Маска куницы

Ветер, холодный и быстрый, завывал за окном, напевая свою затейлевую песню. Зимние узоры ползали по заледеневшему окну, превращаясь в затей затейлевые узоры и красивые, необычные картинки. Переехади мы в этот старый, богом забытый, дом недавно. Это бабушкин дом. Она умерла год назад, тогда наши родители ещё любили друг друга. Я представила как мама, моя ровестница, сидела когда-то тут. Как бабушка приходит в комнату, садиться на кровать, где теперь спит Оля, и вкрадчивым голосом рассказывает басни и сказки. Я помню как родители разбудили нас среди ночи, впопыхах собирая вещи, спасая себя и нас. От кого? От тех ли людей, что приходили к нам в дом? Я повернулась к младшей сестре, что уже доела свою кашу и теперь уплетала печенье. Вздохнув, я опустила взор на свою белую комковатую массу и снова уставилась в окно. Узор складывался в картинку. Среди линий, пятен и черточек я смогла разглядеть лисью морду. — Оля, гляди, лиса! — Я ткнула пальцем в лисью морду. — Где?! — ахнула девочка. — Да не на улице! Вот, на стекле, смотри! Гляди, вот нос, вот... — Не успела я закончить предложение, как на кухню зашла мама, она плеснула студёным взглядом зелёных глаз и нахмурилась. — Ну ка доедай! — Ладно. — Буркнула я и принялась доедать уже холодную комковатую манку. Мама взяла тарелку младшей и поставила в мойку. Захватив со стола газету, хотела уже выйти, как на кухню зашёл папа. Важный бородач, медленно прошёл по комнате. Раньше родители проводили много времени вместе, сейчас же только ненавидящие взгляды, перепалки, колкости и звук битой посуды. — Да что там твоя лиса. Вот у меня на окне СОВА! — девочка уплела ещё одно печенье. — Опять ты со своей совой. — Вздохнул отец, а Оля сдвинула бровки к переносице. — В прошлом году Бабай в шкафу, сейчас — Сова? — Так ты же вчера мне верил! — Насупилась она, а отец вновь вздохнул. — Никто ключи от машины не видел? Вроде оставлял на подоконнике. — Вроде... — Отозвалась мама. — Вроде оставлял, вроде нет. — Я следила за ними, доедая комковатую кашу. — Вроде врозлый мужчина, отец двоих детей, а вроде... — Перестань пожалуйста, Карина! — Буркнул отец. — Дай мне спокойно собраться. — В корзине твои ключи. Возле телефона. — Мама забрала и мою, уже пустую тарелку. — Огромное тебе человеческое спасибо. — Оленька перестала хрумкать своим печеньем и, как хитрый лисёнок, поглядывала на мою порцию. — А сова... — Вставила было она свои пять копеек. — Не было там никакой совы! — Нахмурился отец. — Была! Глазюки огромные! ВО! И светятся! — Оля вскочила со стула, приставила ладошки к лицу, показывая глаза, каждый величиной с яблоко. — А ты не пробовала с ней подружиться, нет? — В голосе отца почувствовалась издевка. — Вымышленными мышами покормить там... — Не подначивай ребёнка. Просто мала ещё. И спать одна боится. Оля же поджала губки и опрометью вылетела в коридор. Заскрипели половицы дома, ведущие на второй этаж. Мама строго взглянула на отца, тот хмыкнул и направился к выходу, вертя связкой найденных ключей. Я же снова уставилась в окно. Теперь я не могла разглядеть на нём лису. Она исчезла. Ушла. С тех пор, как мы переехали в этот старый дом Оля плохо спала. Всё ворочалась, не в силах заснуть. А потом ей привидилось это страшное чудовище за окном. Она стала одержима совой, постоянно зашторивала окна, сворачивалась клубочком под одеялом и ждала пока это чудовище перестанет пялиться на неё. Потом стала напрочь отказываться спать в одиночку. Родители ей не верили, ссылаясь на