Книги из отдела тайн

       Читать вторую главу вызвался Сириус.        — Глава 2. Шрам.        — Учитывая предыдущую главу, в этой меня напрягает само название. — Сказал Ремус.        — Гарри лежал на спине, прижав руки к лицу и тяжело дыша, словно после долгого бега. Ему только что снился яркий, отчетливый сон. Старый шрам в форме зигзага молнии на его лбу горел под пальцами так, будто к коже приложили добела раскаленную проволоку.        — Шрам от чего? — Спросил Джеймс.        — Думаешь я знаю? Не перебивай. Он сел, и не отрывая одной руки от шрама, второй нашарил в темноте очки, лежащие на столике возле кровати. Очер­тания спальни проступили яснее, сквозь шторы проби­вался тусклый оранжевый свет уличного фонаря. Он ещё раз ощупал шрам — боль все не проходила. Он зажег стоявшую сбоку лампу, вылез из постели, открыл гардероб и взглянул на себя в зеркале на внут­ренней стороне дверцы. Там он отразился такой как обычно. Худой паренек лет четырнадцати, его яркие зеленые глаза озадаченно смот­рели из-под взлохмаченных черных волос.        — Какие-какие глаза? Лили, послушай, а может всё таки сходим в Хогсмид?        — Это в качестве оплаты за одолженную постель?        — Ага. Так сходим?        — Да ты... Да чёрт с тобой Поттер. Один раз.        — Ух ты...        Судя по лицу, Джеймс не особо надеялся на результат, но получив его засиял как лампочка или очень сильный люмос.        — Шрам выгля­дел как обычно, но его по-прежнему жгло.        Гарри попытался вспомнить, что именно ему сни­лось перед тем, как он проснулся. Все было настолько реально... Два человека, которых он знал, и еще один не­знакомый... Гарри сосредоточенно сдвинул брови, силясь вспомнить...        — Погодите, если он знаком с двумя из них, то получается, что он возможно знаком с Волан-Де-Мортом? — Недовольно сказал Джеймс.        — Увидим.        — Смутное видение полутемной комнаты... На коврике у камина — змея... Коротышка Пи­тер, по прозвищу Хвост...        — ТАК ЭТО ВСЁ ТАКИ ТЫ!!!        — Откуда я знаю то блин???        — Ошибки быть уже не может, это точно ты...        — Давайте дальше, потом обсудим. — Вмешалась Лили.        — ...и холодный жуткий голос - голос Лорда Волан-де-Морта...        — Накаркал бл*ть, они знакомы... — вздохнул Бродяга. — Но какого чёрта?        — От одной этой мысли Гар­ри показалось, будто у него внутри прокатился кусок льда. Он плотно зажмурился, пытаясь воскресить в памя­ти, как выглядел Волан-де-Морт, но тщетно. Хвост развернул кресло, Гарри увидел то, что сидело в нем, его охватил приступ ужаса, он проснулся... Или причиной была боль в шраме?        — Может это всё был просто странный сон? Хотя непонятно как-то, такая предыстория...        — А кто же тот старик? Ведь там точно был какой-то по­жилой человек, Гарри видел, как он упал. Но здесь все пу­талось; Гарри уткнулся лицом в ладони, стараясь забыть о своей комнате и восстановить картину той, скудно ос­вещенной. Но детали ускользали, утекали как вода сквозь пальцы... Волан-де-Морт и Хвост говорили о ком-то, кого они убили, - Гарри не удавалось вспомнить имя... И замышляли убить кого-то еще. Его...        — Но они не говорили что хотят убить его.        — Учитывая что кое-кто причитал что возражает "не из жалости к мальчишке", то у него наверное, были причины неё испытывать. — Ответил Рему Сириус.        — Он отнял ладони от лица и, широко открыв глаза, оглядел спальню, будто ожидал увидеть что-то странное. Что ж, в комнате и правда было много странных предметов. В полуметре от кровати был распахнут ог­ромный чемодан, а в нем котел, метла, черная ман­тия и учебники по заклинаниям. Большую часть пись­менного стола занимала пустая клетка белой совы Бук­ли; оставшееся пространство было завалено свитками пергамента.        — Ооо, ну точно сын Джеймса. Видимо привычка устраивать бардак в месте своего обитания передаётся по наследству. — Усмехнулся Ремус.        — На полу возле кровати лежала открытая книга, прошлым вечером Гарри читал ее перед сном.        — Однако не везде он пошёл в тебя. — Подколола Лили.        — Вообще-то я обожаю читать до часу ночи с чипсами в прикуску. — Возмутился Джеймс.        Все картинки в ней были живые. Люди в ярких оран­жевых мантиях, то появляясь, то исчезая со страниц, летали на метлах, перебрасывая друг другу красный мяч. Гарри поднял книгу и посмотрел, как один из игро­ков эффектно забрасывает мяч в кольцо на тридцатимет­ровой высоте, но тут же захлопнул ее. Даже квиддич — лучший, по его мнению, спорт в мире...        — ООО ДА! — Дружно протянули Джеймс и Сириус, а остальные лишь вздохнули, с выражениями на лицах в стиле "да-да...".        — ...Сейчас его не занимал. Он кинул «Летая с "Пушками Педдл"» на сто­лик возле кровати, подошел к окну и раздвинул шторы. Тисовая улица выглядела как раз так, как и положено выглядеть улице респектабельного пригорода в утрен­ний субботний час. Все портьеры на окнах задернуты, и не видно ни одного живого существа — ни прохожего, ни даже кошки. И все же... все же...        Снедаемый беспокойством, Гарри вернулся к постели и сел, в который раз ощупав шрам. Тревожила его не боль, она то как раз была для Гарри не в диковинку. Он однажды лишился костей в правой руке...        — Один вопрос. Как?        — ...и мучался всю ночь, пока они росли заново.        — Ну да, если сращивать-то кость больно... — Посочувствовал сыну Джеймс.        — Твою мать, а сколько костероста его выпить то заставили? — В страхе воскликнул Сириус.        — А! Зачем ты это спросил, я сразу этот вкус почувствовал... — Пискнул Питер.        — Я не знаю ничего об этом Гарри, но уже от всей души ему сочувствую... — С остекленевшими от ужаса глазами произнёс хорошо знакомый с костеростом, а так же мучениями растущих или ломающихся костей Рем.        — Короче кошмар. — Заключила Лили.        — Вскоре ему эту же руку проткнул ядовитый клык в полметра дли­ной.        — Чей? — Тут же спросил Сириус.        — Это твой единственный вопрос? — Поднял брови Джеймс.        — А в прошлом году Гарри упал с высоты тридцати с лишним метров, сорвавшись со своего "Нимбуса".        — О, у него "Нимбус"...        — Блин, он умудрился сорваться с метлы...        — Не все таланты передаются по наследству, Джим, это нормально.        — Он давно привык к удивительным несчастным случаям и невероятным травмам — они неизбежны, если ты являешься одновременно студентом школы магии и ходячим магнитом для неприятностей.        — Подтверждаем! — Хором воскликнули мародёры.        — Нет, Гарри тревожило совсем иное — в прошлый раз шрам болел у него потому, что он оказался близко...        — Да, вся канитель со шрамам и Волди явно началась ещё в предыдущих книгах. — Сказал Сириус.        — Волди? — Прыснула Лили.        — Могла бы привыкнуть, мы часто всяким бабайкам миленькие прозвища даём. — Отозвался уязвлённый ревностью (не над его шуткой смеётся) Джеймс.        — То есть профессор МакГонагалл тоже бабайка? — Возмутилась Лили.        — Маккошенька хорошая бабайка! — Заступился Джеймс.        — И я бабайка?        — Ты Цветочек.        — Но Волан-де-Морт просто не может быть здесь... Великий Темный Маг где-то на Тисовой ули­це? Бред какой... Гарри всё равно прислушался к тишине вокруг. Не скрипнет ли ступенька, не донесется ли шорох мантии? И едва не под­скочил — за стеной двоюродный братец Дадли издал гро­моподобный хрюкающий храп.        — Что за Дадли?        — Чёрт, а помните оглавление следующей книги? Где первая глава это "Дадли демонтирован"?        — Точняк! То есть это этот Дадли...        — Нет, надо взять себя в руки. Ведь это чёртов бред. В доме никого нет, кроме дяди Вернона, тети Петуньи и Дадли, а они, разумеется, еще спят и видят безмятежные, ничем не омраченные сны.        — Дядя Вернон, тётя Петунья и Дадли... Что-ж, Джим, это, видимо, твои будущие родственники...        — Петунья... — Тихо повторила Лили.        — Спящими Дурсли устраивали Гарри больше всего, да и бодрствующие они вряд ли пришли бы ему на помощь. Это были единственные живые родственники Гарри...        