Дьявол учится любить

            Влад быстрым шагом несся по гостиничному коридору, крепко держа Эмму за руку, словно она вот-вот исчезнет. Эта неподатливая сучка так долго избегала его, что он бы и не удивился, если бы это действительно произошло. Влад был настроен крайне решительно и твердо: в нем сокрушительным смерчем все на своем пути сносила странная злость на Эмму и на самого себя, а кроме этого еще и дикое желание наконец проделать с ней все, о чем он все это время так долго грезил. А затем, в конце концов, он получит то, из-за чего и весь этот сыр-бор зачинался: ее драгоценную кровь. Надо же, как все удачно сложилось: гостиница, одинокая несчастная блондиночка и он. Полное единение. На этот раз она не отделается, не убежит. Не спрячется. Его. И точка.       — Влад, что происходит? — Разволновалась явно напрягшаяся девушка. Его сосредоточенный красивый профиль без единого намека на привычную насмешку пугали ее. Добиться желаемого ответа Эмма так и не смогла, Влад предпочел молчать, чем загонял взволнованную девушку в тупик. Несмотря на страх перед неизвестным, любопытство и внутреннее чувство предвкушения чего-то оказались сильнее — Эмме было интересно, что будет дальше, и она просто не могла и не хотела воспротивиться. И это было самое страшное. В тумане происходящего, от ощущения рядом Влада, Эмма не заметила, как они миновали лестницу и волшебным образом оказались на этаже, заселенном экстрасенсами, которые уже, вероятно, отдыхали перед предстоящим испытанием. Мимо, словно сменяющие друг друга кадры, проносились двери гостиничных номеров.       Влад остановился у одной из них, и, выудив из кармана ключ, сунул его в скважину. Донесся тихий, звонкий щелчок. Эмма оглянулась: здесь была только она, Череватый и темнота. Гремучая смесь, которая каждый раз способна выбить из нее ощущение реальности.       — Влад, — вновь тихо обратилась Ежова, — куда мы?       Не отпуская ее руки, чернокнижник медленно прошел в открывшуюся комнату, мрак которой слегка разбавлял лишь слабый лунный свет, с трудом пробивающийся через щелку штор. Следом внимание привлекла одинокая тусклая свеча, отражающаяся мутным оранжевым пятном на прислонившемуся к стене большом зеркале. Эмма сумела бегло осмотреть импровизированное рабочее место, где вокруг свечи возможно было разглядеть неосторожно разбросанную кладбищенскую землю. Рядом же с зеркалом скромно покоилась прозрачная бутылка крепкой дешевой водки в компании смятых купюр. «Мама… А если он убьет меня?!» — внезапно запаниковала девушка и сама ужаснулась своим же мыслям. Ну, нет! Не сатанист же он… Но происходило что-то явно странное и серьезное, что вынудило Эмму задать свой вопрос снова, чтобы не поддаться панике окончательно:       — Что-то случилось? Все в порядке? — Она отошла от двери, но последующих шагов делать не стала, опасаясь оказаться от выхода слишком далеко в самый неподходящий момент. Он почувствовал, что она его остерегается, услышал этот надлом в голосе, словно она оказалась один на один с разъяренным голодным львом в запертой клетке. Череватый решил попытаться усмирить ее страх, чтобы она вновь не попыталась улизнуть и не стала ломиться в двери:       — Не бойся, — совсем тихо предупредил он. Его слова возымели лишь обратный эффект — Эмме становилось не по себе от сумрачной обстановки его номера, но в то же время было до жути любопытно.       Ничего не ответив, девушка мазнула пытливым зеленым взором по педантично заправленной постели. Оставалось гадать — успела ли уже эта гадюка Кристина побывать в его хоромах? Влад не торопился, словно времени было вдоволь. Он обошел темный деревянный стол, откуда захватил черную длинную вуаль и, подойдя к своему рабочему месту, накрыл зеркало темной тканью, чтобы Эмму больше не смущать подобной картиной. Он ощущал ее слишком остро: ее страх, ее опасения, ее бьющейся сердце, ее живую, черт возьми, живую душу. И это ему не нравилось. Она к нему слишком приблизилась, за ту черту, за которую ранее он не подпускал никого. Девушка лишь успела пропустить удар сердца, глухой, но такой ощутимый, когда Влад обошел ее и оказался за спиной. Позади что-то щелкнуло — это чернокнижник запер дверь номера изнутри — но это словно улизнуло от внимания Эммы. Удивительно, но мыслей в голове не было. Словно разум отключился и полностью отдал себя во власть всемогущего, но такого ранимого сердца. На этот раз Влад не стремился быть слишком настойчив, он боялся спугнуть ее, поэтому сразу к решительным действиям переходить не спешил.       — Ты что-то хотел показать? — Не унималась Эмма. В тишине находиться долго она не могла, всей своей сутью она тянулась к нему, ее душа протягивала невидимые, просящие ласки руки, и так желала вновь слышать его голос.       — Да, — наконец, произнес он, — вот что, — и, стоя за ее спиной, осторожно взял ее за руку. От неожиданности Эмма одернула ладонь и обернулась, отходя от чернокнижника чуть поодаль. — Спокойно, я не сделаю больно, — и снова обхватил ее пальцы, медленно вкладывая свою холодную руку в ее теплую ладонь, и, без применения силы, но весьма ощутимо потянул ее на себя. Весь страх, все то чувство неизвестности, которое сковало ее, словно тяжеленные стальные оковы, упало куда-то вниз, растворяясь где-то в пятках. Он оценивающе оглядел ее и совсем нелестно отозвался в голове: «Что ты в ней только нашел?», как бы взывая к незримому демону, который ее выбрал.       Эмма не знала, как действовать, ведь в ее жизни никогда не было подобного опыта. Она никогда не оставалась наедине с мужчиной в характерной обстановке, и никогда не чувствовала того, что чувствует сейчас. Каждое его прикосновение, каждый его взгляд — ледяная волна, окатывающая ее с головы до пят, и иголки, иголки по телу, острые, колючие, множественные… У нее закружилась голова, когда он быстро пересек ничтожное расстояние между собой и Эммой и оказался слишком близко.       Ничего говорить не хотелось. Не было даже сил. Девушка молча ждала продолжения, полностью отдав ему в руки инициативу, и буквально дала ему зеленый свет на свободу действий. Влад мгновенно смекнул это, от него сложно было утаить даже самое сокровенное, и Эмма это поняла еще когда впервые встретила его. Запустив прохладную, сильную руку в белую копну ее волос, чернокнижник запрокинул голову девушки и, легко прикоснувшись губами к коже ее шеи, проследил за реакцией. Она последовала моментально: Эмма невольно выгнулась, как кошка, жаждущая ласки хозяина, и затаила дыхание в ожидании продолжения. Она ошибочно посчитала, что он хочет причинить ей вред, но почему доверилась сейчас? Почему так уверена, что он не сделает больно? Почему так безоговорочно уверена в нем? Может, потому, что он уже убил ее одним своим прикосновением?       Она будто бы не дышала, словно одним неловким, лишним движением могла остановить его, могла очутиться снова в комнате, на той постели, в полном одиночестве, тихо мечтать о нем. А сейчас он рядом, и его дыхание, ощущение тепла его тела, все это Когда она с ним — все словно бы меняется. Каким бы он ни был, как бы с ней не поступал, о последствиях сейчас думать не хотелось, лишь полностью погрузиться в это розовое, мягкое, обволакивающее облако, которое снова и снова окутывало ее.       Ощутив, что Эмма вовсе не противится, а совсем наоборот, чернокнижник решил изменить тактику, чтобы, коль все так гладко складывается, осуществить все по полной. Он очертил губами пылающую дорожку от ее открывшейся ему шеи вниз по ключице, приближаясь к декольте халата, и развернул Эмму к себе спиной.       — Ты мне веришь? — услышала она, слабо понимая, что происходит, и молча кивнула. Влад безмолвно улыбнулся, словно ему только что сказали: «делай со мной что хочешь», и потянул вверх ткань толстовки, обнажая запястье. Эмма молча ждала, что сейчас будет, не шевелясь, будто бы опасаясь, что все сейчас закончится, так и не начавшись, и содрогнулась от прикосновения чего-то гладкого и прохладного к своей руке. Влад свел ее запястья вместе и прочно связал их ее же цветочным шарфом, который все это время находился с ним и, потянув за образовавшейся узел, рывком прижал ее спиной к своему телу. Девушка охнула от неожиданности и, сквозь ком в горле, осторожно поинтересовалась:       — Зачем это?       — Просто верь мне, Эмма, — тихо услышала она, и почему-то доверилась, и не думая, пожалеет ли об этом потом. Одна его рука крепко держала ее за запястья, связанные собственным шарфом, пока свободная медленно избавляла разгоряченное худенькое тело Эммы от верхней одежды. По коже пронеслись мурашки, когда она почувствовала, как ткань халата, а затем пижамы, плавно, будто щекоча сползает с ее плеча, оголяя его. Влад, в свою очередь, не спешил ее раздеть, остерегаясь оттолкнуть слишком очевидными намерениями. Отпустив скованные руки девушки, Влад снова приник губами к ее шее, перед этим перекинув белые волосы на другую сторону:       — К черту, — и, разгораясь все больше, словно превратившееся из невидимой искры всеобъемлющее пламя, стянул пушистую красочную ткань пижамы ниже. Эмма ахнула, когда ее ошарашило осознание того, что предмет одежды больше не прикрывал ее грудь. Спасало лишь то, что Влад стоял позади, за ее спиной, и полная темнота ночи в его комнате заботливо скрывала ее девственную наготу своими звездными объятиями. Эмма покраснела, совершенно теряясь и не зная, как повернуться к нему. Впрочем, Влад сделал это за нее: повернув девушку к себе лицом, он подхватил ее под коленями и, пройдя от двери к постели, осторожно положил, нависая сверху.       «Боже…» — растерялась Эмма от такой неожиданной близости Влада и своего практически голого вида.       Влад жадно поглощал каждый сантиметр ее тела, каждый уголочек, ставший ему доступным. Ему показалось, что на мгновение он даже потерял контроль над самим собой. Удивительно, что после привычного «взять», ему почему-то хотелось дать, хотелось быть с ней другим, не хотелось сделать ей больно, он понимал, что не просто хочет ее, а хочет, чтобы в этот водоворот удовольствия окунулись они оба. Ему не были важны лишь собственные желания и чувства и это его сбивало с толку, не давало полностью расслабиться. Расслабиться и полностью утонуть в пучине наслаждения не могла и Эмма, которая находилась в постоянном напряжении из-за инстинктивного внутреннего страха перед неизведанным. Она никогда прежде не ощущала мужские губы на своей груди, шее, щеках, никогда не чувствовала сильных рук, требовательно, но трепетно сжимающих ее тело в объятиях.       Эмма крепко зажмурилась, когда внезапно Влад потянул за ткань пижамных штанов и резким движением, на этот раз не страшась ее напугать, опустил их вместе с нижним бельем. Девушка едва ли не пискнула, но вовремя зажала рот мокрой, но холодной ладонью.       — Тише, — полушепотом успокоил он, — извини, я был резок.       — Нет, все хорошо, — Эмма перехватила его руку, переплетая свои и его пальцы и крепко сжала. — Я хочу этого.       — Первый раз? — последовал вполне логичный вывод исходя от ее скованности, некоторого страха и волнения. Эмма быстро закивала не зная, как сказать на словах, но Владу это было и не нужно. — Понял. Ты уверена? Вместо слов Эмма, обхватив Влада ногами, слегка прижала его к себе, дав ему понять, что тянуть уже нет смысла, и он поцеловал ее. Так, как не целовал ее никто и никогда, и вряд ли уже поцелует. Его губы, которые побывали уже практически везде, ввергали Эмму в какой-то невиданный вихрь ощущений, которые захлестнули ее одним порывом. Бешеный эмоциональный всплеск, который жутко требовал выхода наружу. Девушка не могла пошевелить связанными руками, которые Влад благополучно придавил к постели своей ладонью, а так безумно хотелось сейчас, обняв его за шею, прижать к себе еще ближе, так, словно она могла слиться с ним воедино. Влад, неохотно оторвавшись от ее губ, быстро стянул с себя толстовку и развел в стороны ее бедра.       — Я не причиню тебе боль, — услышала она перед тем, как ощутила губы Влада там, где до этого были лишь ее пальцы. От неожиданности и осознания того, что она лежит перед ним абсолютно беззащитная и раскрытая, Эмма взвизгнула и дернулась, но чернокнижник, нежно, но крепко придавил ее бедра к постели. Медленно но верно его язык и губы ввергали Эмму в воронку какого-то небывалого крышесрывающего экстаза. Она и не заметила, как начала выгибаться, запрокидывая светловолосую голову, и мысли, пусть и запутанные, стремились вырваться наружу неразборчивым стоном.       Вместо того, чтобы просто получить от Эммы желаемое, Влад стремится доставить ей удовольствие, да и сам он получал его сейчас, видя, как она реагирует на каждое его прикосновение. Не в силах сдерживать напор просящейся наружу эрекции, Влад снова приник к губам Эммы, пачкая их ее же собственным соком.       — Я хочу тебя, — наконец, сказал он ей вживую, — ты готова? Эмма зажмурилась, давая понять, что преодолела страх, хоть все еще и какая-то его толика прочно сковывала ее изнутри. Тонкий белый лучик лунного света, пробившийся через штору, слегка осветил лицо чернокнижника. Эмма, окончательно утонув в красоте его черт, подалась вперед, чтобы дотянуться до губ Влада и поцеловать его. Чернокнижник, улыбаясь, припечатал неугомонную девушку к кровати.       — Развяжи меня, — мягко попросила она, — я хочу обнять тебя.       — Ты непременно сделаешь это в следующий раз, — Влад, не спеша, наслаждался открывшейся его возбужденному взору картиной, которую он так грезил когда-нибудь лицезреть. Эмма, вся такая противоречивая, скромная и недоступная, Эмма, которая слала его к черту, но при этом каждый раз краснела при виде его. Эмма, которая сейчас раскинулась перед ним, томно глядя на него из-под темных ресниц, абсолютно ничем не прикрытая Эмма. И вот, она — его. Он словно хотел растянуть тот самый момент, прочувствовать его всем своим естеством, вкусить его на полную, смаковать каждое мгновение до того, как полностью овладеет ей. Девушка же, ощущая гулкую пульсацию собственного сердца в грудной клетке, поняла: сейчас свершится. Если бы она только знала тогда, в первый день своей стажировки, когда увидела Влада, чем это все обернется… Даже если бы знала, все равно пошла бы на это, чтобы испытать это снова, и повторила бы этот день еще столько раз, сколько могла. Отточенным движением надев защиту, Влад сжал ладонью связанные запястья девушки и медленно вошел в нее, глядя в глаза. Девушка крепко зажмурилась, сжимая в кулаках ладони. Он застыл, чтобы дать ей время привыкнуть к чему-то инородному внутри себя, и какой-то с трудом пробивающийся голос из глубины темноты его души ему подсказывал, что он просто боится сделать ей больно. Эмма выдохнула и попыталась расслабиться, хотя и к новым ощущениям привыкнуть было сложно.       — Поцелуй меня, пожалуйста, — путаясь в словах, прохрипела девушка. Страх и напряжение исчезли, когда она почувствовала его губы на своих. Он по прежнему не давал ее рукам свободы, держал их крепко над ее головой, словно чтобы контролировать ее, демонстрировать свое господство. Некоторое время они так и лежали, словно привыкая друг к другу, пока Эмма первая не шевельнула бедрами, давая понять, что справилась с болью. Реальность начала путаться, тонуть в этом мраке и легком лунном свете, пока Влад, медленно двигаясь внутри нее, проникал все глубже в узкое влажное лоно, пока стенки ее влагалища туго обхватывали давно заждавшийся этого момента член.       Чернокнижник тяжело дышал, наслаждаясь ею, и адски не хотелось, чтобы это заканчивалось, также как и Эмма отдавалась ему с пылом, несмотря на отсутствие какого-либо опыта. Ее мир перевернулся, все теперь ощущалось совсем иначе, и даже Влад над ней, его движения, сильные руки и сбивчивое, хриплое дыхание казались приятным сном. Что-то неведомое, новое, но очень сильное словно расцветало внутри нее, словно бутон под живительными струями дождя, и это что-то, собравшись где-то внизу живота, взорвалось красочным фейерверком, растекаясь сладкой негой по всему телу. Эти ощущения в разы усилились, когда Эмма ощутила пульсацию внутри себя. Следом Влад всем грузом тела навалился на девушку, сбивчиво дыша, и она, ощущая своей кожей его тепло, полностью растворилась в нем.

