Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
AU, в котором Чуя в очередной раз переезжает и находит в новом доме письмо от прошлого жильца
Примечания
Метки будут добавляться по мере выхода глав!)
Мой тгк: tramomar
13. Я рад, что ты рядом
13 декабря 2023, 06:09
Чуя боялся спрашивать, когда Осаму нужно назад в Германию, вместо этого он предпочитал просто жить с ним рядом в счастливом неведении. За те уже почти три недели, которые они провели под одной крышей, Накахара определенно может сказать, что влюбился в своего парня ещё сильнее. И он впервые не чувствует себя странным или нелепым, признавая это у себя в голове. Ему было так хорошо просто быть с ним вместе, что в какой-то момент даже казалось, что это неправда. То, что он сейчас чувствует, никак и никогда не было присуще тому Чуе, которого он знает уже семнадцать лет. Он привык быть эгоистом, скептиком, смотря на влюбленность, как на что-то глупое и точно ему неподходящее. Накахара бьёт, а не гладит. И так было всегда, пока Осаму, будь он неладен, не решил, что может исправить это. И у него это получилось, но только по отношению к себе. Дазай расположил его к себе и только к себе, он стал единственным, кто может увидеть Чую спокойным и показывающим свои искренние чувства. Только вот чувство влюбленности у Чуи отчего-то шло в ногу с непокидающим ощущением, будто он слабеет. Показывать свои эмоции кому-то всегда было для него проявлением слабости. Он так не привык. А как только мысль закрадывается о расставании, он и вовсе не властен над уголками губ, которые каждый раз от этого опускаются. Каждый день, засыпая, он не мог не думать про то, что когда-то им двоим придётся попрощаться и когда-то тех поцелуев с дазаевскими руками на его талии или волосах уже не будет. За это время он уже настолько к нему привык, что иногда становилось удивительно. На вторую неделю он чётко решил не думать про это вовсе, стараясь наслаждаться тем, что есть сейчас. И поэтому понимать, что он всё ещё просыпается с ним в одной кровати, было успокаивающе.
Они отпраздновали вместе новый год у Чуи в комнате с бутылкой шампанского на двоих и миской попкорна, а после курантов смотрели фильмы одни за другим. Чуя может признаться честно: это был самый домашний новый год в его жизни.
Выходить в школу было крайне сложно, особенно, когда с утра приходилось смотреть на сонную морду Осаму, который просыпался ближе к тому времени, когда Накахара приходил из школы. Это было невыносимо. Особенно с тем, что класс у него выпускной и ему надо бы уже подумать об университете, но это казалось слишком сложным. Чуя, если говорить честно, не сильно думал наперёд и об высшем образовании никогда не задумывался. У него не было какого-то скрытого таланта или того, за что он хотел бы получать деньги. Безусловно, у Накахары всегда была мечта быть фотографом, но это скорее что-то, что его личное. И он не сильно хотел бы этим делиться с кем-то. Сейчас у него есть варианты подработок в этой сфере, но не более. Работа эта была не стабильная, а больше похожая на фриланс, а нестабильность он не переносил на дух. Тому виной его родители, воспитавшие в нём ненависть к непостоянности. Для высшего образования Чуя хотел что-то такое, где бы он имел возможность в будущем построить карьерную лестницу. Накахара не переживал насчёт экзаменов, которые написал чуть ли ни одним из первых, гордо выйдя из помещения. Потому что он был абсолютно точно не глуп, чтобы провалить их. И он больше чем уверен, что сдал. Да, во всех вступительные вызывали только ужас, но Чуя всегда умел совмещать юность с горой книжек. Главное было только выбрать, какому университету и факультету достанется такой гений.
***
У Чуи наконец-то выдался выходной без подработок, которыми в последнее время он почему-то решил себя завалить. Аргументируя это приближающейся взрослой жизнью. Было видно, Накахара не хотел брать деньги у родителей на студенческую жизнь. На удивление Дазай проснулся первым. Иногда его всё ещё удивляет наличие другого человека с ним в одной кровати, тем более, что в последнее время они редко просыпаются вместе. Чуя в основном уже не дома, когда Осаму открывает глаза. Для Дазая это было идеальным временем поменять бинты, в которых он спал впервые за долгое время. Он не хотел их снимать. Не потому что он не доверяет Чуе, потому что в принципе не готов к этому. Его голое тело, покрытое шрамами полностью, старыми и новыми, не видела ни одна живая душа. Даже он сам часто отворачивается от зеркала в ванной. Он благодарен, когда Накахара учтиво молчит об этом всё время, даже стараясь отстранять взгляды от его рук, шеи, вообще от всего тело, спрятанного за белыми полосками. Иногда Чуя в своём понимании его поражал, выбивая весь воздух из лёгких. Он всегда знал, где нужно спросить, а где промолчать, когда Осаму не трогать, а когда поцеловать до ярких пятен перед глазами. Хотя едва ли ему кто-то объяснял это. У Чуи врождённая, развитая до абсолюта, эмпатия, которую он часто старается скрывать за очень толстым слоем безразличия. Маловероятно, что хоть кто-то сможет докопаться до самых низов. Осаму немного дёргает головой, осознавая, что просто засмотрелся на него. Он протягивает руку прямо к лицу, чтобы убрать рыжую прядь, упавшую на пухлые губы. У Накахары слегка вздёрнутый нос, явно поломанный пару раз, но это не делает его некрасивым. Шрам на щеке, который уже несколько недель не даёт ему покоя. Светлые реснички и еле видные веснушки. Неужели Чуя прямо здесь? Так рядом? — заорал голос в голове. Его рука задерживается на щеке парня, поглаживая большим пальцем мягкую кожу. Теперь он может так делать, когда захочет, потому что он тут. Тут, а не за тысячи километров. И он счастлив, что Чуя рядом с ним. Он запускает вторую пятёрку пальцев в рыжую копну волос, которые уже давно хотел попробовать на ощупь. Его глаза опустились на губы в таком искреннем желание поцеловать их прямо сейчас, но вместо этого он слабо, чтобы не разбудить Накахару, оставляет поцелуй на его макушке. Самый нежный, на который только способен такой человек, как он. Чуя был единственным человеком на всей планете, кому Осаму адресовал такой взгляд. — Может, ты уже поцелуешь меня? — Осаму вздрогнул от удивления, убирая руки от Чуи, будто сделал что-то ужасное, и замер, как нашкодивший кот. — Извини, ты не спал?! — отводит взгляд Дазай. — Надо было? — Чуя приподнимается на локтях, заглядывая Осаму в глаза. Сколько он уже бодрствовал? — Вообще-то мы лежим уже больше часа, — Дазай упорно не встречался с Чуей глазами, чувствуя на себе взгляд парня, — я думал, ты не скоро проснёшься. Чуя пожал плечами. — Так что ты сказал? — возвращая на лицо хитрую ухмылку, спросил Осаму. Он прекрасно слышал. — Я спросил, поче— Дазай дослушивать не стал. Он взял Чую за ворот футболки, которая была явно ему большой, притягивая к себе одним резким движением. Они вдвоём любили, когда так делают. Он смотрит прямо в голубые глаза, ища в них отказ, но когда Накахара молчит, Осаму кладёт руку на шею, подтягивая своего парня настолько близко, насколько это возможно. Чуя первый проникает горячим языком, сливая его с Дазаеным собственным. Дазай целовал несчитанное количество девушек и парочку парней, но никого из них не хотел целовать настолько сильно. Так, чтобы никогда не отпускать. Чуя был таким особенным во всём. — Пошли позавтракаем в кафе сегодня? — разрывая поцелуй, спрашивает Накахара. Он целует парня, никогда бы не подумал. Более того он ещё и в отношениях с ним. — Свидание? — Осаму ухмыляется. Никто из них не убирает руки с друг друга. — Боже, нет, — закатывает глаза Накахара, — родители сегодня приезжают. Не хочу их видеть, — Чуя встаёт с кровати первым, отводя взгляд. Хотя это было бесполезно, Дазай и так знал, что это вызывает у него эмоции. Не обиду, не грусть, скорее раздражение или ярость. — Мы можем поехать в Токио сегодня на весь день, если тебе так неприятна их компания? — Дазай и сам был не против, он слишком давно не был в столице. Но помня ситуацию с бокалом после упоминания об уезде родителей, вывезти Чую кажется чем-то важным. — Сто лет там не был, — выходя из комнаты, кидает Чуя напоследок. Они вываливаются, по-другому и не скажешь, из дома ближе к половине второго. Видимо, в Чуе говорил тотальный недосып, потому что сразу же после завтрака больше всего на свете он хотел снова завалиться спать. И может это был бы неплохой план, как избежать разговоров с родителями и их рассказов про «увлекательные» путешествие, но зная этих людей семнадцать лет, Накахара был уверен, они не потрудятся его разбудить. «Мы так по вам скучали, любимые» — режет память. Одни и те же слова раз за разом, в которые, кажется, не верит уже даже Чихэру. В любом случае, Чуя не хочет о них думать. Не сегодня. Они доезжают до Токио меньше чем за полтора часа. Правда на улице невыносимый холод, и они даже попали под снег, но тот, уж спасибо, быстро закончился. Погода к прогулкам явно не располагает. Хорошо, что Чуя уговорил Дазая надеть куртку вместо пальто, которое он ему подарил на новый год, потому, что Осаму забыл свою в