Патил густо покраснела и потупила взгляд, осознавая, что проболталась. Полумна до этого тихая, вдруг сказала:       — У него очень мало мозгошмыгов, а такое встречается довольно редко. Значит, его мозг еще в полном порядке.       — Точно, да, на самом деле, я думаю... он очень интересный, забавный и милый, и я хотела пойти с ним на балл еще в прошлом году, но тогда празднество отменили, а этот год у него последний и больше шанса не подвернется... Агата понимающе кивнула и тут же начала собираться. Ведь ей надо узнать у профессора Флитвика относительно домашнего задания, потому что в ее учебнике на странице тридцать пять говорится совсем о другом, нужно уточнить издательство и... Все это лишь прикрытие. На самом деле, ей нужно найти Джейсона.

***

      — Джейсон теперь идет на Святочный бал с Падмой? – Диггори обжаривает курицу, поглядывая на время. Шипение сковороды заставляет говорить громче, приглушая звуки, но добавляя живости апартаментам Седрика, оживляя это место, создавая иллюзию жизни. Потому что Диггори здесь практически не остается, он проводит ночи на площади Гриммо.       — Да, Падма была вне себя от счастья, она говорила об этом всю ночь напролет, что даже Полумна не выдержала и пошла спать в гостиную, – Уилсон нарезает овощи мелким кубиком, попутно забрасывая пару кусочков себе в рот. – В школе все невероятно рады тому, что традицию возобновляют, – она передала аккуратно нарезанные квадратики ингридиентов, – правда не думаю, что это будет весело как с близнецами Уизли. Седрик улыбнулся, добавляя оставшиеся ингредиенты и, закрыв крышку, повернулся к Агате. Уилсон разглядывала его такого домашнего, с фартуком и в простой маггловской одежде, хотелось обнять и молчать, прислушиваясь только к биению сердец. Ей нравилось проводить время тут, в уютной и спокойной обстановке. Можно притвориться, что это был их маленький мир и внешние проблемы не касались вовсе. Дни здесь проходили быстро, ярко и незаметно наступало время возвращаться в Хогвартс. Хогсмид, несмотря на всю свою сказочность, такое умиротворение не давал.       — Они передают привет и наилучшие пожелания. Агата не видела близнецов с лета, хоть и невероятно скучала по их компании. В Хогвартсе без них становилось скучно, особенно когда год проходит к подготовкам к экзаменам и выбора будущей профессии. Только вот Святочный балл – причина по которой эти мысли откладываются на задний план у всех без исключения.       — Ты будешь моей парой на Святочном балу? Она удивленно моргает, прежде чем улыбка озаряет лицо, и "конечно" проносится по комнате.       — Только как ты пройдешь туда? Тебе разве запустят?       — А в этом я разберусь сам, буду ждать тебя в семь возле главной лестницы. Кстати говоря, хотел кое-что подарить, – он уходит вглубь комнаты, несколько мгновений спустя озвращаясь с небольшой коробкой. – Это тебе.       — Спасибо, – Агата целует его в щеку и приступает к распаковке. Под картонным слоем ее встречают пара блокнотов и две книги. Красная с золотыми вкраплениями носила название "Зелья на все случаи жизни". Желтая с мягкой обложкой – "Невербальные заклинания, последнее издание" и последняя, в потрепанном коричневом переплете, "Введение в колдомедицину". С книгами он попал ровно в точку, это было действительно то, что ей нужно.       — Я прочел в магловской книге, про такой вариант терапии, где записываешь то, что тревожит, в данном случае это сны. Так ты выплескиваешь все эмоции и структурируешь их, и легче найти причино-следственные связи. И это магические блокноты, поэтому никто без твоего разрешения не увидит ничего, чары надёжные, как никак над этим поколдавал Фред, – и чтобы предубедить ее следующий вопрос, он произнес. – Но нет, они не знают ничего о снах. Тут книги, которые ты увидела в прошлый поход в магазин.       — Да, думаю, записывать сны хорошая идея. В конечном счете мне будет просто легче. И может это будет помогать устанавливать хронологию. Спасибо, Сед.       — Только вот вещие сны тебе сейчас не снятся? Агата поджала губы, кивая в согласии. Седрик облегченно вздохнул, глядя на нее со здоровым румянцем на щеках и едва заметной синевой под глазами. И с изумрудом в глазах. Казалось, сейчас он там сгорит.       — Они не снятся уже ровно тринадцать дней. И не знаю хорошо это или плохо... это просто есть. Но все свои предыдущие сны я обязательно запишу. Мне нужно держать их в памяти, – она пролистала пустой блокнот, пальцы повторяли контур затейливого геометрического узора на нем. – Как дела в ордене?       — Меня и близнецов особо не вводят в курс, стараясь отгородить, потому что мы еще "слишком молоды" как говорит Кингсли и на собраниях мы практически не присутствуем. А Грюм настаивает на проведении дополнительных занятий в окклюменции, для того, чтобы об организации не узнали, а о планах и подавно. Так что теперь я еще с большим усердием практикуюсь в окклюменции, в основном со Снейпом, но тот явно не рад делать лишнюю работу. Но за последний месяц ни одного пропавшего без вести, ни магглорожденного, ни чистокровного... Агата продолжила за него:       — Будто затишье перед бурей.       — Да. Седрик последний раз перемешал содержимое сковороды, выключая горящую конфорку под ней, и развернулся к когтевранке.       — И раз уж это затишье, то давай насладимся и этой тишиной. Можно пригласить вас на танец?       — Только если на фоне будет играть Сенатр, а не Битлз, – она вложила свою руку в его. – Я подарю тебе плеер, чтоб ты заслушивался Ленноном самостоятельно. Контраст температур пальцев взбадривает и заставляет верить в реальность происходящего. Уилсон разглядывает его лицо, замечая мелкую россыпь веснушек, едва заметную, так что вооруженным взглядом и не видно. Она проводит пальцами по острым скулам, останавливаясь на белесой полоске едва заметного шрама на подбородке. Седрик рассказывал, что упал с метлы в один из первых полетов. Агата перед первым полетом на метле прочла почти все книги, которые имелись в арсенале – но ни одни слова, никакие предложения и их многочисленность не сможет передать это ощущение свободы, страха, адреналина в крови, что в животе щекотно становится. Уилсон тянется к его губам, словно магнит. Словно он – притяжение всего в ней. Запах меда с корицей приятно щекочет нос.

