Между рифами укрытое

      В последнюю очередь Нетейам ожидал чего-то… подобного.       Так мог бы поступить его суетливый младший брат, тревожа его ради шутки и смешливо-строгого окрика матери; так могла бы развлечься малышка-Тук, чтобы попытаться поднять ему настроение, или даже Кири, тихонечко хихикая над возмущенным лицом Нетейама. Вот только… Они плавно спикировали вниз на икранах, когда свет Альфа-Центавры только-только набирал свою силу. Крылья их хищных птиц рассекли лазурную синеву неба в крайний раз, а затем они неспешно, давая время себя рассмотреть местным на’ви, опустились на белый песок.       Со всех сторон их окружала бирюзовая акварель. Мерными, лениво накатывающими волнами она дышала, словно огромное дремлющее чудовище, которое лучше было не тревожить. Нетейам знал лишь понаслышке, однако у него не было ни одного основания не верить — океан таил в себе множество опасных душ. В полете он успел разглядеть хищно выступающие из-за кромки воды ветви огромных рифов, разросшиеся во все стороны, словно настоящий лес. Иногда на поверхности незнакомой стихии мелькали огромные тени, которые Нетейам с большим трудом мог разглядеть. Оставалось лишь гадать, что за существо скрывалось под толщами вод. Все здесь было непривычно и настроено не слишком дружелюбно. Красиво, несомненно, однако даже самый прекрасный цветок мог скрывать смертельный яд, поэтому Нетейам не позволял себе обмануться.       Рифовые на’ви высыпали на берег, словно стая голодных танаторов. Нетейам окинул их напряженным взглядом, легко считывая знакомые крадущиеся движения воинов, что держали наготове копья и ножи, однако поприветствовал их вежливым знаком. К его левой руке испуганно жалась Кири, пока мать заботливо не потянулась к ней, чтобы взять под свое крыло, однако ее место тут же занял Ло’ак. В отличие от сестры он держался ровно, пусть и несколько опасливо; постоянно поглядывал на него, — Нетейама — в поисках поддержки. Нетейаму не оставалось ничего, кроме слабой, но ободряющей улыбки.       Множество взглядов пронизывало его семью насквозь. Нетейам с трудом поборол в себе желание встряхнуть плечами, чтобы скинуть с себя неприятное ощущение. Вокруг очевидно шептались, украдкой показывая пальцами, но Нетейам справедливо решил простить на’ви их повышенное любопытство. Они были чужаками, без приглашения явившимися во владения морской воды, соли и кораллов. Едва ли народ Оматикайя отреагировал бы как-то иначе на причудливые широкие руки и хвосты рифовых обитателей, не говоря уже об их непривычно светлом цвете кожи и внушительных татуировках.       Через какое-то время в толпе прошлась волна. Нетейам видел, как послушно расступались взрослые на’ви, и ожидал наконец узреть грозного, но справедливого Оло’эктана и его мудрую Тса’хик, однако вперед выступил юноша едва ли старше самого Нетейама.       Он был выше примерно на пол головы и на порядок шире в плечах. Цепкий взгляд льдисто-голубых глаз робко скользнул по его родителям, а затем перешел на Нетейама и напрягшегося Ло’ака. Глумливое любопытство, смешанное с толикой недоумения и даже легкой брезгливостью, отчетливо разливалось в удивительной радужке, и Нетейам почувствовал, что в будущем это мнимое знакомство принесет множество проблем. Очень уж ему не понравилась широкая ухмылка, тронувшая чужие губы.       Вьющиеся волосы незнакомца были собраны в пушистый пучок на затылке; вниз по спине спускалась привычная тугая коса. Мощную шею венчало простое ожерелье, сделанное то ли из когтя, то ли из зуба какого-то морского животного; правую руку чуть ниже плеча крепко обхватывал браслет из мелких ракушек и причудливых рыбьих костей.       Нетейам поздоровался с ним, едва ли рассчитывая на ответ, и не прогадал. На’ви — должно быть, сын вождя — лишь высокомерно вскинул безволосую бровь и уверенно двинулся им за спины, присматриваясь, будто охотник к дичи. Впрочем, весьма скоро вниманием Нетейама всецело завладел наконец явившийся Оло’эктан, и на определенную странность он не обратил должного внимания.       Когда легкое касание к его размеренно покачивающемуся хвосту повторилось, Нетейам посчитал, что его ненавязчиво погладил Ло’ак, таким образом пытаясь успокоиться и почувствовать хрупкую, но безопасность. Отец и мать негромко вели переговоры, и Нетейам старался не упустить ни одного слова. Пусть он уже никогда не сможет возглавить народ Оматикайя, привычка запоминать и слушать никуда не пропала. Хватка на хвосте тем временем стала настойчивее — прикасались явно не хвостом. Пальцы нагло схватили кончик и кокетливо дернули.       