Германии. Видимо, вся верхняя одежда Дазая у него будет в подарок от Чуи. У них на двоих были одни Чуины кожаные перчатки и огромный серый шарф Дазая. Шапок они вдвоём не носили и как только вышли из поезда сразу же об этом пожалели. Накахара жил в Токио всего полгода и то в детстве, но эти огромные и величественные здания всегда вызывали в нём восторг. Людей было как всегда не протолкнуться, и поэтому они приняли решение уехать из центра. Это было больше для туристов, ничего необычного они бы там не увидели. Парни шли минут сорок медленным шагом, чувствуя, как с каждой секундой ноги онемевают всё сильнее. Дазай затаскивает Накахару в маленький магазинчик на углу улицы, жалуясь, что от долгих прогулок хочет есть, а Чуя сразу же с ним соглашается, особенно, когда под обогревателем магазина начинает чувствовать пальцы, перчатки, видимо, были лишь аксессуаром. А когда Осаму находит автомат с горячими напитками, Чуя серьезно готов его расцеловать. Они выжимают всё из их пребывания здесь, обходя каждый ряд по несколько раз. Они рассмотрели каждую полку, точнее делали вид, что смотрели туда. А потом понесли на кассу пару рыбок тайяки с шоколадом и пачкой острых чипсов. В последний момент Чуя ещё кинул на кассу пачку сигарет, усмехаясь. С приездом Дазая он явно стал курить меньше, но всё же как только пачка заканчивалась, он неизменно покупал новую. Пожилой мужчина с седоватой бородкой даже не спросил у них документы, кивнув головой вместо прощания. Разница в градусах чувствовалась колоссальная, первым желанием было вернуться назад в помещение. — Сходим в бар в Синдзюку? — на улице уже давно стемнело, а ноги гудели ужасно. Они вдвоём были бы не против куда-то сесть. — Это ж место для туристов, — усмехнулся Накахара. — Да всё равно, — махнул рукой Осаму. — Напьёмся? — прищурив глаза, спросил Чуя. — Напьёмся, — кивает шатен. Дазай улыбается, когда понимает, что может прямо сейчас взять его за руку, и он даже делает это пару раз за их прогулку, будто не специально. А Чуя усиленно делает вид, что все снежинки Токио собрались именно на его волосах притягивая Осаму к себе, убирая то, чего там и не было. И он тянет его за талию на себя пару раз, когда Дазай чуть не врезается в прохожих. Ходить ровно ему нужно ещё поучиться. Дазай на последние проценты построил им маршрут, который оставалось только и делать, что запомнить. Правда после пары остановок на общественном транспорте они уже ходили по узким улицам с максимально неприятными запахами и жителями. Больше было похоже на задние дворы борделей и дешевых клубов. Только едва ли такие места могут хоть кого-то из них напрячь. Накахара чувствует себя здесь как рыба в воде, даже не обращая внимания, грезя о грядущей выпивке. — Дазай? — слышится откуда-то с угла. Переулок был тёмный, лишь с парой фонарей, зовущего Чуя не сильно мог рассмотреть, зато он увидел, как поменялось лицо Дазая. — Здравствуй, Рокеро, — Осаму за секунду поменялся в лице, стал выгладить по-другому, не так, как его привык видеть Чуя. Он стал серьёзнее и даже где-то агрессивнее. Его взгляд был с надменным прищуром, опущенные брови, а челюсть неестественно сжата. — Давно не виделись, — парень вышел на свет, сделав пару шагов, и Накахара лучше смог его рассмотреть. Он был очень коротко подстрижен, сначала Чуя даже подумал, что он был лысым. Высокий, может, даже и выше Осаму. Глаза были светлые, тонкие брови, одну из которых пересекал длинный шрам, второй был на верхней губе. Хитрая длинная улыбка, парень явно чувствовал себя здесь очень уверено и комфортно. В губах сигарета, а все костяшки на пальцах в кровавых корочках. На высоких ботинках царапины, а на серой кофте, выглядывающей из совсем не зимней джинсовой куртки, еле видные красные пятна. С открытой шеи шла длинная татуировка, похожая на огромное лезвие ножа. Твои клиенты в первую очередь твои потенциальные враги, — всегда говорил Чуе Тачихара. Он учил его быть наблюдательным, и вот работа прошла, а Накахара всё равно изучает каждого прохожего, оценивая, насколько он может быть для него опасен. — Мг, — кивает Осаму, явно показывая, что на этом их диалог закончен. Названный Рокеро намёк явно понял и, улыбнувшись, ушёл в противоположную сторону. Чуя пронзал взглядом уходящую спину. Походка, внешность, манера общения — Чуя много знал таких людей раньше. — Старый друг? — издевательски спрашивает Накахара. Он не знал, что конкретно его напрягло в этой встречи, скорее недосказанность, хотя разве Чуя мог что-то говорить об этом, имея столько секретов позади себя. — Скорее просто знакомый, — Осаму опустил глаза в пол и стал идти немного быстрее. — Неважно. — добавляет он, резко становится мрачным и совсем неразговорчивым. Чуя был не идиотом, он знает сотни похожих парней и знакомился он с ними отнюдь не на курсах по вязанию. Такие типы знают только себе похожих. Они аккуратные и с кем попало бы не здоровались. Конечно, он не будет задавать Осаму какие-либо вопросы, но в голове это засело крепко. Он старался не показывать, что его это хоть как-то волнует, заполняя тишину какими-то нелепыми разговорами, Дазай отвечал скорее невпопад и оживился только когда они вышли в Синдзюку. Они заходят в бар, который скрывался за неприметной вывеской, приезжих здесь было совсем немного, но в зале всё равно была и куча местных. Дазай говорил, что был здесь пару раз, поэтому Чуя доверяет ему в этом. Внутри в основном парочки подростков за столиками и пару мужчин за барной стойкой, которые выглядели так, будто сразу же после пойдут и повесятся где-нибудь в номере отеля. В любом случае, Чуе нравилось, это хотя бы не дома с не интересующими его историями родителей, да и тот факт, что они впервые где-то с Осаму вместе, его радовал. Если бы ещё не нужно было бы завтра к Мори на первый урок, жизнь была бы сказкой. — Чуя, — окликает его Осаму, усаживаясь за дальний столик. — А? — Я подумал, — Дазай теряет взгляд где-то в темном потолке, — что хотел бы увидеться с Одой, раз уж я здесь. — У тебя есть его контакты? — сразу же спрашивает Чуя. — Неа, — пожимает плечами шатен, — хочу найти. — Я могу помочь, если нужно, — Накахара знает, что вряд ли сможет, страна большая, а бывший друг Дазая мог уже и уехать из неё. Чуя просто хочет, чтобы Осаму знал, что он готов оказать эту помощь. В крайнем случае можно попросить Юкичи или его сына. — Спасибо, Чу-чу, — усмехается Дазай. — Что ты будешь? — сразу же перевёл тему он. Алкогольная карта на столе была всего одна, и пока Накахара изучал интерьер, Дазай взял её первый. — Не знаю, — пожал плечами Чуя. Есть не хотелось, а вот напиться ужасно. — Возьми мне то же, что и себе, — наконец снимая куртку, сказал он. — Хм, — усмехнулся Осаму, поворачиваясь к Чуе. — Я хочу виски. — Ну? — не понимая заминки, спрашивает Чуя. — А, значит ты думаешь, что меня унесёт от крепкого алкоголя!? — заметив в карих глазах недоверие, озвучивает он. В следующую минуту Чуя хватает свою куртку и парня под руку и сажает его за барную стойку. — Восемь шотов водки пожалуйся, — смотря прямо в глаза Дазая, говорит он. Накахара пьёт с четырнадцати наравне со взрослыми амбалами, друзьями Мотоджиро. И плюс Чуя не потерпит, чтобы его считали слабым и хлипким. Никогда. — Ну, ты себе будешь что-то заказывать? — То же самое, — смотря тем же взглядом в ответ, говорит Дазай. Это выглядело как принятый вызов, только правила этой игры никто не объяснял. Бармен косится то на одного, то на другого, но всё же принимается за заказ. Уже через минут семь на столе в длинную колонну стояли шестнадцать маленьких рюмок с прозрачной жидкостью. Чуя оглядывает всё это, уже прикидывая, как его будет тошнить на утро, но всё равно тянется за первым шотом, залпом осушая рюмку. Его лицо даже не скривилось, отчасти, чтобы Дазай не увидел, конечно. Осаму даже как-то испуганно на него поглядывает, когда Чуины руки доходят до пятой стопки, сам же он, видимо, от удивления ещё даже не приступал. От крепкого алкоголя сразу же дерёт горло, зато на щеках у обоих уже появился румянец. Дазай заканчивает со своей порцией минут на пятнадцать позже Накахары, и когда он опускает глаза на шестнадцать пустых рюмок, в его голове всё плывёт. Как только он переводит взгляд на Чую, он видит, что тому не лучше. — Ещё две стопки, будьте добры, — голубые глаза уже не смотрят на парня за стойкой. В голове всё плывёт, он уже начинает понимать, что не контролирует свои мысли и слова, вылетающие изо рта. Сидеть на барном стуле резко становится неудобно, будто он сейчас грохнется назад. Одна его рука держится за стойку, а другая каким-то образом за ногу Дазая, походу тот даже не заметил. Опьянение нахлынуло слишком резко и без предупреждений. Видимо пить всё залпом было ужаснейшей идеей. — Эй, ты куда разогнался?! — Осаму, не стесняясь, берёт его за подбородок, разворачивая лицом к себе, чтобы обратить внимание. Глаза Чуи так пристально сейчас смотрят на него, что Осаму на минуту кажется, будто он сделал что-то не так, и он убирает руку. — Пошли, — строго в приказном тоне озвучивает Чуя, не переводя взгляда. — Чтобы когда я вернулся, они были на столе, — обращаясь к