Ее тело в саду

      Уотерсы жили за городом.       Картер порадовался, что у отчима несколько машин, а на права он сдал еще давно. Если не спрашивать… ну, он просто взял. Один из неброских темных автомобилей, который быстро унес от делового шумного Лондона на сонную окраину, где стояли респектабельные дома с собственными садами.       Когда отчим уехал в офис, Картер еще побеседовал с матерью, а потом сидел некоторое время на пустой кухне, жевал тосты и на смартфоне смотрел маршрут и информацию об этих Уотерсах.       Ничего особенного: они приходились потомками какому-то баронету, так что считались аристократией, а Картер знал, как высоко это ценится и в современной Британии.       Свернув информацию, он хмыкнул и поехал по оставленному Ридом адресу.       Мать Картера всю жизнь прожила в этой стране, а ее до сих пор считали «американкой». Отец Рида был англичанином, но про него самого говорили, что это дурная американская кровь не дает ему успокоиться и стать таким же достойным, как отчим. То, что у матери считалось восхитительной изюминкой, для него воспринималось как нарушение приличий.       — Картер, ты же понимаешь, — качала головой мать. — Не нужно воевать с Эриком. Он оплатил твой колледж.       — Так он и хотел, чтобы я там учился. Не я.       По мнению Картера, отчим уж слишком жаждал вылепить из него собственное подобие, видимо, смирившись, что своих детей нет. Для него это был первый брак, и Картер не мог не признать, что мать Эрик и правда любил.       Но это не давало ему права распоряжаться жизнью Картера.       Он ощутил, что снова закипает, когда наконец-то подъехал к дому Уотерсов. Или точнее, особняку, иначе и не назвать величественное викторианское строение.       Дом полностью приковал к себе внимание Картера. Он не считал себя любителем этих старинных вещей, от которых веяло чопорной аристократией, охотой с гончими и колониальным прошлым. Но особняк Уотерсов казался будто бы обладавшим собственным отстраненным достоинством.       Небольшой, сложенный из темного камня, с многочисленными узкими окнами с занавесками. На фоне дома выделялся пышный сад, благоухающий розами. В основном бордовых и нежно-розовых, будто карамельных оттенков. Кажется, за домом сад раскинулся в полной мере, но даже перед фасадом впечатлял.       К счастью, имелся гараж, где Картер оставил машину. Он никого не видел, но не сомневался, что в подобном месте наверняка есть и слуги. Он прошел по дорожке и постучал в дверь, почти ожидая, что откроет какой-нибудь вышколенный дворецкий в ливрее.       Тут наверняка и кухарка есть, которая каждый вечер готовит для семейства пудинг.       О боже. Куда он попал.       В колледже Картер видел такие вот осколки старой аристократии. Они считали себя хозяевами мира, которым принадлежит каждый камень вдоль дороги. Самомнения и надменности вагон, а вот содержание обычно пустовато. Может, и Рид такой же. Это вчера он явно выпил лишнего и походил на человека, с утра… ну, похмелье. А сейчас тоже будет чопорным и брезгливым.       Картер почти решил вернуться в машину, когда его остановил веселый голос:       — О, ты правда приехал!       Рид успел переодеться. Он открыл сам, стоя в дверях в светлых джинсах с драными коленками и в футболке с принтом мрачного Бэтмена. Вместо обуви на ногах красовались пушистые и явно теплые носки кислотного красного цвета. Рид как будто так и не успел причесаться, его волосы торчали в разные стороны. В руках он держал чашку, от которой пахло кофе.       — Приехал, — подтвердил Картер. — Кто устоит против преступления?       Рид то ли не уловил иронию, то ли соглашался с ней. Он расплылся в широкой улыбке:       — Вот и я так подумал!       — Зайти-то можно?       — Ой, извини. Я с утра не особо хорошо соображаю.       Рид будто спохватился и отошел, пропуская внутрь. Картер переступил порог, рассеянно спросив:       — После пьянки-то?       — Нет, я просто сова. С утра существую на упрямстве и кофе. Будешь?       — Упрямство? Или кофе.       — Да первого у тебя и без меня достаточно, — рассмеялся Рид.       — От кофе откажусь.       Картер сказал бы, что это в нем упрямство, а в Риде только если кофе, но спорить не стал. Вместо этого с любопытством и будто бы опасливо оглядывался. Рид уже беззаботно болтал и вел его в гостиную, а Картер ощущал себя настороженным зверем, который попал в непривычную обстановку, не знал, чего ожидать.       Дом утопал в мягком полумраке. Очень ненавязчивом, будто бы ласково-уютном. В гостиной на столе даже горела лампа, тут же лежала книга. Похоже, Рид читал, прежде чем пришел Картер.       