Леон Поттер

— Директор, я правда не опускал свое имя в Кубок. Честное слово. — Думаю, вам всем стоит перестать пялиться на него с таким подозрением. Вообще-то, мальчик прав. Он невольно вздрагивает. Голос незнакомца звучит странно и по-взрослому, и прямо сейчас Гарри не хочет, чтобы кто-то вмешивался. Он оборачивается, ожидая увидеть газетного репортера или студента Дурмстранга, пришедших сделать его жизнь невыносимой. Но это не так. Перед ним стоит мужчина с копной темно-каштановых волос длиной по плечи и таким усталым выражением зеленых глаз, что Гарри кажется, будто он смотрит в зеркало. Спустя пару мгновений Гарри забирает свои слова обратно. Глаза незнакомца не совсем того оттенка зеленого, что у него. Этот мужчина старше, холоднее и жестче. Он не носит очков. В руке у него странного вида палочка, покрытая резьбой. Мужчина держит ее острием в пол, ни в кого не целясь, но его хватка твердая и уверенная, что говорит о большом опыте. Очевидно, все присутствующие это замечают. — Ты еще кто такой? — требовательно спрашивает Каркаров. — Один из родственников юного Гарри, — говорит мужчина. Он отворачивается от Каркарова, Дамблдора, мадам Максим и других чемпионов, как будто они не стоят его внимания, и встает лицом к Гарри. — Все в порядке, Гарри? — Нет, — восклицает Гарри, чувствуя комок в горле. — Ты не можешь быть одним из моих родственников! У меня никого не осталось, кроме Дурслей… — Мне жаль, — говорит мужчина низким голосом. — Меня зовут Леон Поттер. Я не мог прийти раньше, потому что столкнулся с… хм, большими трудностями. Которые не мог преодолеть. Но сейчас я здесь. По какой-то причине он смотрит на свою палочку, а затем снова смотрит на Гарри. — Так, кто вы такой? — спрашивает Дамблдор. Гарри смотрит на директора и его мерцающие глаза за очками половинками и думает, что Дамблдор расстроен, хотя и улыбается. Он никогда раньше не испытывал подобного странного ощущения. — Леон Поттер. Я же сказал. — Тон мужчины становится холоднее. — Нет никакого Леона Поттера. — Голос профессора Снейп проникает внутрь черепа и вызывает беспокойство в животе Гарри, завязывая внутренности узлом, пока ему не начинает казаться, что его сейчас вырвет. — Я знаю генеалогическое древо Поттеров. Я помог Альбусу исследовать его после гибели Лили и Джеймса Поттеров. У Мальчика-Который-Выжил не осталось родственников в магическом мире. — Это не так, — говорит мужчина, свирепо глядя на профессора Снейпа. У Гарри возникает странное чувство, что этот человек уважает профессора, но не очень-то его любит. — Если вы и правда исследовали генеалогическое древо, то должны были заметить на нем кузину Карлуса и Флимонта Поттеров, верно? Элси Поттер? — Она умерла, не оставив наследников. — Нет. — Улыбка Леона на секунду становится грустной. — Она умерла, не оставив законных наследников. Она никогда не говорила мне, кем был мой отец, не говоря уже о ком-либо еще. Дамблдор несколько секунд сверлит его взглядом, а затем хмурится. — Как бы то ни было, мистер Поттер, сейчас мы обсуждаем участие Гарри Поттера в Турнире Трех Волшебников, а не его родословную. — Доказать, что он не бросал свое имя в Кубок, будет достаточно просто. — Мужчина на мгновение оборачивается, оглядывая комнату, как будто ожидая увидеть кого-то еще. — Где профессор Грюм? — Прямо здесь, — ворчливо кряхтит профессор, вваливаясь в комнату, но замирает, едва увидев Леона Поттера. Гарри думает, что это первый раз, когда он видит, что оба глаза профессора — волшебный и обычный — смотрят в одном направлении. — Кто ты такой? — Я мог бы спросить то же самое у тебя, — говорит мужчина, и замысловато взмахивает палочкой. Профессор Грюм резко сгибается пополам и исторгает содержимое желудка. Дамблдор и Снейп делают выпад вперед, но натыкаются на какой-то барьер, разделяющий