Театр потерянных душ

      «Где же она?»       Антон стоял на улице, у входа в большое кирпичное здание, на стене которого полыхал красным портрет Будды, а над входом – витиеватая надпись «Nirvana».       «Никогда не волновался перед свиданиями, а тут вот что...»       Антон переминался с ноги на ногу, облизывал обветренные губы и теребил в руке пышный букет кроваво-алых роз. Ветер лениво колыхал его каштановые кудри, и Антону становилось до одури страшно, что румянец проступал сквозь смуглую кожу и жëг щëки.       «Я ведь ничего не знаю о ней. Что ей вообще нравится?»       Антон критически осмотрел букет, затем вычищенную до блеска обувь. И розы, и лакированные туфли выглядели строго и элегантно, но сердце от этой нарочито горделивой красоты гнусаво бросалось в пятки.       Антон самостоятельно выбрал место встречи – частный кинотеатр, где для свиданий имелись специально оборудованные залы. Маша в организацию не лезла, хотя, Антон полагал, справилась бы гораздо лучше. Как-никак администратор.       К кинотеатру бесшумно подъехало такси, откуда вышла Маша, одетая в белое шëлковое платье, и неся под мышкой клатч. Антон приветственно протянул ей букет, но сделал это с таким напряжëнным и до смешного серьëзным видом, что Маша не сдержала улыбку.       – Привет, – поздоровалась она, и Антон смущëнно кивнул. Он несмело поднял глаза: Маша восторженно вдыхала аромат роз, вся сияя от счастья. – Какая красота! Я очень люблю розы, спасибо, – широкая улыбка преобразила еë моложавое лицо, сделало его по-девичьи милым. – «Nirvana»? Ни разу не слышала о таком кинотеатре.       – Раз так, то, думаю, нам будет интересно, – Антон тоже заулыбался, затем протянул руку, согнутую в локте, и Маша юркнула к нему под бок, и вместе они зашли в здание.       Зал, выделенный им, оказался длинным и узким. Стены были выкрашены в чëрную матовую краску, а одна – покрыта изумрудной листвой тропических растений. Примечателен был огромный диван с мягкими подушками, сев на который, Маша провалилась, как будто упала на облако. Антон и сам не ожидал, отчего на щеках его появились задорные ямочки. Напротив дивана располагался журнальный столик, на котором стояли бутылка игристого, два бокала, тарелка с чипсами, и пульт для проектора.       – Красота, – проговорила Маша, внимательно изучая помещение, и сглотнула слюну, уловив любимый запах картофельных чипсов. – Что будем смотреть?       Антон тем временем упорно вспоминал, как пользоваться пультом: администратор очень бегло и неясно объяснила на какие кнопки нажимать. Будь Антон один – стал бы тыкать широкими пальцами на каждую. Может, пульт бы взорвался, а может, полетел прямиком в стену... Но свершилось чудо: первой же кнопкой на экран оказался выведен каталог фильмов.       – «Красота по-американски»? – спросил Антон беспечно, будто пару мгновений назад не был готов бросаться пультом в разные стороны.       «Удача сегодня на моей стороне! Вроде...»       – Давай, – согласилась Маша и слегка пожала острыми плечами.       – Ты смотрела его раньше?       – Да, и не один раз. Надо же что-то на фон поставить. – сказала и сбросила с ног туфли на высоком каблуке. – Мы разве пришли сюда фильм смотреть? По-моему, эта встреча – шанс узнать друг друга получше.       Мышцы рук Антона заметно напряглись. Свет проектора заманчиво очертил пульсирующую вену на запястье.       – Например, чтобы узнать, как ты оказался у нас в «Коммуне»?       – Я переехал в Москву из Нальчика в поисках работы. Заранее договорился об аренде квартиры, но в вечер, когда должен был заселиться, произошëл один форс-мажор, – облизнул губы. – И мне пришлось заселиться на ночь в дешëвом мотеле. Ну, находиться там мне особо не хотелось, поэтому я пошëл гулять.       Маша подпëрла голову кулаком, развернувшись всем телом к Антону.       – А оказалось-то, что вечер мне готовит ещë больше счастливых неожиданностей, – Антон нервно усмехнулся. – Пока я гулял, успел заблудиться. А на телефоне оставалось очень мало заряда. Начинал искать людей, кто может мне подсказать дорогу и тут-то наталкиваюсь в подворотне на Евгения Васильевича. Он был немного пьяным, да и вообще, выглядел подозрительно, но я ему поверил.       Маша прыснула, но глаза еë были темны, окутанные потоком мыслей.       – Надеюсь, это был финал твоего невезения.       – Евгений Васильевич объяснил мне как и куда добраться и так вышло, что мы разговорились. Он сказал, что ему нужен повар в ресторан. Я обрадовался. У нас, понимаешь, в Нальчике обычно работодатели и обитают в подворотнях. Поэтому я даже не засомневался.       Маша расхохоталась сипловатым смехом и кинула в рот рифлëный кусочек чипсов.       – А что было потом?       – Он пустил меня переночевать. А утром отвëз на мою квартиру, чтобы арендодатель отдал мне ключи.       – А собеседование ты же проходил? Как Женя тебя принял?       – Ну, я готовил ему ужин и завтрак. Он сказал, что ничего вкуснее не ел в своей жизни.       Маша чуть не подавилась, и Антон слабо улыбнулся ей: было и жутко стыдно за эту детскую доверчивость и одновременно смешно с комичности сложившейся ситуации.       Фильм они почти не смотрели.       Каждый раз, когда Антон хотел уловить сюжетную линию, его глаза тут же переключались на Машу. Сегодня она была необычайно красивой. Белокурая, с алыми губами, белëсой матовой кожей и в белом платье, облегающим тонкий стан, Маша напоминала ангела. Конечно, характер еë был далеко не ангельский. И в голосе, на низких нотах, иногда играли демонические отзвуки: лязгающие, диковатые. Так по-доброму светились голубые глаза, полные детского азарта. Но и в них дразнился язвительный огонëк. И Антон знал: если он подвинется чуть ближе к Маше, голубой пожар сожжëт его.       Маша активно поддерживала диалог, задавая самые разные вопросы. Антон помаленьку расслаблялся и забывал о ложке дëгтя, очернившей настрой в начале встречи. Она растворилась в очередном бокале шампанского.       – Ты веришь в эзотерику? – спросила Маша.       – Нет.       – Жаль, – расстроенно протянула Маша, поджав нижнюю губу. – Хотя, по тебе не скажешь, что ты не веришь в такое.       – Почему?       – Вид у тебя неформальный: кудрявые, немного растрëпанные волосы, меланхоличное выражение лица. К тому же, интроверт, и очень чуткий человек. Обычно, такие люди верят в подобные вещи или хотя бы интересуются.       – Это всë верно, но если ты хотела узнать мой знак зодиака, то могла бы спросить прямо, как делала это раньше.       – Так какой? – поинтересовалась Маша с вкрадчивой ухмылкой на лице.       – Скорпион.       Тогда Маша загадочно повела светлыми дугами бровей и, томно вздыхая, проговорила:       – Скорпион значит... Я – телец. Жаль, что ты не веришь в такое, мы ведь совместимы по гороскопу.       Антон закусил губу и тихо спросил:       – А без гороскопа?       Сердце сжалось, щëки ядовито кольнул румянец, и Антон пожалел о заданном вопросе. Он глянул на поникшую Машу, и догадка пронзила затуманенный былой радостью рассудок.       – Я понимаю, чего ты хочешь от меня. Но я не могу тебе это дать, – тут же поторопилась оправдаться: – Меня отношения, да и любовь не интересуют.       Антон больно закусил губу и поднял взгляд на экран, но желание продолжать просмотр фильма пропало.       – Я могу предложить тебе лишь секс, – Антона будто ледяной водой окатили. Он резко обернулся, не веря своим ушам. – Если боишься, что я разочаруюсь в тебе... Напрасно. Ты интересный парень, но секс – единственное, что я могу дать тебе.       Маша поднялась с дивана и встала перед Антоном, едва склонив голову. Тем временем с острого плеча соскользнула бретелька, едва оголив небольшую Машину грудь. Антон даже не глянул туда. На языке осела нестерпимая горечь, сводившая скулы и щиплющая глаза. Антон молчал и смотрел то в пол, то на Машины острые ногти. Казалось, будто ими она со всей силы рвала его сердце в клочья. Хотя, ладони Маши лежали у неë на бëдрах.       На проекторе в лепестках роз купалась обнажëнная блондинка. Глядящая прямо в объектив, она будто смеялась над Антоном, и ему становилось жутко стыдно за свои действия. Он мотнул головой, как пьяный, и тут же на пол упало шëлковое платье. Антон напрягся, набрал в измученную грудь побольше воздуха и распрямил усталые плечи. Движения его были неуклюжие и рваные. И руки, которые он протянул к Маше – большие и грубые с парой мозолей на пальцах. Антон безумно их стеснялся и боялся, что ей будут неприятны их прикосновения.       Она выцепила из букета розу и обвела рдеющим бутоном ключицы. Подавшись вперëд, щекотнула лепестками и плотно сомкнутые губы Антона. Порывистый вздох шелохнул бархатистые кончики.       – Ты напряжëн, – проговорила Маша. – Я делаю что-то не так?       Антон молча мотнул головой, и усадил Машу к себе на колени. Он посмотрел ей в глаза, затуманенные негой: ничто в них не выдавало жестокости и ледяной решимости, только беззаботность детской игры. Но от чего тогда так знобит? От чего так сводит мышцы? Откуда столько холода в мраморных ладонях, обнявших его шею?       Только поцелуй мог спасти. И Антон был готов выдержать целый град поцелуев, не смея ни на секунду пожаловаться, что испачкан помадой. Так Маша зависла на мгновение прежде чем прильнуть губами к губам Антона, но он сам подался вперëд, отбрасывая тревожные мысли.       Они долго целовались, ни на секунду не разрывая объятий. Машу радовала еë вседозволенность. Антон позволял путать его кудри, гладить живот и грудь под футболкой, царапаться. Он хотел полностью насытиться лаской, выжать из каждой секунды этой роковой близости столько, сколько жаждало шальное сердце. А норовило оно получить гораздо больше, чем позволяли часы аренды зала.       Разделся Антон неторопливо, прерываясь на поцелуи. И оказавшись раздетым, он был весь раскрашен следами алой помады. К тому времени Маша тоже до конца оголилась.       Она приподнялась, сладко придыхая, и когда опустилась, вжалась грудью в туловище Антона. Он бережно смахнул с еë плечей белокурые пряди и приник губами к тонкой шее. Маша двинулась вперëд и негромко ахнула. Темп она наращивала пусть и смело, но медленно, пока по телу растекалась горячая, тягучая истома, и сдавленно постанывала, когда Антон водил языком вокруг еë сосков.       – Ещë раз, – просила Маша, и Антон охотно и жадно исполнял еë желание.       Он уткнулся лбом ей в ключицу и стал чаще и резче двигать тазом, перебивая ритм, выбранный Машей. Та чуть вскрикнула и задрожала, цепляясь пальцами в русые кудри, а зубами – в приоткрытое ухо. Антон зашипел, но напора не сбавил. Наконец во всей красе перед Машей предстала его дикая натура: жадная, ревностная, вырвавшаяся наружу с животным криком, с тягучей, горячей, как лава, бурлящей кровью.       Вообще, секс не являлся целью Антона. Он искренне не допускал мысли, что однажды Маша разденется перед ним догола, сядет на колени, и будет запредельно близко, и позволит трогать себя за все возможные участки тела. Антону было приятно от еë прикосновений, даже когда бордовые ногти царапали его спину, но мрачное предчувствие не давало покоя, перебивая разрастающийся жар, кипящий в венах. А именно то, что обнажëн только он, избавившись и от одежды, и от оружия для защиты ранимой души. Именно он был на коленях перед Машей, моля, чтобы та не потеряла желания. И именно Антон был близко, но не к Маше, а к невидимой стене, возведëнной ею: поросшей ядовитыми растениями и с кровавыми посланиями прошлых партнёров, чьи сердца оказались либо прокажены не взаимной любовью, либо съедены, точно деликатесы.       Маша снова вскрикнула и, мигом зажав себе рот кулаком, выгнулась до глухой боли в пояснице. Судорожно дыша, она прикрыла веки, а следом лениво улеглась Антону на грудь.

***

      Маша быстро оделась, и уже стояла бодрая и довольная, держа в одной руке зеркало, в которое смотрелась, а другой стирая остатки помады с губ.       Антон всë никак не мог прийти в себя. Казалось, сил нет даже чтобы смахнуть с глаз вьющуюся прядь.       – Поедем по домам или прогуляемся вместе по городу? – Маша убрала зеркало в сумку и села на колени возле дивана. Достав новую влажную салфетку из упаковки, принялась оттирать алые поцелуи с кожи Антона.       – Давай погуляем, – лениво протянул он и поднялся с дивана, не дав Маше стереть один смазанный отпечаток на щеке.       Антон оделся, а пиджак на выходе из зала накинул Маше на плечи. Она глянула через плечо благодарными глазами и сказала, улыбнувшись:       – Спасибо.       Маша пошла чуть быстрее, проверяя в телефоне сообщения и звонки. А Антон столкнулся с администратором: приветливой полноватой девушкой, которая загадочно улыбалась глядя то на него, то на уходящую Машу.       – Вы хорошо провели время? – спросила она, будто заведомо знала ответ.       Антон и не стал выдумывать, сказал то, что должен был, рассеянно улыбнувшись в ответ:       – Да, спасибо.       – Я рада! Приходите к нам ещë, – девушка шагнула к Антону и едва понизив голос, прошептала: – Только учтите: у нас в залах есть камеры.