По страницам прошлого

Мелкие снежинки-одиночки влетеали в комнату и медленно таяли. Стол, стоящий прямо под окном, покрылся мокрыми капельками, а вместе с ним и открытые страницы книги. Я замерла, смотря расфокусированным взглядом куда-то между размытых водой строк. Вполне понимала, что делала, но никак не могла встряхнуться. Руки на автомате поглаживали спинку стула, периодически замирая. А в голове всё продолжала вариться каша из мыслей и никак не могла выпарится, убежать из ковшика, именуемого головой. Стук в дверь прозвучал так громко, будто кто-то постучал мне прямо в ухо. Из окна сразу послышался гул подростков, собирающихся по домам на зимние каникулы. Завывания оборотней, которые прощались с друг другом перед неделями долгожданного отдыха. Кажется, хор Бьянки решил оставить последнюю ноту за собой, поэтому раздавалось ещё и красивое пение под аккомпанемент завывающего ветра. Удивительно, как много звуков мне удавалось блокировать всё это время. Стук повторился и на этот раз за дверью кто-то демонстративно громко кашлянул. Я наконец взяла себя в руки и открыла. За дверью оказался Ксавьер. Он чуть дрогнул, испугавшись резко распахнувшейся двери. Однако тут же обворожительно улыбнулся и заправил выпавшую из хвоста прядь за ухо. Мне всегда приходилось поднимать голову наверх, чтобы увидеть его лицо полностью, хоть я и была ниже его всего на полголовы. Ну, может на целую, но только если без каблуков. Он всегда дружелюбно смеялся над этим и называл коротышкой, но я не обижалась. — Привет! Как идут сборы? — он невольно обвёл глазами комнату позади меня и наткнулся на распахнутое окно. — Опять морозишься? — И тебе привет, — меня всегда удивляло, что люди — а в особенности и сам Ксавьер — здороваются снова и снова, даже если до этого уже засыпали тебя смайликами с котиками, пищащими «привет». Торп отодвинул меня от входа в комнату и широким шагом прошёл внутрь. Прикрыл окно и тут же увидел залитую растаявшими снежинками книгу. — Лучше будет оставить её тут, ей бы высохнуть. А то закроешь и страницы слипнутся. Или ты хотела взять её с собой на каникулы? — Вообще-то да. Но ты прав, — я честно не хотела портить имущество академии. Чувствую, Бьянка с меня три шкуры спустит за то, что я подпортила «Беладонне» одну из самых невостребованных книг. Просто для профилактики. — Оставлю её высохнуть, а из библиотеки возьму какую-нибудь другую. — Почему ты не прочитаешь их онлайн? Зачем тащить с собой эти тяжеленные старинные фолианты? Ксавьер облокотился на стол и поставил руки по бокам от себя. Пока он находился в такой позе, мы с ним сравнялись в росте. Я думаю, иногда он специально делает так, чтобы я не чувствовала себя уж слишком низкой. Несмотря на это смягчающее обстоятельство, я не смогла смолчать в ответ на его фразу. — Но это же совсем не то! Мне нравится чувствовать эту тяжесть. В такие моменты я будто бы физически ощущаю весомость слов. И ох уж эти расписные переплёты! Это я тут художник или ты? И вообще, разве книги академии есть онлайн? — Ладно, ладно, — он поднял руки ладонями ко мне, признавая поражение от задавивших его фактов. Я улыбнулась и перевела взгляд на свои вещи, прикидывая, сколько времени мне понадобится, чтобы окончательно собраться, а ещё и успеть выбрать в библиотеке книгу. К вечеру в академии не должно остаться учеников и, когда её ворота со скрипом закроются за последней машиной, она погрузится в беспокойный сон. В этом году здесь впервые не останется доделывать свои дела директор Уимс. Её кабинет с наступлением темноты не озарит сегодня свет настольной лампы. Мне очень жаль, как и всем, даже тем, кто раньше не особо заботился о том, кто правит бал. Но она погибла настоящим героем. Пала за академию и её учеников. Таким директором стоит гордиться. Внезапно Торп выпрямился, словно вспомнил о чём-то. Я заметила движение боковым зрением и это