Деревянные панели на стенах, нагромождение мебели, какая-то вычурная люстра под потолком. Дом держался с достоинством старой аристократии, но не казался снисходительным. На самом деле, Картер даже думал о нем как об уютном.       — Ты оглядываешься так, будто никогда не был в большом доме, — заметил Рид.       В наблюдательности ему явно не откажешь. Не дожидаясь ответа, он продолжил:       — Но я вчера был у тебя. Огромный пентхаус! Ты о роскоши знаешь побольше меня.       Картер пожал плечами:       — Это пентхаус отчима. Он женился на матери всего несколько лет назад. Я всю жизнь прожил в небольшой квартире.       Рид отпил и поморщился, взглянув на чашку так, будто она только что предала его. Похоже, кофе успел остыть или попросту закончиться. Рид поставил чашку на стол, к книге. Картер мимолетно отметил, что пока что никаких слуг не заметил. Но большой дом выглядел слишком аккуратно, за ним точно следили и хорошо.       Рид продолжил:       — Твой отчим, Эрик Мейер, он же тебя принял. Будешь работать у него? Инвестиции — хороший бизнес. Если ты в нем разбираешься, конечно.       — Нет, — резко ответил Картер. — Я не буду работать ни на него, ни с ним.       Брови Рида взлетели вверх, но лезть и уточнять он не стал:       — Показать мою комнату? Это честный обмен. Я же был в твоей.       Картер кивнул. Вообще-то он пришел узнать про преступление, но перейти к делу Рид ему не дал. Хотя Картер недоумевал, кто вообще показывает свою комнату? Они же не в школе. Рид уже уходил прочь, подхватив грязную чашку и почти выкрикивая из-за угла:       — Точно кофе не будешь? Я вот себе еще налью.       — У тебя что, вместо крови кофе? — проворчал Картер, следуя за новым знакомым.       — Не исключаю такой возможности!       Кухня оказалась очень современной, хоть и скрытой за старомодными деревянными панелями. Рид помыл свою кружку сам и тут же налил кофе в новую. Его комната оказалась на втором этаже, куда поднялись по лестнице, устланной мягким ковром.       Здесь обнаружились и слуги. Несколько девушек занимались уборкой и улыбнулись Риду. Он тепло их приветствовал, представил Картеру, но тот тут же забыл их имена. Может, и дворецкий все-таки есть, просто Рид предпочел открыть дверь сам.       Ждал Картера? Или… надеялся, что он придет?       В комнате Рида Картера поразили две вещи. Во-первых, она оказалась небольшой, тут помещалась только кровать, стол да несколько шкафов. Во-вторых, книги лежали буквально везде. На столе громоздились стопки учебников, только вокруг ноутбука оставалось свободное место. На шкафах, на кровати находились книги.       Рид как будто смутился:       — Извини, у меня беспорядок. Обычно книги в библиотеке, но мне нравится, когда они тут. Это как будто… ну, не знаю. Как будто в окружении друзей.       — У тебя есть библиотека?       — Конечно. Отдельная комната. У тебя разве нет?       — Всё электронно.       Картер с любопытством уставился на учебники. Все они были по литературе.       — Учишься в колледже?       Простой вопрос как будто застал Рида врасплох. Он поежился, опустил глаза и попытался спрятаться за кружкой. Неловко пробормотал:       — Нет, я учусь дистанционно… всякие курсы.       Картер не понимал, что в этом особенного, тем более сейчас, когда многие перешли на такую форму обучения. Но в конце концов он и сам пошел в колледж, хотя не желал этого, только из-за настояний отчима и просьб матери. Может, у Рида свои сложные отношения с учебой.       Рид уселся на кровать и как будто хотел побыстрее перевести тему:       — Ты говорил, что не будешь работать с отчимом. А чем хочешь заниматься? На кого учился?       — Это разные вопросы.       Рид нахмурился, явно не понимая, и Картер вздохнул, объясняя:       — Отчим хотел, чтобы я отучился. Бизнес-специальность. Я пошел ему навстречу, но больше никогда.       — Чем же ты хочешь заниматься?       — Я… ну, пока не уверен.       Картер ожидал, что Рид снова удивится или хотя бы скептически изогнет бровь, но тот усмехнулся:       — То есть ты идешь наперекор отчиму, но сам не знаешь зачем? А сейчас чем занимаешься? Хотя вроде только вернулся из колледжа…       — Подрабатываю в кофейне.       Когда подобное слышали знакомые по колледжу, они искренне удивлялись. Ради этого стоило учиться в одном из лучших учебных заведений страны? Но Рид, наоборот, пришел в восторг:       — Как интересно!       Почему-то это обезоруживало. Картер уселся на стул и сказал то, что почти никому не говорил:       — Меня всегда интересовала журналистика. Хотя я не уверен, что хочу именно этим заниматься. На самом деле, бизнес-аналитика тоже неплоха, но я не уверен, что всю жизнь хочу делать то, что говорит отчим.       