бармену, выплеснул Накахара. Он встал со стула, чуть не упав, наверное, он бы так и сделал, если бы Осаму не придержал его. Накахара хватает своего парня за руку и ведёт в туалет, одним толчком запихивая в кабинку. Дазай прижат спиной к стене, и Накахаре нравится, как это выглядит. Особенно его непонимающий взгляд. — Наклонись сейчас же, — звучало это как то, что не требует отказа, и Дазай послушался, вид у Накахары был серьёзным. — Звучит так, будто ты будешь меня бить, — усмехнулся Осаму. — Заткнись, — прошипел Чуя, подходя ближе. Чуя ещё никогда не хотел так сильно кого-то поцеловать и, может быть, не только. Но всё же Накахара запускает руку в каштановые волосы и сразу же кусает Осаму за нижнюю губу, слыша почти скулёж, видимо, пьяный Чуя не сильно может рассчитывать силу, потому что к поцелую со вкусом водки прибивался вкус металла. Накахара слизывает солёные капли и ещё больше углубляет поцелуй. Дазай видел такого Чую в первые, и он ему нравился. От этого чувствовалось больше искренности, чем от всего предыдущего. В этом было что-то знакомое Дазаю. Накахара ещё крепче сжимает чужие волосы, а Дазай притягивает Чую за талию ещё ближе, настолько, что теперь Осаму может чувствовать пах Чуи. Наверное, они бы продолжили, потому что руки Дазая с длинными пальцами уже оказались у Накахары под кофтой, но в кабинку издевательски постучали. Осаму не впервые хотел убить человека, но сегодня это желание было наиболее приближено к реальности. Чуя первым открывает дверь, где стоит мужчина лет сорока, а может и пятидесяти, очень походящий на крысёныша с ужасно большими прямоугольными очками. — Молодые лю— — Если ты сейчас же не уберёшься отсюда, то я запихну тебе твои очки далеко в гланды, чтобы ты кровью плевался и больше не ходил по барам, где людям мешаешь, — шипит Накахара на одном дыхании, будто пожелал кому-то доброго утра. Он и не замечает, как мужчина с каждым словом всё больше вжимается в пол, делая шаг назад. — Вали же, выблядок усатый, — мужчина бегал глазами с одного лица на другое, надеясь, что может хоть Осаму его защитит, но его «спаситель» подписывался под каждым словом. Более того на лице появлялась горделивая улыбка. Да, всё-таки ему чертовски нравится такой Чуя, наверное, потому, что таким был и сам он, только прятал это от своего парня. Противные желтые глаза последний раз взглянули на двух парней в одной кабинке и, извинившись, он быстро ретировался. — Извини, — обращаясь к Дазаю, сказал Чуя. Он резко стал звучать серьёзно. Чуя не планировал срываться, просто он уже слишком долго был спокойным. — Не нужно, — усмехнулся он. — Я бы помог запихать очки ему в глотку, — Дазай оставил ещё один мокрый поцелуй на шее и отстранился, выходя к умывальнику. — Осаму? — Да? — Для тебя нормально иметь парня, который живёт в другой стране от тебя? — Чуя понимает, глупо это спрашивать, стоя сейчас рядом и тем более это наверняка звучало неожиданно после их поцелуя. Но, видимо, только на пьяную голову Накахара может спросить такое. Он был уверен, что Дазай знает, что он имеет в виду. — Оу, Чуя я пока не имею тебя, так что— — Я серьезно, Дазай, — громко выдыхает Накахара. Несмотря на то, что алкоголя сейчас в нём больше здравого смысла, он пытается собрать последние частички трезвости для этого вопроса. — Что будет, когда ты уедешь? Я больше не смогу жить так, как раньше. — Я тоже, Чуя, — он подходит ближе, оставляя скромный поцелуй на носу. Больше всего он не хотел поднимать эту тему. — Я не знаю, — честно отвечает он. Осаму не видел смысла что-то приукрашивать, они и вправду в сложном положении. Накахара ещё пару минут смотрит ему прямо в глаза, будто там будет ответ на вопрос или указание, что им делать дальше, а потом выходит назад к бару. Там его послушно ждали две рюмки, которые он опустошает залпом и, забирая вещи их обоих, выходит. Курить хотелось безумно, а алкоголь грел получше куртки. Как только Чуя достаёт сигарету, Дазай как по команде оказывается рядом с зажигалкой, сразу же забирая сигарету из его губ. Чуя уже даже не возмущается. Домой они едут на такси, потому что просить Барбару забрать их из Токио в четыре часа ночи было бы полным издевательством. И тем более не хотелось в случае чего вырвать у неё машине.***
Никто из них даже спустя почти две недели не поднимал больше этот вопрос. Не сказать, что никто не думал про это, просто своими мыслями они не делились. Отца Дазая не сильно интересовало, где он. Короткого СМС «жив» раз в неделю ему было вполне достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. Родителям Чуи было тоже как-то всё равно, одним человеком в доме больше, одним меньше. В большинстве случаев они присутствие Дазая даже не замечали или уже привыкли. Накахара в детали, кто они друг другу, не вдавался, а они и не спрашивали. Они вдвоём уже, казалось, настолько привыкли жить рядом друг с другом, что никто из них не знает, как они будут расставаться. — Чу-чу, — вырывает его из мыслей Осаму, который сидит на краю кровати и уже давно смотрит на него. — Что? — У меня есть вопрос, — на лице Дазая есть намёк на хитрую улыбку, видимо, не что-то серьеёзное, но Накахара всё равно подходит ближе, показывая, что внимательно его слушает. — Ну? — Если бы ты бы мог сделать только одну, последнюю фотографию в своей жизни, а потом навсегда забыть про камеру, что бы это было? — сейчас он смотрит прямо ему в глаза и выглядит очень даже сосредоточенным. — Почему тебе пришло это в голову? — шатен в ответ лишь жмёт плечами. — Я не знаю, Дазай. Мне нужно подумать, — Осаму понимающе кивнул. — Ты куда-то собираешься? — через время спрашивает он. — Ага, — кивает Чуя, надевая свитер, который ему подарили сестры на Рождество. — Барбара попросила меня зайти, сказала что-то супер важное, — пожимает плечами Накахара и, приобняв шатена, выходит из комнаты. С момента, как Дазай приехал, они часто проводят завтраки или ужины вместе, иногда к ним присоединяется Юкичи, и Чуя начал замечать, что к женщине бывает заходят и дети детектива. Дом его соседки больше походил на приют, где каждый подросток мог получить любовь и понимание. Когда Накахара заходит в дом, дверь продумано уже открыта, на столе стоит магазинный пирог, а чайник только-только начинает издавать звуки закипания. Чуя по-глупому улыбнулся, будто ребёнок, для которого купили любимое лакомство. — Привет, — оповещая о своём приходе, озвучивает Чуя. — Здравствуй. Ты не брал Осаму с собой? — поворачиваясь, спрашивает соседка. — Неа. Ты написала мне, я думал, нужна моя помощь, — жмёт плечами он, усаживаясь за барную стойку. — Ну, в принципе, — заливая заварку кипятком, говорит женщина. — Чуя? — Мг, — сразу же отзывается Накахара. — Кто у вас дома? — пододвигая к парню «его» чашку, спрашивает она. — А? — непонимающе щурится Чуя, пытаясь согреть руки о горячую кружку. — У вас все ночуют сегодня? — немного раздраженно, что её не понимают, снова спрашивает Барбара. — А. Ну да, — медленно отвечает Чуя, всё ещё не понимая, что от него хотят. Барбара в ответ довольно кивает и идёт в коридор, сразу же возвращаясь с ключами в руке. — Что это? — Ключи от моего дома, — будто это самая очевидная вещь на свете, говорит женщина. — Но— — Не нужно так смотреть на меня, я еду с Юкичи в Осаку на пару недель. Сделай мне одолжение, переночуйте с Дазаем тут это время. — Но у тебя же даже нет домашних животных, чтобы следить за ними. Зачем нам ночевать тут? — уточняет Накахара. — Так найдите применение свободному дому, — пожимает плечами соседка. Она сейчас с хитрой улыбкой напоминает Чуе Осаму. — Это звучит ужасно, Бари, — начиная смеяться, озвучивает он. — Зачем вам в Осаку? — сразу же переводит тему Накахара, один факт того, что Барбара предоставляет им свой дом, его смущал. — Я познакомилась там с Юкичи, когда хотела проверить на измену своего бывшего мужа, — спокойно отвечает Барбара. — Фукудзава так давно был для меня хорошим другом, что я долго не видела в нём никого больше. Ну а сейчас, когда он предложил съездить в город, где мы познакомились, это выглядит романтично, и почему нет? — Бывший муж? — Осаму рассказывал Чуе про то, что с любовью у Барбары не складывалось, но он никогда не слышал полной истории. Женщина никогда раньше не делилась своим прошлым, а Чуя из уважения и не выпытывал. — Оу, Чуя, и не один, — усмехнулась она, сделав большой глоток кофе. — Когда я была ещё восемнадцатилетней студенткой, я поехала учится в Нант и познакомилась с замечательным парнем, которого любила до безумия. Он правда был прекрасным, и именно он стал моим первым мужем. — Ты жила во Франции? Ты никогда не говорила, — удивился Накахара. — Я жил там, когда мне было десять. — Да, где-то с такого же возраста в маленькой деревне. А потом уехала учится, только вместо учёбы нашла себе парня и наплевала на знания, кинув на втором курсе, — Барбара отчего-то не говорила с грустью, на лице была привычная ей спокойная улыбка. Накахара и сам понимал, что это лишь маска, примерна такая же, как у Осаму. — Мы поженились с ним, когда мне было двадцать. Но я была глупой и молодой, и изменяла ему, разрушив наши отношения, без