Пол-яблока

А вокруг тьма. Снова. Человек сжимает кулаки, чувствуя как горечь поднимается ко рту, мешая дышать. Ну, конечно… Конечно, они снова оказались в этой чертовой тьме. Конечно, ничего из произошедшего не было реальным. А как иначе?! С какого черта они вообще подумали что тот странный полу-кот, которого они видели впервые в своей жизни, но который тем не менее относился к ним с такой теплотой, такой заботой, был реален? И какого черта они хоть на секунду могли усомниться в том что никогда не выйдут отсюда? Тишину разрезает всхлип, такой неправильный, отвратительно резкий. Жалкий… Чужой. Человек вздрагивает и оглядывается. Где-то на подкорках появляется осознание того, что двигаться стало как-то легче, легче чем тогда. Человек медленно сцепляет руки вместе, прижимает их к груди, вглядывается во тьму, замечая… свет. Далекий-далекий, он мерцал, и с каждым разом, казалось, все слабее и слабее. Сердце застучало в ушах, человеку вдруг стало невыносимо душно: Стой-стой-стой! Не смей–! — человек дернулся вперед, но ноги, какие-то онемевшие, ватные, не выдержали, и всё оборвалось, полетело вниз. И в этот раз, вместо красного-красного, тьму прорезает громкий, пробирающий до костей хруст. Человек дергается, подскакивает на ослабевшие ноги, прежде чем начать в панике ощупывать свое лицо. Блять. Блять, блять, блять! Только не говорите мне— Пальцы вместо того чтобы коснутся кожи лица, щеки натыкаются на нечто гладкое и холодное, а потом и вовсе проваливаются в дыру на месте, где должен находится их пострадавший нос. Существо отдергивает руки, белые, неправильные, от своего лица, ощупывают пальцы, фалангу по фаланге. Кости. Чистые, настоящие. Стянутая трясущимися руками сорочка летит на пол, позволяя им на все сто убедится в том что сейчас они, — их тело по крайней мере, — представляют собой ничто иное как… как чертов скелет! Существо прижимает кулак ко рту, душа нервный смешок и осторожно садятся на край кровати. Взгляд блуждает по незнакомому помещению и останавливается на грязно-жёлтых, порванных перчатках лежащих в куче прочего разноцветного тряпья. Выдыхают, неосознанно, но медленно-медленно, вместе с этим выдохом ощущение реальности возвращается к ним. Живы. Всё еще живы. Всё хорошо. Им просто нужно… подумать. Успокоится. И все будет хорошо. В груди, там где должно быть сердце, что-то колет, теплеет, отзываясь на мысли и существо вдруг замечает… Яблочко, жёлтое, сияющее. Чего… Существо вскакивает на ноги, руками хватает яблоко крепко, норовя вытащить из груди, как вдруг всё тело тут же пронизывает острая боль. Существо выпускает яблоко, хватаясь за лежанку, чуть ли не падая на пол. Какого хера? Зрение быстро теряет четкость, все вокруг окончательно пропадает в некой полутьме, будто они и вправду закрыли глаза. Их пробирает дрожь. Нет, нет. Человек не смог бы стать монстром, так еще и с такой душой! Это бред. В голову тут же начинают лезть мысли о перерождении и предсмертных галлюцинациях, но они отмахиваются от них. Они не мертвы. На самом деле, они никогда не ощущали себя настолько… живыми как сейчас. И это… по меньшей мере, странно. И можно ли назвать это реинкарнацией? Вторым шансом, о котором они молили у Вселенной? Они хмыкают, по привычке ударяя палец о щеку, и вздрагивают, заслышав тихий стук костей друг о друга. Ладно. Они не там. Это уже неплохо, а с остальным можно и потом разобраться. Существо натягивает сорочку на себя, дергает её за края, как бы разглаживая складки на ней и наконец встает с лежанки. Солнечный свет пробивается сквозь щель в потрепанных занавесках, копошится в паутине, играет на медной утвари, сваленной в одну кучу под стеной вместе с прочим хламом. Переступая через него, они подходят к подоконнику и только тянутся, чтобы открыть окно, как занавески, на деле куски разноцветной ткани, с шумом, скрежетом отваливаются. Изо рта чуть ли не вырывается очередное ругательство, они оборачиваются на дверь, за которой послышались размеренные шаги. Вскоре в приёме появляется женщина, высокая, черноволосая. Ее уши, которые скорее напоминали плавники какой-то мифической, пятнистой, рыбы, слегка дернулись, заставляя массивные серьги слегка зазвенеть. — Проснулся. А я уж думала мне показалось. — ее зелёные глаза придирчиво осматривающего сначала их самих, а потом и упавшую занавеску. На покрытом светлыми пятнами оранжевом лице появляется угрюмое выражение: — Придешь от Ланни — починишь. — Но… — они давят в себе вспыхнувшее чувство уязвленной справедливости, выравниваются, твёрдо смотря на женщину. Это хорошая возможность разобраться. — Не могли бы вы сказать где я? И кто вы? И... — Моё имя Кои, — Кои обрывает их череду вопросов, — наша Хранительница велела мне присмотреть за тобой. Посему, сейчас ты мой гость. — А Ланни это…? Но спросить кто такая эта Ланни и почему им нужно к ней они не успевают. Вслед за существом, хозяйкой дома, появляется никто иной как Нил. В груди вспыхивает тёплое-тёплое чувство, которое чуть ли не полностью заглушает их мысли. — Малой! — Нилу наконец удаётся пройти мимо хозяйки дома в комнату. — Как ты себя чувствуешь? — Нил! — они чувствуют себя так будто вот-вот начнут светиться и быстро подходят к нему и, ведомые каким-то порывом, обнимают его так, будто больше никогда в жизни не отпустят. Как странно… — ..Все хорошо, спасибо. Нил смеётся, мягко поглаживает их по голове. — Я рад, — потом произносит он, сдавленно, но в его голосе все еще слышно улыбку, — но, пожалуйста, хватит, ты меня сейчас раздавишь… Они отпускают его из своих объятий, неловко улыбаясь и отходя на пару шагов подальше. — Гхм. Ну раз вы уже встретились, — Кои все еще стояла в дверном проеме, они заметили как уголки ее губ слегка дернулись и застыли в странной полуулыбке. — Вам пора бы и к Ланни пойти. Она ведь ждет. — ее взгляд обводит комнату, прежде чем остановится на Ниле. — И ты, Нил, знаешь как Она не любит беспричинных задержек. — …Верно. — по лицу Нила пробежала тень, он перевел на них взгляд. — Тогда, давай, малой, собирайся быстро. Я подожду тебя на улице. Они кивают и провожают Нила взглядом. Кои же скоро возвращается, но со стопкой одежды, которую тут же всучивает ее им в руки якобы намекая чтобы они даже и не смели надевать то, что кучей лежало у кровати. Когда она уходит, они обнаруживают в этой стопке диадему. Руки тут же тянутся к ней, ощупывают, взвешивают. Тяжелая. Золотая. Они сжимают ободок в руках, а потом как-то излишне поспешно откладывают, снова ощущая как изнутри поднимается это чувство странной знакомости, как тогда с Нилом. Что за чёрт… Взгляд, как и руки снова тянутся к стопке одежды. Как ни странно, несмотря на отсутствие кожи как таковой, они ощущают текстуру ткани, ее мягкость, шершавость. Они поднимают рубашку и с интересом рассматривают незатейливые узоры на спине. В отличие от вещей, в которых они были раньше, здесь все было менее разноцветное и какое-то более простое: зеленоватая рубаха с коротким рукавом, еще одна сорочка, да штаны. Тем не менее все симпатичное, ухоженное. Им вдруг стало интересно, а с чего они так важны для этой Ланни? И почему они знают Нила? А диадема? И-и…?! Они выдыхают, снова на старом рефлексе. Нет. Не сейчас. Они натягивают на себя принесенную одежду, чувствуя, как она облегает их скелетное тело. Это было по-странному приятно. Они подходят к мутноватому зеркалу. Два желтоватых огонька в пустых, чёрных глазницах хмуро уставившиеся на них почти не вызывают тошноту, хотя как ни странно они замечают что эта скелетная физиономия... Двигалась. Двигалась так, как явно не должен двигаться нормальный череп, могла менять выражение, моргать и... Они закрыли рукой их лицо, пытаясь выровнять дыхание. Жуть. И бред. Полный бред. К чёрту это. Они одергивают рукава, потирают желтые, кое-как приведенные в порядок перчатки, прежде чем выйти из комнаты и столкнутся практически нос к носу с хозяйкой дома. Кои окидывает их долгим, несколько придирчивым взглядом, поджимает губы и кивает, непонятно, правда, кому — себе или им. Они кивают в ответ, чувствуя некоторое напряжение вокруг, смотрят как она скрывается за одной из дверей и наконец выходят на улицу, на какую-то лесную поляну, посередине которой и поместился домик Кои. В воздухе чувствуется свежесть, слышится далекое журчание ручья, трава и редкие, опавшие листья шуршат под ногами. — Дрим, вот и ты… Они оборачиваются на голос Нила, который появляется из-под тени дерева, будто из неоткуда, тёмно-зелёный с его желтыми кошачьими глазами, и направляется к ним, пока все вокруг медленно стекленеет, а слова застревают в горле. Это не их имя… — Эй, малой? — они вздрагивают от лёгкого похлопывания по плечу. Нил стоял прямо перед ними. — Не волнуйся, все должно пройти хорошо. К тому же, Ланни обязательно оценит твой наряд. — он подмигивает им. — все-таки сама Кои его сделала, а она-то в вещах