***

В этот раз выручай-комната превзошла саму себя. Внутри было несколько мягких кресел и большой диван, потрескивающие бревна в камине, от чего в комнате было тепло и уютно. Но потолок.... Она будет благодарить Драко за такую комнату вечность. Когтевранка, разинув рот, долго всматривалась в синеву наверху, давая зрению сфокусироваться и пытаясь идентифицировать созвездия. Тело приятно утопало в мягком диване.       — Почему ты не пойдешь на бал? – она с любопытством рассматривала звездный потолок.       — Не в том настроении, тем более с Паркинсон мы разругались в последний раз в пух и прах, – Драко расположился в широком кресле справа, откинувшись назад и прислушиваясь к треску камина. Было видно, что он чертовски устал. Что же с тобой происходит?       — Поэтому ты вызвался патрулировать в этот вечер?       — Да, не хочу там присутствовать.       — Хорошо.       — Хорошо, – он подался корпусом чуть вперед, облизнув сухие губы, – и Агата, я обещал тебе рассказать о происходящих вещах. Я не могу пока, потому что на кону стоит моя семья. Но дам тебе маленькую подсказку – слухи не врут. И с тобой тоже не то. Не жду никаких объяснений и поэтому хочу, чтобы ты знала – я всегда рядом. Агата до крови закусила губу. Он явно намекает на слухи про Воландеморта. Это тревожит его, но это не единственная тяжесть на сердце. Но Драко не расскажет больше, поэтому следующее слетело с губ потоком, который невозможно остановить. Показалось, что так будет правильнее. Честнее.       — Я всегда буду верить тебе, несмотря ни на что. И я вижу, точнее видела, сны про Воландеморта, про то, что грядет. Думаю... мы с тобой давно не говорили на чистоту, но подозреваю, что твои родители знают обо всем и ты тоже. Драко чуть кивнул, больше самому себе, чем в подтверждение догадок, убеждаясь в чем-то.       — Уилсон, ты должна это услышать от меня. Все, что я делаю и буду делать – все это сделано для того, чтобы защитить мою семью. И в будущем я буду делать все, что в моих руках, чтобы защитить тебя. Как и всегда. Как и в прошлый год. Тогда он постоянно прикрывал ее от гнева и наказаний Амбридж. Агата кутается в запах кедрового ореха.