заставило вынырнуть из поглотивших меня мыслей. Снова приподняла голову, всматриваясь в его лицо. Он улыбался, но мне показалось, будто я разглядела в этой улыбке какую-то нервность или же смущение. — Знаешь, я же ведь не просто так пришёл. Действительно, что же он не смог бы настрочить мне своими длинными пальцами в мессенджере? Или просто решил повидаться перед продолжительными праздниками? — Я приглашаю тебя к себе на Рождество. Я понимаю, что этот праздник обычно отмечают с родными, но ты говорила, что у вас всё не совсем так, как я привык, так что, я подумал… — он засунул руки в карманы и покачался на пятках, продолжая улыбаться. Я же была невероятно удивлена. — Эм, ты в порядке? Видимо, на моём лице крупными красными буквами проявилось «я в шоке», иначе его реакцию было не описать. Он напрягся. Вынув руки из карманов брюк, он протянул их ко мне и подался чуть вперёд. — Я…Всё в порядке, просто… Меня никто никогда не приглашал к себе на праздники, — и это было чистой правдой, такая реакция у меня была бы вне зависимости от того, кто и куда бы меня пригласил. Но от того, что это сделал Ксавьер, реакция была явно более эмоциональной. — До этого я всегда справляла их дома, с родственниками, но всё и правда отличалось от ваших традиций. Но «до этого» — в смысле, до академии — у меня и друзей-то особо не было. Не считая родителей, парочки белок и соседской ребятни, одна часть которой была младше, а другая старше на несколько лет. Те, что были постарше, не всегда изъявляли особое желание играть с малышнёй, к коей причисляли и меня. Почти всех ребят моего возраста отправили в академию Невермор, а мама, после смерти отца, изъявила желание продолжить курс на сближение с норми. Но сверстники в обычной школе, вместо дружбы, предпочитали побаиваться и меня, и всех остальных изгоев, решивших попробовать пожить как обычные люди. И не то что бы я регулярно пытала кого-то с помощью магии, или же пользовалась её благами дабы решить парочку примеров. Нет. Лишь иногда, когда во мне просыпалась злость от поведения школьников, я позволяла себе нечто глупое и опрометчивое, вроде поджигания учебника. В природе людей бояться всего неизведанного, так что, я, наверное, понимала их. «Наверное» здесь потому что я всё-таки никогда не смогу взглянуть на всё с их стороны и мне остаётся лишь догадываться, что на самом деле руководило их поступками. Прошло уже полтора года обучения в Невермор, но я до сих пор не могу принять тот факт, что у меня появились настоящие друзья. — Я не настаиваю, не подумай! Вдруг ты хочешь отпраздновать всё как раньше, — Торп улыбнулся шире. — Но я буду очень рад, если ты согласишься. — А твой отец не против? Стоило мне упомянуть его, улыбка на лице Ксавьера померкла. Стала печальной. Он посмотрел куда-то за меня, будто обдумывая следующие слова. Не стоило поднимать эту больную тему. Кто меня за язык тянул? — Скорее всего в это время он будет колесить по стране, возможно, будет в туре по побережью. Понятия не имею. Но если честно, его одобрение вообще не проблема. Он будет рад, если в принципе заметит моё сообщение. Они же с твоей мамой знакомы, так что… Ксавьер не закончил фразу, но смысл я уловила. Он снова взглянул на меня и в его глазах проснулись смешливые искорки. — Ну а твоя мама что скажет? — он заметил, как я закатила глаза. — Хах, а что, тебе можно, а мне нельзя задавать такие вопросы? — Моя мама скорее всего скажет что-то вроде: «В такую ночь духи шепчут громче обычного. Так что они нашепчут мне, если вы будете плохо себя вести». Не смейся, я серьёзно. Можешь считать это моим пророчеством. Я приложила руку к сердцу, намекая на всю серьезность сказанного. Не переставая посмеиваться, Ксавьер начал шарить руками по карманам. Достав телефон, он начал быстро смахивать назойливые оповещения по пути к мессенджеру. — Значит, я прямо сейчас напишу тебе всё, чтобы