комнату. Гарри остается по другую сторону рядом с… Леоном? Может ли он так его называть? Гарри смотрит на мужчину, а затем на блюющего профессора. — Почему вы его заколдовали? — шепчет он. — Потому что Оборотное зелье работает только тогда, когда находится в организме. Гарри в шоке округляет глаза, когда тело Грюма начинает извиваться и меняться. Внезапно у него появляются две ноги, а деревянный протез и волшебный глаз падают на пол. Мужчина с рыком вскакивает — теперь он выглядит как безумец со спутанными волосами и вытаращенными голубыми глазами. Гарри думает, что он ужасно похож на мистера Крауча. Леон оглушает его прежде, чем тот успевает произнести хоть слово. Затем он легкими движениями палочки связывает его веревками, убирает рвоту и опускает барьер, чтобы другие профессора и директора могли пройти. — Бартемиус Крауч-младший, — говорит он в тишине. — Использовал Оборотное зелье, чтобы предстать в образе Аластора Грюма. Он был тем, кто положил имя Гарри в Кубок. Гарри сглатывает, не решаясь ничего сказать, — он не может прийти в себя и понять, что происходит. Тишину нарушает требовательный голос Дамблдора: — Как вы узнали? — Это очевидно любому, кто изучит тюремные записи и кто знаком с Аластором Грюмом достаточно хорошо, чтобы знать его манеру поведения. Он один из ваших друзей, профессор Дамблдор. Разумеется, вы должны были понять, что поведение этого самозванца сильно отличалось от человека, которого вы наняли для обучения Защите от Темных искусств? Дамблдор в ответ молча склоняется над телом. Снейп стоит рядом, широко распахнув глаза. Каркаров шипит ему что-то на ухо и тот резко кивает. Затем он подходит и оттягивает левый рукав упавшего мужчины. Гарри отшатывается, когда видит на его предплечье ту же самую Темную отметину, что висела над полем на Кубке мира по квиддичу. — Что происходит? — шепчет Гарри. — Этот человек сын мистера Крауча, — бормочет в ответ Леон. — Осужденный Пожиратель Смерти. Считалось, что он умер в тюрьме, но на самом деле мистер Крауч тайком протащил туда свою жену и оставил ее умирать вместо сына. С тех пор Барти Крауч на свободе. У Гарри на языке вертится множество вопросов, но Дамблдор выпрямляется и объявляет: — Да, мистер Поттер-старший совершенно прав. Это Барти Крауч-младший. Я помню его по судебному процессу. — У нас до сих пор нет доказательств того, что именно он положил имя мальчика в Кубок, — говорит Флер со своим французским акцентом. — Я могу предоставить вам доказательство, — предлагает Леон. — Либо с помощью воспоминания, либо с помощью Веритасерума, если он есть у вас под рукой. Он смотрит на Снейпа, который прищуривает глаза, а затем молча кивает. — Было бы незаконно вводить ему Веритасерум без его согласия, — говорит Дамблдор, но по тону его голоса понятно, что он колеблется. — Тогда передайте его аврорам, — предлагает Леон. Похоже, ему действительно скучно, хотя Гарри и не знает почему. — Однако, я уверен, что мистер Крауч держит мистера Грюма где-то в заложниках, так как Оборотное зелье не работает с мертвыми волосами. Полагаю, вы захотите обыскать его комнаты. — О, конечно. — Дамблдор секунду пристально смотрит на них обоих. — Означает ли это, что я не должен участвовать в Турнире? — спрашивает Гарри. — Да, да, разумеется. — Дамблдор все еще выглядит потрясенным, как будто кто-то ударил его молотком по голове, но Гарри его не осуждает. У него самого голова идет кругом. — Останетесь ли вы в пределах Хогвартса, мистер Поттер? Я бы хотел поговорить с вами. — Конечно. — Леон протягивает руку и опускает ладонь на плечо Гарри. — Я буду с Гарри. Думаю, у него ко мне много вопросов. От этого Гарри немного успокаивается. Этот человек спас его, а теперь позволит ему задавать вопросы? Леон уже стал его самым любимым родственником на свете.