разбирается. Они кивают, не в силах и слова из себя выдавить, но, похоже, Нилу и этого было достаточно. Он лишь снова хлопает их по плечу, и им ничего не остаётся как последовать за ним, пытаясь запихнуть одну навязчивую мысль куда-то далеко. Они в чужом теле. По какой-то причине, эта мысль не потрясает их, будто все медленно, но верно встает на свои места. Чужое тело, чужая судьба. Они должны были сразу догадаться. Ну конечно! Как ещё объяснить Нила и его поведение, свое новое тело... яблоко, в конце концов?! Вселенная ни за что не смогла бы вернуть их собственную жизнь, но похоже ей не составило труда отдать им чужую. Они мельком поглядывают на Нила и чувствуют как душа начинает пульсировать в груди: он ведь не был бы так заботлив, если бы узнал что его «малого» теперь нет. Он бы сделал все что угодно, чтобы вернуть его. Все вокруг становиться тошнотворно ярким, резким. Они осторожно выдыхают. Снова и снова. Нет. Не стоит. Такова жизнь. Таковы обычаи… всех, неважно, монстры это или люди. Да и как он узнает? Кому вообще такое в голову может прийти?! Только если они оступятся где-то. И чтобы этого не произошло, им нужно узнать все что в их силах чтобы не попасться. Они прокручивают в голове то, что произошло за все это время, начиная от красного, заканчивая Кои, расслабляют плечи, взгляд их скользит вокруг. Солнце просвечивает сквозь крону лесных деревьев, отсвечивает окрашенные в красный и жёлтый крыши маленьких домиков. Они вдыхают свежий воздух, а потом переводят взгляд на Нила, стараясь подавить волнение и сосредоточиться на задаче, которая их ждёт. Начать бы с этих хранителей. — Кто… — может, все-таки не стоит задавать этот вопрос? Что если Дрим уже знал на него ответ? Они сжимают кулаки, замечая что Нил посмотрел на них. Дороги назад нет. — Что… случилось с моей вселенной? Нил замирает, но всего на секунду, прежде чем перешагнуть особенно большой камень на дороге. — Дрим. — они чувствуют страх напряжение от того сколько гнева, сожаления мелькает в глазах Нила. — Вселенная, которую ты знал... Ее больше нет. Она сгнила вместе с Древом. И все что осталось это ты, я и… твой брат. Красный-красный снова наполняет голову, им стоит больших усилий отбросить его и сосредоточится на словах Нила. Они хмурятся, не их душа замирает. Еще одно подтверждение. У них не было брата. Никогда. Но сама мысль об этом казалась такой неправильной, ненастоящей, что их чуть было не передернуло. Это не их душа, не их имя, не их тело, не их друзья, воспоминания, обязанности. Все это принадлежало Дриму, а Вселенная допустила ошибку. Они не должны забывать об этом. Никогда. — …Может и хорошо, что ты не помнишь. — они вздрагивают, возвращаясь в реальность; Нил смотрит на них хмуро. — Ланни будет очень рада. — Что ты имеешь в виду? Нил отводит взгляд куда-то на холмы вдали, одной рукой потирая предплечье, как раз там, где крепился его протез. Они смотрят вперед, на массивную лестницу. Слишком странную, большую и вычурную, по крайней мере для этой деревни. Вверху, они видят очертания какого-то светлого сооружения, будто бы втиснутого в гору. Вот и пришли… — Послушай меня внимательно, — на их плечо опускается рука, Нил смотрит на них все также серьёзно, хмуро. — Не верь Ланни. Ей есть много чего сказать о том, что произошло, о твоём брате, о тебе, но ее там не было, чтобы судить. Придёт время и ты все вспомнишь и тогда, я надеюсь, ты поймешь, что во всем том не было твоей вины. Они кивают, чувствуя непонятное, липкое ощущение, что быстро оплетало их душу с каждым словом Нила. Что такого сделал этот брат Дрима? И что сделал сам Дрим? — А теперь иди. — Нил отпускает его, руку отдергивает как-то поспешно, на его лице появляется странная, будто пластиковая улыбка. — Ланни ждёт. — и замечая, что они открыли рот, уже готовясь что-то сказать, продолжает: — А я тебя здесь подожду. Она не большой любитель посетителей. Они закрывают рот, отводят взгляд, но сказать что-то не могут. Сцепляют руки вместе и кивают, собрав волю в кулак. Ладно. Хорошо. Все будет хорошо. Должно быть. Их взгляд перемещается на лестницу, ведущую к светлому сооружению, храму, на вершине холма. Они делают первый шаг, затем ещё один и ещё… — Удачи, малой. Они слышат, но не оборачиваются, а Нил и не окликает их снова. В спину, помимо сверлящего взгляда, дышит ощущение противное… Такое, что какой бы эта Ланни не была… Что-то здесь не чисто. Но хотят ли они знать что?