ты не забыла. Официальная часть завершена, пришло время организационных моментов, — он беззвучно шевелил губами, его пальцы будто летали над экраном, чудом успевая касаться буковок. Я пыталась подглядеть, но он уворачивался, умудряясь при этом продолжать строчить. — Не подглядывай, придёт сообщение — посмотришь. Торп шутливо стукнул пальцем по моему любопытному носу, загораживающему экран. Я вела себя глупо, будто писал это сообщение он не мне и я не прочитаю его буквально через несколько минут. Внезапно я поняла, что не спросила о самом главном. — Погоди, а кто-то ещё будет? Ну там, Энид, Аякс, Йоко… Уэнсдей? — я чуть сбилась на последнем имени, несколько секунд раздумывая, стоит ли называть его. Хотя конечно стоит, мы же друзья. — Ты серьезно думаешь, что Уэнсдей ходит на такие мероприятия? Кажется, что в Рождество она запирается в своей комнате, занавешивает окна самыми черными шторами и отрубает головы имбирным пряникам своей паровой гильотиной. На самом деле, это звучало почти как правда. Однако, мне кажется, что Уэнсдей бы придумала что-то более масштабное на такой праздник. — Я конечно пошлю ей приглашение, но не думаю, что она вообще ответит. — Когда это ты успел обзавестись личным магическим шаром для общения с Уэнсдей? — Не совсем шаром. И обзавёлся не совсем я. И пока что даже не обзавелась. Сейчас покажу. Он достал из кармана пальто чёрную коробочку с чёрным бантом. Очевидно было, что это подарок и предназначался он Уэнсдей Аддамс. Когда Торп снял крышку, внутри ожидаемо лежал новенький смартфон. Где-то глубоко что-то кольнуло. Наверно это была зависть, нанёсшая удар прямо в сердце. Он решил сделать ей подарок на Рождество. Да ещё какой, прямо-таки кричащий: «позвони мне, я очень жду!». Чёрт. И снова я злюсь. И на него, и на себя, и на Уэнсдей. Мы же с ней подружились, а я позволяю себе так думать. Какая из меня подруга после этого? Что я там себе вообще надумала о Ксавьере и его чувствах? Глупая, глупая и вспыльчивая я. Я улыбнулась, постаравшись сделать это искренне. Возможно Ксавьер заметил эту натянутость, но я тут же перевела его внимание. — А мой телефон записал? — Конечно. И свой, и Энид, и Аякса. И даже Юджина. Сомневаюсь, что она будет нам всем писать, но я не смог придумать, как ещё её отблагодарить. В первые пару мгновений я не поняла, о чём он. А потом до меня дошло. Он хотел отблагодарить её за спасение от стрелы, ну конечно! Это ещё не значит, что он чувствует к ней что-то большее. И что я должна чувствовать что-то похожее на ревность. Но каждый раз мне всё равно не по себе от того, что я самой себе кажусь двуличной сволочью. Улыбаюсь в лицо, а за спиной почти что соперничаю. — Это хороший подарок. Не знаю, какую эмоцию ты возможно разглядишь на её лице, но мне кажется, в глубине своей черной души она будет рада, — я действительно на это надеялась. Хотелось, чтобы и ей было приятно, и Ксавьеру не обидно за её равнодушие. — Знаешь, мне пора в библиотеку, если я хочу успеть до отъезда. Казалось, эти слова расстроили его, но он тут же приободрился. Снова разблокировал телефон и потряс страничкой в мессенджере перед моими глазами. Я успела разглядеть неотправленное сообщение, прежде чем он снова выключил экран. — Отправлю, когда увижу, что ты будешь выходить из академии. — Почему не сейчас, ты же уже написал, — в своих словах я походила на обиженного ребёнка. — Хочу издалека понаблюдать за твоей реакцией. — Что там такого, чего ты мне уже не сказал? — Узнаешь. И он побежал на выход первым, на ходу поправляя свой новый шарф. Прошлый, насколько я помню, он пожертвовал Тайлеру. Не задумываясь отдал тому, кто ранее был к нему жесток и оказался не многим лучше сейчас. Столько всего произошло всего за один семестр. Столько придётся обдумать. Но сейчас я просто надеваю своё пальто и выхожу из комнаты, направляясь в библиотеку «Белладонны».