Читавший Сириус подавился. Ребята смотрели друг на друга.        — И здесь накаркали значит... Ну и как же я умру? — Спросил Джеймс, словно это была занимательнейшая тема для беседы.        — Давайте дальше. — Слегка убито сказал Ремус.        — Они принадлежат к той категории магглов... То есть из магов мы все... Ну, того... — Отвлёкся Сириус.        — Видимо все кто не "того" в плане смерти, "того" в плане мозгов. — Сказал Джеймс. — Та же Белла возможно и жива, но если бы оказалось что ей, или вообще кому-нибудь из Блэков; исключая тебя конечно, Сириус; отдали на воспитание моего ребёнка; то я бы узнал кто это сделал, и зарезал бы его во сне заранее.        — Вряд ли у этого кого-то получилось бы втюхать его этим. — Рассудительно ответил Сириус. — Мы все конечно родственники, но вас уже многие считают предателями чистокровия, да и судя по всему ты женился на маггле, а значит Гарри - полукровка. Скорее всего они предпочитают не вспоминать, что он есть у них в родственниках.        — Ладно, читаем дальше.        — (то есть неволшебников), которая ненавидит и презирает магию в любом виде, и это значило, что Гарри в их доме рады примерно как жуку-древоточцу в ухоженном саду.        — Чёрт... — Выдохнула Лили.        Это всё слишком жирно намекало на то, кто именно является матерью Гарри.        — Ну... Это лучше чем если бы его втюхали кому-то из моих дальних родственников. Уж поверь мне. — Не понял её Джеймс.        — А почему ты так переживаешь за неродившегося сына Поттера, а? — С прищуром спросил Сириус.        — Отстань, я ему просто сочувствую.        — Последние три года он надолго уезжал на учебу в Хогвартс, и его от­сутствие Дурсли объясняли пребыванием в закрытой школе святого Брутуса для подростков с неискоренимыми криминальными наклонностями. Они твердо уясни­ли, что Гарри, как несовершеннолетний волшебник, не имеет права применять магию вне стен Хогвартса, но все равно валили на него вину за все неполадки в доме. Гарри никогда не испытывал к ним доверия и не рассказы­вал о своей жизни, да им этого и не было надо. Рассказать о боли и шраме, поделиться опасениями насчет Волан-де-Морта, когда они проснутся? Одна только мысль об этом вызывала невесёлую улыбку.        — Н-да, парню не сильно завидуешь. — Вздохнул Ремус.        — А ведь именно из-за Волан-де-Морта Гарри загремел сюда... Чего? — Подавился Сириус.        — Так, это следует воспринимать как то, меня убил Волан-Де-Морт? — Спросил Джеймс.        — Если бы не Темный Лорд, не было бы на лбу у Гарри этого шрама.        — Так, отлично нам рассказывают его предысторию.        — Если бы не он, у Гарри были бы родители...        Джеймс и Сириус одинаково вздохнули. Хотя внешне они оправились от смерти старших Поттеров, но прежняя неугомонность и беспечность, и ещё что-то важное, что в Сириусе только начало просыпаться после первых каникул в том доме, исчезли из них навсегда. И им явно не хотелось, чтобы сын Джеймса лишился всего этого ещё раньше.        — Гарри был всего год, когда Волан-де-Морт, са­мый мощный Темный Маг столетия, который в течение одиннадцати лет упорно наращивал свою мощь, явился в дом Гарри и убил его отца и мать. Непонятно, чем ему не угодил и младенец...        — Вот и я задаюсь тут этим вопросом! — Воскликнул Ремус.        — ...но, когда Волан-де-Морт направил тогда волшебную палочку и на него, и произнес заклятие, уничтожившее многих взрослых, вставших на его пути к власти, оно, по до сих пор неизвестной волшебному миру причине не сработало...        Тишина.        — У тебя интересный сын, Поттер. — Сказала Лили, ироничным тоном, чтобы никто не заметил, что за время своего молчания она порядком побледнела, и комкает в руках попавшийся под них в бардаке школьный галстук Сохатого.        — Спасибо, я заметил... — Потрясённым тоном сказал Джеймс.        — Вместо того чтобы убить маленького ребёнка, заклятие ударило по самому отправителю, Волан-де-Морту.        — Это конечно многое объясняет... — Вздохнул Ремус. — Но вопросов вызывает ещё больше.        — От Волан-де-Морта осталось что-то ничтожное и едва живое. Силы его покинули, ему пришлось спасаться бегством. Рассеялся ужас, в котором так долго жило сообщество чародеев; приспешники Волан-де-Морта затаились кто как мог, а Гарри Поттер стал знаменит, ведь как-то отделался вот этой отметиной на лбу.        — Н-да... История...        — Для Гарри было немалым потрясением узнать, кто он.        — В каком смысле "кто он"? — Не понял Ремус. — Это про то, что он нечто неубиваемое, или про то, что он вообще волшебник? Судя по краткому описанию здешних магглов, возможно они ему и об этом не говорили.        — Надеюсь первое. — Сказала Лили.        — Это произошло на его одиннадцатый день рож­дения; еще больше смутила та известность, которой, как оказалось пользовалось его имя. Приехав в школу «Хогвартс», Гарри убедился, что шепот и заинтересованные взгляды сопровождают его повсюду, куда бы он ни пошел. Было сложно привыкать к этому, но слава богу и одноклассники привыкли. В конце этого лета Гарри пе­рейдет на четвертый курс и уже считает дни до возвраще­ния в замок.        Но ждать еще две недели. Он вновь безрадостно ог­лядел комнату, и его взгляд остановился на поздравитель­ных открытках ко дню рождения, которые прислали в конце июля двое его лучших друзей. Что бы они сказали, если бы он написал им и сообщил, что у него болит шрам?        И немедленно в голове у него зазвучал голос Гермионы Грэйнджер — пронзительный и испуганный... — А вы тоже представляете реакцию друзей на что-то, когда их нет рядом? — Прервался Сириус.        — Странности у всех бывают.        — "— Твой шрам заболел? Гарри, это очень серьезно... На­пиши профессору Дамблдору! А я пойду и посмотрю в «Обычных магических болезнях и недомоганиях». Воз­можно, там найдется что-то о шрамах от проклятий..." Типичная отличница, вроде Лили. — Снова отвлёкся горе-чтец.        — Эй, я здесь вообще-то!        — Но согласись, это типичная ты!        Да, таков был бы совет Гермионы — обратиться пря­мо к директору Хогвартса, а тем временем покопаться в справочнике. Гарри посмотрел в окно, на чернильно-синее небо. Он очень сомневался, что какая-нибудь книга сможет помочь. Насколько ему известно, он един­ственный человек, уцелевший после подобного заклятия; поэтому его симптомы в «Обыч­ных магических болезнях» едва ли отыщутся. А что до идеи сообщить директору, то у Гарри не было ни малейшего представле­ния, где Дамблдор проводит летние каникулы. На мину­ту он даже развеселился, представив себе Дамблдора с его огромной серебряной бородой, в длиннополой мантии волшебника и островерхой шляпе, растянувшегося где-­то на пляже и натирающего кремом для загара длинный крючковатый нос. — На этом моменте мародёры коварно заулыбались, словно уже придумали отличную каверзу. — Хотя, конечно, где бы ни был Дамблдор, Букля его найдет, в этом Гарри не сомневался — его сова ни разу еще ничего не напутала, доставляя письма — даже те, на которых не было адреса. Вопрос в другом: что написать?       "Дорогой профессор Дамблдор, сегодня утром у меня заболел шрам. Простите за беспокойство. Искренне ваш Гарри Поттер"        — Н-да, тот ещё бред.        — Даже вообразить глупо такие слова.       Тогда Гарри представил себе совет своего второго луч­шего друга — Рона Уизли.        — Уизли! — Обрадовались мародёры.        — Уизли? — Не поняла мародёров Лили.        — Уизли. — сказал Сириус, — Скорее всего очередной ребёнок Артура и Молли. У них уже трое, и они собираются заводить новых, пока не заделают девочку. Они тоже наши родственники но со всеми поругались потому что поженились по любви.        Перед его мысленным взором тут же всплыла носатая веснушчатая физиономия Рона с самым озадаченным выражением.        "— Твой шрам разболелся? Но... Сам-Знаешь-Кто не мо­жет быть поблизости, верно? Я хочу сказать... ну, ты бы сра­зу узнал, правда? Он бы наверняка напал на тебя еще раз, ведь так? Не знаю, Гарри, может, шрамы от проклятий все­гда немного побаливают... Спрошу у папы..."        