Дьявол учится любить

      Влад Череватый спешно семенил к нетерпеливо ожидающему его столпотворению во главе Ильи Ларионова. Скопившийся народ приветствовал приближающегося экстрасенса волнительными шепотками. Сегодня в огромной очереди он был последним участником, которому надлежало пройти это сложное, на первый взгляд, испытание. По этой же причине красный диск солнца давно закатился за горизонт и на город свалились мрачные сумерки. Пока Влад быстро продвигался в сторону собравшегося народа, любопытные до умопомрачения люди уже успели перемыть ему все кости и обсудить противоречивого участника вдоль и поперек. Комментарии в его адрес были не всегда лестными, но большая часть наблюдающих все же сыпали обаятельного чернокнижника восторженными сплетнями. Когда Влад оказался совсем близко и уже практически поравнялся с ведущим, камеры операторов запикали, давая понять, что съемка пошла.       — Влад, здравствуй, — дружелюбно встречал Илья остановившегося напротив него парня. — Как настрой?       — Боевой, — с действительно приподнятым настроением отозвался Череватый. Все окружающие тут же принялись во все глаза его разглядывать: сегодня Влад также был в черном, только вместо водолазки на нем была мешковатая черная толстовка, а на темной короткостриженной макушке — наспех накинутый капюшон.       — Здание позади меня — недостроенный отель прошлого века, — Илья повернулся к мрачно стоящему зданию и обвел его рукой, привлекая к нему внимание свидетелей. — В любой из этих комнат может быть спрятан человек. На все про все у тебя будет двадцать минут. Желаем удачи!       Влад, отойдя несколько назад, внимательным взглядом вглядывался в каждого стоящего напротив, словно без слов обнажая все их тайны и секреты. Таким жестом он вызвал шквал положительных реакций среди моментально растаявшего прекрасного пола. Все напрочь забыли про его методы работы, про привороты, безжалостного демона-матерщинника и проклятия, звучавшие с его уст совсем недавно. Женщины лишь улыбались, каждая с нетерпением ожидала, что он вот-вот к ней подойдёт и прочитает её, как открытую книгу. Но тут Ларионов, подойдя к Владу, любезно протянул ему руку. В ней показалось что-то яркое, небольших размеров, похожее на ткань.       — Вот личная вещь этого человека, — объяснил он, передавая в холодные руки чернокнижника короткий, атласный, очевидно женский, шарф. Осмотрев ткань с цветочным принтом, Влад наклонился к ней, слегка втягивая носом приятный, едва уловимый сладкий аромат парфюма, смешанный с пьянющим запахом женской кожи.       В голове парня в эту секунду зажглась спичка внезапного осознания. В его памяти всплыла знакомая, по-детски наивно улыбающаяся блондинка, которая ещё с утра млела от его близости. А теперь, осмотревшись, среди собравшихся он её почему-то не наблюдал. И если бы не эта чертова ветошь, он бы и не вспомнил о её существовании. Какому придурку пришла к голову такая несуразная идея, как спрятать эту маленькую дурочку?… Такая мысль была подпитана четким и непоколебимым, победным осознанием того, что Влад отыщет её так быстро, как это возможно.