***

      Хлопок закрывшегося сквозняком окна привел Эмму в сознание. Она не заметила, как случайно погрузилась в глубокий сон, и теперь, когда она оказалась здесь, в реальности, то испугалась, что все это было лишь ее бурным воображением. Она пошарила рукой по постели и, не почувствовав рядом тела Влада Череватого, распахнула сонные глаза. За окном по прежнему царила глубокая, тихая ночь, разбавленная холодным ветром, колыхающим темные шторы, вынуждая их, словно волны, взметаться над темной комнатой. Не узнав привычную обстановку своего номера, она с облегчением выдохнула, но доля опасения все же осталась, ведь все же рядом Влада не оказалось. Девушка свесилась с кровати и, наткнувшись на свой махровый халат на полу, брошенный туда в порыве страсти, быстро накинула его на голое тело. Выходит, все было не сном… Все это было правдой. Она и Влад. Это случилось… То, от чего она так бежала. Но от себя не убежишь, верно? Думать о том, что совершила, Эмма не хотела, иначе она бы просто загнала саму себя. Сейчас не время размышлять о последствиях, и девушка решила, что сделает это, когда вернется к себе в номер. Несмотря на то, что Эмме удалось поспать всего лишь час, спать ей больше не хотелось. Волнение и страх того, что все пережитое осталось где-то во сне, и все воспоминания лишь эфемерны и просто иллюзия, напрочь прогнали задатки сна.       — Ты как? — донесся его голос за спиной. Эмма почувствовала, как ее сердце упало куда-то вниз от ли от облегчения, то ли от волнения:       — Хорошо. Что ты делаешь? — она пыталась, прищурившись, рассмотреть его сгорбленную на полу фигуру, стоящую на коленях перед зеркалом, пока его руки были чем-то увлеченно заняты.       — Работаю. Эмма удивилась:       — Ночью?       — Время суток не имеет значения. Порой мне так даже легче, — девушка решила больше вопросов не задавать. Она лишь молча наблюдала за тем, что он делает в полумраке, и даже несмотря на то, что весь его сосредоточенный, поглощенный процессией вид навевал жути, Эмму это нисколечко не пугало. Она даже вслушивалась в слова видоизмененной молитвы и обращения к незримой сущности, что помогает ему, и, стараясь не издавать и звука, сидела на кровати. Все, что там происходило, было видно плохо. Взору девушки был доступен лишь его еле видимый профиль и стеклянный черный взгляд. Но ей было и этого достаточно. Она ловила себя на мысли, что неловко любуется им, как крошка, едва научившаяся говорить, с воодушевлением впервые в жизни смотрит на фейерверк в небе, как на нечто прекрасное, неизвестное ей доселе, но за чем хочется наблюдать каждую секунду своей жизни.       Эмма положила голову на подушку, уткнувшись в нее носом, чтобы напоследок запомнить запах Влада, впитать его. Она, не отрываясь, смотрела на то, что он делает, и внезапно вспомнила о том, о чем думала уже больше недели. Ежова балансировала на грани «хорошо» — «плохо», ведь вовсе не могла сделать однозначный вывод: верно ли то, к чему она себя подводит собственноручно. Хорошо было лишь то, что она сама понимала, что ее поступок напрочь лишен добродетели, но хотела сделать для него хоть что-нибудь. Пусть не до конца осознавала, почему и зачем. Что-то внутри звало ее, тянуло к чернокнижнику, поглощало всю ее. Но ведь теперь все будет иначе, правда ведь? После всего, что произошло, все просто должно быть иначе. С досадой Эмма осознала, что он победил. Она все же решилась:       — Помнишь, ты говорил, что я могу тебе помочь? Влад остался непроницаемым, хоть и мгновенно понял, о чем речь.       — Я готова на это пойти. Я не знаю, как тебе это поможет… Но я хочу сделать это для тебя, — Эмма медленно слезла с кровати, но дальше двинуться почему-то не смогла. Она ощущала, что ее сердце вот-вот выпрыгнет, казалось, прямо Владу в ладони, и все, чего она хотела, — чтобы он бережно хранил его, а не вышвырнул, исполосованное лезвием ножа, валяться, как ненужный хлам.       — Что ты хочешь сделать для меня, Эмма? — она застыла, когда он, устремив на нее свой взор, поднялся и пламя от свечей на столе и полу жутко осветило его лицо. Сейчас он был поистине похож на дьявола как никогда, и девушка даже замешкалась, но слова самовольно сорвались с губ:       — Дать тебе свою кровь.