Формы наших жизней

Эксперимент обещал быть интересным, сумасбродным и слегка непредсказуемым, ровно так, как я люблю, и, по идее, ничего такого, с чем бы я не смогла справиться. Настоящий следователь никогда – повторяю – никогда не выпускает возможность поставить хороший эксперимент. Особенно когда ты… – Ненормальная! – Сердца у тебя нет! – Холодная стерва! Нет, это далеко не все характеристики и эпитеты. У меня заведён отдельный блокнот под новые сочетания, я веду учёт, в том числе и по частоте встречаемости. Такова уж я, Мередит Бессердечная. Имя нужно лишь для того, чтобы читающему эти записи было удобно, и он не пощёлкивал пальцами в стиле «Ну эта, как её…», подставляя что-то из тех характеристик, что я разместила в документе ранее. Фамилия существу из детского дома, сменившему пять семей, ни к чему. Важное примечание: я в самом деле больше существо, нежели полноценный человек. Придётся пояснить. У меня чистый высокий лоб без намёка на режущиеся рога, светлая кожа, но карие глаза и иссиня-чёрные волосы, которые выдают этническую толерантность моих предков по части половых связей. Рост средний параметры роскошные. Иногда, до того, как становится заметен мой дефект, люди зовут меня «секси». Второй дефект, ум, тоже непрост в эксплуатации среди стада баранов, ну да я посвящу ему отдельный отчёт. Первый же мой дефект – неспособность испытывать чувства, которые обыватели называют то глубокими, то возвышенными. Крайне противоречиво, но чего ещё ждать от бездумных потребителей мексиканских сериалов, где Мария и Хуан вертятся в ритме страстей по триста серий подряд? Вот и я думаю, что нечего тут ждать. Не подумайте, что я не была терпелива. Мне твердили, что моё время непременно настанет, и если не трепыхнётся сердечко – то непременно зачешется в паху. Тщетно. Будучи добросовестным исследователем, я расширила круг общения, ходила в клубы и бары, фитнес-залы, бегала в парке, однажды даже мыла машины в купальнике – на что только не пойдёшь ради науки. И ничего. Искры, огоньки, бабочки, молнии обходили меня стороной. За мной ухаживали, бывало, что грубо домогались, но поняв, что снаружи я красотка, а внутри – бревно, клеймили любым эпитетом на усмотрение фантазии и кругозора. Особенно меня потешило прилагательное «увечная», которое встретилось мне лишь раз, и я любовалась им весь оставшийся вечер, совсем как энтомолог – редкой бабочкой, мысленно делая надписи на потолке моей квартирки, пока их не стирали огни вездесущих автомобильных фар. Увечная. У-вечная. Здесь есть кусочек слова «вечность». Та, что находится у вечности, готовая исчезнуть со своим дефектом без следа. Хотя, по чести сказать, с моим вкладом в науку так вот просто не исчезают. Мне нет и тридцати, а мои статьи цитируют направо и налево. Я жадная, берусь за всё, что можно. Посчитать популяцию белых медведей с начала таяния ледников, жертв авиакатастроф за всю историю самолётостроения – не вопрос. И точно такой же «не вопрос» играть на бирже, грамотно вкладывая деньги то в одно, то в другое, а если и бывать в офисе, то только для очередного эксперимента. Асексуал и аромантик. Если верить статистике, нас очень и очень мало. Красивая мышь Кэлхуна, которая предпочитает ухаживать за собой и хорошо питаться. Вылитая я, только не на четырёх лапках. Предвестница демографического Апокалипсиса, и при этом жадная до новых открытий почище Пандоры с её пресловутым ящиком. Китайцы говорят: «Если перед твоим носом кусок мяса – хватай его». И мне сложно не согласиться с ними. Согласилась я и в тот день, когда… Мои мысли слегка путаются, хотя сердечный ритм и давление в норме. Обычно помогает белый чай. Да, так-то лучше. Начну с самого начала.