***

      Тихий оклик заставил меня оглянуться через плечо. Прямо за спиной оказалась Уэнсдей Аддамс. — Привет, — она ожидаемо не ответила. — Ты встретилась мне, но искал тебя Ксавьер. Её брови чуть поднялись в удивлении, которое она не привыкла проявлять. Я бы и не заметила, если бы не дрогнувшая над глазами челка. Я так и не поняла, приятно ли ей было его внимание, или, наоборот, оно её раздражало. Эмоции этой девушки в принципе трудно понять, потому что она даже не моргает, что уж говорить обо всём остальном. — Я хотела сказать спасибо, — я заметила, как трудно ей было выдавливать эти слова. Благодарность для неё была в новинку. — Ты почти что лишила меня удовольствия проткнуть сердце пилигрима. — Я лишь сделала то, что было нужно для спасения друзей. Ты поступила так же, — не думая, я выдала. — И я бы не смогла его убить. Я неловко потеребила рукав пальто, продолжая смотреть ей в глаза. Иногда я подстраивалась под неё, тоже переставая моргать. Не знаю почему, может, часть меня до безумия хочет доказать кому-то — самой себе? — что я ничем её не хуже. Что я тоже могу быть по-странному интересной. Но, повторяя её, мне вряд ли добиться особых высот. Она осмотрела меня с ног до головы, при этом не выглядя высокомерно, а потом сказала: — Я думаю, смогла бы. И я это уважаю. Можно ли считать это высшего уровня комплиментом, если мы говорим об Аддамс? На душе стало приятно. Захотелось ответить что-то в этом же духе, но вряд ли бы я смогла. Поэтому просто сказала то, о чем думала. — Мне жаль. — О чём конкретно ты жалеешь? — она еле заметно наклонила голову. — Обо всём. О директоре Уимс. О Тайлере. Можешь сколько угодно притворяться, что тебе всё равно, но я видела, что он тебя чем-то зацепил. Сердцу не прикажешь. Я говорила со знанием дела. Уэнсдей слушала, вроде бы даже внимательно. Мне даже удалось увидеть, как она резко моргнула, пока обдумывала мои слова. — Я привыкла к тому, что эта жизнь полна темных, жутких и странных моментов. Монстры под кроватью меня не пугают. Парни-чудовища тоже. Пожалуй, лишь отношения с людьми вызывают во мне непонимание. — И неподдельный страх? Ты не единственная, кто не может разобраться со своими чувствами и отношениями, я тебя понимаю. — Мне есть чем заняться и я не собираюсь разбираться в хитросплетениях человеческих эмоций. — Хорошо. Это на тебя похоже. Только смотри не запутайся в них сама. Как я, — я неловко улыбнулась, поняв, что сказанула лишнее и, прежде чем она успела бы что-то сказать, перескочила на другую тему. — С наступающим Рождеством! Я отправила подарок с вороном, он будет ждать тебя в твоём поместье. Удачно провести каникулы! Или, скорее, жутко. И я продолжила путь, уверенная в том, что ответа от чрезвычайно удивленной Уэнсдей я не дождусь. Но на самом деле я поспешила уйти, потому что Аддамс смотрела на меня так, словно поняла что-то и без своих видений. Так внимательно, вроде бы как всегда, но было в этом что-то новое. Такое, после чего меня преследует ощущение, что не так уж она и безнадёжна в распознавании человеческих эмоций.