***

      Вечерело. К концу съемочного дня уже основательно темнело, и единственным светом, разжижающим окружающий полумрак, были различные осветительные приборы операторов и другого персонала. Эмма, быстро пробираясь сквозь тиски перешептывающихся между собой наблюдателей, случайно выцепив взглядом среди них пепельную голову Тани, поспешила к ней присоединиться. Большую половину дня девушки просидели в фургоне съемочной группы, изредка высовываясь, чтобы выполнить свою работу, потому за происходящим толком никто из них не следил. После длительного перерыва, Илья Ларионов, звеня различными висюльками и браслетами на запястьях, снова быстро вышагивал к собравшемуся сгустку из людей. С улыбкой он крикнул им:       — Ну а мы продолжаем! — Пока все рассыпались в торжественных аплодисментах, будто Ларионов — как минимум Брэд Питт, сгорбившаяся от волнения Эмма крепко вцепилась в руку Тани:       — Может, уйдём отсюда? — Еле слышно вымолвила она.       — С чего это вдруг? — С улыбкой осведомилась коллега, — мы и так целый день пропустили. Давай хоть на последнего посмотрим. Ежова так и не нашлась с ответом, чтобы объяснить причину внезапно накатившего на нее волнения. Объяснить это странное явление с трудом могла бы даже она сама. Скукожившись, словно иссохший лист, Эмма вобрала голову в плечи, чтобы ее никто не заметил.       — С минуты на минуту появится последний экстрасенс, — рассеяв смутный туман в голове, задорный голос Ильи вихрем пронесся в сознании Эммы. Дальше она не слушала. Ей не было интересно, о чем говорят люди, она лишь с рвением высматривала, когда на горизонте замаячит экстрасенс. И словно бы вдруг что-то резко её одернуло, Эмма задумалась: она лишь из интереса ждёт любого, кто появится, или же кого-то конкретного?… Признавать, что Влад Череватый хоть чем-то заинтересовал её, отнюдь не хотелось. Эмма только и думала о том, как выбросить из головы все, что с ним связано, ведь когда он рядом или напоминает о себе, её адекватность и здравомыслие как ветром сдувает. Она моментально забывает, что делала и что собирается делать, а есть ли смысл говорить за помутневшее сознание, которое спутывает липкими нитями паутины его дьявольский гипноз?… Ежова не могла допустить себе вольностей на работе, тем более если учесть тот факт, что она пока еще на испытательном сроке. Сейчас любая оплошность стоила бы ей больших проблем. И если не брать в счет трудности с жильем и финансами, попасть на какой-то такой проект с «внутренней» его стороны было её мечтой. Потому ни этот наглый, напыщенный самодур Череватый, ни его чары, ни демон, о котором он всем так рьяно заливает, не станет для нее помехой!       Из противоречивых дум Эмму вырвал резкий толчок локтем в плечо. Таня, выжидательно глядя на нее, кивнула куда-то в сторону.       — Ну так что? Спрячем нашу новенькую? — Илья смотрел прямо на Эмму. Сейчас безумно хотелось состроить дурочку, оглядеться по сторонам, чтобы схватиться за последнюю надежду, что он обратил внимание на кого-то другого. Увы и ах. Ларионов говорил о ней.       — Меня? — глуповато просипела Эмма, ощущая, как удушливый ком волнения скопился где-то в горле. Девушка совершенно не была готова к тому, чтобы показаться в объективах камер, пусть и на жалкие несколько фрагментов. Колкий комментарий от Ильи, как показали множественные шепотки в толпе, не заставил себя долго ждать, однако Эмма смутно его слышала. Она уже копошилась в своих мыслях, её дрожащие руки выдавали адское волнение, которое скрыть было нельзя. Ладони вспотели, а сердце выпрыгивало из груди, гонимое бешеным ритмом бежавшей по венам сломя голову крови.       Эмма, неуверенно шагнув вперед, стала медленно пробираться из толпы, стараясь скрыть свое недовольство тем, что её снова вырвали из зоны комфорта. Таня, напоследок слабо сжав её руку, тихо сказала ей:       — Удачи.

***

      В затуманенном сознании Влада хором пронеслись совершенно различные мысли. Одна была красочнее другой, и все они чередовались неугомонным калейдоскопом. Экстрасенс, подстегнутый ощущением, что его в очередной раз провели бесы и сделали из него дурачка, принялся выполнять необходимые меры для того, чтобы Его-Величество-Заносчивая-Задница Толик оказал ему честь не только помочь с испытанием, но и выдать ему все без обиняков касательно Эммы. Всей поверхностью кожи он ощущал, как внимательно и выжидающе его буравят пытливые взгляды. Вот он берет в руки черный чемодан, вот он кладет его в ноги, открывает, медленно раскладывает необходимую атрибутику… Толпа не могла отвести взгляда от чернокнижника и жадно ловила каждое его движение, словно это, как минимум, спасло бы их жизни.       Влад медленно присел к небольшому зеркалу и зажег свечу, водрузив её на его поверхности. Все прислушались и, казалось, застыли, словно статуи, боясь шумом перекрыть хотя бы одно слово или движение таинственного, но такого манящего экстрасенса. Наконец, он начал ритуал. Все замерли, вслушиваясь в те слова, которые он произносил. Одни кривили физиономии, слыша исковерканную молитву, в то время как других наоборот — это захватывало. Перед ними сейчас происходило нечто необъяснимое, и это внушало доверие, крепкое и настоящее. — Надеюсь ты оценил мою шутку? Влад обернулся в сторону низкого дьявольского тембра. Ярко-огненные глаза уже сверлили его, выворачивали наизнанку его душу и весь потаенный мир. Скрыться было нельзя, да и он никогда не пытался. Ох, но как бы он смачно покрыл сейчас этого проклятого черта трехэтажным матом, если бы не камеры и кучка собравшихся идиотов, глазеющих на него, как на медведя в цирке.       — Твоих рук дело? — Тихо осведомился Влад, внутренне уже зная, к чему клонит демон. — А ты как думаешь? — Дьявольский смех, разливающийся в и без того уставшей голове, уже ни на шутку напрягал и выводил из себя. Череватый, кажется, напрочь забыл о том, что на него глазеют десятки глаз, а камеры продолжают ловить объективами каждое его слово и каждое движение. — И не смотри на меня так, чертов говнюк! Это ради нашей же победы, понял?!       Влад озадаченно тряхнул головой, стараясь прогнать навязчивый образ начавшего кипятиться демона. Парень снова припал носом к нежной цветочной ткани, чтобы снова ощутить необходимый аромат белобрысой потеряшки и произвести фурор, найдя её за считанные минуты.       — Влад, я запускаю таймер? — Отозвался вдруг Илья, вмешиваясь в неразборчивый поток его мыслей. Череватый лишь молча кивнул, снова накидывая на темноволосую голову капюшон, сброшенный им до этого. Наспех спрятав шарф Эммы в карман черных джинсов, Влад устремился по голой бетонной лестнице, ведущей прямо к центральному входу в заброшенный отель. Взволнованная толпа, перегоняя друг друга, со всех ног устремилась вслед за ним.