Мистер Уизли был весьма образованный волшебник. Он работал в Министерстве магии в Отделе по борьбе с противозаконным использованием изобретений маглов, но по части заклятий, насколько понимал Гарри, осо­бым специалистом не был. В любом случае Гарри вовсе не улыбалась мысль оповещать все семейство Уизли о том, что он так перепугался из-за минутной боли. Мис­сис Уизли разволнуется еще почище Гермионы, а Фред и Джордж, пятнадцатилетние братья-близнецы, запро­сто подумают, что у Гарри просто сдали нервы. Гарри очень лю­бил семью Уизли, он надеялся, что они пригласят его погостить — Рон говорил об этом в связи с Чемпионатом мира по квиддичу...        — Про чемпионат мы уже слышали, — вспомнил Ремус.        — и Гарри вовсе не желал, чтобы его пребывание в этом доме омрачалось­ тревожными расспросами о шраме.        Он потер лоб костяшками пальцев.        На самом деле ему хотелось (в чём он стеснялся признаться даже самому себе) иметь хоть кого-то наподобие родителей...        — И чего здесь стесняться? — Как-то странно ощетинилась Лили, словно заступаясь за Гарри перед ним же. — Любой имеет право на семью!        — Всё больше убеждаюсь, — шепнул Сириус Джеймсу, — что ты знал на кого западать. Итак, дальше идём, — сказал он уже громче, прежде чем Джеймс успел бы ответить. — Взрос­лого волшебника, у которого можно было бы спросить совета, не боясь при этом выглядеть идиотом, кого-то, кто поддержал бы его и разбирался в разных аспектах магии...        И тут к нему явилось решение. Такое простое, такое очевидное, что было даже непонятно, о чем он мог ду­мать так долго — Сириус.        Можно предположить, что Блэк прочёл своё имя с радостью, но вместо неё в его голосе было неприятное удивление.        — Ты чего? — Ещё сильнее удивился Ремус, — ты же радовался, когда увидел, как тебя упомянули в том оглавлении!        — Но почему он не у меня, если у этих ему плохо? — Спросил Сириус так, словно причина его недовольства должна была быть очевидна.        — Ты же сам говорил, что не хочешь быть крёстным! — Сказала сбитая с толку Лили.        — Я не хочу, чтобы меня делали крёстным! Но если бы кроме меня не осталось бы ни одного человека, который был бы ему рад, то разве я бы его бросил?! Я думал, что я мёртв просто, но я жив, я не рядом, и моё имя приходит ему на ум в последнюю очередь если нужна помощь и...        — Может это временно? — Напряжённо сказал Ремус.        — Давайте дальше, — велела Лили, а когда на неё тут же уставились, не командуй, мол, продолжила, — автор явно даёт читателям пояснения. Скорее всего первые главы это завязка напополам с напоминанием того, что было в предыдущих книгах. И нам объяснят где был Сириус.        — Ну да! — Воскликнул Джеймс. — Про мою смерть например сразу рас... неудачный пример да? — Спросил он поникнув и перестав прикидываться веселящимся с собственной гибели.        — Я читаю. — Сказал Сириус вместо ответа.        — Гарри соскочил с кровати и бросился к столу, развер­нул кусок пергамента, окунул в чернила орлиное перо, вывел: «Дорогой Сириус!» — и остановился, призадумав­шись, как лучше изложить вопрос, и все еще удив­ляясь тому, что мысль о Сириусе сразу не пришла в голо­ву. Но с другой стороны естественно — как-никак, он всего два месяца назад узнал, что у него вообще есть крест­ный отец.        — Читай! — Рявкнула Лили, увидев, как Сириус собирается снова удариться чуть ли не в самобичевание.        — Причина, по которой Сириус так долго не по­являлся в жизни Гарри, была проста, но от этого менее жуткой не становилась. До недавних пор он сидел в Азкабане...        Оглушительная тишина.        — Аха... кхм... — Сириус, с точно такой же широченной улыбкой, с которой Сохатый говорил о своей смерти, и ещё более безумными, чем у него, абсолютно не улыбающимися глазами, издал нечто среднее, между "ага", и истерическим смешком, которым подавился. Никто не стал комментировать это, ведь попадаться такому Бродяге не горел желанием никто. Да и что они могли ему сказать? Тем более в присутствии Лили. Однако в голове каждого из мальчиков пронеслось: "это не из-за нашего секрета. За незаконную анимагию дают ни в коем случае не больше шести лет. Гарри бы помнил его."        — Я могу взять книгу. — Тихо сказала Лили.        — Ничего. — Сказал Сириус с какой-то конвульсивной улыбкой. — Я в норме.        — Тюрьме для волшебни­ков. Ее охраняют дементоры — незрячие, высасывающие душу демоны, и они явились разыскивать Сириуса в Хогвартс, когда он... сбежал.        — Так... — Воскликнул Джеймс. — Какого чёрта тут все подряд творят невозможное?! Гарри после смертельного заклятия выжил, Сириус из Азкабана сбежал! Может ещё заодно Николос Фламель умрёт, в запретном лесу акромантулы с василиском затусят, тайная комната откроется, Турнир Трёх Волшебников возродят, в финальном матче чемпионата проиграет команда поймавшая снитч, Волан-Де-Морт воскреснет, через отдел тайн можно будет бегать как через проходной двор, а Нюниус окажется на стороне Дамблдора?        — Ну это ты уже загнул. — Поморщился Сириус.        — А знаете, — Ремус вдруг ощутил, что его волчья чуйка начала предсказывать какую-то странную хрень, — ставлю ящик сливочного пива на то, что всё так и будет.        — А давай! — Захохотал Джеймс. — Только я тебе это ещё припомню, когда мы книги дочитаем!        Сириус был невиновен. Фух, впрочем я догадывался. Убий­ства, за которые его осудили, совершил человек по прозвищу Хвост...        — Что бл*ть? — Подбросило Джеймса.        — Я... я... что? — Побледнел и покрылся капельками Питер.        — Нет... Быть не может. — Замотал головой Ремус.        — Пособ­ник Волан-де-Морта, которого все считали погибшим.        — Хвост... — начал Ремус, — не хочешь ничего объяснить?        — Я... я... я не собираюсь становиться пожирателем смерти! — Панически проверещал Питер. — Видимо меня заставят!        — Так, мы ещё не знаем всего! — Вмешался Джеймс. — Давайте просто разделять нас сейчас и нас в будущем!        И Лили хотела согласиться, но...        Не могло ей не броситься в глаза, как Питер Петтигрю вспотел и стал грызть ногти; а ещё, как он почесал свою руку...        Левую...        Северус когда-то так же начинал теребить её, когда речь заходила про Тёмные искусства или Волан-Де-Морта и его Пожирателей Смерти. Северус тогда становился каким-то другим и Лили начинала боятся за него.        А может и его самого.        Нет, метки у него ещё не было, по крайней мере, тогда, но он словно уже чувствовал её, предвкушал будто. Сперва Лили, которой становилось не по себе и от такого Сева, и от таких подозрений насчёт друга, старалась перевести разговор в другое русло. Хотя порой сама поднимала эту тему, пытаясь открыть ему глаза на то, что он творил в компании своих приятелей-змеек. Через полтора года такого бегства от темы, во время одного спора психанула и высказала ему свои подозрения прямо. Он даже отпираться не стал. Ещё через несколько месяцев, которые Лили отчаянно пыталась вернуть прежнего Северуса, он назвал её грязнокровкой. От любого другого Слизеринца она бы на такое оскорбление и внимания не обратила. Но это был Сев. Её Сев. Её друг и братишка. В тот день она перестала яростно отвергать тот факт, что других, таких как она, Северус тайком от неё называл так уже давно.        Северус тогда даже извиняться сперва не стал, но потом, у входа в гостиную Гриффиндора, когда он всё таки пришёл просить прощения, Лили окончательно поняла, что перед ней стоит совсем незнакомый, и враждебный ей человек. Мальчика Сева с то горящими, то грустными глазами, давно уже нет. Он морально мёртв, на его месте лишь Пожиратель Смерти. И ему стыдно за их дружбу, хоть он и не может её порвать по какой-то причине.        Больше они не общались.        И именно за это Лили кажется до сих пор в какой-то мере ощущала враждебность к Джеймсу Поттеру, поведение которого в том числе и привело к этому. Она не думала, что сможет простить вообще кого-либо, кто причастен к тому, как её друг убил в себе хорошее. Оказывается всё таки может, ведь и Поттер с Блэком изменились, и узнала она о них больше, и вот уже не особо-то она на него и злится.        Скорее уже только на себя.        — Гарри, Рон и Гермиона знали, это — в прошлом году они своими глазами видели живого Хвоста. Увы, поверил им только профессор Дамблдор.        — Найс. — Невнятно произнёс Сириус, бросив взгляд на Питера.        Этим же летом был чудесный момент, когда Гарри уже поверил, что наконец-то уедет от Дурслей — Сириус предложил переселиться к нему, поскольку его доброе имя восстановлено. Но надежды не сбылись — они не сумели доставить Хвоста в Министерство магии, тот ухитрился улизнуть, и Сириусу пришлось скрыться, что­бы спасти свою жизнь. Он улетел на гиппогрифе по имени Клювокрыл и с тех пор в бе­гах.        — Трындец конечно. — Вздохнула Лили.        — Ты и такие слова знаешь? — Удивился Ремус.        — Ну не материться же мне! — Резонно хмыкнула староста.        — Ну как, он "он улетел", гиппогрифа угнали для него Гарри с Гермионой.        Джеймс нервно хохотнул. Его сын угнал гиппогрифа, помогая его брату (да, лучшему другу, но именно что брату), избежать грёбанного уничтожения души! Куда всё катится?        — Главное - здесь ничего не сказано о том, что их раскрыли. — Сказала Лили.        Она сама не знала, с какой стати она так переживает за Поттера младшего. Ну может есть где-то ещё одна Петуния ненавидящая сестру волшебницу...        "...Которая в будущем понравится Джеймсу Поттеру? А, да, ещё она учится в Хогвартсе, и возможно имеет (о, Мерлин, точно) зелёные глаза." — Звякнул в голове голосок, который никогда не врал и всегда был максимально рационален.       Н-да. Хорошо ещё, что мародёры ничего не знают о Петунии, а то начались бы шуточки.        — Но мысль о доме, который мог бы у него быть, сумей они удержать Хвоста, преследовала Гарри все лето. — Слегка бесцветным голосом продолжил Сириус.        Было вдвойне тяжело возвращаться к Дурслям, зная, как близ­ка была возможность покинуть их навсегда. Но все же Сириус помогал Гарри, даже не будучи рядом. Только благодаря нему Гарри мог отныне держать у себя в спальне волшебные школьные принадлежности — Дурсли никогда раньше этого не позволяли.        — Так, в смысле? — Не поняла Эванс. — А уроки он как делал?        — Неуемное стрем­ление отравить, насколько возможно, жизнь Гарри соче­талось у них со страхом перед его способностями, и это заставляло их каждое лето запирать чемодан с его школьными вещами в чулан под лестницей. — Вот ведь... нехорошие люди... — прервался Сириус, у которого на языке явно вертелась пара метких словечек насчёт людей, похожих на его родителей от мира магглов, но посмотрев на Лили он предпочёл взять с неё пример и заменить их. — Домашнее задание перед вторым курсом он делал у друзей, а перед третьим сам взломал замок кладовки, и занимался по ночам.        — А вот и ответ, на твой вопрос. — тяжело выговорил Джеймс, обратившись к Лили.        — Однако Дурсли по­спешно изменили позицию, узнав, что крестный отец Гарри — опаснейший убийца. Подумав над таким поворотом событий, Гарри тактично забыл со­общить им, что Сириус ни в чем не виновен. Ну хоть где-то я пригодился. — Простонал Сириус. —        От Сириуса пришло уже два письма. Оба принесли не совы (как принято у волшебников), а большие яркие тропические птицы. Букля неодобрительно отнеслась к эк­зотическим пришельцам и весьма неохотно позволила им напиться из своей миски перед обратной дорогой. Гарри же, напротив, был им очень рад — в его воображе­нии сразу возникали пальмы и белый песчаный пляж. Гар­ри надеялся, что где бы Сириус ни находился (тот никог­да об этом не писал — на случай, если письмо перехва­тят), он хорошо проводит время. Почему-то с трудом можно было представить себе дементоров, способных долго продержаться на солнцепёке — возможно, поэто­му Сириус и подался на юг.        — Зато теперь ты - настоящий Бродяга. — Хмыкнул Ремус.        — Предпочёл бы оставаться не настоящим. — Мрачно ответствовал Сириус. — Его письма, которые теперь спрятаны под чрезвычайно удобно поднимающейся половицей под кроватью, были очень бодрыми и в обоих он напоминал, чтобы Гарри обращался к нему, когда бы потребовалось. Что же, вот и потребовалось...        