***

      Убедившись, что вокруг никого, я два раза щёлкнула пальцами. Звук двигающейся статуи По заполнил тишину коридора. Испугавшись, что кто-то может заглянуть сюда из-за громкого шороха, я снова огляделась. Не хватало ещё, чтобы про «Белладонну» и её тайную библиотеку прознала вся академия. Проскользнув внутрь, я быстро преодолела лестницу. Оказавшись внизу, я замерла, внимательно оглядывая помещение, сама не зная зачем, ведь была здесь уже сотню раз. Это место каждый раз заставляет меня ощущать непередаваемую атмосферу таинственности. Вся академия буквально пропитана ею, но библиотека особенно. Проходя мимо портретов на стенах, я ощущаю, будто за мной наблюдают все эти великие люди, в разное время входившие в «Белладонну», а на плечах чувствуется вес всей той секретной и не очень информации, хранящейся в старинных фолиантах. Кажется, каждый сантиметр здешних стен хранит свою загадку. То, что мы оскверняем их своим цирком с масками и плащами кажется мне нелепым и бесполезным. Однако, не могу не думать о том, что вид Ксавьера в сиреневой накидке и маске имеет своё очарование. Пока я вспоминаю крайнюю встречу «Белладонны», то обхожу шкафы, полнящиеся книгами. Обычно я ищу что-то конкретное, но в этот раз просто жду, пока что-то зацепит мой взгляд. Решив заглянуть на полки повыше, беру стул, который мы притащили сюда из чьей-то комнаты. От этого он сильно отличался по стилю от остального наполнения библиотеки, но Кенту просто надоело сидеть на лестнице во время встреч, так что ему было наплевать на несоответствия. На одной из верхних полок сразу находится книга, заинтересовавшая меня. «Легенды Оборотней». Просто и со вкусом. Обычно в легендах много вымысла и преувеличений, но оттого они не становятся хуже, даже наоборот. За фактами лучше обратиться в справочник или энциклопедию, но их я уже читала, да и сегодня не хочу углубляться в теорию. Хочется чего-то… Сказочного и волшебного, наверное. Говорю так, словно собственной магии не хватает. Пролистнув пару страниц, я твердо решила, что выбор сделан. Закрыла книгу и собралась было слезать со стула, как на периферии что-то блеснуло. Я посмотрела на появившийся после изъятия книги проём и не обнаружила там ничего, что могло бы так сверкать. Быть может это были золотые чернила на обложке одной из книг? Я попыталась повторить движение головой, при котором мне удалось поймать этот блеск. И оказалось, что свет отражался от металлической ручки, еле заметной, на задней стенке шкафа. Что-то внутри затрепетало от предвкушения. «Это же настоящее маленькое приключение, открывай скорее!» — кричала внутри меня маленькая девочка, только что просившая сказку и волшебство. И я не могла противиться. Когда книги с полки оказались аккуратной стопкой на полу, я наконец увидела полную картину. Крошечная ручка на такого же размера дверце. Я очень надеялась, что это был мой личный миниатюрный секрет, а не общеизвестный факт, про который мне забыли сказать. Я протянула одну руку, чтобы открыть дверцу, держась второй за полку и надеясь не упасть со стула. Сначала показалось, что внутри пусто. Кто-то нашел тайник до меня и забрал содержимое. Меня окутало разочарование. Моё маленькое приключение оказалось слишком коротким. Но мне не хотелось сдаваться так быстро и я засунула руку внутрь. — Есть! Я не сдержалась и вскрикнула от радости. Прижатая к нижней стенке, там лежала записка. Хотя, скорее это было письмо, потому что находилась она в конверте. Не подписанном, но заметно пожелтевшем, чтобы сказать, что оно лежало здесь достаточно давно. Открыв конверт, я развернула лежавшую внутри бумагу. На ней крупными чернильными буквами с завитушками было написано: «Тому, кто это найдёт, Да будут доступны Вам знания тайные, в глубинах похороненные. Вам, кто осмелится открыть страницы прошлого и пролистать их с величайшей осторожностью. Да будет Вам известно, что знания эти опасны. Стоит только копнуть глубже, и обратной дороги уже не видать. Я не могу так просто доверить такие знания незнакомцу, потому мне должно знать, что путь к ним найдет только тот, кого сам я изберу. Когда цветок взрастет под Вашими ногами, А перед взором станет кованый узор, Тогда часы укажут направленье, А свет уж ваше приключенье Довершит красными лучами. Удачи, искатель секретов. P.S. Если Вы не уверены в силе самоконтроля — остановитесь пока не поздно.»       