Театр потерянных душ

      Тесная комната в общежитии. Места едва ли находилось, чтобы разместить две кровати, шкаф и стол с стульями по обе стороны. Но вот кому точно не хватало воздуха: двум ненавидящим друг друга людям. Эрну хотелось верить, что его сожительство с Самиром Гусейнли – один большой кошмарный сон, который напоминал бесконечный бег по лабиринту, где на каждом повороте ждал тупик.       «Тупик».       Общение с Самиром действительно напоминало тупик: каждая попытка завести диалог приводила к нелепым, а временами и обидным шуткам с его стороны. Отдельной проблемой было его отношение к курению: Самир не переносил запах табака, даже мимолëтный. По началу Эрн старался подстроиться, но... что-то пошло не так. Наткнулся на очередной тупик. Вслед за шелестом зажжëной спички раздалось злобное:       – Сколько можно курить?       – Сколько хочу, столько и буду курить, – фыркнул Эрн, не глядя на Самира, сидящего за столом.       – Что за поразительная тяга брать всякую гадость в рот? – очередная ужасная шутка.       Эрн страстно желал научиться пропускать подобную гадость мимо ушей, и он старался не принимать еë близко к сердцу, но в очередной раз слова плетьми ударили по нему. Самир подошёл к Эрну и демонстративно поправил ширинку брюк.       – Что смотришь? Это тоже возьмëшь?       Эрн ухмыльнулся и ответил:       – Тонкие не курю.       Самир вспыхнул, угольно-чëрные глаза его яростно сверкнули алым, и он, ни секунды не медля, выхватил сигарету из рук Эрна и выкинул в распахнутое окно.       «Тупик».       Эрн поднялся с кровати и встал к Самиру вплотную, а следом, не успевая осознать весь порядок собственных действий, с размаху врезал ему в нос.       – Ты совсем больной! – заорал Самир и попытался отбиться, но Эрн набросился на него отчаянно и гневно и, повалив на пол, стал колотить без остановки.       Не было больше тупика. Накопившаяся злоба, выражавшаяся в хаотичных ударах, пробила эту стену. Эрн крушил еë голыми руками, и она с грохотом крошилась, как кости Самира под натиском кулаков.       – Да ты сумасшедший! Из-за сигарет готов человека до смерти забить! – ревел Самир, то и дело пытаясь перехватить чужие яростные руки, но Эрн был проворен и зол.       – Человека – нет, а тебя, заразу – да! А ну отпусти! – в конце Эрн зарычал: Самир схватил его за запястья и рывком повалил на пол.       Эрн стал вырываться, но было бесполезно. Самир был сильнее. Он сидел на Эрне сверху, и взгляд его был пугающе мрачен. Будто не замечая сопротивления, Самир замахнулся. Эрн вмиг сжался, зажмурился, ожидая удар, но того не последовало.       – Я б тебе по морде втащил, да не могу, красивый ты слишком! – выкрикнул Самир и наконец слез с Эрна.       Тот сначала не поверил ушам и опьяняющей лëгкости: ничто больше не сковывало тело физически, но теперь уже будто душа тормозила продолжить драку. Эрн лежал на полу, не в силах пошевелиться, и Самир повалился рядом.       – Ты это всë начал, чтобы комплимент мне сделать? – мрачно усмехнулся Эрн.       – Я начал?! – подорвался Самир.       – Да ты всю неделю за мной ходишь и ноешь, чтоб я не курил. Клянусь, я хотел перестать это делать в комнате, но ты же всё равно останешься недоволен!       – Да от тебя воняет хуже, чем от говночиста! С тобой дышать рядом невозможно!       Эрн зарычал и хотел было замахнуться, да остановился, заметив кровь, струящуюся из носа Самира.       – Сказал бы нормально мне об этом, я б хоть что-то с этим сделал, – процедил Эрн и, встав с пола, поплëлся за ватой. – Ай, чëрт с тобой! Давай хоть кровь остановлю.       Самир приподнялся на локти, и с комично обиженным видом ждал, когда Эрн вставит в его ноздри ватные валики.       – Не обижайся, но после моего удара твой нос стал ровным, – замечено было точно: смещëнный в левую сторону нос Самира стал ровным, пусть и побагровевшим.       – Хочешь сказать, он до этого кривым был?!       Они долго смотрели друг другу в глаза и вскоре рассмеялись. Самир тронул горбинку на носу и чуть поморщился от боли, но улыбаться не уставал. Так, глядя Эрну в глаза, смешливо сощуренные, он сказал серьёзно:       – Я не хотел тебя обидеть... Согласен, шутка была дурацкая. Просто я не думал, что тебя она так заденет.       – Всë в порядке.       – А... – помолчав немного, Самир вдруг выдал: – А дашь попробовать сигарету? Может, мне понравится, и я не буду до тебя докапываться.       Эрн усмехнулся и вытащил из пачки, лежащей на кровати, две сигареты. С первой же затяжки Самир поперхнулся и едко поморщился, но в процессе приноровился. Мелкие мимические морщинки на его лице разгладились, и Эрн наконец заметил, что не такой уж этот Гусейнли мерзкий и неприятный, а вполне симпатичный. У Самира были большие чëрные глаза, погружëнные в тëмную, таинственную негу. Овал лица – ровный, плавный, с чуть острым подбородком, покрытым лëгкой щетиной.       – Слушай, а давай так сделаем: ты ответишь предельно честно на один мой вопрос, а я – на твой, – вдруг предложил Самир, выдыхая облако горького дыма.       – Ну, давай, – ответил Эрн неуверенно.       – Ты разозлился на мою шутку, потому что ты... ну...       – Что? – возмутился Эрн.       – Это останется между нами, клянусь!       – Нечего там оставлять между нами. Я не... ну, ты понял.       – Правда?       – Да! – рявкнул Эрн и потушил сигарету о подоконник.       – Хорошо... А ты что у меня спросишь?       – Мне ничего о тебе знать не хочется.       – Эй! Да я же без осуждения. Я давно хотел с тобой подружиться, просто не знал, как. А ничего ведь так не сближает, как общие тайны!       – Не согласен.       – Ладно... – расстроенно протянул Самир, а следом добавил совершенно серьëзно: – Но если тебя что-то будет беспокоить, можешь рассказать об этом мне.       – Учту, – фыркнул Эрн и вышел из комнаты.