***

— Вот. Ты выглядишь так, будто тебе стоит хорошенько подкрепиться. Гарри слегка краснеет — это не его вина, что он все еще выглядит тощим спустя два месяца после того, как уехал от Дурслей, — но он принимает торт и чашку чая, которые протягивает ему Леон. Несколько минут назад незнакомый Гарри домашний эльф появился, накрыл на стол и исчез. Перед Леоном тоже стоит кусочек торта, но он ест его рассеянно, хмуро глядя в стену. — Леон? Когда Леон поднимает на него взгляд, Гарри думает, что он собирается отругать его за фамильярное обращение по имени, но мужчина лишь слегка улыбается. — Да? — Затем он словно бы задумчиво замирает и взмахивает палочкой, запирая дверь маленькой комнаты, в которой они находятся. Она не похожа на заброшенный класс, потому что в ней есть камин, но Гарри понятия не имеет, что это за место и для чего оно используется — комната крошечная, в ней есть только стол и два стула. — Кто Вы мне? То есть, Вы правда мой кузен? — Да, правда, Гарри. Моя мать, Элси, была двоюродной сестрой твоего деда. Это делает меня троюродным братом твоего отца, Джеймса, а также твоим кузеном. Гарри набивает рот тортом, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, но его сердце наполняется надеждой. Если это правда, то значит, что он может жить с Леоном. Он знает, что в доме Леона у него не будет кровной защиты, о которой говорил ему Дамблдор, потому что Леон родственник его отца, а не матери, но сейчас ему все равно. — Как думаете… я смогу жить с Вами? — наконец выпаливает он спустя несколько минут тишины, когда Леон просто пьет чай вместо того, чтобы есть торт или разговаривать. Леон моргает. — О, конечно. Несомненно. Магический родственник всегда имеет приоритетное право над всеми маггловскими родственниками волшебника. Разумеется, все зависит от воли ребенка. Держу пари, ты будешь рад оказаться подальше от своих родственников. Гарри, возможно, ощетинился бы, если бы в голосе Леона звучала жалость, но в его тоне сквозит понимание, поэтому Гарри невольно говорит: — Они ужасны. Они ненавидят меня. Кажется, никто, кроме Уизли, не верит, что они плохие люди, но это правда так. Вы сами проходили через что-то подобное, сэр? Леон одаривает его задумчивой улыбкой. — Вроде того, да. Твой отец был поздним ребенком, его родители были уже очень пожилыми людьми. Моя мать тоже родила меня, когда была уже в возрасте. Иногда я думаю, что она использовала какие-то зелья или очень темную магию, которой она стыдилась. Но она хотела ребенка. Она умерла от старости, когда мне было семь, и тогда меня забрали в мир магглов, потому что у моей матери не было братьев и сестер, а ее кузены не хотели меня признавать. На Гарри словно выливают ушат кипятка. — Тогда я удивлен, что Вы хотите взять меня под опеку. Ведь мой отец был одним из тех кузенов, что не хотели Вас признавать. Леон качает головой. — Это была не вина твоего отца, Гарри. Он был моим ровесником. Я не виню его. И в те дни наследственные дела решались по-другому. Я… ну, не думаю, что я простил Флимонта Поттера, но он тоже умер, когда Джеймс был маленьким. Мне нравится думать, что Джеймс мог бы связаться со мной, если бы знал о моем существовании. Но с моей стороны было бы неразумно сообщать ему о себе. — Почему нет? — Я был шпионом, Гарри. Во время войны. Я говорю о первой войне с Волдемортом. Гарри таращится на него с открытым ртом. Как же это круто! Его кузен был шпионом! И он не боится произносить имя Волдеморта! — Так вот почему Вы знали все те вещи, которые рассказали профессору Дамблдору? О Грюме? Леон кивает. — Некоторые Пожиратели Смерти, которые знали о неосмотрительности моей матери, обратились