возможности их восстановить. Из большого города я решила не уезжать, устроилась помощницей дизайнера на фирму и проработала там лет пять, мучая себя за неисправимую ошибку и наблюдая, как мой, на тот момент уже бывший, муж нашёл себе новую девушку, а потом и ребёнок у них появился, — Накахара так давно уже знает Барбару, проводя с ней столько времени, почему же он никогда не интересовался её прошлым? — А потом наш директор, ставший мне прекрасным другом, вычитал в газете про какой-то конкурс красоты. И сказал, что мне обязательно нужно пойти туда. И знаешь, Чуя, я пошла, будучи обычной девушкой из деревни и очень бедной семьи. Был он не сильно популярным, но проходил в Париже. На своё огромное удивление я выиграла и получила даже денежный приз, — её улыбка стала чуть шире. — Возвращаться на работу мне смысла не было, и я потратилась все деньги на билет на новый конкурс, — женщина встала изо стала, заливая остатки кофе кипятком. — До двадцати семи я вот так и ходила по конкурсам, забив на долгие отношения, подрабатывала моделью на показах и в рекламах. Я была взрослой для начала карьеры и сама это понимала, поехала на последний хорошо оплачиваемый контракт в Японию, в Фукуоку. И там я встретила мужчину, владельца сети магазинов одежды. Нобу был первым, кто хорошо отнёсся ко мне в Японии, и я в него влюбилась, — голос Барбары стал чуть тише и беспокойнее. Было слышно, что тема ей уже совсем не нравится, с лица пропала даже привычная улыбка. — Если ты не хочешь, то можешь не говорить, — пожал плечами Накахара. У каждого есть свои неприятные темы, и свою он бы точно не хотел рассказывать, поэтому он её понимает. — Да нет, — отводит взгляд соседка, — всё хорошо. Просто Нобу не был лучшим человеком в моей жизни. Я была его любовницей поначалу, даже не зная этого. Когда узнала, что у него есть жена и ребёнок, хотела расстаться, но он, — женщина сделала паузу, — все наши отношения он давил на меня как морально, так бывало и, — женщина сделала глубокий вдох, — другими способами. Он всё клялся мне, что расстанется со своей женой и так прошло больше года, пока жена сама его не кинула, узнав про меня, ещё и обвинила в их разлуке в конце. Хотя я и сама делала это много раз. — Барбара сделала глубокий вдох, будто то, что она будет говорить дальше, самое сложное в её рассказе, и как только она начала, Чуя понял, почему. — Иногда мне казалось, что я буквально заставила его жениться на мне. Хотела семью и ребёнка, но когда я узнала, что беременна и рассказала ему, он лишь избил меня, заставляя сделать аборт, — Накахара открыл рот, желая сказать хоть что-то, но Барбара наперёд кивнула ему благодарно, будто предугадав всё, что он может сейчас озвучить. — Аборт мне не понадобился, потому что я потеряла ребёнка, когда его нога прилетела мне в живот. Самое страшное, что я не ушла от него, — пожала плечами блондинка. — Что бы он мне не делал, я любила его и сильно. Ещё через год, когда мне было почти тридцать, я снова забеременела, но говорить ему на этот раз побоялась. Я так и не сказала, пока живот уже не стало сильно видно. Всё это время я терпела, кажется, все виды насилия от него. Он был мудаком, но понимала я это только в глубине души. Он изводил меня так, что и второго ребёнка я потеряла, причём на уже достаточно поздних для выкидыша сроках. — Бари, мне так жаль, — искренне ответил Накахара. С каждой новой фразой его лице выражало всё больший шок. — Когда ты кинула этого урода? — Чуя, я не кидала его, — с сожалением сказала женщина. — Мне позвонили рано утром и сказали, что его застрелили во время каких-то разборок, — Барбара начала крутить в пальцах ручку, которая лежала на столе. Взгляда она так и не поднимала. — Если честно, я и не знаю, развелась бы с ним, если бы не этот случай. Весь наш брак я то и делала, что ходила с синяками да гематомами, но в тот момент, когда я узнала, что его больше нет, я выдохнула от облегчения. И мне до сих пор стыдно за себя. После его смерти я, как законная жена, поделила всё его немалое наследство с его сыном. На деньги, которые остались, я купила этот дом и вложила их в акции и дополнительное образование, — ещё в самом начале их знакомства Накахара знал, что Барбара работала журналисткой. Женщина писала статьи на трёх языках на заказ и зарабатывала за это деньги. Это было почти всё, что Чуя знал из её личного. — Как только я переехала сюда, я то и делала, что работала. Если мы говорим про личную жизнь, то после Нобу у меня появились серьёзные отношения только спустя пять лет, — женщина взяла пачку сигарет со столешницы и закурила, делая долгую затяжку. — Он был французом, переехавшим в Японию буквально год назад. Я не могу сказать, что прям влюбилась, он просто был мне симпатичен, да и последние надежды на то, чтобы завести семью, ещё теплились во мне. Через год отношений он сделал мне предложение, я не сильно хотела в который раз наступать на одни и те же грабли, но согласилась. Большой любови у нас совсем не клеилось , и когда он начал от меня отдаляться, я подумала, что он мне изменяет. Познакомилась с Фукудзавой, чтобы проверить его на измену. Признаться честно, мне было глубоко фиолетово, изменяет он мне или нет, я просто искала повод развестись, ведь бесил он меня ужасно. Юкичи за такие дела не брался никогда, но я ему сразу понравилась, и он согласился, — соседка делает паузу, вдыхая никотиновый дым подальше в лёгкие, слегка прищуривая глаза, будто вспоминая. — Мой третий муж и вправду изменял, и мы быстро и без лишних разговоров развелись с ним. И всё это время мы хорошо дружили с Юкичи, мужчинам я, откровенно говоря, доверять перестала, но он со временем показал, что можно и вправду быть любимой, — Барбара потушила уже вторую сигарету. — Я ни о чём не желаю, Чуя. Это жизнь, и она преподнесла мне много уроков, — пожала она плечами. — Наверное, ты права, — спустя паузу озвучил Накахара. — Дорогая, ты все вещи собрала? — Юкичи зашёл в дом, забирая большую дорожную сумку Барбары, и когда увидел сосредоточенные лица у обоих, немного удивился. — Да, Юкичи, — женщина буквально за секунду вернула на лицо привычное выражение и обошла барную стойку. Я уже иду, — крикнула она, и когда услышала звук закравшейся двери, подошла к парню. — Спасибо, Чуя, — тихо озвучила она. — За что? — удивился он. — За то, что выслушал меня, — своей привычной улыбкой улыбнулась Барбара. От той беззащитной женщины, которую он видел пару минут назад, не осталось и следа. И это всегда его поражало. Барбара ушла, оставив Чую в раздумьях. Интересно, а Осаму знал эту историю? — было первое, про что подумал Чуя. Он всегда знал, что за такой сильной женщиной в настоящем наверняка есть тяжелая история в прошлом, но Накахара никогда не мог представить, что такая. Он возвращается домой сосредоточенным. После того, что он услышал, тяжело сразу начать улыбаться, Барбара ему не незнакомка, чтобы ему было наплевать на неё. Он сразу же рассказывает Осаму про то, что с сегодняшнего дня они живут у Бари, и просит его собрать самые нужные вещи. Сам он приходит в себя спустя минут десять, когда две сигареты были выкурены, а Дазай вырывает из мыслей лёгким поцелуем в лоб. Чуя даже не предупреждает родителей, только оставляя сообщение для Кими, хотя она сейчас и живёт в общежитии. В первую ночь в доме они заказывают доставку и включают фильм, который на удивление Накахары даже был интересным, потому что обычно выбор Дазая ему никогда не нравится. Внутри было спокойно, особенно для Накахары, который только рад не встречаться с лицами родителей хотя бы пару дней. Спустя ещё пару дней их вечера проходят так же, и Бари кажется спасительницей Чуиного состояния, потому что без вечного раздражения на Люси и Сэтору и переживаний, что они увидят их с Дазаем, жить стало гораздо легче. Даже в школу ходить кажется не такой непосильной задачей.***