***

Черное атласное платье красиво скользило вслед движениям, повторяя силуэт, и в нем Уилсон чувствовала себя на все сто. Или миллион, согласно Седрику. Агата смущенно улыбнулась, пока теплые губы легко коснулись щеки.       — Так ты расскажешь как тебя впустили? – она подняла одну бровь вверх. Он повел ее на танцпол, кладя руку на талию.       — Что ж, стоит выложить все карты в рукаве. Я просто поговорил с профессором Стебель, она очень заинтересовалась моей последней работой и предложила поприсутствовать на Святочном бале, чтобы я смог обсудить это еще и с другими преподавателями. Она повернулась, кладя руку на плечо, а другую, вкладывая в его ладонь. Платиновые обручи красиво блестели на свету.       — Думаю, это прекрасно! Даже не задумывалась о том, что мой парень мог проводить исследовательскую работу, которая бы заинтересовала профессоров. Агата засмотрелась на то, как чуть тонкие губы складываются в улыбку и тихий смех Седрика.       — У меня самый невероятный парень. Спасибо, что пришел.       — Это пустяки, хочу, чтоб ты наслаждалась этим вечером. В груди тепло и так спокойно, что Уилсон не сразу обращает на чувство, где-то там, глубоко, будто на фоне, что пока не начнешь копаться, так и не поймешь. На душе было тревожно.       — Я рассказала Драко о снах. Он сказал, что слухи не врут.

***

Седрик нежно поцеловал Агату в щеку, прежде чем она скрылась в гостиной Когтеврана. По коридору еще мимоходом раздавались разговоры студентов, но все они покидали закончившееся мероприятие. Он был рад, безумно счастлив и позволил себе на вечер забыть об ордене, Воландеморте и насладиться беззаботностью в стенах школы. Но, всегда есть но. Проблемы никуда не ушли, наваливаются еще больше, сметая снежным комом стабильность, потому что страшно, неизвестно и тревожно. Диггори даже не узнал Малфоя сначала, тот выглядел немного обеспокоенным, хоть и старался не показывать этого, скрываясь под ехидной улыбкой на лице. При виде Седрика он направился прямиком к нему на встречу, стирая ухмылку. Взаимоотношения между ними были прохладными – оба проявляли нейтралитет. В какой-то степени этот засранец нравился Седрику, Драко умел играть хоть и не показывал этого. Сейчас игра началась. Ставки очень высоки.       — Малфой, – Диггори кивнул в знак приветствия. – Ты что-то хотел?       — Обещай мне, что спрячешь ее, когда все начнется. Обещай, что она будет в безопасности. Значок старосты поблескивал на его мантии. Малфой смотрел на него в упор, не отрывая взгляда, пытаясь прочесть каждую эмоцию. Он не мог применить непреложный обет, нет подходящего человека, который выступал бы в качестве свидетеля, но Драко должен знать, что Диггори сделает все возможное, чтобы защитить ее.       — Даю слово. Она будет в безопасности.       — Пусть скроется у тебя, наложи все чары, которые подошли бы под разряд защитных и скрывающих. Убеди ее не появляться в министерстве. Малфою кажется, что у него котелок свихнется по Уилсон. Он боится за нее чертовски, потому что воочию видел что происходит в Малфой мэноре, на секунду ему становится трудно дышать, легкие жжет свинцом. Мысли – зыбучие пески, погружающие все глубже, пока песок не начинает забиваться в нос. Малфой фокусируется на проходящих мимо слизеринцах, замолкнув и пристально рассматривая Диггори. Из его губ слетает:       — Ты плохо меня знаешь, Малфой, если думаешь, что я не позаботился об этом ранее. Я сделаю все возможное, чтобы она оставалась в безопасности.       — Это может начаться летом, в лучшем случае осенью. К сожалению, неизбежно. И имей ввиду, если с ней что-то случится, я найду тебя, – холодно кивнув, больше по привычке он развернулся и направился в сторону подземелий. Черт, если это начнется летом, то дела обстоят еще хуже.