Как странно всё это. Теперь я не горю желанием искать дальше. Столько предупреждений, словно то, что я найду, может оказаться опасным. Причём в первую очередь для меня самой. Я бы не сказала, что с самоконтролем у меня проблемы, но звучит это всё равно пугающе. Всё же я не Уэнсдей, что к любой опасной ситуации бежит, что есть мочи. Или же сама её устраивает. Перечитывая письмо снова и снова, я присела на стул. Допустим, я хочу идти дальше. Не отступать же на полпути. Но сначала нужно разгадать загадку. «Когда цветок взрастет под Вашими ногами». Хм, нужно пойти в оранжерею? Я опустила взгляд на пол, продолжая размышлять. Или, может, имелась в виду клумба? Где-нибудь на территории школы явно в одном месте будет находиться клумба, нечто кованое, часы и…красный свет? Неужели мне придется ждать восхода Кровавой луны? Она же будет только в следующем месяце. Я почти что хлопнула себя по лбу, когда поняла, что все это время упускала то, что было буквально под носом. Уже намеренно сфокусировав взгляд на полу, я увидела выложенный камнем в центре цветок белладонны. Уверенно встав в середину, прямо на цветок, я взглянула вперед и наткнулась на кованые лестничные перила. Вторая часть загадки совпала. Часы же оказались наверху, почти под потолком, чуть левее меня. Они стояли на шкафу и мирно тикали, совсем не привлекая внимания. До этого я даже не знала, что они здесь есть. Красный же луч — это обычный свет, прошедший сквозь красное стекло плафона. Он упал ровно на один конкретный запыленный корешок без надписей. Когда я вытянула книгу и осмотрела её, оказалось, что обложка тоже была пустой: ни названия, ни имени автора. Всё страннее и страннее. С трепетом, заставлявшим сердце биться чаще, я вцепилась в обложку пятерней, медленно открывая. Уже предвкушала как в этот самый миг перед моим взором окажутся ответы на самые важные вопросы человечества. Или предсказания на ближайшие сотни лет. Что-то такое, что заставит меня упасть в обморок от страха или счастья. Но внутри было пусто. Мои глаза распахнулись так, словно готовы были выпасть из орбит. И это всё? Не верю. Я начала быстро листать страницу за страницей, убеждаясь, что каждая была абсолютно пустой. В некоторых местах пожелтевшей, но более ничего, что могло бы сказать, что эта книга успела многое в жизни повидать, однако же ничего из этого на страницах её не отпечаталось. Что за бред? Кому могло прийти в голову сделать абсолютно пустую книгу, придумать стихотворение, отсылающее к её местонахождению, написать его в записке и спрятать её в специальном тайном месте в шкафу? И какой от этого толк? Если бы этот шутник мог бы посмеяться над тем, кто это нашёл — то есть надо мной — тогда бы я поняла. Но сейчас это кажется бессмысленным. Я стала пролистывать книгу медленнее, надеясь найти хоть что-то. Возможно, это лишь часть загадки и нужно отыскать на страничке маленькую подсказку? А быть может страницы и вовсе не пустые? И как же я могла так легко разочароваться? Подобрав с пола сумку, я начала копаться во внутренних кармашках. В одном из них нашлась зажигалка. Я не курю, даже не пробовала, но ношу её с собой на случай экстренных ситуаций. Жизнь научила меня тому, что случится может всякое, когда ты изгой среди норми. Хоть я уже среди других таких же изгоев, привычка осталась. Чиркаю колесиком зажигалки и появляется огонёк. Он приплясывает, окидывая пространство вокруг тусклым светом. Меня откидывает назад в прошлое, в то время, когда отец был жив. Мы с ним частенько записывали на бумаге всякую ерунду и с помощью магии отец скрывал написанное. Прочитать что-то можно было только нагрев чернила. Папа тихонько посмеивался, когда я пыталась аккуратно держать бумагу над огнём, но вместо этого поджигала её. Лишь чудом ни я, ни отец, ни наш дом не страдали во время таких игр. К тому времени, как я сама научилась скрывать