Этот мир разобьёт твоё сердце

      Элли довольно долго раздумывает над тем, стоит ли поговорить с Джоэлом насчёт тебя. В голове всё не укладывается мысль о том, что лезет не в своё дело и в общем-то понятия не имеет, нужно ли кому-то из вас это на самом деле, но частые внимательные или временами слегка нерешительные, даже пугливые взгляды со стороны Миллера заставляют с каждым днём всё больше убеждать саму себя, что оно того стоит, по крайней мере, попытаться нужно, уж слишком очевидной становится его симпатия к тебе.       Ты же, будучи погружённой в свои дела и проблемы, едва ли замечаешь знаки внимания мужчины, больше похожие на простую человеческую заботу и обходительность, хотя, возможно, ты просто забыла каково это, когда за тобой ухаживают и оберегают ценой всего.       — Ладно, слушай, не хочу лезть не в своё дело, — Элли упирается ладонями в края столешницы и, подтягиваясь на руках, усаживается на гладкую поверхность, свесив ноги.       — Так не лезь, — совершенно буднично отвечает Джоэл, вытирая руки от машинного масла стареньким вафельным полотенцем, затем поднимает тяжёлый пронзительный взгляд на Уильямс и вопрошающе глядит на девчонку.       — Нет, Джоэл, больше не могу, — неприступно отбивается от всех безмолвных знаков Миллера, держит оборону, специально не поднимая глаз на мужчину и чуть тише продолжает, боясь, что ты услышишь: — Дело в |Т.И.|, — брови Джоэла на мгновение взмывают вверх, пожалуй, такого разговора он ожидал от Элли меньше всего, и понятия не имеет, о чём эта проворная, сующая свой нос, куда не просят, девочка успела узнать.       — А что с ней? Она в порядке? — непривычное беспокойство проскальзывает в голосе Миллера, Уильямс хитро улыбается уголком губ, хмыкает себе под нос, а затем всё же направляет взгляд исподлобья на собеседника.       — Вот об этом я и хочу поговорить, Джоэл, — всплёскивая руками Элли неестественно оживляется, ёрзает на месте, словно не может усидеть от нетерпения, а после добавляет: — Ты беспокоишься.       Мужчина усмехается, задумчиво направляя взгляд куда-то в сторону.       — Это плохо? — не изменяя спокойного тона продолжает беседу Миллер, не видя ничего постыдного в том, чтобы беспокоиться о ком-то.       — Да! — восклицает Элли, но тут же меняется в лице, — то есть нет. Я к тому, что твоё беспокойство становится слишком очевидным, потому что оно идёт от симпатии, может, влюблённости. Не знаю, как у вас, стариков, это происходит.       — Стариков? — Джоэл удивлённо вскидывает брови и не сдерживаясь посмеивается с такого описания. — Серьёзно, я по-твоему старик?       — Ну ты типа в том возрасте, когда уже старше того, кто мог бы годиться мне в отцы. Ты скорее, ну, знаешь... Дедушка? — небрежно дёргая плечами и запинаясь в конце предложения, озвучивает свою мысль Уильямс.       — Что ж, — чуть склоняя голову, проговаривает Миллер, не зная, что на это ответить. Кажется, слова Элли задели его. — Спасибо? Могу я теперь поработать?       — Что? Нет, — уму непостижимо, как мужчина до сих пор не понял, что это лишь начало большой беседы, ради которой Уильямс и решила наведаться!       — Тогда говори быстро и по делу, а иначе я выпровожу тебя за дверь, — тон сменяется на более суровый и требовательный, почти отцовский, но Элли знает, что Джоэл готов её выслушать и даже может вытерпеть почти все её подростковые закидоны.       — Ты во всём такой нетерпеливый, а с |Т.И.| мнёшься словно тебе столько же, сколько и мне, — недовольно бурчит себе под нос девушка, складывая руки на груди.       — Вон! — не желая больше терпеть такую дерзость и пустую трату времени на какие-то странные обвинения, Джоэл буквально взрывается и указывает на выход.       — Ладно-ладно, не кипятись, старичок, — вскидывая руки ладонями вверх, Уильямс умудряется продолжить язвить, но вовремя одёргивает себя, когда понимает, что пустая болтовня и правда едва ли поможет решить ситуацию, которая, кажется, больше волнует саму Элли, чем Джоэла или тебя, ведь по наблюдениями никто из вас так и не решился на полноценный первый шаг. — В общем, я неглупая, Джоэл, и всё прекрасно вижу. Вижу, как ты смотришь на |Т.