Лотос тает в контрсвете

Дилюк вылезает из машины и захлопывает дверь. Жмет на брелок, оглядываясь. Хлопья снега моментально осыпают пряди волос на его плечах, целуют ресницы, морозным вторгаются внутрь. К мыслям о том, достаточно ли хорошо он припарковался, какой из вариантов речи всё-таки стоит сегодня произнести и о стоимости последнего обновления оборудования подмешивается короткая и приятная. Вокруг красиво. Даже в городе. Даже когда рядом шумит ярмарка на открытом воздухе, на метры вокруг пахнущая корицей и глинтвейном. Даже когда фонари заливают желтым светом небольшие сугробы. Дилюк не так часто достаточно открыт миру, чтобы подмечать прекрасное. И в те моменты, когда он вдруг ощущает это касание к сердцу, он радуется. Он будто снова становится мальчиком, изучающим зимний лес, прыгающим по снегу, ловящим снежинки языком. Он высовывает язык — буквально на секунду. - Господин Рагнвиндр! - его окликают со спины. Почти попался, говорит про себя Дилюк, принимая обратно серьезный вид и оборачиваясь. Прячет улыбку в уголках губ. - Мисс Эмбер. - Рада вас приветствовать! - юная девушка с каштановыми волосами скользит навстречу, улыбаясь. - Позвольте провожу вас? Как добрались? Зал снятой для мероприятия гостиницы богато украшен, полон синеватых огней. Народа меньше, чем Дилюк ожидал. И слава богу. Он проходит мимо высоких столиков, обменивается приветствиями со знакомыми людьми. Берет бокал с соком и отпивает. Наблюдает за тем, как ведущий по очереди вызывает представителей компаний, что сегодня здесь. Лоуренсы. Камисато. Кто-то из среднего менеджмента Цисин. Джинн, кажется, сегодня не будет, вспоминает Дилюк, рассеянно поглаживая пальцем бок стакана и поправляя воротник винной рубашки. Небольшие речи раз за разом вызывают краткие волны аплодисментов. Кто-то из гостей занят лотереей, пополняя запасы фонда своей морой. Кто-то зависает в нише с выставленными картинами. Одна леди с белыми волосами и каменно-прямой осанкой царственно объясняет, почему она купит именно эту работу — пока за ее спиной высокая брюнетка с челкой на глазу тащит у официанта целых четыре бокала вина. Дилюк снова едва сдерживает улыбку, и тут слышит своё имя. Говорить речи — несложно. Когда-то он боялся, но отец просто сделал из этого игру. Маленький Дилюк рассказывал свои доклады по географии одуванчикам. Объяснял мироустройство ветряным астрам на холмах поместья. Делился впечатлениями от последнего приключенческого романа перед благодарными светяшками в теплице. Цветы не обижали, не оскорбляли, склоняли голову перед его речами. Не так сильно отличались и от людей, как он понял, и Дилюк научился. - …поэтому ребенок без семьи — всегда уязвим. Поэтому недостаточно доверить его воспитание и развитие государству. Поэтому нужно поддерживать и развивать тех, кто оказался в таком месте волей судьбы, - подводит итог речи Рагнвиндр, щуря глаза — и представляя бутоны светяшек вместо ламп, улыбку отца — вместо тысяч вежливо приподнятых уголков губ напротив себя. - Сегодня мы с вами сможем помочь организациям, которые с такими детьми работают. А завтра они, подросшие, сделают нашу же жизнь и жизнь наших детей лучше. Спасибо за внимание, - он склоняет голову, тонет в хлопках. Пока спускается со сцены, в очередной раз вспоминает сказку о мальчике-искре. Она всплывает в его уме каждый раз, как он оказывается здесь. Мальчик-искра остался без родителей, но нашел приют в новом доме. Подружился с детьми новых родителей, вырос смелым, обаятельным и задорным. Когда в городе случилась беда, он со всеми защищал слабых, прятал детей помладше в катакомбах, а потом вышел да и увел страшного зубастого дракона песенкой прочь. Заманил его в волшебное ущелье, где тот уснул, а сам был таков. Вернулся домой он уже через четыре года, в короне и с личным войском рыцарей. Принцем оказался мальчик-искра, давно забытой страны, такой нереальной, что жители не верили своим глазам. Союз возник меж королевствами, и стали все жить мирно да счастливо. Судьба Дилюка была иной, не приходилось ему искать приюта и учить чужие языки, и даже с драконами он не сражался. Но всегда что-то трепетало в его сердце, лишь он видел знакомые слова на бумаге, и не менялось это годами. Хотел ли он сам быть таким принцем? Хотел ли дружить с таким? Кто ж его знает. Он проходит к витринам, где выставлены сделанные приютскими детьми украшения, замирает. Пытается вспомнить, что могло бы понравится дочери Джинн. Попутно в голове сразу облако тревожных мыслей: я ведь пропустил ее день рождения, а обещал прийти; в следующий раз надо будет никогда не откладывать совещания на пятницы; а почему мы