***

      Скрючившись, Эмма с трудом умостилась на крошечном деревянном табурете. От холодных, пронзающих дуновений ветра её кожу то и дело накрывали неприятные покалывающие мурашки. Девушку уже в самом деле начинало трясти от холода, и хотя погода по ту сторону бетонных, мертвых стен была тепла, четвертый этаж, на который её предательски заперли, оказался совсем далек от комфорта и «все включено». «Что за идиотизм! С какого хрена этому Илье вздумалось прятать именно меня? Других вариантов, что-ли, совсем нет?» — возбужденное сознание Эммы терзали всякого рода мысли. И, конечно, от праведных они были далеки. А что оставалось делать? Пока она сидела практически в полной темноте, освещая себе пространство лишь фонариком телефона, и напичканная какими-то дурацкими штуками и проводками, где-то там, внизу, некто пытается её найти. Как это, вообще, можно сделать в такой огромной груде бетона, мусора, пыли и стройматериалов? Бред, да и только… А если еще ее и не найдут, то она будет сидеть тут и ждать, пока окончательно не превратится в снежного человека. Да и причем тут она? Знала бы, не пошла бы… Пусть сами разбираются. Но нет — черт потянул!       Мысли о «черте» напросились сами на себя, а черта Эмма знала только одного. Словно эти непрерывные думы изобличающе глядели на нее откуда-то из глубин ее сознания, нагло прорываясь в самые потаенные углы. И каждый раз, когда ей приходилось напарываться на свои же собственные мысли, хотелось по меньшей мере шлепнуть себя ладонью по лицу или встать под холодный душ. Но нет — этот говнюк, с проникновенными черными глазами, с блестящей, околдовывающей улыбкой будто преследует её! Пока белые волосы швырял ветер, настырно проникающий через вырезанные квадраты для будущих окон, Эмма мысленно молилась лишь о том, чтобы тем самым экстрасенсом, который обивал пороги её сознания, не оказался он.       Эмма растерянно принялась подсчитывать, сколько экстрасенсов прошли это испытание, кто это был, сколько прошло времени… Когда до болезненно саднящих мыслей девушки дошло осознание, что пока она вместе с новоявленной подружкой грелась в фургончике съемочной группы с чашкой горячего кофе, практически все участники уже отстрелялись. Кроме одного… От таких страшных умозаключений, ударивших её тяжеленной кувалдой, Эмма вся напряженно сжалась, подобно испуганному ежику, выпустившему иголки. Девушка уставилась на противоположную стену напротив себя, стараясь сложить рассыпавшиеся мысли воедино. Холод уже странно словно бы перестал ощущаться, и все её внимание было сосредоточено лишь на образе знакомого приспешника Сатаны. Хотя, в общем-то, она с радостью предпочла бы никогда его не знать! Её взгляд плотно задержался на одной точке, фокус стал постепенно исчезать и тускло-серые цвета бетонной стены становились все мутнее и прозрачнее, пока перед её лицом не стали вырисовываться очертания мужского силуэта. Она пригляделась: фигура постепенно начала приобретать иные краски, шаг за шагом обличая белому свету сначала лукавые черные глаза, затем алые губы, растянувшиеся в улыбке… Эмма с ужасом охнула, когда в представшем её взору фантоме стала узнавать уже приевшийся ей образ Влада Череватого. Он стоял, облокотившись спиной на стену и свысока глядел на нее. Его взгляд не выражал особых эмоций, но ирония и насмешка четко прослеживалась в этих ядовитых глазах, и ему никогда не удавалось этого скрыть, сколько она с ним виделась. Он всегда смотрел на нее так. И от этого безжалостного взгляда хотелось провалиться сквозь землю, потому что всякий такой раз Эмма чувствовала себя жалкой школьницей-троечницей перед суровым преподавателем.       — Исчезни, чертовщина! — Её внезапный крик раздался эхом по всему этажу. И когда Эмма, зажмурившись, прикрыла рот рукой, остерегаясь, что её услышали, призрачный образ чернокнижника развеялся по ветру. «Боже… Я схожу с ума!» — отчаянно резюмировала девушка, пока до её слуха отрезвляюще не донеслись множественные шорохи, сменившиеся гулом из голосов. Она поняла, что это пришли по её душу. Эмма изо всех сил старалась не издавать ни единого звука, словив себя на мысли, что время от времени даже не дышит. Биение сердца, гулкое и весьма ощутимое, стучало в висках, перекрикивая приближающиеся звуки.       — Вот ты и попалась, — Эмма подскочила, испуганно повернувшись на звук. Перед ней собственной персоной восстал Влад Череватый, не отрывая от девушки взгляда. — И кому-то же в самом деле пришла в голову идея спрятать именно тебя, — он открыто рассмеялся Эмме в лицо. — Твой страх за километр чувствуется.       Едва Ежова открыла рот, чтобы съязвить в ответ уже ликовавшему от победы экстрасенсу, как со всех помещений посыпались операторы, ослепляющий свет и восхищенные люди, без конца раздающие хвалебные комментарии в адрес талантливого чернокнижника.