Они знакомы меньше суток, а Картер уже рассказывает о своем зыбком будущем. Самая болезненная тема в последнее время, но было здорово с кем-то поделиться и не увидеть в ответ презрительно сжатые губы. Впрочем, распространяться дальше Картер не был готов, поэтому кивнул на стопки учебников на столе:       — А ты? Почему не в колледже?       Отец Рида точно способен оплатить любой колледж, а сам Рид не производил впечатление глупого. Учиться ему явно нравилось. В ответ Рид не улыбнулся, а снова отвел глаза:       — Отец думает, это не лучшая идея.       Картер удивился, с чего бы, но уточнять не стал, а Рид снова перевел тему. На самом деле, он оказался тем еще болтуном, но это вовсе не раздражало. Наоборот, спустя час Картер понял, что тоже держит в руках чашку, правда, с чаем, с увлечением рассказывает Риду истории из колледжа, а тот после о каком-то фильме.       Их вкусы оказались на удивление схожи, хотя и не во всем. Рид умел рассказывать, но еще больше любил слушать. Картер считал себя не особо разговорчивым парнем, но тут, видимо, попался хороший собеседник.       Так что Картер даже забыл, что вообще-то пришел выяснить о преступлении. Про которое Рид не обмолвился ни словом.       Когда Картер попробовал напомнить, Рид замолчал, а потом кивнул:       — Идем в мою любимую гостиную.       Она оказалась на первом этаже, но в задней части дома. Меньше основной и как будто уютнее, с нагромождением массивной мебели. Посветлее за счет панорамных окон и стеклянной двери, выходивших в сад. Сейчас они оставались полускрыты занавесками. Картер мог поспорить, что первая гостиная предназначалась для гостей, а вот эта наверняка для хозяев дома.       На столике рядом с креслом лежали очки и хьюмидор с сигарами — наверняка отца Рида. На другом кресле, ближе к камину, небрежно валялась книга. Стену покрывали многочисленные фотографии и рисунок.       Картер обратил на него внимание, потому что любил искусство. Изображение явно не было профессиональным, но выполненным очень хорошо. Уверенные карандашные линии складывались в дом и сад на переднем плане. Картер почти не сомневался, что изображен именно этот особняк.       Других рисунков Картер в доме не видел, только картины, а в гостиной фотографии. Этот тоже выглядел немного странно… как будто его смяли, но потом старательно разгладили и заключили в рамку.       — Кто это рисовал? — спросил Картер.       — Я.       Картер удивился. За то время, которое они говорили, Рид ни разу не упомянул, что рисует. Но эта картина явно не от новичка.       — А где другие рисунки?       — Выкинул. Этот случайно сохранился.       Картер наконец-то оторвался от рисунка и с удивлением обернулся на Рида. Тот стоял мрачным и неподвижным, его голос звучал необычайно ровно.       В обществе невежливо спрашивать о причинах. Картеру бы никогда не пришло такое в голову… но за последний час Рид и не соблюдал формальности, поэтому Картер спросил:       — Почему? Это отличный рисунок.       Рид вздохнул, как будто раздумывал, отвечать или не стоит. Поднял правую руку:       — Я рисовал, мне нравилось, но потом сломал запястье. Оно не очень хорошо срослось, возникли проблемы… в общем, рисовать мне больно. Писать левой я научился, а вот с рисованием пришлось завязать.       Рид опустил руку, отошел к креслу и начал старательно поправлять покрывало и убирать книгу на стол. Вспомнив записку, Картер понял, почему буквы казались странными — Рид левша. Пришлось стать левшой, и это явно было болезненно. Во всех смыслах.       Почувствовав себя неловко, Картер отошел от рисунка на стене, чтобы рассмотреть фотографии. На некоторых из них стоял суровый мужчина с седыми висками — Картер знал, что это отец Рида, Эдвард Уотерс. На других кадрах был Рид, в основном маленьким. Где-то миловидная светловолосая женщина средних лет, его мать. На части кадров семейство оказалось в полном составе, видимо, с отпуска, судя по темным очкам Эдварда и его жены. Рид свои озорно поднял и показывал фотографу язык. Вряд ли ему тут было больше двенадцати.       Картер остановился на фотографиях матери Рида с лошадьми. Она явно занималась верховой ездой: специальная одежда, кони. Широкую улыбку Рид явно унаследовал от матери.       — Где твоя мать? — с любопытством спросил Картер. Если отец наверняка работал, то неужели мать где-то в доме, но не показывалась гостю?       — В саду.       Картер оглянулся. Интонации Рида звучали точно так же, как при рассказе о сломанной руке. Может, только мрачнее. Он казался невозмутимым, но это выглядело нарочитым, четко отрепетированным спокойствием.       — Она умерла, — продолжил Рид. — Ее тело лежит в саду. Она любила этот дом и хотела, чтобы похоронили именно здесь.       Теперь сад уже не настолько привлекал Картера. Он поежился, подумав о том, каково это, жить в доме с мертвецом под боком. Сам не знал, что его так напугало, просто казалось… неестественным.       — Мне жаль.       — Да брось, — фыркнул Рид. — С чего тебе жаль? Ты ее не знал.       Он направился к панорамным дверям, и Картер посчитал это приглашением. Сад расстилался прямо от порога, представал во всем своем великолепии. Настоящий английский сад, сотканный из мягких линий и выверенной запущенности. Аккуратный газон, пышные подстриженные кусты роз, высокие деревья, в тени которых притаились лавки.       Уверенно идя по извилистым дорожкам, Рид повел вглубь. Они прошли под аркой, густо увитой растениями, и практически уперлись в могилу.       Над ней раскинулся дуб, его изящная тень ложилась на грубоватый камень, который можно было бы счесть элементом ландшафта, если бы не выбитые буквы. Просто имя — «Элеонора».       За могилой следили: четко выверенное полотно синих цветов с редкими каплями красных. Идеальный газон вокруг, чуть выше, чем принято, так что траву можно счесть за естественную. Картер прочистил горло:       — Как… как она умерла?       — Говорят, несчастный случай.       — Говорят?       — Я уверен, ее убили.       Выражение лица Рида казалось твердым. Теперь он не походил на улыбчивую мать. Не был подростком на кофеине, казавшимся младше своих лет. Он стал копией отца, который на всех фото оставался решительным и непоколебимым.       — Ты хотел узнать о преступлении? — продолжил Рид. — Вот оно.       Картеру стало не по себе, зябко, хотя на улице стояло тепло. Да кто вообще хоронит человека в саду? Тем более, если смерть могла быть насильственной.       Теперь Картеру уже не было настолько любопытно, но он всё равно спросил:       — Что произошло?       — Мать занималась конным спортом. Однажды, полгода назад, ее тело нашли в клубе. Официально признали несчастным случаем, она упала с лошади во время тренировки, а по странному стечению обстоятельств, никого там больше не было.       Рид развернулся и зашагал обратно к дому. Следом за ним поплеся Картер:       — А зачем ты мне это рассказываешь?       — Мне нужна помощь. В расследовании.       — Что я могу? Тем более спустя полгода.       — Тот конный клуб принадлежит Эрику Мейеру, твоему отчиму.       — Думаешь, он причастен?       Конечно, с отчимом у Картера складывались не лучшие отношения, но уж в убийстве он бы его точно подозревать не стал. Да и зачем? Шагая по дорожке к дому, Рид не обернулся и тряхнул головой:       — Вряд ли. Но может знать что-то, чего не сообщил полиции. Или ему заплатили, чтобы в тот день в клубе больше никого не было. Я не смог ничего выяснить. А вот ты…       Рид остановился, но по-прежнему не оборачивался. По ступенькам к панорамным дверям он поднимался уже медленнее, и Картер заподозрил, сейчас его огорошат еще каким-нибудь откровением.       Розы вокруг больше не казались милыми. Красные цветы всё больше напоминали кровь.       Молча Рид прошел через стеклянную дверь, хотя Картеру показалось, руки Рида дрожали. Войдя в сумрачную гостиную, он остановился и как будто покачнулся. Нахмурившись, Картер обошел его, чтобы видеть лицо.       — Эй! Ты в порядке?       — Ммм…       Рид потер висок, оглядываясь, но как будто не совсем понимая, где он, и что происходит.       — Конечно, — наконец, ответил он. — Всё в порядке.       И тут же опять едва не завалился, но Картер успел вовремя подхватить. Усадил на диван. Рид казался бледным, тяжело дышал, прижав когда-то сломанную руку к груди. Как будто забыл, что теперь он левша. Воздух с трудом проходил в его легкие.       В панике Картер огляделся, не зная, что ему делать. Громко позвал на помощь.       Бескровные губы Рида что-то шептали. Картер никак не мог разобрать. Понимал только, что это одна и та же фраза, повторяемая по кругу. Наконец, то ли шепот стал громче, то ли Картер разобрал.       — Я в саду… я в саду… в саду… я в саду…       Рид бормотал, оглядываясь, как будто видел что-то, доступное только ему. Когда его взгляд остановился на Картере, тот невольно отпрянул. Рид казался почти безумным.       А потом он закашлялся, согнулся, дрожа всем телом.       Картер совсем растерялся, но в этот момент в комнате появился незнакомый мужчина. Кажется, он же вчера был на приеме, и от него сбегал Рид. Вошедший не растерялся, положил руку на плечо Рида, придерживая, и мрачно глянул на Картера:       — Уходи отсюда. И никому ничего не рассказывай.