ко мне, потому что думали, что статус изгоя и жизнь в мире магглов ожесточили меня. Видишь ли, я учился в волшебной школе в Штатах, но потом вернулся в Британию. Я притворился, что согласен с Пожирателями Смерти, но на самом деле я шпионил на стороне Дамблдора. — Тогда почему он Вас не узнал? — Я всегда маскировался, когда был информатором, или просто притворялся посредником и говорил, что сведения пришли откуда-то еще. Мне нравилось быть скрытным. Тогда я был очень молод, мне было всего двадцать. И я знал, что Джеймс тоже сражался на стороне Дамблдора. Я подумал, что мог бы… доказать ему свою ценность, если бы мы оба пережили войну, и потом я бы сказал ему, что это я был тем, кто иногда предупреждал их о нападениях Пожирателей Смерти. Леон снова выглядит задумчивым. Гарри проглатывает последний кусочек своего торта. — Мне жаль, что Вы так и не узнали моего отца. — Все в порядке. Теперь я собираюсь узнать тебя, не так ли? — с улыбкой произносит Леон. — Последние несколько лет я провел в путешествиях, и до меня дошли слухи о возрождении Волдеморта. Поэтому я решил, что пришло время вернуться в Британию. Я хочу заботиться о тебе, Гарри. Но еще я планирую участвовать в борьбе. — Все в порядке. Это потрясающе. Вы снова собираетесь стать шпионом? По какой-то причине его слова забавляют Леона. — В некотором роде. Ты уже допил свой чай? Наверное, нам стоит пойти и рассказать все твоим друзьям и профессорам, пока они в поисках тебя не разобрали это школу по кирпичику.

***

Гермиона и Рон беспокоятся за него, и Гарри обещает им, что он будет осторожен с Леоном. Конечно, он не собирается рассказывать ему все подробности того, через что ему пришлось пройти за последние годы, и он ни за что не выдаст секреты Рона и Гермионы. В конце концов, раз уж даже профессор Грюм оказался самозванцем под Оборотным, то и Леон мог быть кем угодно. Но главное, о чем Гарри не планирует рассказывать Рону и Гермионе, — Леон, похоже, и так все знает. Однажды он вскользь упоминает василиска, которого Гарри убил на втором курсе. Однажды он говорит, будто знает, что Снейп ненавидит Гарри, и это несправедливо, но Гарри все равно должен сделать все возможное, чтобы быть с ним уважительным в классе. — Это один из способов чему-то научиться, — говорит Леон, а затем улыбается ему, и Гарри думает, что его лицо в самом деле выглядит знакомым. Может быть, в зеркале Еиналеж он видел похожего на него члена семьи. — Кроме того, вежливость разозлит профессора Снейпа гораздо сильнее, но ему будет не за что снять с тебя баллы. Гарри с изумлением понимает — Леон остается в замке отчасти потому, что никто не может выгнать его отсюда. Дамблдор сказал ему уйти. Леон согласился, а потом однажды утром он выскользнул из бокового коридора, подмигнул Гарри и скрылся. А еще он сказал Гарри, что пытается оправдать Сириуса и одновременно получить опеку над Гарри. Когда Гарри разговаривает с Сириусом в пещере высоко в горах, тот настаивает на возвращении в Британию. От этого у Гарри появляется неприятное чувство в груди, ведь Сириус не верит, что Леон тот, за кого себя выдает. Он настаивает на том, что Элси Поттер ненавидела всех и никогда бы не завела ребенка. — Но он добрый, умный и забавный, — возражает Гарри. — И если бы он работал на Волдеморта, он в любое время мог бы схватить меня и доставить прямо к нему. Он потирает лоб. Ему продолжают сниться сны о Петтигрю и Волдеморте. Леон выглядел обеспокоенным, когда Гарри рассказал ему, и пообещал, что он достанет Гарри книги по окклюменции, с помощью которой он сможет защитить свой разум. — Но он сказал, что работал на Волдеморта! У него есть Темная метка? Гарри