то, что ей просто это сниться. Я же не знала, верить ли ей теперь, после сегодняшней ночи. Ночью мне не спалось. Я лежала без сна и думала о новой школе, о своих одноклассниках, что в эту минуту так же как и я лежали в кроватях. Сон всё не шёл. Я перевернулась на бок и вперила взор в зашторенное окно. Было не привычно спать в такой мертвенной тишине. Наш прошлый дом бубнил телевизором за стенкой, кричал сигнализацией где-то далеко в глубине города. Теперешний дом, язык не поворачивается назвать его новым, был другим. Единственный звук его наполняющий — это завывание ветра. Внезапно для себя я поняла что за окном слышно не только ветер. Я слышала музыку флейты. Кто может играть на флейте ночью там, в пурге возле леса? Почему-то даже знать не хотелось, страх сковал мышцы. Я зажмурилась и качнула головой, словно флейты могла быть лишь иллюзией, на что я сильно надеялась. Но музыка не исчезла, не растворилась галюцинацией, как бы мне этого не хотелось. Захотелось убедиться что это правда просто глюк, звуковая иллюзия. Я встала, опуская босые ноги на холодный пол, и быстрыми шагами подошла к окну. Холодный пот обдал всё тело, заставив ночнушку прилипнуть к спине. Я рывком одернула плотную штору и застыла. Там, на опушке между домом и лесом, кто-то танцевал. Они прыгали, скакали, вставали на четвереньки будто звери. Мне вспомнился сказ о волках, играющих под луной. Но это были не волки. Я не могла различить их, но это точно были не волки. Подул ветер, закруживая снежинки в вихрь и сразу стих. А за ним и резко стихла музыка. Фигуры на поляне застыли и, я была уверена, уставились на меня. Одна тень отделилась от остальных и огромными прыжками пересекла расстояние, подбежала к дому. Я задернула занавески, упала на кровать и схватила первое, что попалось под руку. Настольная лампа. Я сжала в руках импровизированное оружие, которое по сути было безполезное. В голову закралась противная и пугающая до чёртиков мысль. Меня видели. Что-то скреблось в дом, расхаживало под окнами. Звук ушёл вправо. Обогнул дом. Сейчас названный гость окажется на пороге. Папа стал осторожным, вкрутил надёжный замок. Но спасло бы это меня сейчас? Оля... как же Оля?! Шум стих. Будто тот, кто ломился в дом, вдруг угомонился. Но не тут то было... ручка дверной комнаты медленно закивала. Она наклонялась, но дверь не открывалась, будто у того, кто ломился ко мне, не было рук. Ручка ещё раз кивнула и вдруг... Защёлкала бешено! Я покрепче перехватила лампу, готовая в любой момент нанести удар. Не кстати вспомнились бабушкины старые заговоры, которым она меня учила. Влекомая неведомым порывом, я заговорила, рвано и тихо. — На острове Буяне, в синем океане, стоит домовина. В ней — сало и глина, волосы седые — чертям еда, а рабыню божию Александру не тронут никогда, — Ручка ещё несколько раз бешено дёрнулась, на глаза от страха навернулись слёзы. Я почти захныкала последние слова. — Бесы забудут дорогу к дому.. Мертвое — к мертвому, живое - к живому... Ручка вдруг замерла и вновь медленно повернулась. Петли противно, жалобно закрипели, дверь медленно открылась. Я изглала жалобный всхлип, взепившись руками в холодный метал лампы. Из-за двери, в темноте раздался раздался голос... — Са-а-а... ша-а... — Грудная клетка расправилась, готовая издать пронзительный крик. Как вдруг раздался уже знакомый детский голосок... — Ты спишь, Саша? — Оля!.. — Я опустила лампу на стол и села на колени перед вышедшей в комнату младшей сестрой. Девочка дала от души