чернила, отец уже не мог этого оценить. Огонёк на кончике зажигалки погас. Дыхание сбилось, как будто только что я задыхалась под толщей воспоминаний и с трудом вынырнула. Перед глазами пролетели фрагменты сцены из детства, как картинки из фотоальбома. Показалось ли мне или я действительно услышала отдалённый смех папы? Моя рука всё ещё сжимала в руках зажигалку. А под ладонью второй руки лежала книга, раскрытая на одной из многочисленных пустых страниц. Но стоило мне опустить взгляд, как я обомлела. Разворот полнился словами и предложениями. Целыми абзацами. Вчитываясь снова и снова, я не могла понять, не сошла ли с ума. Вдруг всё это просто бредни воспалённого сознания? Или просто сон? К сожалению, я не знаю, как проверить себя на сумасшествие. И хотя бы ради того, чтобы удостовериться, что я бодрствую, ущипнула себя за предплечье. Больно. Но тогда как объяснить, что текст на страницах — это пересказ той самой сцены, что я только что вспомнила. Словно кто-то записал её, сделав из части моей жизни маленький рассказ. Его же тут вовсе не было. Как это возможно? Я перелистнула страницу, не обнаружив больше ничего. Следующий разворот был пуст. Вернулась к прошлому — исписан под завязку. — Почему я вообще удивляюсь, я же ведьма, которая учится в Академии для изгоев… — прошептала я себе под нос. Неужели это те самые «страницы прошлого»? Я думала это метафора, но все, если я правильно понимаю, оказалось очень даже буквально. Остановившись на пустом развороте, я попыталась вспомнить ещё какой-нибудь момент из жизни. В голове сам собой возник образ папы. Где-то на фоне — вековые сосны. Отдалённый шум их ветвей, качающихся на ветру. Чириканье птиц, перелетающих с ветки на ветку. Голос отца прозвучал громче всех остальных звуков. Он подзывал меня ближе. Хотел показать какое-то растение, растущее в тени, среди корней. Из-за дерева вышла мама. Она что-то сказала отцу, но для меня это был лишь еле слышный шепот. Папа ответил ей, широко улыбнувшись, и они вместе начали звать меня. Голос отца все ещё заглушал мамин. Они махали руками, улыбались мне, а я словно застыла. Показалось, будто я и правда оказалась в этом самом моменте. Снова та маленькая девочка, стоящая босыми ногами посреди леса и не подозревающая, как быстротечно время. Но я понимала, что это не так. Что сейчас я сижу в Академии, сжимая в руках непонятно кем созданную книгу, несущую меня по волнам воспоминаний. Отца нет. Это лишь прошлое. Такое желанное, но навсегда ушедшее. Ничего этого нет. Всё в моей голове. Взгляд затуманился, пространство будто заполнилось дымом кем-то подожженых деревьев. Образы родителей расплылись, кроны деревьев резко потускнели. Темнота накрыла утренний лес. А через секунду я снова почти задыхалась, потеряно оглядывая библиотеку Академии. Первым моим желанием было отбросить книгу подальше, но я лишь убрала с нее руки. Страницы вновь были исписаны ровными рядами чернильных букв. Выхватив лишь пару первых слов, я поняла, что это пересказ моей жизни. Перечитывая предложения об отце снова и снова, я не понимала, проклинать ли мне эту книгу или превозносить. Всё казалось таким реальным, словно дай я себе волю и смогла бы пообщаться с папой. Сама не знаю, почему не пошла на его зов. Но так было правильно, я знаю, я чувствую это. Я не должна жить прошлым. Или, быть может, могу позволить себе иногда возвращаться в те моменты, когда была счастлива? Не осознавая до конца, что делаю, я засунула книгу в сумку. Разумнее было бы оставить ее здесь и не подвергать себя соблазну снова окунуться в эти темные воды, но что-то внутри заставляет меня просто застегнуть молнию сумки с книгой внутри. Только расправившись с беспорядком, что здесь учинила, я услышала голос Бьянки. — Что ты здесь делаешь? Я думала, все ведьмочки разъехались по домам, — она склонила голову набок с интересом, увидев меня, стоящую на стуле. — Видимо, я исключение, — я кинула взгляд на часы и постаралась скрыть удивление. «Я что, провела здесь почти два часа?!» — А ты почему здесь? Она спустилась с лестницы, выходя на свет. Бирюзового цвета тени на ее веках сразу же