Накахара только и грезил, что о сне и мягкой кровати, ну ещё о душе конечно. В последнее время ему предлагают работы, небольшие подработки, но зато за них платят деньги. Ему всегда нравилось быть самостоятельным, так что он не может просто отказываться от таких предложений. Ноги еле передвигаются после школьного дня, а потом пары часов с камерой в руках. Больше всего он надеется, что дома у них есть хоть что-то поесть, потому что в его желудке не было ничего с самого утра, (да, немного странно, конечно, говорить «дома» на дом Барбары, но они живут тут уже неделю, и Чуя вполне привык). И Накахара готов буквально прыгать, если позволят силы, от радости, когда на плите видит подобие кари, а рядом кастрюлю с рисом. Это выглядело буквально как его спасение. — Я и не думал, что ты умеешь так хорошо готовить, — найдя Осаму в комнате на кровати с книгой в руках, говорит Чуя. У него были свои ключи, так что зашёл он максимально бесшумно. — Ты вобщем-то у меня никогда и не спрашивал, просто сам начинал, — вставая, озвучил Дазай. И он, видимо, очень скучал, потому что сразу же утянул Накахару в тягучий поцелуй. — Как прошёл день? — когда у них двоих заканчивается дыхание,спрашивает Осаму. — Неплохо, — жмёт плечами Чуя, прерываясь на зевок. — Только очень устал. — Вижу, — кивает Осаму и тянет Накахару за руку на кухню, сразу же ставя разогревать ему его кулинарные изыски. Дазай явно сам не ел то, что приготовил, признаться честно, Накахара вообще заметил, что ест Осаму крайне мало. Чаще всего «завтракает» сигаретами и тёмным кофе, а днём, пока Чуя отсутствует, он очень не уверен, что Дазай готовил бы себе хоть что-то. Даже сейчас есть вместе с Чуей он отказался. Накахара благодарно поцеловал Дазая в щеку и, помыв за собой посуду, пошёл в душ, наконец подставляя голову под горячие капли. Больше всего хотелось провести здесь как можно больше времени или вообще уснуть прямо под горячей водой. Усталость нахлынула ещё больше. Чуя даже отказывается сушить волосы, когда выходит из ванной, пару раз промакивая их полотенцем. Пижаму он взять забыл, но с его растерянностью в последнее время это неудивительно. Он оборачивает полотенце на бёдрах и, даже не думая про неловкость, выходит в комнату. И когда он заходит, Осаму даже не поднимает взгляд от телефона. — Ты не видел мою красную футболку? — Чуя облокотился спиной к столу, осматривая комнату. Он точно помнил, что утром оставлял её на кресле, но сейчас сил не было даже чтобы ходить и искать её. — Я положил её в шка— — Куда? — Чуя поворачивается на Осаму, который, кажется, очень сильно удивился, хотя к его лицу можно было подобрать даже менее цензурное слово. Его глаза забегали по обнаженному торсу, потому что на самом деле он видит Чую впервые таким раздетым. Он громко сглатывает, стараясь поднять глаза на лицо своего парня, который, казалось, даже не понимал, в чём причина заминки. Дазай поднимается со своего места, уперев взгляд в шкаф, чтобы вернуть владельцу его футболку, но когда он подходит к нему совсем близко, он буквально не может не оглядеть его сверху-вниз. Да, естественно Дазай знал, что Чуя подкаченный, но Осаму не думал, что настолько. За одеждой такую рельефность тела было сложно рассмотреть. И да, он уже видел примерно такой же вид через экран телефона, но в жизни это совсем по-другому. Осаму смотрит прямо в голубые глаза и кладёт футболку на стул рядом, подходя ближе и ставя руки по обе стороны от него. Ему хочется хотя бы поцеловать его. Чуя осматривает его лицо и выжидает, пока Дазай первый притащит его для поцелуя, но тот издевательски не делает это, просто пронзая его взглядом. Он сам не знает, как ему позволяет выдержка, но хватает его ненадолго, потому что уже через минуту таких гляделок он сплетает свой язык с Чуиным. Подходя уже слишком близко, чтобы их поцелуй был спокойным. Дазай захватывает его нижнюю губу, немного прикусывая её, вкладывая в это последние частички своего самообладания, потому что Чуя чертовски красив. Если честно, у Осаму ещё никогда не было такого, чтобы он ждал кого-то или думал о чужом комфорте в плане секса. Тут Накахара был впервые таким. Дазай будет лгуном, если скажет, что не думал об этом с Чуей совсем, но в этом случае он всегда в первую очередь ставил готовность Накахары, ожидая, пока он сам заведёт эту тему. Но тогда, когда его пах буквально соприкасается с Чуиным, это не может не вызвать в нём соответственной реакции. И Накахара его прекрасно понимает, потому что на Дазая, который целует его в шею, слизывая мокрые капли и оставляя после себя фиолетовые следы, у него не может не быть точно такой же реакции. Он немного наклоняет голову, подставляясь под чужие губы, а потом его снова затягивают в мокрый требовательный поцелуй. И где-то из глубины горла у Чуи вырывается что-то похоже на приглушенный стон, отчего Осаму усмехается прямо в поцелуй. — Что с тобой? — выдыхает Чуя. — Тебя удивляет то, что я тебя целую? — почти прошептал Осаму на ухо, обдувая его дыханием. Он оставил ещё один поцелуй на скуле и Чуином шраме, плавно спуская руку на талию, подтягивая его к себе ещё ближе. Накахара немного прогибается в спине, прикрывая глаза и делая тяжелый выдох. И как только он ожидает нового поцелуя, его не следует, а когда он открывает глаза, видит, что его парень и вовсе отстранился. И боже, его взгляд сейчас. Только от его хитрой ухмылки Чуя чувствует, как начинает твердеть. Накахара искренне не понимает, в чём проблема, смотря прямо в карие глаза вопросительным взглядом. Дазай будто специально молчит и корчит хитрую улыбку. Чуе не нужно было много времени, чтобы понять, что он что-то задумал. Осаму снова делает шаг вперёд, возвращая руки по обе стороны от Чуи и наклоняясь так близко к его губам, он всё равно не целует. Дазаю нравится смотреть, как Накахара каждый раз быстро и недовольно выдыхает от этого. Но потом одна из его рук проходится по спине, переходя на живот всё ниже и ниже. Пока не доходит до конца полотенца, заправленного на поясе. На секунду его рука задерживается там, где он может развязать его, а глаза поднимаются к Чуиным, с выжиданием смотря на него. Он ждёт ответа, может ли он зайти дальше. Чуя понимает это и ухмыляется, слегка кивая. Дазай зеркалит его улыбку и распутывает полотенце, которое падает на пол почти бесшумно. Он опускается медленно, чтобы он ещё мог сказать «нет», становясь на колени. И боже, только не это. Накахара здраво понимает, что и так еле держит себя в руках, но когда Осаму смотрит на него вот так снизу, он готов растаять прямо тут. Дазай поднимает глаза, спрашивая ими будто в последний раз разрешение, на что Накахара даже закатил глаза. Осаму кивает и, не медля ни минуты, приходится языком от основания до головки, а потом и полностью берёт в рот, заставляя Чую ещё сильнее вжаться руками в стол. С каждым его движением, Накахара всё больше запрокидывает голову, стараясь как можно дольше удержать себя в руках. Ему не хотелось бы казаться странным или грубым, поэтому он старался держаться, чтобы не запустить пальцы в каштановые кудри, чтобы управлять процессом, как он привык делать раньше с большим количеством девушек. Дазай, будто дразня, двигался медленно и поднимал невинный взгляд на Чую, как при обычном их диалоге. Смотреть на него казалось невозможным, ноги отказывались держать тело, трясясь и сгибая колени. И Накахара уже начал думать, что отдал бы сейчас всё, лишь бы его парень начал двигаться быстрее, но во взгляде Осаму чётко читалось, что он делает это специально, замедляя весь процесс. Чуя закусил нижнюю губу, когда бёдра случайно сами толкнулись вперёд, и он уже хотел извиниться, когда заметил, что чужие губы пропали с его члена. Вместо того, чтобы издавать хоть какие-то звуки разочарования, Чуя до боли закусил нижнюю губу. И, видимо, Осаму тоже это заметил. — Если ты будешь сдерживаться, я прекращу, Чуя, — Накахара впервые слышит этот его требовательный и властный тон. Но отрицать, что Накахаре это нравилось, было бы глупо. — Я не привык, Дазай, — сил на то, чтобы врать, не было никах. — Привыкай, — Дазай слишком неожиданно берёт в рот до самого конца, выбивая из Чуи желанный стон, который его владелец даже если бы захотел, сдержать бы не смог. И Осаму победно усмехается у себя в голове. Дазаю даже не нужно помогать себе руками, потому что его рот и язык прекрасно справляются со всей задачей. Чуя никогда не думал, что лучший минет в его жизни будет от парня, но это факт, Осаму знал, что делает. От очередного толчка головы пальцы Накахары уже побелели, а в бедном столе, если бы могли, остались бы вмятины. Дазай недовольно остановился, что выглядело как настоящее издевательство, потому что его парень был уже на пределе, и схватил Чую за руку, заставляя взяться за собственные волосы. Накахара ещё, наверное, мог сопротивляться пару минут, но когда Осаму сделал ещё один резкий толчок головой, Чуя без раздумий хватает его за волосы, запуская туда пальцы. Дазай никому не позволял это раньше, но когда это делает Чуя… В этом определенно что-то есть. Когда Чуя кончает и хочет отстраниться, Осаму не даёт ему, глотая всё, что оказалась в его рту и, проходясь языком последний раз, отстраняется. — Я, — Чуя делает глубокий выдох, пытаясь сформулировать, что он вообще хотел сказать, но выходит у него как-то не особо. Он видит стояк своего парня и хочет предложить свою помощь, но Дазай уже стоит к нему спиной, доставая из шкафа спальные вещи. — Ты устал, — перебивает его Дазай, — иди спать, — Осаму закидывает себе футболку на плечо и уходит в ванную, оставляя Накахару голого, прижатым к столу. Ноги ходили с трудом, но Дазай был прав, потому что он действительно очень устал, особенно после такого. Как только его ещё влажная голова коснулась подушки, он сразу же уснул, чувствуя как потом вернулся Осаму, занимая своё законное место своей рукой на Чуе.***