вообще тогда его отложили? может, надо поменять схему взаимодействия с партнером? они ведь… Успокойся, прерывает сам же себя мысленно Дилюк, делая несколько глубоких вдохов. Ты подумаешь об этом позже. Сейчас — будь здесь. Разожми челюсти, вдруг выплывает откуда-то с подсознания мягкий голос. Они обычно у всех зажаты. Дилюк невольно улыбается воспоминанию, приоткрывает губы, даже проводит пальцами по своей щеке, убеждаясь, что расслабляется. - Приятно видеть, что твоим советам следуют, господин Рагнвиндр. Дилюк немедленно оборачивается. Кэйа смотрится так странно, скованный геометрией костюма. Как птица в клетке. Не очень дорогая, но плотная, молочно-голубая ткань обрисовывает талию и длинные ноги. Под пиджаком, в нарушение всех дресс-кодов мира — рубашка с пестрым пастельным рисунком, открывающая шею слишком сильно. Контраст со смуглой кожей заставляет его лицо почти светиться. Дилюк хлопает ресницами. - Господин… Кэйа? Прошу прощения, не знаю вашей фамилии, - он заговаривает не сразу, будто ему нужен разгон. - Не ожидал вас встретить здесь. - Зато ожидал я, - тот дарит загадочную полуулыбку и салютует бокалом с чем-то прозрачным. Минералка? - Думаю, тайна раскроется, как только скажу, что моя фамилия Альберих. Альберих, Альберих, перебирает в голове Дилюк. Издает вздох понимания: - Вы тоже занимаетесь занятиями для детей, я видел ваше имя в списках. Развитием физической культуры и танцами… Так эта студия, где я был… Ваша? - Отдаю должное вашей смекалке, - Кэйа касается бокала губами, делает несколько глотков. - Всё верно. Я из тех странных людей, что любят держать минимальную дистанцию со своим бизнес-детищем. И иногда прихожу преподавать сам. Чтобы не забывать основы. - И моя смекалка говорит мне, что ваше имя вряд ли перепутали бы на администрации, - добавляет Дилюк укоризненно, и Кэйа звонко смеется: - Опять же, верно подмечено! Мне было любопытно поглядеть на такого человека, как вы. Время заподозрить меня в корыстных целях и эксплуатации работы фонда, не так ли? - Для корыстных целей, господин Альберих, вам стоило соединить эту логическую цепочку в моей голове чуть раньше, - парирует Дилюк, фыркая и поправляя хвост на плече. Он начинает получать удовольствие от разговора. - Потому что сейчас, увы, моя мора уже ушла на ваш счет в некотором количестве. - Ну, вдруг я искушу вас изменить ее количество, - поддразнивает Кэйа, покачивая бокалом в руке. Дилюк разглядывает его глаза. Нет, не показалось. Один глаз — светлый, голубой или серый, второй — карий, в янтарь. - Я предпочел бы иной вид искушений, - говорит он прямо, внутри сладко плещутся легкий адреналин и азарт. - Вот как? - Кэйа склоняет голову набок, поправляет падающую на правый глаз прядь. - Думаю, вы весьма… придирчивы во вкусах, господин Рагнвиндр. Чем же вас искусить? Ужином в моей компании? Дилюк думает, что самый придирчивый и взыскательный человек в мире нашел бы в Кэйе то, чем можно искуситься. - Думаю, это подходящий вариант. Он озирается через плечо на прилавок с украшениями, мысленно прикидывая, как быстро он сможет уехать отсюда. Кэйа без слов понимает его мысли: - Думаю, мы можем спокойно закончить все наши дела здесь. Некуда торопиться. Встретимся в холле внизу. Обещаю не убегать, - он подмигивает и тут же переключается на разговор с какой-то девушкой в алом платье за столиком неподалеку. Дилюк со странным щемлением в сердце провожает его взглядом. В холле он оказывается через полчаса: с упакованным украшением, грузом из нескольких взятых визиток, тщательно расчесанными волосами (как же сильно они вьются в такую влажную погоду!), взбрызнувшим заново запястья парфюмом. Он не из тех людей, кто много внимания уделяет внешности, всё только в рамках приличия. Он знает, что довольно привлекателен, но мало об этом думает обычно. Сегодня его ощущение от самого себя меняется. Пожалуй, сейчас он даже ощущает себя красивым. Взор Кэйи, поднявшего на него голову, говорит — я считаю тебя красивым. - Дилюк, - улыбается он. - Я смаковал ожидание, ибо в нем есть своя прелесть, но рад, что оно закончилось. - Кэйа, - вторит ему Рагнвиндр, тоже переходя обратно на ты, - ты всегда такой медовый? Потому что есть сладкое перед ужином — вредно, - он делает фирменное суровое лицо, но Кэйа только улыбается еще шире: - Я люблю, когда вкусы смешиваются. Их вкусы смешиваются в такси, когда Дилюк в ответ на очередное поддразнивание ловит чужой подбородок и касается чужих губ своими. Нерешительно. Аккуратно. Нежно. Когда язык Кэйи в ответ проходится по его губам, нервы внутри загораются электрическими огнями. Но он все равно хочет поужинать с ним. Для начала.