качает головой. — Нет. На прошлой неделе я попросил его показать мне свою левую руку. Там ничего нет. Сириус что-то ворчит себе под нос, расхаживая взад-вперед. — Я просто волнуюсь, щеночек. Он появился из ниоткуда прямо в тот момент, когда кто-то подбросил твое имя в Кубок? Это не похоже на простое совпадение. — Но он раскрыл заговор и избавил меня от необходимости участвовать в Турнире! — Гарри знает это, потому что Министерство допросило Барти Крауча-младшего, который в красках все расписал, будучи на седьмом небе от возможности поразглагольствовать о своей верности Волдеморту. Об этом написали в газетах. — Если Леон хотел схватить меня и отвести к Волдеморту, то почему тогда он помог мне? — Я не знаю. Правда, не знаю. — Сириус поворачивается и хватает его за плечи, серьезно глядя в глаза. — Но будь осторожен, хорошо? Возможно, Леон пытается втереться к тебе в доверие, чтобы потом предать, когда ты этого не ожидаешь. — Я буду осторожен, — обещает Гарри, но он не намерен прекращать отправлять письма Леону или посещать спальню в основании башни Гриффиндора, в которой тот теперь живет.

***

— Я так рад, что мне не придется участвовать в Турнире, — говорит Гарри, будучи не в силах подавить дрожь, и привычно опускается на маленький стул в комнате Леона. — Это одна из причин, по которой я рад, что смог вмешаться, — с серьезным лицом произносит Леон и протягивает ему кружку горячего чая, как и всегда, когда Гарри приходит к нему в гости. — Ты бы не захотел столкнуться с драконами в четырнадцать лет. — Я бы никогда не захотел сталкиваться с драконами. В ответ Леон улыбается ему. — Разумно, Гарри. Я знаю, некоторые из твоих профессоров думают, что тебе нравится подвергать себя опасности, но ты ведь никогда этого не хотел, правда? — Нет, я делал это только потому, что мои профессора были идиотами, — говорит Гарри и ловит себя на том, что рассказывает Леону все о том, как они с Роном пытались убедить Локхарта пойти с ними в Тайную комнату. Он резко останавливается, прежде чем успевает сказать, что именно палочка Рона стерла Локхарту память. Но Леон только смеется. — Да, в юности я тоже столкнулся с чем-то подобным. — Леон колеблется и замолкает на пару мгновений, играя с краем своей чашки. — Насколько ты продвинулся в окклюменции? Странно, но у Гарри такое чувство, будто Леон совсем не это хотел сказать. — Не на много. Теперь мне не так часто снятся кошмары. Но мой шрам все еще болит. Леон кивает. — Мы можем поработать над этим во время праздников. — Затем он торопливо произносит: — Но прежде, Гарри, тебе нужно будет решить, с кем ты хочешь жить — с Сириусом или со мной. — Ты сказал, что я буду жить с тобой. — И я говорил всерьез, Гарри. Правда. Но это должно быть твое решение. К Рождеству с Сириуса снимут все обвинения. Я не буду винить тебя, если ты предпочтешь жить с ним. Его ты знаешь лучше, чем меня. — Не совсем, — честно отвечает Гарри, и Леон моргает, внимательно глядя на него. — Я провел с тобой гораздо больше времени, чем с ним. Я понимаю, что это не его вина, он был вынужден прятаться, но я видел его всего несколько раз. А с тобой я вижусь каждую неделю. Я хочу остаться с тобой. Но Сириус ведь может приходить в гости, да? Лицо Леона расплывается в улыбке. — Конечно. И у меня есть большой сад, подходящий для собаки. Гарри никогда не рассказывал ему об анимагической форме Сириуса, но Леон уже упоминал форму его отца, поэтому Гарри полагает, нет ничего удивительного в том, что он знает и о Сириусе. Пока Леон наливает еще одну чашку чая и продолжает рассказывать о всякой ерунде, Гарри не может перестать размышлять, откуда Леон всегда обо всем знает.