пересраться. — Нет... нет, не сплю. Что такое? Ты чего не в постели? Страх начал медленно отползать, забиваться куда-то в уголок сознания, мерзким комком скоучиваясь в животе. Даже сквозь темноту я увидела блестящие от подступающих слёз глаза девочки и дрожащую нижнюю губу. Первые признаки того что сестра сейчас расплачется. Я обязана была успокоить Олю, и пусть эти звери и танцевали несколько минут назад там, на заснеженной опушке. Сейчас главное — Оля. — Сова... Она... снова прилетела и... пялиться на меня... — Девочка всхлипывала, обнимая себя руками. — Прогони её, Саша... пожалуйста... я так бою-у-усь... Я вздохнула, покачиваясь от резко отступившего адреналина, встала и положила ладонь на голову сестре. — Это был сон, глупая. Никто тебя не обидит. — Я уловила сомнения в глазах младшей Петровой. Она изо всех сил хотела мне верить. Но верила ли я сама? — Пойдём, видик посмотрим. С этими словами я увела Олю в другую комнату. На том и порешили. Поэтому сегодня я не знала как относиться к словам сестры. Может быть ночью и не было ничего такого необычного и это моё воображение дорисовывало картину? Вполне возможно, ведь Сову не видел никто окромя самой Оли. На весь дом раздался громкий стук в дверь, мама пошла открывать. От навязчивой мысли, что гости пришли прямиком из леса, становилось не уютно и жутко. Хотелось спрятаться. В шкаф. Под стол. За занавеску, куда любит прятаться Оля. Но, отбросив эти мысли, я закинула последнюю ложку манки в рот и поставила в мойку. Из коридора доносились голоса, мамин и ещё один. Мужской. Мама вдруг позвала... — Сашенька, подойди сюда. — Голос её звучал растерянно. Я нахмурилась и вздохнув, поплелась в коридор. На пороге возвышалось двое милицейских. То ли всё дело в форме, то ли один из них был в меру упитанным мужчиной. Старший по званию кивнул мне в знак приветствия, я повторила его жест. Две звезды упали на плечи мужчины. Младший лейтенант. — Здравствуй, Саша. — Здравствуйте. Что-то случилось? — Вопрос был адресован как и ему, так и маме. — Тут мальчик вчера в лесу потерялся. Вовой зовут. Посмотри. Ты его не видела? — Ответила мне мама и задала встречный вопрос. Милиционер достал фотографию и протянул мне. На фотографии был изображён улыбающийся мальчик, запечатлённый на фоне ковра и держащий в руках полосатую кошку. Я повела головой из стороны в сторону и протянула фотографию обратно. — Нет, не видела. — Честно призналась я, откинув с плеча белобрысую косу. Мужчина вернул себе фотографию. — Точно? Может видела в окно? — Точно, — Вклинилась мама. — У тебя ведь окна на лес. Лес... перед глазами замелькали воспоминания сегодняшней ночи, зверинные фигуры на опушке леса, кружащиесе в танце под весёлую флейту. Танцы в ночь, когда исчез Вова. Я качнула головой. — Нет. Его не видела, но... — Запнулась, прикусив губу и опустив взор. — Но видела как ночью на опушке кто-то танцевал. Под флейту. А потом они заметили меня в окне и... больше я не видела. — Сколько их было? — Четверо. — Особые приметы? — Вообще... мне показалось что это были звери. Но не думаю что это были реально животные, может люди в костюмах. — Я подняла глаза, встречаясь с пытливым взором младшего лейтенанта. Он смотрел так, будто подозревал меня в чем-то. — Значит, люди в костюмах зверей? — Я кивнула. — Молодец, Сашка. Хоть что-то... — Выдохнул милиционер и обернулся к товарищу. — Поехали. Спасибо вам, до свидания. — До свидания. — Выдохнула я и вернулась на кухню дабы помыть грязную после завтрака посуду.