Осаму никогда не имел своего личного пространства, в котором он мог бы чувствовать себя в безопасности. Ему безусловно нравилось жить в детском неведении ещё в тот момент, когда он не знал про болезнь мамы. Но отвратная натура его отца всё равно пугала даже ничего не понимающего ребёнка, если уж не говорить про то, что он мог орать и бить своё чадо, когда его что-то не устраивало. Кто бы мог подумать, что его понятие безопасности будет не в определенном месте, а с определенным человеком. Чуя стал тем, с кем ему безусловно комфортно. Дазай и не знал, что когда-то так может быть. С ним и не бывало так раньше. Они живут у Барбары уже вторую неделю. И это было вправду неплохо. Утром Осаму усилено делает вид, что провожает Чую в школу, днём им приходится придумывать что-то кроме заваренной лапши на обед, а вечером они смотрят фильмы, ну или делают вид что смотрят, а не целуются всё это время. Они вдвоём усмехаются у себя в голове, ведь это не похоже ни на одного из них. Осаму во всех прошлых отношениях был холоден и расчетлив, а Чуя и вовсе безразличен и агрессивен. И они были такими всё время, поэтому то, какие они сейчас, кажется для обоих странным. Чуя не может отрицать, что ему нравится, когда Дазай встречает его после школы с объятиями, особенно с тем, сколько на них навалили на этой неделе. Каждый учитель, будто на соревнованиях, пытается задать больше своего коллеги. Да, Дазай не упускает возможности предложить свою помощь, и Чуя даже пару раз соглашается, когда осознаёт, что начал засыпать на столе, но всё же желание сделать всё самому, чтобы контролировать процесс, никогда от него не отходило. Сегодня Джанко превзошла всех, оправдывая себя приближающейся «серьёзной программой университета, где никто не сможет бездельничать». И тут Чуя уже был бы и рад попросить помощи у Дазая, но он сегодня пообещал пойти с Гин в йокогамский торговый центр. Да и с другой стороны, Накахаре было не с руки самому просить его о чём-то. Осаму успевал делать все домашние дела, подрабатывать на фрилансе и делать удалённые занятие в университете, в который он успел поступить на заочку в этом году. А Чуе просто сказал, ведь «господи, я отчислюсь через пару месяцев, это было чисто формально». И теперь Дазай Осаму «чисто формально» лучший студент потока юридического университета, который ко всему этому зарабатывает на переводе и мелких консультациях, которые полномочен давать. И Осаму тратит все деньги, которые зарабатывает, потому что платит буквально за всё, не давая Чуе и слово вставить. Правда в девяносто процентов случаев Чуя пытается вернуть ему эти деньги, даже если это последние. Ещё б только Осаму, козёл, брал их, а не запихивал Чуе назад в карманы куртки. Иногда Накахаре кажется, что Дазай слишком несерьезно относится к своим знаниям, потому что Чуя думает, что у его парня получается всё, за что бы он не взялся. Юридический факультет, конечно, был неожиданным поворотом, но он уже, сука, лучший там. Взять только, что половина уроков у него была на иностранных языках. Накахара не хотел завидовать, он это и не делал собственно, просто тяжело было осознать, что ему требуется в десятки раз больше усилий, чтобы достичь таких высот. Он знает много языков, но лишь потому, что очень усердно учил их. Накахара был целеустремленный и не отступал, потому что это могло быть тяжело. И, наверное, из-за этого победы приносили неописуемое наслаждение, а поражения самобичевание и чувство разочарованности в себе. Из потока мыслей выбивает новое сообщение, пришедшее на почту. Последние недели Чуя уже привык проверять её. И вот наконец-то СМС оказалось то, которое он ждал. От детективного агентства Юкичи Фукудзавы. Отправителем был Рампо, видимо, с офиса отца. В какой-то момент Накахара уже начал думать, что парниша просто начхал на его просьбу, но нет. Чуя с волнением перегружает файлы себе на компьютер, надеясь, что располагая хоть какой-то информацией, ему будет как минимум спокойнее спать. И да, когда перед ним адрес, он выдыхает он с облегчением. Теперь всё, что он хочет, это поехать туда. Йокогама, какое совпадение, — хмыкает Чуя у себя в голове. Осталось только выбрать дату, когда он сможет навестить старого «друга». Желательно так, чтобы Осаму не надо было ничего объяснять. И, видимо, удача сегодня была на его стороне, потому что когда приходит Осаму, тот сам изъявляет желание поехать в Йокогаму. — Акутагава сказала, что у него, кажется, остался номер бывшей девушки Сакунске, — заливая пакетик чая кипятком, говорит он. Накахара помнит, что его парень хочет найти старого друга, потому что как только он сказал это, он искал попытки с ним связаться. — Что? Откуда? — Ода ещё тот добродетель, — хмыкнул Дазай. — Когда я сказал ему про Гин и Рю, он попросил меня их познакомить. Он тогда встречался с Корой, и это в общем-то неудивительно. — Ты хочешь с ней встретится? — Думаю, она знает его номер, — пожимает плечами Дазай, ставя перед Накахара его чашку. — Я просто удалил его из всех телефонных книжек. А завалиться просто к нему домой я себе не позволю. Если он вообще не переехал, — Дазай не хотел идти к нему не только из-за норм приличия, про которые он вообще и не думал собственно. Он не знал, как Сакуноске вообще отреагирует на него. И он готов потратить время на то, чтобы заморочиться с номером телефона. — Ты думал, что больше не захочешь увидеться с ним? — аккуратно спрашивает Чуя. — Не то, чтобы не захочу, — пряча взгляд где-то внизу, говорит он, — я не знаю вообще-то. Просто раз уж я здесь, то хочу встретиться, это нормально, разве нет? — Конечно, он был близок тебе, — кивает Чуя. — Я хочу договориться на эту субботу, — Осаму слегка улыбается, ему приятно, что Накахара понимает его. — Я поеду с тобой, ладно? — Накахара даже улыбнулся у себя в голове, как всё хорошо складывается.***
До Йокогамы им ехать совсем недолго, разве что выходной день немного усложняет эту задачу, но толкучка в поезде точно не помешает ни одному из них. Ехали они в тишине, шли до маленького ресторанчика тоже. У Чуи голова была забита предстоящей встречей с человеком, который его ненавидит, а Дазай думал о том, как разумнее будет построить диалог. Они расстались с Одой, и Осаму вообще удивлён, что девушка согласилась на эту встречу. Он был просто подростком, которого Ода таскал с собой на свидание, и Кора запомнила его именно таким. Скорее как маленького наглого брата своего парня. Они зашли в маленький ресторан итальянской кухни, в который Осаму ходил в детстве с мамой. Это было единственное место в Йокогаме, которое не было клубом, баром или другим местом, где можно набухаться до потери памяти. Девушка сидела за самым дальним столиком, сначала даже не заметив, что они пришли, но когда зелёные глаза заприметили шатена, она немного привстала, улыбаясь. Белоснежная улыбка держалась на её лице, пока она не увидела спутника вместе с Осаму. Чуя заметил это. Он понятие не имеет, на что она надеялась, но эти опускающиеся уголки губ и вопросительный взгляд ему не понравились сразу. Да и внешностью девушка была типичная красотка, за которой бегают куча парней. Она была высокой брюнеткой, скорее даже шатенкой с идеально уложенными длинными волосами. Пухлые губы, скулы, маленький нос и большие глаза делали её ещё стереотипнее. На ней было зелёное платье с открытым декольте и, наверное, если бы не взгляды, которые она посылала Дазаю, Чуя смог бы признать, что она была очень симпатичной. — Привет, Кора, — Дазай лыбится, само очарование, — прекрасно выглядишь, — садясь напротив неё, замечает Осаму. Наверное, потому, что не слышит раздраженного вздоха своего парня, который собирает остатки воспитания на приветствие. — Это Чуя Накахара, — Дазай специально промолчал про то, кем он ему приходится. — Здравствуй, — как бы Накахара не пытался сказать это вежливо, заметив, что она положила руку с худыми пальцами и розовым маникюром на руку Осаму в знак приветствия, ему было трудно это сделать. Приятно познакомиться, — больше для галочки сказал он, усаживаясь на стул возле Дазая. Накахара вникать в их разговоры не хотел изначально. Он заказал себе поесть, потому что не успел позавтракать, и почти весь их разговор рассматривал узоры на жёлтых обоях, чувствуя себя маленьким ребёнком, пришедшим на деловую встречу с отцом. Чуя хотел досидеть с Дазаем, а потом удалиться, убедившись, что Осаму уехал из Йокогамы, так ему было бы спокойнее. Если Гоголь, который должен был уехать, почему-то не уехал и живёт ещё и в Йокогаме, плюс Достоевский сказал, что он связан с наркотиками, вряд ли он простой парень. Это может быть опасным. Если он связался с теми же людьми, что и Тачихара, то даже Накахара бы предпочёл не идти туда. Мичизу часто приходит еле живой после встреч с «главным», и даже Кацура в этих играх был ничего не значащей пешкой. — А где ты учишься, Осаму? — голос выбивает Чую из мыслей, а от обращения по имени он вообще впадает в ступор, не говоря уже про то, что от такого нежного тона хочется вырвать. — Я поступил в Японию заочно на международное право, — Чуя понятия не имеет, почему он отвечает ей, и решили ли они свои вопросы, и вообще какого рожна они сидят тут так долго. Ещё пару минут и он серьезно начнёт ныть как маленький ребёнок, если они не уйдут. — Ты такой молодец, — наиграно охает Кора. — А я на третьем курсе педагогического, — «всем насрать», — очень хотелось озвучить Чуе, но он ещё держался. — Не знал, что ты хотела быть учительницей, — Дазай уже давно взял у неё номер Оды и даже его адрес. Узнал, что больше девушка с ним никогда не пересекалась, как и с его семьей, но Осаму не мог