***

Рождественским утром Гарри смотрит на передовицу газеты. Леон действительно сделал это. Имя Сириуса и правда было очищено к Рождеству. ПРЕДАТЕЛЬ ПОТТЕРОВ — ПИТЕР ПЕТТИГРЮ! Далее в статье рассказывается о том, как «неизвестные благодетели» нашли Питера Петтигрю и доставили его к аврорам. Когда авроры начали его допрашивать, он уже был под завязку накачан Веритасерумом. Питер признался во всех своих преступлениях медленным, монотонным голосом. Пришлось справиться с бюрократической возней, которая неизбежно возникла, когда авроры решали, могут ли они допустить дачу показаний под Веритасерумом, когда было неизвестно, добровольно ли Петтигрю его принял, но, с другой стороны, факт насильственного принятия им зелья тоже не был подтвержден. Итак, сейчас Питер сидит в Азкабане, а Сириус — на свободе. Статья подробно рассказывает об официальных извинениях Министерства и о куче галеонов, переведенных на счет Сириуса в качестве оплаты ущерба. Гарри откидывается на спинку стула и смотрит через стол на Леона, который терпеливо выбирает фрукты из своей каши. Он объяснил Гарри, что его домашние эльфы всегда добавляют кусочки фруктов в его овсянку, так как думают, что он должен есть больше витаминов. Они начали плакать, когда Леон однажды попросил их перестать, поэтому ему пришлось смириться и каждое утро корпеть над завтраком. — Счастливого Рождества, Гарри, — говорит Леон, когда замечает его пристальный взгляд. Гарри откладывает газету в сторону. — Как ты его нашел? Ведь крыса может спрятаться где угодно! Леон рассеянно кивает и откидывает челку с глаз. Сквозь пряди волос виднеется поблекший шрам — Леон рассказал Гарри, что однажды кто-то пытался срезать верхнюю часть его черепа, чтобы извлечь мозги для ритуала некромантии. — Ты прав. Но я знаю несколько отслеживающих заклинаний, которые любой может использовать, если не поскупится пожертвовать немного крови. Я не поскупился. Однако они считаются незаконными, и Министерство все равно не стало бы искать мертвеца. Гарри бросает очередной взгляд на газету и чувствует, как учащается его сердцебиение. Сириус действительно свободен. Из-за Леона, которого Сириус все еще не любит и которому не доверяет. Но опять же, нет никаких оснований думать, что Леон сделал это ради Сириуса. Он сделал это ради Гарри. Потому что он знает, что Гарри любит Сириуса и беспокоится о нем, и хочет, чтобы он был свободным человеком. Гарри аккуратно откладывает газету в сторону, а затем подходит и обнимает Леона. Леон смиренно хмыкает, когда его миска с кашей опрокидывается, но поднимает руки и обнимает Гарри в ответ. — Счастливого Рождества, — бормочет Леон в его волосы. Гарри было приятно получить книги по окклюменции и заклятиям, которые Леон ему подарил, так же как и красивый теплый зимний плащ в цветах Гриффиндора, но ничего не сравниться с самым главным подарком. Тем, который нельзя положить под елку. И их у Гарри целых два, поскольку Леон также нашел и отремонтировал одно из старых поместий Поттеров, в котором раньше жил его отец (и, возможно, выкупил его у предыдущего владельца, Леон не говорит). Что бы кто ни говорил, Леон — самое прекрасное, что когда-либо случалось с Гарри.