И.|, как стараешься во всём помогать и заботиться о ней, а ещё я видела твою записную книгу, где ты делаешь пометки о том, что ей нравится.       — Погоди, ты сейчас призналась, что шарилась в моих вещах? — вскинув бровь, мужчина сурово глядит на собеседницу и не может поверить своим ушам.       — Эй, книжка выпала сама, когда ты не застегнул рюкзак и улёгся спать, а я просто решила положить её обратно, — криво и ничуть не стыдясь оправдывается Уильямс.       — Предварительно прочитав записи, — Джоэл недовольно цокает языком, складывая руки на груди.       — Да послушай меня! Я хотела сказать, что мне уже осточертело наблюдать за вашими переглядками в совместные вылазки. Возьми себя в руки и сделай первый шаг наконец! —дерзость Элли не знает границ, но Миллер уже мало чему удивляется, поэтому просто продолжает слушать, ведь нет особо смысла снова перебивать или ссориться. Произошедшего всё равно уже не изменишь.       — Не думаю, что я ей подхожу, да и последние отношения у меня были ещё до вспышки, так что... — голос Джоэла, как и сам мужчина, становится поникшим. Взгляд, ещё недавно решительный и пронзительный сменяется на рассеянный и немного печальный.       — Я знаю её всю свою жизнь. И, если честно, она мой кумир. Одна из самых сильных людей, которых я встречала. Ей не нужны устаревшие признания в любви или цветы, свидания, она нуждается в человеке, на которого сможет положиться, кому сможет доверять также, как доверяет самой себе. |Т.И.| многое потеряла в этом мире из-за людей вокруг, поэтому с доверием огромные проблемы. Она нуждается в ком-то вроде тебя — мужчине, готовом подставить крепкое плечо и взять на себя хотя бы часть той ноши, которую она взвалила на себя в последние годы. Мне кажется, лучше тебя никого не найти.       Миллер молчит долго, не моргая пялится в одну точку, словно смотрит сквозь Элли. Пытается переварить сказанное. Тяжело.       — Не знал, что ты такая красноречивая, — отвлекаясь от основной темы разговора, вдруг выпаливает Джоэл, вновь переведя взгляд на Уильямс. Мужчина делает несколько неспешных шагов в сторону собеседницы, кладёт тяжёлую мозолистую ладонь на тоненькое плечо Элли и с внутренним трепетом проговаривает: — Спасибо, малышка.       — Иди уже, — сдавленно улыбается, почти что отшучивается и откидывает руку мужчины со своего плеча будто вовсе не нуждается в подобных словах. Уильямс ощущает внутренний блок на такое отношение Джоэла к себе, она не привыкла к тому, что он может быть временами мягкий и даже немного чувствительный. Она не привыкла видеть его улыбку, но когда всё же ей достаётся частичка такого Джоэла, в душе становится как-то теплее и вдвойне спокойнее.       Миллер точно знает, где тебя искать в такое время суток. Он знает твоё расписание как никто другой, знает, потому что провёл рядом с тобой долгое время, но так и не сумел разгадать, раскрыть тебя полностью. Обычно ваши разговоры заканчивались на обсуждении работы или Элли, но иногда, в самые тёмные вечера, когда внутренние терзания брали верх, вы встречались где-нибудь в мастерской, выпивали пару бокалов виски, добытого от контрабандистов, говорили о жизни, которая всё как-то не складывалась, вечно шла наперекосяк, и вы оба понимали, что вас сближает не только сила духа, непреклонность и холодная голова, но и схожее прошлое. Только вот ты никогда не делилась подробностями этого самого прошлого, боясь или скорее остерегаясь того, что позже это может стать почвой для манипуляций, шантажа или чего-то похуже.       Но от каждой подобной встречи внутри становилось всё понятнее и проще, словно Джоэл одним своим присутствием поджигал ненадолго давно затухнувшее пламя, благодаря которому можно почувствовать вкус жизни, какой бы тяжёлой она ни стала после вспышки.       — |Т.И.