просто подскочить и уйти, когда узнал всю нужную информацию. Слушать её было абсолютно не интересно, он чаще поглядывал на своего скучающего парня, который, казалось, уже не знал, чем себя занять, лениво ковыряясь в недоеденной пасте. Дазай даже не заметил, как выпил почти половину Чуиного лимонада и обратил на это внимание только тогда, когда шатенка странно покосилась на него, удивляясь, что они пьют из одной трубочки. Но комментировать она это не стала, вновь начиная нудную и никому, кроме неё, за этим столом неинтересную историю. — Может, мы могли бы встретиться и поужинать как-то? — улыбается шатенка, чуть наклоняясь к Дазаю, демонстрируя заметный вырез. Чуя слушал их вполуха, но это он не мог пропустить мимо ушей, выпрямляясь. — Ты так изменился за последние годы. — Кора, мне это не— — Извини, он занят, — не выдерживая, прошипел Чуя сквозь зубы. — Но его девушки нет здесь, — наиграно улыбается Кора, — а Осаму мог бы и ответить сам. — Я его парень, — выдаёт Накахара на одном дыхании, даже не подумав. За последнее время всё стало так просто и логично, что он и забыл, что они не могут говорить направо и налево об этом. И как только эти слова слетают с его языка, он сразу же смотрит на Осаму. Он не должен был говорить это без его разрешения, но Дазай только жмёт плечами мол «да мне вообще похуй, что она подумает» — Глупо, — усмехнулась девушка. Складывалось ощущение, что это то, что казалось ей шуткой, — бред сумасшедшего, не больше. — Дазай не похож пидора. — Свали отсюда, сучка, по-хорошему, — Чуе ещё никогда в жизни так не хотелось ударить женщину. Он бы не сделал это, конечно, ни при каком раскладе, но она так его раздражала, что он, казалось, начал краснеть. — Осаму, как твой друг позволяет себе со мной так разговаривать? — ахнула шатенка, переводя взгляд на Дазая, который молча наблюдал за ситуацией, да Накахара бы и не дал вставить ему хоть слово сейчас. — Я просто хотела позвать тебя на свидание, — она снова повернулась на Чую, хитро улыбаясь, будто его бесить ей нравилось куда больше самого Осаму. — Ты, блять, не слышишь, что я тебе говорю? — громко и медленно выдыхая, повторяет Чуя. — Ещё раз повторяю, свали отсюда. — Кора, — вмешивается Осаму, устало выдыхая, — Чуя не хотел тебя обидеть, прост— — Осаму, ты будешь защищать её? — недовольно вскрикивает Накахара. Это обижало его больше всего. Нашёлся тут вежливый. — Или может скажешь, что не можешь пойти с ней? Нет, если ты, конечно, хочешь, иди! — Кора, Чуя извиняется, — на этих словах Чуе уже захотелось въебать и Осаму, потому что ни черта он не извиняется. — И да, мы встречаемся. — Ты? С ним? — девушка аж подскочила на своём месте, широко разинув рот. — Ты что гей? Осаму, скажи, что это шутка, я не верю, что ты из таких, — с презрением фыркает девушка. — Всё, моё терпение лопнуло, — Чуя немного наклоняется к столу, чтобы его чётче было слышно, но Дазай положил свою руку ему на бедро, сжимая, будто испугался, что Чуя и правда сейчас ей врежет. И в любое другое время Накахара бы обрадовался его руке там, но сейчас он отпихивает его. — Последний раз повторяю. Вали отсюда. — Но Осаму, наверное, скорее захочет меня, чем тебя. Не верю, что у него встает на такого, как ты. На парня! — громко воскликнула девушка. Накахара резко встаёт изо стола, разливая все напитки, находящиеся на нём. Благо в каждом меньше половины. И Чуя заметил, как девушка немного вжалась в стул, испугавшись, но Накахара просто выходит из кафе, становясь сбоку и сразу же доставая сигарету. С Осаму он много чего нового узнал про себя, но то, что он, как оказалось, безумно ревнив, он и не догадывался. Иногда это доходило до абсурда, когда высокая блондинка подмигнула ему в кафе или худая брюнетка с пирсингом в носу попросила его номер. Он был уверен в Дазае, но непреодолимое желание сломать незнакомкам нос появлялось каждый раз, когда на его парня умудрялись положить взгляд. И Чуя держал всё это в себе до сегодняшнего дня, когда шатенка перебила все планки. Чуя не удивлён, когда через минуту Дазай появляется в его периферии, облокачиваясь на стену рядом. Накахара не хотел показаться как глупая девушка истеричка, которая закатывает сцены ревности своему красавчику парню, но собственник внутри него имел свою точку зрения. — Чуя, что это было? — без претензий спрашивает Осаму. — Не знаю, а что ты бы хотел, чтобы это было? Может, я тут лишний и мне оставить вас вдвоём? — ища зажигалку по карманам куртки, съязвил Чуя. — Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сделал? — спокойно выдаёт Осаму. — Не знаю, — жмёт плечами Чуя, — может, сказал ей, чтобы она не лезла к тебе? Дазай кивает, громко выдыхая, и хватает Чую за руку, утягивая за собой назад в кафе. Накахара только и успел, что выкинуть половину ещё горящей сигареты прямо себе под ноги. — Кора, извини мы немного неправильно друг друга поняли, — подходя к столику, сразу же начинает Дазай, без тени улыбки, ещё крепче сжимая Чуину руку. — Я так и знала, что тот Осаму, которого я знаю, не может быть геем, — довольно улыбнулась шатенка. — Нет, Кора, — Дазай склоняется над ней, буквально нависая, и Накахара видит, как меняется его взгляд, становясь устрашающим настолько, насколько это вообще возможно. Даже Чуя замолчал, почти затаив дыхание. Лицо Дазая в момент стало таким, будто перед ним его заклятый враг, а не обычная девушка. — Чуя мой парень. И я, блять, ахуеть, как рад этому. Я никогда бы не променял его на тебя, как минимум потому, что на твою жопу, в отличии от его, у меня даже член не встанет. Поэтому ты можешь хоть голой здесь меня лапать, ты не удостоишься даже моего взгляда. И да, если брать у него в рот, значит для тебя быть пидором, то я, сука, им явлюсь, — улыбаясь, процедил сквозь зубы Дазай. Он больше не смотрел на ахуевшее лицо девушки, он забрал их вещи и кинул деньги за весь заказ с большими чаевыми. Он продолжал держать за руку Накахару, который выглядел сейчас не лучше Коры. Потому что, да, после того случая это было не раз и, если честно, Накахара бы даже сбился со счёту, если бы считал, но то, как легко это сказал Дазай, его удивляло. Осаму буквально вывел его из кафе, надевая куртку на ходу. — Боже, какой же ты клоун, — по-доброму усмехнулся Накахара, как только они были достаточно далеко оттуда. — Но это разве не то, что ты хотел? — повторил ухмылку Дазай. — Может быть, — отводя взгляд, озвучивает Чуя. Они уже подходят к остановке, чтобы ехать домой, и Чуя останавливается, хватая своего парня за плечо, разворачивая. — Дазай, — слишком серьёзно говорит Чуя. — М? — Поезжай домой, у меня есть дела. — Какие? — вопрос был вполне логичным, но Чуя заранее знает, что не будет отвечать на него. — Это неважно, — он говорит серьёзно и даже где-то агрессивно, Осаму сразу же замечает это и как бы ему не хотелось не лезть в чужую личную жизнь, иногда ему казалось, что Чуя не говорит ему ничего. — Блеск, — Дазай натягивает свою самую неискреннюю улыбку и, целуя Чую в щёку, уходит. Ему не хотелось строить из себя обиженку и, да, он тоже многое не говорит своему парню, но разве мы не все привыкли к фразе, что тебя бесит в человеке то, что есть в тебе? Накахара видит, сколько сарказма было в одном слове, но взять Дазая с собой он просто не мог, да и по большей части не хотел. Втягивать его во что-то было последим его желанием. И Чуя особенно это понял, когда выехал на окраину города к маленьким невзрачным домам с граффити и переполненными мусорками. Явно не лучшее место для жизни. Накахара нашёл нужный дом среди десятка других таких же не сразу, он бродил минут пятнадцать среди салонов с сомнительными названиями и кафе с тремя позициями в меню. Нужный дом оказался восьмиэтажным зданием с серой, слегка облупившейся штукатуркой и длинными балконами с одинаковыми светло-голубыми дверьми в ряд. Квартирки в таких домах были маленькие и старые, Мичизу жил в похожей, и внутри она была ещё страшнее, чем снаружи. Лестницу Накахара нашёл без особых трудностей, чего он бы не сказал про подъём на последний этаж. Дверь сама по себе была невзрачной, разве что отсутствие даже коврика перед ней его удивляло. Может, он вообще не живёт уже здесь? Где гарантии, что он пришёл в нужное место? А может, это просто подстава со стороны Рампо, он видел его впервые и так доверился. Его прошлые клиенты часто приглашали его к себе после передачи товара, но после случая, когда его чуть не засосал двадцатилетний торч, людям он совсем не доверяет. Точнее он и до этого им не доверял, но это забило крышку в гроб его осторожности и внимательности. Если так подумать, никто не знает, где он и когда должен вернуться, а он идёт к человеку, который наверняка его ненавидит и по сей день. Неужели совесть настолько жрёт, — усмехнулся он сам себе. Это был очень глупый поступок изначально. Накахара просто надеется, что к вечеру, если что-то случиться, Дазай забьёт тревогу. В его же целях просто поговорить с Гоголем, сплавить его его больному русскому и пусть живут себе припеваючи. Накахара делает шаг к двери и мыском чёрных ботинок стучит по двери. Звонок тут, видимо, был неслыханной