***

      Эмма обособленно спускалась по серой, застланной вековой пылью лестнице. На улице окончательно стемнело, и девушка чудом не зарылась носом в бетон, пока дошла до второго этажа. Едва её нога оказалась на первой ступеньке, позади себя она услышала знакомый голос:       — Ты ничего не забыла, звезда театра и кино? Как только Эмма ощутила за своей спиной присутствие треклятого Череватого, то ясно почувствовала, как земля уходит из-под её ног. Ей пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы обернуться к нему, все еще мучаясь в страхе, что Влад прочитает все её мысли, едва взглянет на её взволнованное лицо. Где-то на этажах сверху все еще слышались приглушённые шумы и человеческие голоса, и Эмма мысленно взмолилась о пощаде все святые силы, призывая всех присутствующих на этажах выше снова помешать их дурацкому диалогу.       — Тебе что-то нужно? — Сдавленно поинтересовалась девушка. В темноте, лишь слегка разбавленной белым светом, проникающим с окон и первого этажа, она смутно видела стоящего напротив Влада. В глубине души её успокаивало это обстоятельство, ведь ей не приходится сталкиваться взглядом с его черными, всепоглощающими глазами.       — Походу, ты меня избегаешь, — вдруг ошарашил он Эмму. — Непорядок.       — Глупости… — Так и не найдясь с ответом, просипела девушка, судорожно ища в голове возможности отступления. Влад же, которому изрядно поднадоела вся эта канитель с белобрысой девчонкой, решил идти ва-банк. К тому же квадратная голова, без устали корпящая, казалось, в скором времени уже взорвется от болтовни и матерщины озлобленного демона, без остановки пыхтящего и ворчащего, как старый дед. И хотя обычно за всю свою практику сводить с ума — прерогатива Череватого, на этот раз сходил с ума уже он. — Бери девчонку прямо здесь! — Без даже секундной паузы настаивал бес. — Сколько можно с ней носиться! Я заебался уже с тобой тут торчать!       — Твое, кажется? — Перед заинтригованным взглядом Эммы, Влад осторожно выудил из кармана яркую ткань, моментально выделившуюся в полумраке. Тут же узнав в лоскуте материи в руке Череватого свою вещь, Эмма потребовала:       — Отдай!       — Обязательно, — загадочно улыбнулся Влад, перебирая шарф девушки и внимательно рассматривая его. В полутени, почти скрывающей черты лица чернокнижника, словно бы покрывая их черной вуалью, его образ приобретал демонические нотки. Когда он улыбался, обнажая белоснежные зубы, когда в его черных зрачках будто блестели языки ярко-красного пламени, которого в самом деле нигде не было, в его голосе, в смехе… От увиденного у любого пробежал бы мороз по коже.       Девушка порывисто дернулась, приблизившись к Владу, чтобы отнять у него предмет своего гардероба. Череватый вовремя среагировал и метнулся в сторону, перехватывая тонкое запястье Эммы.       — Отпусти, — едва различимо пискнула она, оказавшись в заточении крепкой мужской хватки. Влад осторожно, но настойчиво накрыл её хрупкое тельце своей тяжелой, холодной рукой, в кулаке которой была зажата цветочная, розово-зеленая ткань. — Отдай, пожалуйста. — Просила Эмма, душа которой окончательно ушла в пятки. Будучи плотно прижатой к груди Череватого, которая грузно вздымалась при каждом вдохе, девушка оказалась настолько шокирована, что не находила в себе смелости настоять на том, чтобы Влад её отпустил. Она застыла, будто парализованная, не пытаясь даже вырваться.       — Отдам, — услышала она над своим ухом. — Отдам, когда ты станешь моей.