Свет лампы начал тускнеть в лучах холодного серого рассвета, вползавшего в спальню. Когда поднялось солнце и окрасило золотом стены, а из комнаты дяди Вернона и тети Петуньи послышалась невнятная возня, Гарри выбросил в корзину скомканные куски пергамента и перечитал окончательный вариант письма.       Дорогой Сириус! Спасибо за последнее письмо. Эта птица была та­кой большой, что с трудом пролезла в мое окно...        — Серьёзно? — Воскликнул Сохатый. — Где ты её откопал?        — На юге, очевидно. — Пожал плечами Сириус. — Дела идут как обычно. У Дадли ничего не выходит с диетой, вчера моя тетка застукала его, когда он пы­тался тайком пронести к себе пончики. Ему пригрози­ли, что урежут карманные расходы, если это продолжится, а он психанул и выки­нул в окно свою игровую приставку. Это такая штука вроде компьютера для игр, (про компьютеры я ведь тебе писал?).        — Лили! Пояснительную бригаду, срочно! Что там происходит?        — Я... — Лили заметно растерялась, — я... ну, компьютеры, это сейчас новейшая техника, такие приборы есть только в научных институтах... неужели лет через двадцать их будут использовать для развлечения?! Что за приставки я вообще не понимаю... Неужели всё и в мире магглов так шагнёт?        Глупо — теперь у него нет даже «Суперрезни 3», чтобы отвлечься от неприятностей... Что за бред?        — Суперрезни три, чтобы отвлечься от неприятностей... — Выпал Рем. — Суперрезня, которая отвлекает от неприятности, что у него отобрали пончик... Нихрена не понял, если честно...        — У меня все в порядке — в основном из-за того, что Дур­ели страшно боятся, что ты можешь вдруг нагрянуть и по моей просьбе превратить их всех в летучих мышей. Правда, сегодня утром произошла одна странность. У меня опять болел шрам. Прошлый раз это про­изошло потому, что Волан-де-Морт был в Хогвартсе...        — Так, стоп! — Рявкнула Лили. — Какой ещё грёбанный Волан-Де-Морт в Хогвартсе? Это же... Хогвартс!        — Это всё далёкое будущее, Лилз! — Сказал Сохатый. — Не нервничай так!        — Кто здесь это нервничает?! — Огрызнулась Лили, даже не обратив внимания на дружеское "Лилз", вместо "Эванс", или хотя-бы "Лили". А когда-то даже попытки назвать её по имени она пресекала.        Но, думаю, он сейчас не может быть где-то неподалеку от меня. Ты не слышал, шрамы от заклятий болят мно­го лет спустя? Я отправлю это письмо с Буклей, когда она вернется, — сейчас она на охоте. Передай от меня привет Клюву.        Гарри.        — А сон?        Да, подумал Гарри, это то, что надо. Никаких намеков его сон, а не то это будет выглядеть как паранойя.        — Брось, — велела Лили, словно её предположительный сын был рядом и мог её слышать, — эта гордость тебя погубит.       Гарри свернул пергамент и положил на край стола — все готово, надо лишь дождаться возвращения Букли. Он поднялся на ноги, потянулся, снова открыл шкаф и не взглянув на отражение, стал одеваться к завтраку.        — Кстати о завтраке... — деликатно напомнил Питер.        — Ты бы вообще заткнулся. — Озлоблено посоветовал Сириус.        — И всё-таки, я бы сбегал на кухню. — Сказал Джеймс.        — И когда вы... — начала Лили.        — Я тебя умоляю! Всё мы прекрасно знаем! — Прервал её Сириус. — Пусть Лунатик идёт, эльфы его особенно любят.        — Потому что я вежливый. — Ответствовал Ремус.        — С Дрю-то например меня и без вежливости обожает! — Хмыкнул Сириус.        — Потому что вы с Дрю одинаково стукнутые. — Рассмеялся Джеймс. — Он у нас показательно дерзкий, по крайней мере пытается быть таким. Другие же твоего юмора просто не понимают, вот вы и не коннектитесь.        — Ладно, я тащу еду, Лили обещает нас не сдавать, и мы читаем дальше? — Остановил это Ремус.        — Если бы я сдавала вас всегда, когда узнаю о вас что-то, то вы бы давно из школы вылетели. — Устало сказала Лили. — Вы иногда как дети, которые во время пряток забираются под одеяло, а потом ликуют, когда им крикнут "в пространство": "Ой где же он, найти не могу!".