роскошью. Чуя немного облегченно выдохнул, когда услышал звук чего-то падающего в квартире, обозначающим хотя бы о наличии там кого-то. Но дверь открывать никто не спешил. Тихие шаги, ещё пару минут стуков и дверь открылась. Радостной улыбки по ту сторону не было, да там в принципе никогда не было. Замок открыли, дверь пихнули, но никто Чую не встречал. Накахара неуверенно толкает дверь ногой, и делает шаг внутрь, сразу попадая в гостиную, спальню и кухню в одном лице, видимо, квартирки тут были ещё меньше, чем в доме Тачихары. Хотя об этом можно было догадаться и по дверям, которые слишком близко располагались друг к другу. Буквально одна комната и туалет. Комната казалось ещё меньше из-за количества мусора, разбросанного по татами. Вокруг были коробки, пустые картонные пакеты, листы бумаги, обертки от еды, одежда. Одним словом хаос. Видимо, владелец всего этого чистюлей не был. Возле футона был низкий столик, который единственный выделялся своей ухоженностью, с ноутбуком и парой пустых бутылок воды с фольгой, их надобность Чуя понял сразу. Он делает ещё один шаг вперёд, уже готовый спросить, есть ли здесь кто-то, но слышит, как дверь сзади него закралась. Уже через секунду Накахара почувствовал, как к его горлу приставили что-то холодное и острое, вероятно нож, причём с такой скоростью и ловкостью, какой он давно не видел. В какой-то момент ему даже хотелось рассмеяться от того, сколько людей уже хотели его убить или покалечить. Мори с попыткой удушения, Тачихара с наркотиками, Фёдор со своим другом-трупом, вот теперь ещё и его бойфренд ножом машет. — Руки вперёд высунь, — послышался голос, говорящий тихо и прямо на ухо. — Спокойно, Николай, я— — Я помню кто ты, уёбок. Или думал, после того, как бил меня ногами, смотря сверху, как на дерьмо, я тебя забуду, подонок, — на одном дыхании выплюнул Гоголь. — За словами следи, — может, он сейчас был и не в том положении, чтобы так дерзко отвечать, но Накахара даже с ножом у горла не будет его терпеть. — Хочешь зарезать меня — вперёд. Если сил конечно хватит, — кивая на зип пакетник на столе, фыркает Чуя. Трясущуюся хватку на ноже, он заметил сразу. И это было даже не из-за наркотиков, просто Николай бы не убил его. Он знает это. — Ну же, —с уверенны ухмылкой на лице говорит Чуя. Сейчас его тон был пропитан желчью и такого мало кто бы не побоялся. — Славно, — делая шаг вперёд, озвучивает Чуя, когда рука Гоголя вместе с ножом опускается. — На кой хер ты сюда припёрся? — раздраженно выдал блондин. Наконец-то Накахара мог повернуться, чтобы увидеть украинца. Волосы у него удивительно отрасли, но были завязаны в небрежный хвост, разве что чёлка падала на лицо. У него появились ярко выраженные синяки под глазами, и скулы стали совсем впалые. Он знатно исхудал, а шрам, перекрывавший глаз, так и остался с ним, даже не собираясь пропадать с его лица. Вся прежняя шутливость сошла на нет, а глаза стали злыми и явно повидавшими многое. — Ну, может быть, если бы ты не тыкал в людей ножом с порога, знал бы, — усмехнулся Накахара, проходя дальше в комнату и устраиваясь на полу перед низким столиком, — я пришел с миром, Николай. — С миром? Накахара Чуя не будет махать кулаками? — повторил улыбку рыжего Гоголь. — Не верю, — по слогам сказал он, устраиваясь напротив. — Я думал, хоть чаю нальёшь, — пожал плечами Накахара. Стервозная натура, считающая себя лучше других, включалась автоматически, когда его обществом была не семья, Барбара или Дазай, и увы и ах он ничего не мог поделать с этим. Гоголь громко и показательно цокнул, но всерьёз поднялся к маленькому комоду с чайником. Уже через пару минут перед Чуей действительно стояла чашка с на вид ягодным чаем. — Ты пришёл на милое чаепитие? — Николай говорил как-то слишком равнодушно, видимо, он и правда поверил, что Накахара зла ему не желает. — Что с тобой стало? — резко и слишком серьезно озвучивает гость. — Не делай вид, что не знаешь, Чуя. — Так я и не знаю, — сложив руки на груди, сказал Накахара. Он не видел в нём угрозы, поэтому мог позволить себе говорить расслаблено и с ухмылкой на лице. — Быть бегунком мафии и не знать? Смех. — Кем? — с лица в один момент сползла былая уверенность. — Твоё актёрское ебало меня раздражает, — поджигая сигарету прямо в доме, фыркает Гоголь. — Если ты вздумал устроить минуту юмора, то мне нихуя не смешно, клоун, — наклоняясь через стол к нему максимально близко, говорит Чуя. Николай смотрит на него долго, прищурив глаза и делая длинные и долгие, от которых любой другой бы закашлялся, затяжки, прежде чем открыть рот. — Ты не знал, — наконец выдаёт украинец в утвердительном тоне. — Не знал про что? — Кто давал тебе поручения, Чуя? — отвечает вопросом на вопрос юноша. — Сначала Кацура, потом, когда он передознулся, Тачихара. — Блеск, любимый Мичизу, — с отвращением фыркает блондин. — Я тебя не понимаю, Николай, — выдохнул Чуя. Он не верил ни в одно сказанное им слово. Он был странным ещё до наркотиков, а сейчас мог выдать любой бред, надеясь, что Чуя ему поверит. — Выметайся из моего дома, — туша сигарету в одной из чашек со старым кофе, выдает он. — Что? — Чуя даже захлопал глазами, думая, может, ему послышалось. — Я сказал, выметайся, — громко повторил Гоголь, вставая, чтобы открыть дверь незваному гостю. — По-моему, ты в край поехал головой, — вставая, с желчью озвучил Накахара. Он послушно вышел за дверь, чуть не забыв, зачем вообще пришёл сюда. — Я дам Фёдору этот адрес, — утвердительно озвучил он. — Что ты сказал? — глаза парня округлились, стали похожи на монетку, а брови взлетели ко лбу. — Он ищет тебя, — пожал плечами Накахара и развернулся, чтобы уйти. — Дальше разберётесь сами, — крикнул он вслед и наконец-то ушёл оттуда, выдыхая с облегчением. Дорога назад была в раздумьях сначала о Гоголе, его словах, о чувстве ответственности, которое наконец отпустило Накахару, и в конце концов о Дазае. Чувствовал ли он себя виноватым, что скрывает что-то от него? Нет. Но всё же ему нужно хоть как-то оправдать свой уход. Чуя думает, что Осаму честен с ним, но это ситуацию не облегчает. Есть вещи, которые должны быть с Чуей и только с ним. С остановки он идёт пешком. Чуя любит ходить, когда в голове слишком много мыслей, так они все раскладываются по полочкам. Когда он заходит домой, пачка сигарет уже опустела на пять штук, время перевалило за половину одиннадцатого, а Дазай с ноутбуком ждал его на кровати. Они доживали у Барбары последние дни, она должна была вернуться уже послезавтра, так что тихой жизни вдвоём осталось совсем мало. — Как прошёл день? — с непонятными Чуе эмоциями спросил Дазай. Накахара очень устал и после прихода успел только поздороваться с Осаму и уйти в душ. Так что сейчас, когда они сидят в кровати, поочередно зевая, вопрос кажется вполне логичным. — День? — на секунду Чуя вспомнил, что пару часов назад у его горла был нож и усмехнулся у себя в голове. — Неплохо, — озвучил он. — А ты? — подсаживаясь ближе, спрашивает он. — Что? — Как твой день? — Ну, учитывая то, что я сидел с твоим двумя сестрами всё это время, вполне неплохо, — выключая ноутбук и ставя его на пол, выдохнул Осаму. — Правда от трёх часового аниме с летающими свиньями у меня болит голова, но это не такая большая проблема, — пожал он плечами. — А родители? — непонимающе спросил Накахара. — Ну, когда я приехал домой, твоя мама забежала ко мне с Чихэру, отдала её и сказала, что вернётся в восемь. — И? — Потом пришла Кими помочь, но в итоге помогал ей я. С заданием по английскому, — Чуя непроизвольно улыбнулся, когда услышал это. Ему безусловно было приятно, что Дазай сделал это. И больше всего хотелось просто поцеловать его, забывая про всё, что почему-то ещё сидело в его голове. Он притягивает его к себе за шею и сначала оставляет маленький поцелуй в уголке губы, и только он хочет углубить поцелуй, Осаму немного отталкивает его рукой. — И сейчас Чихэ пытается уснуть в комнате Барбары, — озвучивает он. — Я уложил её минут десять назад, не думаю, что она спит, — наконец договорил Дазай. — Осаму, ты не должен, — сам отстраняясь, выдыхает Накахара. — Мг, — кивает шатен. — Но я хочу. — Спасибо, — искренне улыбаясь, отвечает рыжий. — Чуя? — Да? — К Кимико приходил странный парень сегодня, они вроде как ссорились, — тон Осаму резко стал серьезным, а глаза Чуи округлились. — Что? — Когда я вышел начистить ему еблет, он уже ушёл, — пожал плечами Дазай. — Подумал, что тебе стоит знать. — Спасибо, — ещё раз повторил Накахара. Надо ли ему обратить на это внимание? — оставляя на губах своего парня поцелуй, подумал Чуя. Учитывая прошлые инциденты Кимико — конечно. Но Накахара знал, что сама она ничего не расскажет. А когда ты начинаешь влезать в её личное пространство, она начинает отдаляться. И всё это было так сложно, что Чуя не знает, как поступить правильно, но он обязательно поговорит с ней, потому что, наверное, это единственное, что он может. Как же ему иногда хочется ни о чём не думать и просто лежать в его объятьях. Иногда Накахаре кажется, что как только он выходит из них, мир становится слишком сложным. Вот бы Дазай был с ним как можно дольше.