|, — после короткого стука в дверь окликивает тебя мужчина. Ответа не следует. Прочищает горло, выпрямляется в спине и решительно хватается за ручку, надавливая усиленно, ибо знает, что дверь обычно поддаётся с трудом — слишком долго без ремонта и должного ухода. — |Т.И.|, — более настойчиво произносит Джоэл, завидев твой силуэт в самой глубине мастерской.       Ты что-то вырезала по дереву, но голос Миллера выбил тебя из колеи, выведя из однообразного потока шума грохочущего станка. Резко дёргаешься от неожиданности и роняешь доску, слегка царапаясь о необработанные края.       — Чёрт! — несдержанно выругиваешься, наклоняешься, чтобы поднять упавшую вещь, но Джоэл быстро настигает тебя широкими спешными шагами, помогает всё поднять и с ощутимым беспокойством и сквозящим во взгляде чувством вины обхватывает большими пальцами твоё запястье, безмолвно спрашивая разрешения, можно ли помочь.       Смотрит на тебя снизу вверх своим щенячьим покорным взглядом, задрав голову и упершись одним коленом в усыпанный деревянной стружкой пол. Коротко киваешь в ответ и позволяешь помочь. На лице Миллера на мгновение проскальзывает мягкая улыбка в уголках губ.       — Прости за этот внезапный визит, — мужчина извиняется не за визит, — знает, что ты рада видеть его в любое время, — он переживает за то, что по неосторожности заставил тебя пораниться, хоть это и стало лишь стечением обстоятельств, но всё же по совместительству и не особо удачной почвой для предстоящего разговора, который он хочет завести.       — Всё в порядке, я просто не услышала, как ты стучал, — абсолютно обыденно и спокойно проговариваешь ты, наблюдая, как Миллер умело обрабатывает рану на твоей руке.       — Тут шумно, — зачем-то произносит Джоэл, что в целом и без того слишком очевидно.       — Но только с тобой становится тише и спокойнее, — утонуть в его глазах цвета пьянящего крепкого коньяка, который вы иногда попиваете в компании друг друга несложно, сложно не поддаваться каждый раз искушению стать ближе во всех смыслах. Взгляд Джоэла меняется, ты замечаешь его неоднозначную реакцию и резко осекаешься. — Прости, вырвалось, не стоило этого говорить.       — Я чувствую то же самое, на самом деле. И рад, что могу дать такой набор эмоций в наше время, — мужчина чуть склоняет голову, ему и правда приятно слышать, что тебе с ним спокойно. В мысли врезаются слова Элли о том, что тебе вовсе не нужны красивые слова о любви, на которые Миллер, пожалуй, никогда и не был способен, — ни сейчас, ни до момента вспышки, — не потому, что чёрствый и безэмоциональный сухарь, нет, вовсе нет. А потому что некому было научить. Джоэл всегда довольно холоден и отстранён — это его темперамент, характер и воспитание, ну и ещё далеко не самый сладкий опыт в жизни.       Он переменялся лишь с Сарой, а после её смерти словно забрали весомую часть того Джоэла, который умер вместе с дочерью в тот день двадцать лет назад. После этого моменты возвращения непривычно тёплого, уютного и заботливого Миллера-старшего начали проскальзывать с Элли и... С тобой. И теперь, когда он видит похожего сломленного человека, прошедшего немалое за эти годы, когда понимает, что может дать чувство безопасности и защиты, он сделает это во что бы то ни стало.       — Ты, пожалуй, единственный человек, с кем я это почувствовала с того момента, как потеряла всех, кто был мне дорог, — на этих словах внутри всё переворачивается. Конечно же! Ты кого-то потеряла за это время, как и он сам.       — Прости за неуместный вопрос, но... — Джоэл не успевает даже спросить, как ты, погрузившись в давно терзающие воспоминания, вдруг прерываешь его:       — Семья. Я была замужем. Двое прекрасных детей, — вбираешь в лёгкие побольше воздуха, так как говорить о таком и не расплакаться даже спустя столько лет чертовски сложно. — Муж был по работе в другой стране, когда началась эпидемия, все рейсы были отменены, мы созванивались так часто, как это было возможно, искали пути встретиться, но всё бестолку. Все были в панике, повсюду росло число заражённых и я была вынуждена бежать одна с двумя детьми, — Миллер слушает тебя внимательно, доставая застрявшие занозы из твоей ладони. Мечется взглядом от руки к глазам, пытаясь поддерживать зрительный контакт и вовремя среагировать, если ты вдруг заплачешь. — С мужем мы держали связь несколько недель, потом он просто перестал отвечать. Я понятия не имела, где он и что с ним. Пришлось включить режим выживания, — на душе всё ещё осадок от мыслей, что сделала недостаточно, хотя сейчас, спустя время, понимаешь, что сделала всё, что было в твоих силах на тот момент и не за что себя корить, — тогда я думала только о детях и их безопасности. Хотели добраться до ближайшей созданной наспех карантинной зоны.       Джоэл аккуратно перебинтовывает твою руку, а после осторожно накрывает своей ладонью, глядя прямо в глаза.       — Можешь не продолжать, если тяжело. Или... Можешь рассказать о своих детях. Какими они были? — успокаивающий тон обволакивает изнутри, дарит чувство доверия, которому ты поддаёшься.       — Двойняшки. Два пацана, — грустно улыбаешься всплывшим в памяти образам, — Калеб и Джейс. Им было по восемь, — шмыгаешь носом и начинаешь быстро моргать, понимая, как больно о них вспоминать в прошедшем времени. — Любили играть в футбол на заднем дворе, уплетали мороженое, пока не начинали мозги замерзать и пекли самые вкусные блинчики по особым праздникам, — ты так давно ни с кем не говорила о своём прошлом, что теперь, вспоминая о счастливой жизни до вспышки, поверить не можешь, что этого больше нет. Сдержать эмоции оказывается слишком тяжело. — Господи, Джоэл, они не заслужили этого. Они... — Миллер осторожно вытягивает руки вперёд и кутает тебя в своих медвежьих объятиях, а ты, поддаваясь моменту, утыкаешься в его грудь, обхватываешь талию обеими руками и начинаешь плакать навзрыд.       — Никто не заслужил. Я понимаю твои чувства, поверь, — крепкие мужские руки сжимают тебя, трясущуюся в истерике. Джоэл укладывает ладонь тебе на затылок, мягко поглаживает по голове, медленно зарываясь пальцами во взмокшие от работы волосы. — До вспышки у меня была дочь. Сара. В ту ночь я, Томми и Сара хотели уехать от всего этого пиздеца, но не знали, что и как делать. Вокруг творился хаос, а военные стреляли без разбору, лишь бы предотвратить распространение заразы.       — Твоя дочь, она...       — Её застрелили. Я пытался её закрыть собой, но пуля лишь поцарапала мне бок. Не успел, не смог, — ты чувствуешь, как горячее, почти обжигающее дыхание мажет тебе по уху так, что мурашки пробегаются по спине. — Я держал её истекающее кровью тело, пытался успокоить, говорил, что всё будет хорошо.       — Но ничего хорошего не случилось, — заканчиваешь ты за него мысль.       — Увы, — сжав посильнее веки, Миллер с трудом сглатывает вставший в горле ком из непрожитых эмоций: гнева, скорби, отчаяния. Мужчина давно потерял себя, только кто на это обратит внимание, когда вокруг происходит конец рода человеческого?       — Я много думала с тех пор и пришла к выводу, что забыть или отпустить прошлое не выйдет, но то, что мы живы уже большое чудо. Так почему не использовать это? — Джоэл смотрит на тебя, делая самый непонимающий вид, на который только способен его актёрский талант. — Брось, я знаю, что Элли ходила к тебе на разговор. И я знаю, о чём вы говорили, потому что она пришла ко мне ровно с той же целью.       — Маленькая сводница, — бурчит себе под нос мужчина.       — Не злись на неё, может, Элли права и нам стоит хотя бы попробовать? — пожимаешь плечами ты. — Два сломленных человека, сумевшие выстоять в этом сумасшедшем мире и не свихнувшиеся вместе с ним, чем не современная сказка о любви? — чувствуешь, как ладонь Миллера укладывается тебе на щёку, неспешно вытирая большим пальцем капли слёз. Тёмные глаза собеседника смотрят на тебя внимательно, изучающе.       — Мало похоже на сказку, честно говоря, — грустно хмыкает Джоэл, ловя на себе твой неодобрительный взгляд. — Но я тоже хочу попробовать.