Нетейам нахмурился и слабо, но предупреждающе щелкнул нарушителя по шаловливым рукам. Он прекрасно понимал чувства Ло’ака и даже разделял их, пусть и не столь явно, однако это не повод мучить его хвост. Младший брат как-то странно завозился рядом, и Нетейам, который так и не потрудился обернуться на него, снова обратился в слух. Матушка сквозь зубы шипела на местную Тса’хик, а та отвечала ей взаимностью, пока отец и вождь Тоновари пытались их успокоить. Спор начал потихоньку затухать, однако угольки недовольства все еще ярко тлели в глазах обеих женщин, грозясь перерасти в полноценный пожар.       Вздохнуть с облегчением Нетейам попросту не успел. Те самые бесстыжие пальцы с осторожностью сжали пушистую кисточку на хвосте, ловко поймав ее в полете, а затем снова мягко дернули на себя.       — Нетейам, — как-то до странного задушено позвал его Ло’ак. Взгляд золотых глаз полнился каким-то иррациональным ужасом и глубоким смятением.       — Хватит проказничать, — негромко сказал Нетейам и попытался освободить несчастный хвост, медленно выскользнув из хвата, однако ему не позволили. — Ло’ак, это уже не смешно! — чуточку угрожающе, но глухо заметил Нетейам и все же обернулся к нарушителю своего спокойствия, тут же встречаясь с пытливым взглядом льдистых глаз. В груди тут же нехорошо вспыхнуло и сдавило. Нетейам растерянно глядел на игриво подергивающего его за хвост юношу и с трудом подавил в себе желание резко отпрыгнуть в сторону. Следом за недоумением и небольшой уязвленностью, горло кольнул смех. О Великая мать, дай ему сил…       — Дернешь меня за хвост еще раз, и тебе придется образовать со мной связь, согласно брачным традициям моего клана, — со снисходительной усталостью сказал Нетейам достаточно громко, когда наглый рифовый на’ви, совершенно не стесняясь, что его поймали за каверзной, снова ощупал воинственно пушащуюся кисточку. Странно, что Нетейам вообще спутал пальцы Ло’ака с пальцами незнакомца. У рифового юноши, в конце концов, их было всего четыре.       Реакция наглеца не заставила себя долго ждать и вызвала у Нетейама едва заметную, но довольную улыбку. Тот отскочил так резво, что едва не запнулся о собственные ноги и не свалился на песок только благодаря рукам своего товарища. Ло’ак задыхался вместе с неудачливым поклонником (который явно не знал о традициях и обрядах лесных на’ви, но едва ли это меняло сути, правда?), глупо тыкал пальцем то в многострадальный хвост старшего брата, то в порядком смущенного юношу, однако не мог выдавить из себя и слова.       — …Но мне очень приятно, что мне тут же предложил свои ухаживания сын Оло’эктана, — безмятежно пожал плечами Нетейам, не найдя в себе силы, чтобы ответить серьезно и избавить всех от неловкости, которая охватила не только его семью, но и клан Меткайина. — Будем считать, что на данном этапе я их принял, — закончил он под сдержанные смешки Кири, слабо представляя, чем его маленькая, но весьма безобидная шалость обернется в скором будущем.       Они покинули Оматикайя не для того, чтобы забыть об своих истоках. Разумеется, нет. Однако… Кто же знал, что Оло’эктан Тоновари воспримет последние слова Нетейама всерьез, верно? Нетейам бы и забыл об этом маленьком, досадном недоразумении, которое, впрочем, сгладила враждебность между их родителями, если бы однажды вредный Аонунг (он все же узнал имя своего забавного ухажера, да) не вручил ему криво вырезанный лук, а следом резной алый цветок с удивительными мягкими лепестками и дивным ароматом.       Первым подарком по традиции Оматикайя для воина становилось привычное для него оружие, бережливо сделанное руками возлюбленной; а для девы — самые редкие и полезные цветы и травы, которые только смог бы найти на’ви на просторах лесов и гор. Аонунг гневливо вручил ему оба, а затем судорожно скрылся в воде, так и не дождавшись нерешительной благодарности. То ли он не определился, какую роль играл для Нетейама сам, то ли наоборот…       Разумеется, подобное внимание льстило. Аонунг потрудился узнать у его родных о традициях Оматикайя, чтобы на этот раз четко выразить свои намерения (пусть и с подачи Тоновари), вот только…       Лицо отца было непередаваемым, когда Нетейам, нервно улыбаясь, принес дары в их дом.