P.S. We promise to love each other

      Улицы были пустыми, хотя для трёх часов буднего дня это было неудивительно. Лишь редко проезжающие по улице машины и играющие на площадке дети создавали видимость жизни в этом городке. С каждой крыши капал растаявший снег, а асфальт покрывался лужами. Осаму назло ненавистному февралю вступал в каждую из них. Погода была пасмурная, и мелкий иногда капающий дождь день лучше её не делал. Кофе в руках и шарф на шее совсем не грел, но гулять ему всё равно нравилось. Он давно не вставал так рано, работая или делая задание в университете, на сон время почему-то он выбирал дневное. Заснуть раньше трёх было настоящим чудом, а просыпался он чаще к третьей паре, вещающей что-то из экрана телефона. Программу он изучал больше самостоятельно, потому что учителя оставляли желать лучшего. Сидеть на их лекциях было скучно, а преподносить свой материал они совсем не умели. В основном он заходил для того, чтобы ему не ставили пропуск. И даже если он не слушал, плохим учеником его это не делало. Он выполнял все задания, иногда даже брал дополнительные, и в общем-то у него были одни из лучших оценок на потоке. Учёба Осаму всегда давалась с легкостью, может быть, потому, что в то время, когда другие играли, он зубрил иностранные языки и историю, а может, потому, что считал, что кроме заданий он ни на что не годится. В любом случае ему нравилось, даже учитывая то, что специальность он себе выбрал чуть ли не наугад.       Этим утром Дазай проснулся вместе с Чуей, что его самого удивило, потому что заснул он буквально часа четыре назад. Хотя точнее будет сказать не с Чуей, а от неожиданного веса чужой руки на своём животе. Иногда ему ещё нужно привыкать, что они живут вместе, но когда он осознаёт это, глупая и будто даже детская улыбка сама по себе появляется на его лице. И впервые Дазая не удивляет его нежность, она была оправданна. Потому что Осаму Дазай какой угодно, но нежный в самую последнюю очередь. Он эгоист до мозга костей и в привычной прошлой жизни многие люди его даже боялись. Он умел говорить так, чтобы люди делали, что он хочет, и улыбаться так, чтобы верили, что он нормальный. Вероятно, это качество ему досталось от отца, и этот факт раздражал. Но Дазай будет лгуном, если скажет, что ему что-то не нравилось. Ему просто было приятно то, какой он с Чуей, потому что такого Осаму может видеть только он.       Сегодня Дазай впервые пошёл встречать Накахару из школы. Чуя пару раз сказал перед уходом, чтобы он ложился назад спать, но заснуть так и не получилось, зато он сдал все свои долги по учёбе. Дорогу до школы найти было легко, в городе была такая одна, а если что под рукой есть телефон с навигатором. Дазай даже удивлён, что за почти два месяца, что он здесь, идея встретить своего парня со школы пришла ему только сейчас. Вообще-то сделать сюрприз это не единственная причина, по которой он сейчас наматывает уже второй круг вокруг здания, в ожидании конца уроков. Ещё пару дней назад он принял важное решение, только вот почему-то сказать про него Чуе никак не мог. И он даже не знал, почему, если честно. Может, он просто боялся его реакции? Ну тянуть в любом случае было уже некуда.       Из мыслей Дазая выбил поток школьников, которые, толкаясь, начали выходить. Накахара вышел одним из последних. Осаму он вряд ли бы заметил, он стоял далеко, облокотившись спиной к воротам. Выглядел Чуя крайне недовольным и уставшим. Он у входа попрощался с двумя девушками с яркими волосами и сразу же закурил. Дазай даже усмехнулся его наглости, хотя он и не ожидал от Чуи другого. Осаму поняв, что видимо так и будет незамеченным, подошёл сам, радуясь удивлению на лице парня. Сигарета в его губах выглядит слишком привлекательно, чтобы не забрать, и в такие моменты Дазай рад, что закончил школу, потому что на него косятся больше, чем на Накахару.       — Что ты тут делаешь? — не зло ухмыльнулся Чуя.       — Пришёл забрать школоту, — выдыхая облоко дыма, улыбнулся Осаму, замечая, что ему рука Чуи хотела прилететь в плечо, но руку Накахара во время одернул, замечая косые взгляды. — Я хотел принести тебе кофе, но он остыл бы, и поэтому я подумал, что лучше мы сходим пообедаем, — иногда Дазай включал в себе обходительного романтика и часто Чую это раздражало, но не сегодня, когда он ничего не ел со вчерашнего дня. Причём дня в прямом смысле. Желудок уже не первый час даёт понять, что чувствует себя нехорошо.       — Пошли тогда быстрее, — забирая назад себе свою сигарету выдохнул Чуя, быстрым шагом направляясь к воротам.       — Как скажешь, мой ненаглядный школьник, — направившись следом улыбнулся шатен.       — Даза—       Чуя отвернулся, чтобы высказать всё, что хотел бы, но человек, в которого он только что врезался, заставлял вернуть фокус внимания прямо.       — Вот чёрт, — прошипел Чуя.       — Накахара-кун, вообще-то, когда врезаетесь в человека, стоит сказать «извините», — с до противного сладкой улыбкой ответил Огай. Кто бы блять сомневался, что это он. В кого же Чуя ещё мог врезаться.       — Извините, сенсей, мне так чертовски жаль, — Накахара демонстративно поклонился и, обогнув учителя, наконец вышел за территорию школы.       — Кто это был?       — Мой тайный любовник, Осаму. Пришёл ко мне на свидание, а тут бац и ты. Облом, — фыркнул Накахара. Вопрос ему показался совсем странным, ну или может он был слишком раздраженным из-за недосыпа. — Учитель фотографии.       — Странно. Лицо знакомое, — проигнорировав шутку, ответил Дазай. И факт того, что он не узнал этого мужчину, был странен, потому что у него феноменальная память на лица. Он запоминает каждого, с кем виделся. Хоть с именами у него и бывают проблемы, лица он запоминает очень хорошо. Он сто процентов видел этого человека раньше и что-то ему подсказывает, что не на уроках по фотографии.       Настроение Чуи поднимается как только в нём оказывается лапша и холодный кофе. И день уже прекрасный и учителя не такие козлы. Они сидят ещё около получаса в кафе, Накахара даже в настроении рассказать про сегодняшний день и новую подработку, а потом еда настолько подняла ему настроение, что он предлагает Осаму прогуляться. Вообще ему нравится гулять вместе с Дазаем, они и так слишком много времени проводят дома и, конечно, смотреть сериалы в кровати тоже очень неплохо, но иногда Чуе хочется, чтобы у них было что-то похожее на свидание, хотя он и всегда думал, что ему это не интересно.       — Знаешь что, Чу-чу? — темнело всё ещё рано и, казалось, ещё час и блёклое солнышко сменит желтый свет уличных фонарей.       — Мг, — сонно отозвался Накахара, замечая, что совсем не знает, куда они вообще с Осаму забрели.       — Я не вернусь в Германию.       — Что? — резко разворачивает голову на Осаму Чуя, убеждаясь, что ему не послышалось. Местность в момент перестает быть интересной.       — Я не знаю, — пожимает плечами Дазай. — Я не хочу туда, — это звучало так искренне и просто, что на минуту Чуя даже не знал, что ответить.       — Но, а, — наконец подал голос он. — учёба? Отец?       — Плевать, — фыркнул шатен. Его лицо было спокойным. Выходит, он давно это решил. — Ты хочешь, чтобы я уехал? — смотря прямо в глаза, спрашивает он. И Чуя даже удивился, насколько серьезно он это делает.       — Осаму, не будь идиотом.       — Я поступлю в Токио, — выдыхает он, будто это то же самое, что съесть хлопья на завтрак. Ну для него так и было вообщем то. — У меня очень высокие баллы. Между нами снова будет расстояние, но уже не такое большое.       — Ты не уедешь? — чтобы поверить своим ушам окончательно, уточняет Накахара.       — Не-а, — запустив руку в рыжие волосы и оставляя поцелуй на макушке, сказал Дазай. — Я хочу быть с тобой как можно дольше.       Ехать до Токио ему было около полтора часа, и это казалось таким мизерным временем по сравнению с тем, что было между ними раньше. Неужели Чуя теперь может не засыпать с мыслью, что им придётся когда-то не видеться? От одного предложения будто даже стало легче дышать, а если подумать про то, что Накахара тоже может поступить в Токио и тогда они будет жить вместе — это вообще делало всё слишком прекрасным. Даже не верится, что так может быть, — сразу же думает про себя Накахара. У него есть нестабильная, но работа, он заканчивает школы, у него, вроде как, нет проблем с семьей и парень под боком. Чуя разобрался со всеми прошлыми делами. И, боже, его родители даже живут в одном месте уже больше года, что априори удивительно.       — И, Чу, — вырывая Накахару из мыслей, говорит Дазай. Чуя сейчас даже не видит, насколько широкая у него улыбка, но её замечает Осаму. — Рюноске и Ацуши хотели встретиться с нами. Пригласили в гости ещё пару дней назад.       — Можем в эту субботу?! — Накахара особо не вникал, его мысли почему-то были забиты чувством тревоги из-за того, что в его жизни всё как-то шиком гладко. И наверное любой другой бы человек радовался этому, но Чуя знает, что с ним такого ещё не было.       — У тебя нет работы? — удивился Дазай, кивая головой на лавочку в сквере. Он очень любил приходить в это место раньше, когда жил здесь. Оно далеко от центра и людей тут соответствующе, зато красиво и тихо.       — Неа, — покачал головой Накахара, присаживаясь и даже как-то не замечая, что положил голову Осаму на плечо. Да, для него было удивлением, когда он понял, что ему могут нравятся парни и ещё больше, когда он начал с ним встречаться. Но Осаму он не стыдился никогда и уж тем более на общественное мнение ему было кристаллически. Может Чуя в четырнадцать и испугался бы себя сейчас, но нынешний он слишком занят своей жизнью, чтобы бояться того, что о нём может подумать старушка или мамочка с коляской, проходящая мимо. Сейчас ему было хорошо, и он бы даже смог заснуть у него на плече, особенно, когда Дазай запустил пальцы в его волосы. Он ещё ни с кем не чувствовал себя в такой безопасности.       Они сидят там до позднего вечера. Чуя после школы очень хотел спать, поэтому как только они доходят домой и их головы касаются подушки, они моментально вырубаются.       Рабочие дни тянулись медленно и одинаково. Чуя выполнял все задания, усердно стараясь готовиться к экзаменам, и брался за любую работу, загружая себя по максимуму. Он хотел набраться больше опыта, хотя дело тут было больше в деньгах. Если они вдвоём поступят в Токио, Накахара хотел, чтобы они жили вместе, поэтому начинать копить на аренду квартиры сейчас, казалось ему хорошей идей. Поэтому Накахара брался за любую работу, которую ему предлагали. Будь то фотосессия детского дня рождения на протяжении шести часов или переноса туда-сюда техники в студиях. Дазаю он старался не показывать, как на самом деле устает, потому что в любой момент, когда Осаму замечает подвох в «всё хорошо» или «я в порядке», он принимает это на свой счёт и сам начинает работать больше. Они вдвоём были упёртыми в плане заработка и карьеры в будущем, поэтому каждый из них выжимал из себя все соки, вечером желая только лечь и провалиться куда-то в кровать как можно на дольше. Выходные у каждого из них выдавались редко, и они могли даже часу в день не провести вместе. Когда Чуя уходил, Осаму в основном спал, а вечером, когда приходил, Дазай сидел за работой. Так что каждую свободную минуту они старались проводить с пользой. И почему-то всегда эта польза была только в сторону Накахары. Дазай же каждый раз находил причину отказаться от Чуиной помощи. Что напрягало Накахару, как минимум потому, что впредь ему никто никогда не отказывал. Да, он сам раньше не видел смысла в половых актах, для него это было не таким интересным, как для всех остальных сверстников. Но когда это случалось, Чуя никогда не получал отказы. Даже когда его друзья наседали, чтобы он просто взял чей-то номер или засосал кого-то на вечеринках, он не слышал «нет». И Накахара понимает, что с Дазаем это другой случай, поэтому он не разговаривал с ним про это. «Если он не хочет, значит есть причина. И я надеюсь, что она не во мне». Чуя старался не думать про это и просто ждать. В конце концов просто проводить с ним время ему хотелось не меньше.

***

      Вставать куда-то в свой выходной раньше часу дня было настоящими издевательством, серьезно. Сейчас Накахара мысленно возвращался во времени, чтобы к чертям отказаться от того, чтобы ехать куда-то. Трель будильника звучала в голове даже после его отключения. Осаму пару раз пытался послать всех, предлагая Чуе притвориться, что они заболели, но видимо Накахара был ответственнее своего парня, потому что, пусть и через силу, но опустил ноги на холодный пол. И на самом деле Накахара искренне не понимал, почему поход в гости должен был назначаться на десять утра. Но спорить он бы и не собирался, так что пнув Дазая в бок пару раз, через пять минут они уже вместе чистили зубы, наблюдая два недовольных лица в зеркале.       — У нас есть позавчерашняя пицца или мы можем пойти в кофейню? — открывая холодильник, информирует Чуя, всё ещё потирая глаза после сна.       — В кофейню, — услышав, что вкусной еды на завтрак нет, встал со стула Дазай, чтобы начать собираться. — Я хочу вкусный кофе, а у тебя он гадкий. Крепкий и без сахара, — скривил лицо Осаму.       — Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь сделать его сам, — захлопывая холодильник, выдыхает он.       — Да, но всё же мне нравится, когда ты обо мне заботишься, — пожал плечами шатен, поднимаясь по лестнице.       Они вдвоём собрались меньше чем за полчаса, с тем, что минимум семь из них они потратили на поцелуй. Маленькая кофейня была в десяти минутах от дома Накахары. Там всегда было мало людей, в основном те, кто жили на этой же улице. Они любили приходить туда, иногда получалось по отдельности, иногда вместе, но низкая блондинка бариста всё равно запомнила, что берёт каждый из них. Дазай взял себе что-то похожее на слойку с яблоком, а Чуя напрочь отказаться от завтрака, отдавая приоритет сигарете. Ел он всегда мало, правда в последнее время едва ли у него было два приёма пищи. Осаму он врал, что перекусил, когда тот не видел ни его завтрака, ни ужина, а сам чувство голода даже не испытывал.       — А Кими сегодня дома? — выкидывая картонную тарелку от слойки, спрашивает Дазай, забирая у своего парня сигарету из рук. Курить ему особо и не хотелось, но смотреть на то, что Чуя курил на голодный желудок, хотелось ещё меньше.       — Вроде, — кивает Чуя. — А что?       — Я просто подумал, — вдыхая никотин далеко в лёгкие, говорит он, — у Рюноске есть сестра, и мы можем взять твою с собой.       — Будто ей пять, — хмыкнул он.       — Я просто подумал, что ты волнуешься из-за того случая, — понимая бровь, озвучивает Дазай.       — Почему я должен волноваться? — Накахара не хотел говорить ему про всю драму сестры, это было её дело, но видимо Осаму всё понял и сам.       — Потому что я вижу, когда ты волнуешься, Чуя, — туша половину скуриной сигареты, поднимает янтарные глаза шатен.       — Я напишу ей, — Накахара не стал признавать это, но и отрицать было глупо.        Чуя правда удивляется, когда его сестра соглашается, потому что она была очень тяжелой на подъём. А даже встречи с Чуиными друзьями раньше всегда сопровождалось закатанными глазами и раздраженными вздохами.       Дазай, прочитав сообщение, на экран телефона хмыкнул мол «я говорил, что она согласится».       Кимико собралась быстро и уже через минут двадцать подошла к ним. Кимико, на радость всем соседским бабушкам, перестала носить только тёмные вещи и делать такие же макияжи. Наверное, года полтора назад Чуя и не узнал бы свою сестру. Она стояла с собранными в высокую гульку волосами, на ней, казалось, совсем не было макияжа. Светло-бежевая толстовка адидас и тёмно-серые джинсы.       — Мы немного опаздываем, — оповестил Осаму, поднимаясь и выкидывая их стаканы из под кофе.       Что Накаджима, что Акутагава много работали, поэтому они могли позволить себе жить отдельно от мамы Ацуши в Йокогаме, где каждый из них учился.       