заблестели, как и стеклянный блеск на пухлых губах. Куртка припорошена снегом, а в руках сумочка. Видимо, она как раз собиралась уезжать, но что-то потянуло ее заглянуть в библиотеку. — Хотела проверить, что Кент не забыл здесь что-нибудь из еды. А то по возвращению нас ждал бы ароматный сюрприз. Но оказывается и уезжать никуда не надо было, чтобы обнаружить тут неожиданность, — она скрестила руки на груди, недовольно поглядывая на меня. — Я просто брала себе книгу на каникулы, ничего такого. Оправдываться перед тобой я не обязана, но в этот раз сделаю исключение. Покрутила перед ее лицом «Легендами Оборотней», дабы окончательно убедить. В который раз разговор с ней приводит к подобному финалу, хотя я и ничего не сделала. Ну, почти. Разве что, нашла тайную книгу воспоминаний и стащила ее домой. Но ей об этом знать не обязательно. — Допустим. Надеюсь, ты уже уходишь. А то запрут тебя тут до конца каникул и будешь одними книжками питаться. — Волнуешься? — я едко хмыкнула, увидев, как Барклай закатывает глаза. — Ещё чего. Просто не хочется терять время, которое можно потратить на учебу, на допросы и слушанья, когда тут найдут твой скелет. Она могла язвить сколько угодно, но я вижу, что в ней что-то изменилось после всех событий этого семестра. Даже к Уэнсдей она перестала лезть с бесконечными придирками и недовольным лицом. Внезапно ощутив всю тяжесть сумки, мне захотелось задать ей личный вопрос. Я надеялась, что Бьянка не станет смеяться или строить из себя королеву, а ответит серьёзно. Потому что иначе мне придётся сдерживать себя, чтобы не сделать какую-нибудь пакость. — Тебе никогда не хотелось вернуться в какой-то момент прошлого? Видимо, вопрос застал её врасплох, раз даже её лицо невольно выразило удивление. Несколько мгновений она просто молчала, глядя на полки с книгами. Я уже подумала, что зря это затеяла, и сейчас она рассмеется мне в лицо, вновь вынуждая враждовать. Но она начала говорить со всей серьезностью. — Конечно хотелось. Каждый день. В один-единственный момент, который никогда не повторится. Поэтому мечтать об этом бессмысленно. И очень грустно, — словно очнувшись, она включила свой пафосный тон. — К чему вообще был такой вопрос? Ты зачиталась философских книжек? Иди уже, собирайся. Она махнула в сторону выхода. В ее движениях начала сквозить нервозность. Словно я и без всяких книг заставила ее вспомнить тот самый момент, который никогда не повторится. Мне захотелось дать ей книгу, позволить прожить то, о чем она так мечтает, снова, но я не знала, на что способны эти страницы. И каким бы человеком ни была Бьянка Барклай, я бы не хотела, чтобы из-за меня она как либо серьёзно пострадала. На автомате пожелав девушке хорошей дороги домой и счастливого Рождества, я наконец направилась в свою комнату. Уже выходя из центральных дверей Академии, я услышала оповещение о сообщении в мессенджере. Это был Ксавьер. Точно, как же я забыла! Оглянувшись, я не увидела его, но зато заметила стоявшую у ворот машину нашей с мамой соседки, которая должна была отвезти меня домой. Пока она меня не заметила, я решила прочесть то, что написал мне Ксавьер. Он же всё-таки хотел увидеть мою реакцию. «Дорогая Астрид…» — начало мне уже нравится. Ксавьер наверняка заметил улыбку на моем лице, становящуюся все шире с каждым перечитыванием. — Соберись, растаяла как фруктовый лёд на жаре… «Дорогая Астрид, Я с удовольствием приглашаю тебя на празднование Рождества в скромный особняк моего не менее скромного отца. Буду ждать тебя в любое время до 25 декабря, только предупреди заранее, чтобы я прислал за тобой машину. Что ещё я не сказал? Ах да, дресс-код — пижамный ;) Энид была «за» обеими руками. Подарки приветствуются, хоть я и знаю, что ты уже всё подготовила. Надеюсь, скоро увидимся. Очаровательнейший и смешнейший Ксавьер :)» К концу сообщения я уже и не пыталась скрыть удивления. Что? Пижамы? Серьёзно? Ну Энид у меня получит… Я снова покружилась вокруг своей оси, выискивая Торпа. Наверняка скрывается где-нибудь за углом и посмеивается. Услышав окрик соседки, выглянувшей из машины, я прекратила поиски. Пора домой.