Дорога в Йокогаму проблемой не была, час и они уже приехали в небольшой район с не очень дорогими квартирами. Высокие домики и ухоженные улицы с детскими площадками и маленькими ресторанчиками при доме. Милое место, Чуя в этом районе никогда раньше не был. Вёл их Осаму, по навигатору, хотя доверять ему этот процесс было ошибкой, потому что в итоге они заблудились и их встречать пришлось Рюноске, который явно сам был не рад проснуться раньше обеда в свой выходной. Они поднялись на четвертый этаж у двери с милым ковриком, на котором был рисунок Тоторо, выбирал явно Накаджима, хмыкнул Чуя. Фанатом Гибли Акутагаву он не видел. Их встретил маленький щенок, а потом в коридор выбежало ещё и две кошки, никто из них бы уже не удивился, если бы дальше прилетел попугай или прискакал кролик. Осаму даже усмехнулся, когда при входе увидел аквариум с рыбками. Квартира у парней была светлая, небольшая, но очень уютная. Второй хозяин дома был куда бодрее своего парня, хотя судя по нему, было видно, что встал он сегодня чуть ли не в семь утра. Нормально поговорить с приезда Дазая у них с Ацуши так и не получилось, так что Накаджима очень ждал друга, которого не видел слишком долго. Он пригласил всех на кухню, и уже там Накахара смог наконец-то увидеть сестру Рюноске, про которую ему уже не первый раз говорил Осаму. Девушка была невысокая, хотя всё равно выше Чуи, худощавая брюнетка с длинными волосами до поясницы. У неё были светлые глаза, сероватого цвета и тонкие брови-ниточки. Она стояла с большой тарелкой салата, ставя его на стол. Чуя даже почувствовал себя взрослым мужчиной, который со своей семьей пришёл к другой в гости. Это совсем не было похоже на встречу подростков, по крайней мере не те, где он бывал раньше, но это было вполне в духе Накаджимы и Акутагавы.       — Чуя настоял на том, чтобы мы купили вам торт, так что, — ставя коробку на стол, сказал Осаму, — пожалуйста.       — Мг, а Осаму на том, чтобы мы взяли пиво, потому что, цитирую, — доставая из рюкзака два пака, хмыкнул он, — «никто не ходит в гости без алкоголя».       — Спасибо, вам не стоило, — улыбнулся Ацуши, заключая поочередно их в объятья. У Чуи никогда не было друзей типа Ацуши, и он был первым, не считая Осаму, конечно, кому Накахара позволил себя обнять.       Неужели теперь его жизнь всегда будет такой спокойной? — заорал голос в Чуиной голове. Где подвох? Теперь его главная проблема это поступление, а не то, как убежать от полиции при очередной продажи наркотиков. Может ли так оставаться подольше? — не могло не пронестись у него перед глазами бегущей строкой.       Чуя старается не думать про это, накручивать себя было глупой затеей. Он натянул на лицо улыбку и присел за стол, стараясь спрятать взгляд где-то внизу. Ему ещё некомфортно в обществе таких обычных людей.       Есть никому не хотелось, поэтому все устроились в маленькой гостиной возле кофейного столика.       — Гин, ты так изменилась, — словно старший брат озвучил Осаму, притягивая к себе одного из котов. Он был явно беспородным, серенький с парой белых пятнышек на животе и одно на правом ухе. — Ты заканчиваешь школу в следующем году?       — Мг, — кивнула девушка, она была очень необщительной, а когда и говорила что-то, то отвечала односложно.       — На кого планируешь поступать? — поднимая карие глаза с кота на Акутагаву, снова задал вопрос шатен.       — Я ещё думаю, но склоняюсь к медицине, — пожала плечами брюнетка.       — Интересный выбор, — хмыкнул Дазай. — Я думаю, ты была бы хорошим врачом, Гин-чан, — улыбнулся Осаму, снова возвращая взгляд к коту, которого он посадил себе на колени.       Уже через пару часов, когда неловкость прошла, комната буквально ни на минуту не погружалась в тишину. Тема сменялась за темой, а история за историей. Жильцы дома были куда интереснее, чем Чуя мог себе представить, а Осаму просто скучал по старым друзьям, не замолкав расспрашивая их. Даже девочки, хотя обе были неразговорчивыми, иногда вставляли пару предложений. Накахара иногда поглядывал на Ацуши и Рюноске, сидящих напротив, удивляясь, насколько у них другие отношения. И Чуя даже не может конкретно сказать, что его удивляет, скорее всего нежность в каждом их действии друг к другу, но он заметил за собой то, что его это умиляет. Накахара даже усмехнулся у себя в голове, насколько же он теряет хватку, раз может начать улыбаться, посмотрев на своих друзей геев. Пусть его и удивляет, кем он является сейчас, ему нравится. Вероятно, он впервые чувствует себя счастливым. И ему абсолютно не стыдно сейчас улыбаться, потому что он только начал чиниться. Словно прошлый Чуя был совсем сломанный и испорченный. Он делал много плохих и неправильных вещей. Но сейчас, когда он будто балансирует на канате спокойной жизни, единственное, что он хочет — это не сорваться снова в то болото, которое заставляло его сжимать кулаки. Накахаре порой тяжело бывает себя контролировать, ведь когда привык реагировать так, как ты хочешь, сложно объяснить самому себе, что нужно иногда сдерживаться. Первый их переезд не по хотелке родителей был из Киото. Они переехали по Чуиной вине, он сделал опрометчивый поступок, который не хочет повторять. И иногда Накахару раздражает то, сколько он думает и прокручивает одни и те же переживания по кругу. Он немного встряхивает головой, снова возвращаясь в реальность, где всё хорошо.       Вся еда, стоящая на столе на кухне, на которую они перешли, закончилась и дело дошло до пива. Чуя его не сильно любил, больше относился нейтрально, но лишним слабоалкогольный напиток никогда не будет. Ацуши принёс со своей комнаты карты и ещё через час владельцы квартиры были должны Накахаре по желанию, правда теперь и он должен желания. Осаму. Но с ним он как-то разберётся.       — Акутагава, — серьёзным тоном позвал Чуя.       — Что? — поднял вопросительный взгляд Рюноске.       — Прекрати назвать этого идиота саном! — воскликнул Накахара после очередного уважительного обращения брюнета. Осаму буквально десять минут назад на серьезе разговаривал с кошкой, он точно не был похож на человека, к которому будет столько почестей.       — Эй, — воскликнул Осаму, скорчив лицо в ответ на обзывательство.       — Дазай, а когда ты планируешь возвращаться назад? —аккуратно и тихо спросил Накаджима. — Просто мне интересно, будешь ли ты ещё в Японии на день рождения Рю, — неловко начал оправдываться парень, будто понимая, что это может быть темой, которую они не хотят обсуждать.       — М? — засовывав язык назад, который до этого показывал Накахаре, возвращая серьезность на лицо, переспросил он. — Я решил остаться, — будто ни в чём не бывало ответил Дазай.       — Да? — улыбнулся Ацуши.       — Да? — чтобы проверить свой слух переспросил Акугатава.       — Да? — скопировал владельцев дома Чуя, пытаясь сдержать смех.       — Ага, — кивнул Осаму.       — Ты будешь поступать в Йокогаме? — собирая карты со стола, поинтересовался Рюноске.       — Я думал в Токио, — пожал плечами Осаму, замечая, как Чуя отводит взгляд, чтобы не показать, что не хочет отпускать его. Даже в Токио.       — А на кого ты учишься, Дазай? — не в многочисленный раз за вечер подала голос Кимико.       — На юридическом. В Фукуоке, на заочной программе, — ответил Осаму, заправлял выбившуюся Чуеную прядь назад за ухо. — Я хочу перевестись в Токио.       — Ты сам будешь платить за образования? — снова задала вопрос девушка.       — Кими, — строго окликнул её Чуя, выглядывая сестру за Дазаем, который перекрывал вопросительный взгляд сестры. Конечно, она не знала, но знал Чуя. Вряд ли Дазай захочет слышать о своих родителях. И Чуя был прав, потому что лицо его парня меняется на пару секунд, прежде чем снова натянуть улыбку.       — Неа, я копил, — положил руку Чуе на бедро, показывая что всё нормально, ответил он, — ещё со средней школы, когда устроился на первую работу, — пожал он плечами.       — Вы хотите жить в общежитии? — тоже включись в разговор младшая Акутагава. Ей навряд ли кто-то говорил, что Чуя и Осаму встречаются, но видимо это уже было очевидным.       — Хотим снять квартиру, — не отрицая их совместного проживания, кивнул шатен, — поэтому сейчас мы и начали работать, — Дазай специально выделил «мы», потому что уже знает, что если скажет «я», ему за это прилетит. Чуя не позволит заплатить за себя даже если будет ходить в порванных вещах и умирать с голоду. Поэтому Дазай старался делать это скрытно, просто принося пакеты с продуктами или заказывая билеты в кино по интернету, чтобы самостоятельный не увидел сколько это стоит. Правда иногда Осаму потом приходили эти деньги назад, на карту, ещё и с гневными подписями от его парня. В те редкие случаи, когда у Дазая получалось пропихнуть свою купюру за них двоих, Чуя ещё долго ходил с опущенными бровями и насупленным взглядом.       — А я хочу поехать в общежитии, — положив щёку на кулак, пожала плечами Гин.       — Ацуши? — окликнул Осаму, когда тот резко встал изо стола, переворачивая банку, к счастью уже пустую. Парень заметно побледнел в лице, а взгляд его выглядел потерянным. Он крепко, до побеления пальцев сжимал в руке телефон, Чуя заметил, как его руки начали трястись. Рюноске тоже не сразу понял, что происходит, но спросить Накаджима ему не дал, уходя в коридор.       — Всё нормально, — кивнул Акутагава, поднимаясь следом. Потому что все подняли вопросительный взгляд на хозяев дома.       Дазай кивнул головой и продолжил тему на которой они остановились. Никто не хотел допытываться, что произошло, поэтому каждый поддержал диалог. Когда ни Ацуши, ни Рюноске не было уже больше пятнадцати минут, Чуя перевёл взгляд на Осаму, который улыбался и рассказывал очередную за этот вечер историю, он тоже иногда поглядывал в бок на парней. Чуя посмотрел в сторону, где стоял Ацуши и Рюноске, чтобы удостовериться, что всё было в порядке. И видимо не было, потому что Накаджима сидел на стуле, а его ноги немного тряслись. Со стороны это выглядело, будто он испугался чего-то, но внимание Накахары привлекло не это, а Акутагава, который присел на корточки возле своего парня и положил руку ему на колено. Он смотрел на него с такой любовью в глазах, что Чуя непроизвольно улыбнулся, заставляя себя как можно быстрее скрыть это, чтобы не выглядеть идиотом. Чуя с трепетом наблюдал какой Акутагава другой с Ацуши и насколько второй ему доверяет. Накахара непроизвольно перевёл взгляд на Осаму, заметив, что тот уже смотрит на него. И он явно увидел, на что смотрел Накахара, потому что он тоже улыбается и через пару секунд Чуя чувствует, что его тоже взяли за руку. Из-за такого простого жеста его сердце делает кувырок. Ему нравится, что Осаму рядом с ним. И Чуя нравится замечать то, какой оказывается Дазай внимательный. Осаму был по правде удивительным человеком.       — Извините, — возвращаясь к остальным немного неискренне улыбнулся Ацуши. Акутагава сзади был и вовсе мрачная тучи. Их не было больше получаса. — Мой отец, — громко сглотнул блондин, — написал мне сообщение. Он слишком долго не объявлялся в моей жизни, чтобы я не удивился этому, — неловко посмеялся блондин, оправдываясь. Он выглядел, будто ему было максимально неуютно, видимо его отец не был для него хорошим родителем.       — Я не понимаю, почему ты не дал взять мне трубку, — пробубнел себе под нос Рюноске, раздраженно выдыхая.       — Всё хорошо, Рю, — слегка поднимая уголки губ и приобнял своего парня Накаджима, снова усаживаясь за стол.       — Сейчас всё хорошо? — больше для вежливости спросил Дазай.       — Да-да, конечно. Извините, — видно было, что совсем нет, но парень отвёл взгляд, чтобы никто этого не увидел. — Я открою ещё пива, — поставил в этой теме точку Накаджима.       — Ацуши, извини, а у вас есть балкон? — поднимаясь со стула, спросил Накахара.       — Мг, ты хочешь покурить? — поднял желтоватые глаза на Чую блондин. — Через гостиную можешь выйти, там есть пепельница.       — Спасибо, — кивнул Накахара. Чуя положил руку Осаму на спину, слегка сжимая плечо и его намёк был понятен мгновенно, потому что Дазай сразу же встал со своего места, направляясь вслед за своим парнем.       В квартире было немного душновато, наверное, из-за количества людей, зато выйдя на свежий воздух краснота с щёк мгновенно пропала. Они закрыли за собой дверь, чтобы не пускать едкий запах табака в квартиру и вдвоём облокотились локтями на перила. На небе уже полегли звёзды, выделяясь на сапфировом небе, Чуя даже и не заметил, когда успело потемнеть. Глаза прикрывались сами собой, подставляя лицо под холодный ветер, позволяя ему трепать волосы. Они одновременно сделали глубокий вдох, а Накахара запустил пальцы в карманы, выуживая из них помятую пачку. Зажигалку он нашёл в кармане Дазая, по-хозяйски залезая туда самостоятельно. Густое облако сигаретного дыма сразу же растворяется в воздухе. Фонарей на заднем дворе, куда выходил балкон, было мало, их лица освещались слабо. Зато огонёк на конце сигареты, передающейся из губ в губы, было видно хорошо.       — Знаешь, — первый подал голос Чуя, нарушая тишину, — когда я знаю, что ты не уедешь, мне дышится легче, — смотря прямо перед собой, сказал он.       Дазай ничего не отвечает, и Чуя даже думает, что он не услышал, но потом его разворачивают к себе, выдыхая порцию дыма в губы и целуя, притягивая к себе ближе. Этот поцелуй был похож на их первый, нежный и с аккуратно положенными руками на его щеку. Накахаре нравился контраст в их поцелуях — это мог был пошлый требовательный с руками, блуждающими по всему телу, или что-то нежное, передающее чувства, как сейчас, и даже в простом касании губ ко лбу или концу носа, было много смысла для них. Осаму аккуратно разрывает поцелуй первый, но не отстраняется, поднимая взгляд. Карие глаза не бегали по лицу, а смотрели чётко в голубые перед собой. Каждый из них знал, о чём думал другой, но озвучить вслух никто не мог. Они стоят там столько, насколько их долгое отсутствие не выглядело бы странным, возвращаясь со слегка покрасневшие губами и мурашками покрывающими тело, нагло сваливая всё на холод.       Сколько бы Акутагава и Накаджима не уговаривали их остаться, чтобы не ехать поздно ночью, все трое хотели домой. Единственным желанием было замертво упасть на кровать и проспать всё воскресенье.       Доехали домой они уже ближе к часу ночи, а до кровати добрались вообще к двум. Чуя закончил обработку с последней съёмки, а Дазай отправил масштабные проект перевода. Накахара стоял с щёткой в руках из последних сил стараясь держать глаза открытыми.       — Чуя? — Кимико заглянув только головой окликнула брата.       — М? — поднял на неё глаза через зеркало Накахара.       — А эта девушка?       — Гин? — удивлено переспросил он.       — Её зовут Гин?       — Мг, — кивнул Накахара, полоская рот и уже представляя, как завтра встанет минимум в обед, — это сестра Рюноске, — вытирая руки, пожал плечами он. — Вы кстати похожи, даже внешне немного. А что?       — Мм, — кивнула брюнетка, — спасибо.       — А зачем тебе? — хотел спросить Чуя, но ему вслед уже выкрикнули «спокойной ночи». — И тебе, — ответил он себе под нос, выключая свет в ванной, чтобы наконец-то уйти в кровать, Осаму наверняка уже седьмой сон видел.

***

      — Всё-таки я был прав, — выкидывая пустые банки из под газировки, воскликнул Дазай, выходя из кинотеатра.       — Если ты угадал, кто был убийцей, это не делает тебя гением, Дазай, — выдохнул Накахара. — Не зазнавайся, — прошипел он, на ходу застёгивая куртку.       — А по-моему наоборот, — с ухмылкой сказал Осаму. — Ты вообще думал, что это его мать, так что, — пожал плечами шатен. Он непроизвольно начал улыбаться, когда посмотрел на его недовольное лицо. Ему нравилось проводить своё воскресенье вот так, ходя в кино с Чуей, ему в принципе нравилось быть с ним. У него в принципе такое первый раз, чтобы он был в отношениях просто потому что ему нравится человек. Он не хочет от Чуи поддержки, заботы, секса, он просто хочет, чтобы он был рядом. — Чуя?!       — Чт—       Его перебивает требовательный поцелуй, в который его затягивают, притягивая к себе за подбородок. Накахара от неожиданности даже не сразу понимает, что на него нужно ответить, моргая, чтобы опомниться. Их языки сплетаются, и Чуина рука уже по инерции оказывается впутана в дазаевские волосы, оттягивая их. Накахара на пару минут забывает о всё и вся, даже о том, что они среди людей, стоят буквально в ста метрах от кинотеатра. На эти пару минут это становится таким неважным, но когда они отстраняются друг от друга, они видят, насколько много взглядов они собрали.       — На нас пялятся, — озвучивает факт Накахара. От такого неожиданного прилива нежности от Осаму у него немного покраснели уши.       — Плевать, я хотел тебя поцеловать, — пожал плечами Дазай. И звучало так искренне, что даже застало Чую врасплох.       И на самом деле Накахаре тоже плевать на других людей просто ему ещё нужно к этому привыкнуть.       Они проводят вместе весь день, хотя такая формулировка странная, потому что они и так всегда вместе, они живут в одной комнате. Но всё же это было по-другому. Больше похоже на свидание.       — Осаму? — на улице начало темнеть, а ноги уже гудели от долгой прогулки.       —М?       — Ты взял номер Одасаку. Ты писал ему? — Чуя понимал, что эта тема важная для Осаму. Он уже начал понимать по его эмоциям, когда затрагивает что-то особенно имеющее смысл для Дазая, но не спросить он просто не мог. Дазай рассказал ему про Оду ещё месяцев семь назад. Просто один раз по телефону сказал, насколько ему был близок брат Ямагавы. Когда-то они были лучшими друзьями, а потом потеряли связь. Для Чуи это также важно, как и для Осаму.       — Он не действительный, — через паузу сказал шатен. — Номер, — объяснил он, когда увидел недопонимание на лице своего парня.       — Ты знаешь его адрес, — утвердил Чуя, пожимая плечами.       — Мг.       — Пойди к нему.       — Чуя, это всё очень сложно, — выдохнул он. — И я не хочу просто заявляться к нему спустя столько времени.       — Но если это твой единственный вариант, — посмотрев прямо в глаза сказал Накахара.       — Я не—       — Дазай, я вижу, что это важно для тебя. Тогда в чём проблема?       И в общем-то Чуя был прав — проблемы никакой не было, но всё равно что-то внутри Осаму заставляло чувствовать себя виноватым. Всё время, начиная с их знакомства, Дазай был с Ямагавой. Они проводили время вместе сутками и Осаму ощущал ответственность за неё. Но когда он оставил её, когда не уговорил бросить того парня, который изначально показался ему странным. Тогда, когда он узнал про то, что он принимает и продаёт, он всё равно ничего не сделал. И, да, он винит себя в её смерти. Она была ему как сестра и когда он узнал о её смерти, первое, о чём он подумал, это почему его не было рядом, чтобы предостеречь и обезопасить. Он знал, что это за человек и что он может быть опасен, но ничего не сделал. Это не несчастный случай или смерть от болезни, где он был бы бессилен. Это то, с чем он помог помочь, уберечь, но не смог. Смотреть потом в глаза её матери или Сакуноске он просто не мог. Ему казалось, скорее он был уверен, что её семья думала так же. Осаму пришёл на похороны еле выдержав все прощальные слова родных и, объяснившись перед её родителями и Одой, ушёл. «Я не понимаю тебя, Дазай, но если так тебе станет проще жить» — сказал ему Сакуноске. Жить проще не стало, но он хотя бы не чувствовал такого отвращения к себе. Просто Дазай так привык — уходить от людей, если он чувствует себя для них обузой доставляющей проблемы, даже если это было не так. В тот период ему было максимально непросто. Он лишился единственного верного друга в лице Оды и подруги в лице Ямогавы. Он потерял безопасное для себя место, каким была маленькая квартирка Сакуноске и кухня Барбары. Дазай остался совсем один наедине со своими мыслями и отцом в незнакомой ему стране. И когда ему было тяжелее всего пришёл Чуя, неожиданно и очень нужно. Кто бы мог подумать, что его жизнь измениться от одного сообщения пришедшего на почту. И сейчас наверное было бы нечестно не послушать Накахару, потому что он не может посоветовать ему что-то плохое. Все слова Чуи всегда были для Дазая правильными.       — Наверное, ты прав, — он спокойно улыбается, успокаивая свой водоворот мыслей в голове. Вероятно Дазай мог сделать так с самого начала и тогда бы их «милой» встречи с Корой не было бы. — Я поеду к нему завтра.       — Хорошо, — кивнул Чуя, немного приобнимая его. Иногда Осаму думал, за что он вообще заслужил такую поддержку?

***

      Дазай проснулся первым, рассматривая огненно-рыжие волосы раскиданные по подушке. Их хозяин слегка морщин нос, готовый вот-вот проснуться. Дазаю по истине давно не было так спокойно и хорошо, а особенно с кем-то. Чуя изменил его, сделал собой, сделал счастливым. И к его личному ужасу сделал зависимым от себя. Думал ли когда-то Дазай, что так бесповоротно влюбиться? Точно нет. Осознавать, что он больше не вернётся к отцу, было чем-то невероятным, потому что он наконец-то чувствует себя свободным от него. Морально. Потому что он уже давно сам обеспечивает себя финансово, так что в его деньгах он не нуждался.       На удивление, ожидаемого волнения из-за встречи со старым другом у него не было. Наоборот, Осаму подумал о том, что Накахара прав и нужно было просто пойти к нему, как только он приехал. Они не были чужими людьми, и разве Ода мог просто прогнать его? Смотря на себя в зеркало у него вроде не было синяков под глазами, за которые его вечно ругал Сакуноске. И волосы его были больше не растрепанными и торчащими в разные стороны. Вещи были поглажены, а кроссовки без дырок и потертой подошвы. Он изменился, наверное, он приблизился к тому человеку, которого хотел бы видеть его старый друг. Дазай так надеятся увидеть эту спокойную улыбку старшего брата, к которой привык, в которой нуждался когда-то. Пусть даже Одасаку захлопнет перед его носом дверь, Осаму будет знать, что с ним всё в порядке. Он был благодарен Чуе, сам бы он не решился.       — Осаму, — поправляя ворот его толстовки, говорит он, — всё будет хорошо, — смотря прямо в янтарные глаза, говорит Накахара.       — Наверное, — жмёт плечами Дазай.       — Мне пойти с тобой?       — Нет, спасибо, — оставляя скромные поцелуй на щеке, говорит Дазай прежде чем выйти за дверь.       Путь до дома Сакуноске Дазай вероятно нашёл бы даже с закрытыми глазами. Одасаку ещё в семнадцать лет переехал в Йокогаму, чтобы жить отдельно от родителей и не зависеть от них. И часто звал к себе сестру, а потом и её непутевого парня, становясь ему другом. Дазай проводил у него много времени, иногда даже засиживался в его квартире на ряду с Барбарой, особенно в те моменты, когда домой особо сильно не хотелось. Ода всегда был для него не просто товарищем, скорее примером для подражания. Наставником, который откуда-то всегда знал что правильно, а что нет. С Осаму никто никогда не говорил про его эмоции или чувства, про то как их нужно проживать и что делать если вот-вот сорвешься. В их семье в принципе не привыкли разговаривать. Он никогда не знал, а только надеялся, что его любят или что он вообще нужен в этом доме. Сакуноске был первым человеком, который спросил что с ним. И он был человеком, которому было интересно. Интересно даже тогда, когда Осаму трещал без умолку на совсем отстраненные темы. Именно Сакуноске видел в этих историях подтекст. Дазаю было просто приятно, что его слушают и слышат. Ода был вторым, после Барбары, кто вошёл в зону доверия Осаму. А впустить туда кого-то значило для него очень много. Он видел опасность даже в том, чтобы заснуть при ком-то. Нет, он никогда не выглядел как запуганный мальчишка, наоборот по нему бы никто не никогда не сказал, что Осаму Дазай может чего-то боятся в принципе, но он мог, хоть и не хотел этого признавать.       Он доехал до его района на автобусе, который, казалось, даже не поменял водителя. Те же старушки, забирающие внуков из школы и работники, которых отпустили пораньше. Квартал, где жил Одасаку, был не одним из лучших, но и не самым плохим. Дома были не новые, одинаковые пятиэтажки, стоящие в ряд. Извилистые дороги с вечными лестницами и пару стареньких магазинчиков со всем необходимым. Осаму любил заходить туда за пачкой сигарет, чтобы выкурить пару перед домом Оды. Сакуноске тоже курил, но крайне редко, но на Дазая за это часто косо посматривал. Когда он доходит до бежевого здания, чувство ностальгии накрывает ещё больше. Он всё ещё спокоен, но ему не нравится факт того, что он тут без приглашения. Могут ли его не хотеть видеть тут? Самое обидное было, если бы Одасаку просто переехал и тогда всё было бы зря. Он делает глубокий вдох, прежде чем заскочить вместе с соседкой, которая даже узнала его, в подъезд, поднимаясь на последний этаж. В его руках две упаковки супер острой рисовой лапши быстрого приготовления. Дазай не знает ни одного человека, который любит бы её также сильно, как Сакуноске. Он брал её с собой приходя к Оде после школы, так что это показалось ему логичным и символичным жестом.       Осаму совсем не тянет, сразу же звонит в дверь, но на удивление ему не открывают, хотя он слышит шум за дверью. Всё-таки не хочет видеть?       — Здравствуйте, — женский голос слышится первее, чем миниатюрная шатенка успела выглянуть изо двери, вырывая его из мыслей.       Новая девушка Оды или он всё же больше не живёт здесь больше?       — Извините, мне нужен Сакуноске Ода, — включив всю свою галантность, улыбнулся Осаму.       — Ода? — тёмно-зелёные глаза в момент изменили взгляд, а брови взлети ко лбу.       — Мг, — кивнул Дазай, — я его старый друг.       — Осаму Дазай? — спустя долгую паузу, тщательно рассмотрев лицо гостя, спросила шатенка.       Тот факт, что девушка его узнала, говорит, что Сакуноске она тоже знает. Значит, всё-таки тут?       — Пройдите, — после кивка Осаму, девушка открыла дверь шире, пропуская незваного гостя.       — Извините, что так без приглашения, — он всё ещё чувствовал себя крайне неловко. Да, волнение вроде как его покину, но потерянность ещё была. Что он должен спросить? А сказать? — Я звонил Одасаку несколько раз, но он не брал трубку, — девушка указала рукой на большое кресло в гостиной.       Квартиры с момента его последнего раза изменилась не сильно, разве что какая-то мебель была поменяна на новую, более дорогую. Но атмосфера здесь всё равно чувствовалась, как дома у старого друга. Те же светлые обои и тёмно-бежевый паркет, устеленный коврами, в каждой комнате. Большой тёмный диван с мягким, клетчатым пледом сверху и деревянный столик рядом. Растение в большом коричневом вазоне и тёплый жёлтый свет из красного торшера. Книжная полка ломится от книг, прибавив к себе пару коллекционных детективов. Окно завешано толстыми шторами, а на стенах картины, Дазай узнал только пару из них, остальные были новые. Есть даже та, которую дарил он. Сразу с порога пахло кофе и выпечкой. Дазай оглядывался, будто снова попал в одни из лучших часов своей прошлой жизни. Когда за этим маленьким столом он играл с Одой в карты или шахматы, а на этом диване спал, когда ссоры родителей становились невозможными, а проживание у Барбары за рамками правильного. Не хватало только старого фильма из телевизора и запаха крепких сигарет смешанных с духами Оды.       — Он много говорил мне про вас, — присев напротив улыбнулась девушка. — Я Мэрико, — протянув худую руку, представилась шатенка, — его жена.       Оу, Осаму мог ожидать девушку, но жена — это его удивило. Хотя Дазай с первой её улыбки увидел в ней сходство с Сакуноске. Что-то в них было общее. Мэрико была даже ниже Чуи, худая, но с миловидным личиком с пухлыми щеками. Маленький нос, круглый подбородок и выделяющиеся зелёным оттенком глаза. На вид ей было лет двадцать пять, а может и меньше.       — Может быть, чай или кофе? — неловко подскочив с дивана спросила Мэри. — Я готовила сегодня пирог с вишней, если хотите.       — Нет, благодарю. Я пришёл только увидеть Одасаку, — пожал плечами Дазай, замечая, как девушка опустила глаза в пол при упоминание мужа.       — Извините, я заберу дочь с детской и вернусь, — проигнорировав немой вопрос Дазая, ушла Мэрико.       — Это? — ребёнку было не больше полугода и предположить, что он от Оды, было несложно, девочка даже в столь юном возрасте была его копией. Но сам факт того, что он пропустил такую огромную часть жизни своего лучшего друга его убивало внутри. Наверняка Сакуноске писал ему, но Осаму просто удалил его номер и не видел сообщений.       — Наша дочь — Сакура, — кивнула девушка. — Мы хотели пятеро детей, — она крепко прижала к себе ребёнка, а на щеках Осаму увидел мокрые дорожки слёз. И почему до него всё доходило так быстро? Он с удовольствием пожил бы в неведении ещё хотя бы пару секунд.

***

      Накахара не любил терять время зря, поэтому в день, когда остался один, решил переделать все свои незаконченные дела. Он встал сегодня вместе с Дазаем и как бы не хотел ещё поспать, у него не получилось. Зато он успел закончить редактировать последнюю съемку, которая была коммерческой и он заработал очень неплохие деньги на ней. И то, что он закончил раньше дедлайна не могло не радовать. Ближе к обеду ему позвонила Нэо, поговорить она любила, а друзей в Англии ей найти так и не удалось, так что все сплетни Лондона она решила рассказывать Чуе. в общем-то в пол уха слушая Миуру, Накахара даже успел отвести, по просьбе родителей, свою младшую сестру на рисование.       Все пару отправленных Чуей сообщений Дазаю не были прочитаны, так что Накахара решил не надоедать звонками. Чем себя занять, Чуя точно знал, хотя за уже почти прошедший, день понял, что совсем отвык проводить столько времени в одиночестве. Осаму был под боком постоянно, так что это казалось даже каким-то странным — делать какие-то вещи самому. Забрать Чихэру с занятий тоже показалась его родителям сложным, поэтому остаток дня Чуя проводит с ней в парке, снова чувствуя как ответственность за сестру потихоньку переходит на него. Видимо его родители наигрались в хороших маму и папу. Они возвращаются домой ближе к десяти, Осаму за день даже не прочитал сообщений, не то, что отправил хоть что-то сам. Накахара понятия не имел, приехал ли его парень вообще домой, хотя его кроссовки у входа сами ответили на этот вопрос. Пришёл он вероятно недавно, Чуя ожидал увидеть его на кухне или в гостиной, но первый этаж был пустой. Кимико была в общежитии. Родителей тоже не было, вместо них только очередная записка. Накахара даже читать её не стал, вероятно, они уехали. Снова. Чихэру подтвердила. Люси и Сэтору будут минимум через три дня. Чуя уже даже перестал реагировать, их уезд приносил больше положительных эмоций, чем наоборот.       — Я думал, ты внизу, — заходя к ним в комнату, говорит Чуя.       Он кладёт все вещи на кровать, решая сразу же переодеться, а желательно вообще пойти в душ.        — Я звонил тебе, почему ты трубку не брал? — Чуя поднял глаза, но Осаму, казалось, даже не обратил внимания на то, что кто-то пришёл. Он сидел к нему спиной, на подоконнике, свесив ноги вниз. Они вдвоём часто так сидели, когда подниматься на чердак было лень. — Я взял нам пиццу, — делая пару шагов вперёд, снова говорит Чуя, ожидая хоть на этот раз услышать какой-то ответ. — Ты хотел посмотреть «Леон» сегодня. Я серьезно не понимаю, как ты мог не смотреть, — Дазай даже не повернулся. — Эй, Осаму, ты слушаешь меня?       Чуя подходит сзади, медленно кладя руку ему на плече. И от этого жеста Осаму дёргается, но оборачивается. Накахара совсем на немного удивляется, когда встречается с его глазами, потому что карие выглядят совсем растеряно. У Дазая совсем другой взгляд, будто он смотрит куда-то через Чую, а его мысли где-то очень далеко отсюда. Накахара быстро бегает глазами по его лицу, пытаясь понять, что случилось, пока его глаза не опускаются вниз. И Чуя очень себя сдерживает от того, чтобы не охнуть, потому что на белой ткани бинтов, одетых совсем наспех, неаккуратно, виднеются красно-коричневые разводы. Чуе требуется минута, чтобы осознания картины пришло ему в голову, целая минута, чтобы наконец-то увести глаза от ярких пятен в районе запястий.       — Дазай? — он поднимает глаза, стараясь не опускать их снова. Он не хотел, чтобы Осаму видел, что он пялится, но он пялился, а Осаму это видел. — Твои бинты, — он громко сглатывает, чтобы подобрать слова. Он не знает, как нужно реагировать и что говорить. Он не знает, как себя сейчас чувствует Осаму и дело было даже не в ментальном плане. Много ли он крови потерял? Осознание, откуда кровь и почему она там взялась пришло сразу, вопрос был в том, глубокие ли там порезы и нужна ли ему помощь?       — Извини, — Осаму не звучит виновато или грустно, скорее раздраженно, что удивляет Накахару ещё больше. — У меня всё в порядке, — выдаёт он, разворачиваясь назад к окну, доставая из кармана сигареты и зажигалку.       Да, Чуя помнил про прошлое Осаму, но он до сих пор не видел его без бинтов. И понятия не имеет, когда был последний раз и из-за чего они вообще случаются.       — Осаму, но—       Он снова кладёт руку ему на плечо, разворачивая карие глаза к себе и немного тянет его, чтобы тот встал оттуда. Осаму делает глубокий, тяжелый вдох, но всё же встаёт, возвращая ноги на землю. Он возвращает глаза на Чую, облокачиваясь спиной на подоконник. Накахара не понимал его раздраженного взгляда, когда в его собственной голове ходила волна вопросов.       — Что случилось? — серьезно спрашивает Чуя, стараясь преодолеть своё волнение.       — Я же сказал, — натягивая лукавую, хитрую и наигранную улыбку начал Дазай. Она выглядела издевательски, будто он насмехается над волнением своего парня. Чуя сделал глубокий вдох, чтобы не отвесить ему пощечину за надменность в его тоне. — всё хорошо, — выдыхая дым в лицо, закончил он.       — Прекрати, — вскрикнул Накахара, очень стараясь хоть раз реагировать на что-то стрессовое без агрессии. Ему было страшно от непонимания ситуации.       — Извини? — усмехнулся Осаму. — Я сказал что-то не так?       — Прекрати улыбаться, Дазай, — стараясь говорит не громко, озвучил Чуя. — Я спрашиваю, что случилось. Пожалуйста, не будь клоуном хоть для меня.       Осаму смотрит в его глаза, слегка прищуриваясь, и Чуе казалось, что это длилось целую вечность. Шатен делает глубокие затяжки, выдыхая дым прямо Чуе в лицо.       — Сакуноске мёртв, — на одном дыхании выдаёт Осаму.       — Что? — уже не сдерживая себя, выкрикивает Чуя. — Что случилось?       — Я пришёл к нему, мне открыла его жена. У них оказывается ещё есть маленькая дочь, — уже добрее улыбнулся Дазай. — Она сказала, что его убили на задании, — пожал он плечами, будто его не волновало то, про что он говорит.       — Где ты был весь день? — спустя долгую паузу спросил Накахара.       — Я прочитал письмо, которое оставил мне Одасаку, — он снова отвернул глаза, смотря куда-то вбок. — И осмелился зайти к его родителям, на удивление они были даже рады видеть меня. Эти люди потеряли двоих своих детей. Всё остальное время я провёл на кладбище, — выкидывая бычок в окно и доставая новую сигарету, сказал шатен.       Чуя долго ждал, пока он скажет что-то ещё, наблюдая за его действиями, он всё ещё не знал, как помочь. Кровь заполняла белые повязки всё больше, а Дазай выглядел крайне бледно.       — Мне очень жаль, Осаму, — искренне озвучил Накахара, — правда.       — Мне тоже, — кивнул Дазай.       — Твои порезы, — Чуя слегка запнулся, уводя голубые глаза, — они глубокие?       — Всё в порядке, — выдохнул Осаму.       — Я хочу помочь, — честно признался он. Впервые Чуя не побоялся показаться слабым и впервые он так открыто показывает, что волнуется.       — Оставь меня, — серьезный тоном, совсем не похожим на тот, что когда либо употреблялся к нему, сказал Дазай.       — Я не могу, Осаму, — честно говорит Чуя. Он никогда не сталкивался с таким и он правда не знаете как правильно реагировать.       — Я хочу побыть один, — он оттолкнулся от подоконника, идя к двери.       — Ты куда? — Чуя побоялся хватать его за запястья, поэтому положил руку ему на плечо. Он совсем растерялся, абсолютно не знаю, как поступить и что из этого будет правильно.       — Чуя, я же сказал, что хочу побыть один? — разворачиваться шатен. — Я не понимаю, что, блять, непонятного? — Дазай впервые звучит так, но это не вызывает у Чую испуга или удивление, только раздражение.       — Я хотел помочь, хам, — фыркает Накахара. Он не привык видеть Дазая таким и не привык сам показывать свою агрессивную сторону при нём. Он убирает руку с его плеча, делая пару шагов назад, облокачиваясь туда, где минуту назад стоял его парень.       — А мне не нужна помощь! — вскрикнул Дазай. — Может, ты не знал, но я терпеть не могу, когда из меня делают слабого, — Чуя заметил, как пару капель крови капнули на пол.       — А, ты ж у нас пиздецки сильный, поэтому и истекаешь сейчас кровью, — Накахара смотрит в янтарные глаза вверх, сразу понимая, что переборщил. И он делает глубокий вдох, потому что сдержанным в подобных ситуациях он был в последнюю очередь.       — Господи, иди ты, — шипит Осаму прежде чем стукнуть дверью. Чуя не стал его догонять и никогда бы не сделал это.       Накахара слегка помотал головой, будто это помогло бы ему успокоиться, но даже после третьей сигареты он не понимает, что должен сейчас сделать. Он злится, потому что ненавидит быть растерянным. Они никогда не разговаривали друг с другом так, поэтому Накахара даже не знает, как реагировать. Он не пишет ему первые два часа, он фактически просто залипает в одну точку всё это время. И только через пару часов, когда всё раздражение спало на нет, ему на место приходит волнение. Дазай был один непонятно где и он выглядел настолько опустошено. Чуя искренне не знал, что может прийти ему в голову и это по правде пугало. Когда время перевалило за третий час ночи, он по-настоящему начал переживать, доставая телефон, чтобы позвонить. Они никогда не ссорились прежде, отчего лежать в кровати без Осаму становилось чем-то ужасным и настолько неправильным, что Чуя даже успел испугаться, насколько же сильно он к нему привык. Первые два звонка остаются без ответа, а назойливые гудки с каждым только добавляют скорости к биению сердца. На ответы на сообщения Чуя даже уже не надеялся, и хоть он никогда в жизни не унижался перед людьми и не писал никому первым, тут же ситуация казалась совсем другой.       — Ты где, Дазай? — сразу, как гудки наконец-то закончились, спрашивает Чуя.       — Где я? — насмешливо спрашивает шатен, по голосу он был в дрызг пьяный. — Понятия не имею, в каком-то баре, — уже более серьезно выдаёт он.       — Я приеду? — аккуратно спрашивает Накахара. Он понятие не имеет, что должен сказать сейчас. — Скинь мне, пожалуйста, адрес, — в приказном тоне говорит Накахара.       — Опять включаешь заботливую мамочку? — снова усмехается голос по ту сторону телефона.       — Не выёбывайся, — не сдержавшись, вскрикнул Накахара. — Скинь блятский адрес, и мы поговорим вживую, — Чуя знает, что если опять будет кричать, то они только поссорятся ещё больше и на этом всё закончится. И тем более он не хотел разбудить Чихэ своими криками. Его бесило, что между ними снова телефон.       — Ага, — насмешливо говорит Осаму, перед тем как скинуть трубку. И Накахара уже готов позвонить снова, но адрес ему всё же приходит. На удивление всего сорок минут пешком, он пройдётся.       За пару часов его отсутствия он уже успел сходить в душ и переодеться, он надеялся, что Дазай прогуляется и успокоится, но видимо у его парня были свои методы. Чуя надевает первое, что попалось под руку. Толстовки Осаму, которые он разбрасывает по всей комнате, и спортивные штаны, висящие на стуле. Накахара хватает пачку сигарет с подоконника и влетая в старые кроссовки, лежащие на самой верхней полке в коридоре, выходит из дома, стараясь сделать всё как можно тише, чтобы не разбудить сестру. Конечно, оставлять её одну в доме было верхом безответственности, но будить Барбару он бы не стал, а брать её с собой в бар было идиотским вариантом. Оставить Дазая одного он тоже не мог, поэтому он шёл как можно быстрее. Денег с собой он взял немного, на дорогу домой хватит. Такси в его городе, а тем более ночью, было безумно дорогим, а карты принимали редко. Тем более так он окончательно приводит мысли в порядок перед тем, как очутиться у жестяной дверью с неоновой вывеской. Район был крайне неудачным, а уже по входу, где кучковались пьяные люди можно было представить, что внутри. И он таки не ошибится. Всё подобающе бару, который выбрали наспех. Много подростков, совместивших колёса с дешёвой выпивкой и одинокие мужчины, отчаянно ищущие себе компанию на ночь. Душно,людно, задымлено и громко. Светомузыка слепила глаза, трезвому Чуя находиться здесь было невыносимо. Он бегал глазами по небольшому залу, надеясь уйти отсюда как можно скорее.       Осаму он нашёл не сразу, потому что в такой толкучке найти даже человека с красными волосами было бы сложно. Дазай сидел в самом краю барной стойки, ближе к стене. Пройти к нему сквозь людей было тем ещё испытанием.       Когда Чуя проходит, он ничего не говорит сначала, просто стоя рядом в ожидании, пока его заметят. Осаму переводил тёмные глаза на Накахару, и он выглядит таким уставшим, будто не спал пару дней.       — Пошли, — потянув его за руку, сказал он на ухо. Он ещё никогда не сталкивался с таким Дазаем, он не знал, как ему нужно себя вести и что сказать, чтобы вновь не оттолкнуть его.       — Куда? — опустошая рюмку перед собой, спрашивает он. Шатен на вид был не сильно пьян, но выпил он, вероятно, прилично. Его голос по телефону звучал куда хуже.       — Не знаю, подальше из этого гадюшника, — выплюнул Накахара, дёргая своего парня за руку чуть сильнее, чтобы он встал с барного стула. Он забрал его куртку и, заплатив за заказ Дазая, они наконец-то вышли отсюда.       Вдохнуть свежего воздуха ещё никогда не было так приятно. Чуя вышел первым, облокачиваясь о стену у входа, Дазай молча повторил его движения, становясь рядом. Никто ничего не говорил, но в голове проносились разные реплики с каких они могли бы начать диалог. Все казались неправильными и неподходящими. Спустя минут пятнадцать Накахара достал уже почти пустую пачку сигарет из куртки, замечая, что зажигалка в который раз не у него. Его была дома, а на улицы всегда был рядом Осаму. Это уже стало как их маленькой традицией курить одну сигарету на двоих. Накахара достаёт, Дазай поджигает, держа огонь перед чужим носом. Только сейчас он, казалось, даже не смотрел за действиями Чуи, его взгляд был потуплен в пол, и он был далеко в своих мыслях. Чуя недовольно выдохнул, поднимая ногу и тоже опирая её об холодный кирпичную стену.       — Почему ты не просишь? — его голос казался слишком громким для уже опустевшей улицы и ушей, которые уже успели привыкнуть к тишине.       — Что?       — Почему ты не попросил у меня зажигалку? — карие глаза всё ещё смотрели в невидимую точку на асфальте.       — Я тебя не понимаю, Осаму, — это было сказано без злобы или раздражения, искренне, на выдохе. — Я теперь не знаю, когда могу говорить с тобой, а когда ты хочешь побыть один со своим мыслями. Я приехал убедиться, что с тобой ничего не случится.       — Теперь ты будешь обращаться ко мне как к маленькому ребёнку? Или тебе противно? Неприятно? — янтарные от света фонаря глаза наконец-то взглянули на Чую, и он прочитал в них столько эмоций сразу, что даже не смог зацепиться за какую-то одну. — Я тоже тебя не понимаю, Чуя. Почему ты тут? Я не привык, чтобы со мной был кто-то в тяжелые моменты. И я не знаю, как реагировать на поддержку.       — Ты просто можешь сказать, — пожал плечами Накахара. — Сказать, всё, Дазай. И нет, мне не противно и не неприятно. Странно, что ты вообще мог подумать, что я смогу испытывать к тебе такие эмоции, — шатен поднёс огонь к Чуеным губам, давая сделать затяжку никотина подальше в лёгкие. — Скажи, что мне делать или как реагировать. Я буду волноваться, этого ты не изменишь. Но нужно ли спрашивать что-то? Говорить? Делать?       — Мы можем просто забыть? Я не хочу привлекать столько внимания к этому, — выдохнул Дазай. — У меня всё в порядке, и я не умираю.       — Но—       — Я не хочу говорить об этом, — серьезнее повторил он.       — Я понял, — сказал Чуя, хотя это было последнее, что он хотел бы. — Прости, если сказал что-то не то. Ты первый, с кем мне приходиться контролировать свой язык и иногда это бывает сложно, — Осаму так-то был и первым, перед кем Накахара вот так извиняется.       — Я не хотел уходить, — вместо «извини» тоже произносит Дазай, — и слать тебя, — добавляет он уже в более шутливой форме, забирая сигарету из Чуиных губ. Ему явно сейчас было совсем не до шуток, но так уж он привык делать.       Рука Дазая тянется к лицу Чуи, чтобы поправить вечно падающую на нос чёлку, но его рука останавливается на полпути.       — Эй, пидоры, — слышится откуда-то сбоку, — вы чё совсем обнаглели?       Чуя выглядывает из-за Осаму, чтобы посмотреть на человека, который попал уж точно не в то время и не в то место. Мужчина был не слишком взрослым, ему было около тридцати, а может, даже и младше. Невысокий и полноватый, с густыми бровями и маленькими узкими глазами.       И Чуя мог бы стерпеть, если бы был один, но он обозвал так Дазая тоже и—       — Ты что-то сказал? — громко и возмущено спросил Накахара, отталкиваясь от стены. Рука Осаму, которая пыталась притянуть его назад совсем не помогла.       — Чуя, может—       — Боже, вы ещё полижитесь здесь, — мужчина скривил лицо, выражая всю свою неприязнь. — Съёбывайте с улицы, у меня глаза болят смотреть на больных вроде вас.       Зря, мужик, — подумал Дазай, когда его парень хрустнул парой пальцев и сделал пару шагов к уверенному в своей правоте мужчине. Осаму уже судя только по рассказам мог сделать вывод, что драться Чуя умел. Всё-таки «товар» в таких кругах кому попало бы не отдали, а без умения борьбы в таких делах ты труп.       Чуе достаточно пару секунд, чтобы приблизиться и замахнуться, попадая точно в верхнюю губу. Мужчина явно не ожидал чего-то подобного от «пидора» и уже от первого удара, скорчился, размазываю по лицу кровь. И парень, как и Дазай, был уверен, что на этом его расплата была закончена. Но эти двое не знали Чую в драке, его подменяли на совершенно другого человека. И останавливаться он не сильно умел. Его острое колено прилетело парню в живот и этой же ногой Накахара выбил опору из его ног, наблюдая как тот падает на асфальт.       — Ты чего, совсем что ли? — кричит мужчина, его взгляд поистине выглядит удивленным, а от покрасневшего Чуи сверху по спине пробегает холодок.       — Извиняйся, мудозвон, — он не бил никого с таким удовольствие с последних дней в Кобе и ему страшно признавать, но он чертовски скучал. Та свобода, которая выбивает из тебя здравый смысл, была с ним только в драках, хотя в случае Чую это было обычно избиения в котором он никогда не бывал жертвой.       — Чу, не трать на него время, пошли, — Осаму подошёл сзади и ему было всё равно на мужчину и его дальнейшую судьбу, просто проблем для них двоих он хотел не сильно.       — Мерзость, — кривит лицом мужик, и это было его фатальной ошибкой потому что, да, разбитый нос — это больно. Чуина нога попадает прямо по носу, носком нажимая сильнее. Он не слушал Осаму.       — Я сказал, извиняйся, — носок кроссовка, надавил ещё сильнее, хотя кровь и так запачкала белую подошву. Мужчина был даже не в силах сказать что-то, из его глаз пошли слёзы, а взгляд умолял.       — Я-я не хотел, п-парни, — всхлипнул парень.       — Прекрати мямлить, свинья, — Чуя убрал ногу и опустился на корточки, приклеив глаза к лицу напротив, с кровью и слезами, размазанными по щекам и подбородку. Чуя даже не слышал, говорил ли кто-то что-то вокруг, Осаму похоже звал его.       — Извините меня, я—       — Ты схуяли к нему прицепился? — Чуя поднимает взгляд на владельца голоса, поднимаясь. Парень, чуть ниже Осаму. Волосы его были светло-синие, короткая стрижка и шрам на виске. Сзади как свита стояло ещё двое. На вид им было не больше двадцати пяти.       — Шичиро! — довольно воскликнул лежащий на полу парень, стараясь встать на ноги.       — А ты кто такой? — Чуя делает шаг вперёд уже понимая, что будет дальше. Он не раз был в похожих ситуациях, даже некая ностальгия заполнила его. Он лишь усмехнулся, смотря на серьёзное лицо напротив.       — Блять, — послышалось громкое за его спиной. Этот голос Чуя знал. Дазай выдохнул, снимая пальто и откидывая его в сторону. — Чу, какого хуя? — Осаму подошёл и стал сзади, впечатываясь взглядом в названного Шичиро. — Ты вроде как приехал меня забрать, а не со шпаной драться.       — Шпана? — скривил лицо синеволосый. — А ты не охуел часом? — сжимая кулак, усмехнулся парень. — Вмазали моему другу и считаете, что вам ничего за это не будет?       — Кто ж виноват, что твоя карманная свинка не умеет за языком следить, — пожал плечами Накахара.       Он лишь усмехнулся, понимая, что мог выплеснуть все свои эмоции за день в любимом — драке. Где-то внутри разливался адреналин от предвкушения сжатых кулаков и ударов. Во рту был уже знакомый вкус крови, хотя никто его ещё не бил. А пальцы приятно хрустнули от сжатия костяшек, которые побелели. Ногти плавно впивались в ладошки, точно оставляя после красно-фиолетовые следы. Голова совсем отключалась, а пелена перед глазами не давала мыслить здорово. Он любил это чувство. Даже не так. Он был им одержим. Только поднимая руку для удара, Чуя довольно улыбнулся, всего на секунду осознавая как это страшно. Пока кураж снова не закрыл ему глаза, позволял действовать как он привык.       Он не собирался их калечить, просто хотя бы дать себе вспомнить, как он может. И безусловно их было на одного человека больше, если не считать того, что уже плакал о разбитом носе. Эти трое драться умели неплохо, но и Чую учили многому. Поглядывая на Осаму, Чуя получил первый удар в лицо, искренне удивляясь его умениям. Обсуждать драки в деталях им не приходилось, как и Дазай видимо забыл упомянуть, что умеет бить не хуже Накахары. Каждый удар доставлял ему искренне удовольствие, будто он взял в руки давно забытую игрушку, которая ещё недавно была самая любимая. Свита синеволосого надула губы лишь от пары ударов в лицо, а парень, выглядевший как их главарь, вполне неплохо разбил Чуе губу. Потасовка закончилась, как только бармен клуба пригрозил им полицией, и, может, Чуя и посидел бы в камере ради своей забавы, все четверо испарились. Накахара лишь пожал плечами, убирая большим пальцем дорожку крови и поджигая сигарету.       — Мы ужасная пара, — усмехнувшись, сказал Накахара, когда они шли домой. На такси ехать никому не хотелось.       — Ага, — довольно улыбнулся Осаму, хоть и делать это из-за удара в скулу было больновато. Дазай разворачивает своего парня, утягивая его в поцелуй с привкусом металла. Ему нравилось и удивляло то, каким Чуя может быть.