***

      Голоса Самира и Эрна звучали, словно из-за большой стены. Айшель пыталась прислушаться, вникнуть в их разговор, но было бесполезно. Эрн покинул еë, зато пришëл кое-кто другой. Айшель чувствовала Машино присутствие, правда мочи не было подняться и посмотреть на неë.       – Айшель! Айшель, просыпайся! – звала Маша, теребя плечи Айшель, и та мученически застонала, отмахиваясь. – Ну ничего, спи, я себе в зарплате пару нулей подрисую.       – Не смей, – отчеканила Айшель, зарываясь носом в рукава кардигана. – Что случилось?       – Мне расклад нужен.

***

      Образ стоял перед глазами предельно живо: человеческая фигура в чëрной мантии, у ног которой были разбросаны опустевшие золотые чаши. То была карта пятëрка кубков. Она символизировала сожаления о прошлом и тревогу за будущее.       Так себя ощущала Маша. В чëрном облегающем платье с шнуровкой на спине, она вполне походила на героя аркана. Только Маша не могла устоять на месте: она пробиралась через людей к выходу из бара «Коммуны» на парковку. Музыка била по черепной коробке набатом.       Маша ненавидела клубы и бары, оттого часто старалась подойти к машине с чëрного хода, правда, тот путь был дольше, а так – пару шагов, и всë.       «Бездельники, двоечники и тунеядцы! Кто в четверг не работает, а по барам шляется?!»       – Маша! Маша, это ты? – раздался мужской пьяный голос за спиной. Тяжело было различить, кому он принадлежал, и Маша не хотела разбираться, если бы не его настойчивость: – Маша, подожди!       Она стала озираться по сторонам и нечаянно заприметила в толпе кудрявую голову Антона и его тяжëлый мрачный взгляд, но направленный не на Машу, а ей за спину.       – Машка, ну ты что, специально меня игнорируешь? – тяжëлая мужская рука упала ей на плечо, и Маша вздрогнула, а при виде обладателя этой самой руки, так и вовсе вся покрылась холодным потом.       Перед ней появился шатающийся худощавый парнишка – еë ровесник – растрëпанный, скуластый, с туманными глазами. Он широко улыбнулся, видя растерянное лицо Маши, и крепко еë обнял.       – А ты чего здесь делаешь? – проговорил он, едва перебирая языком.       – Я работаю, Рома. – произнесла она, и когда тот качнулся, не расслышав сказанного, прокричала: – Блять, работаю я здесь, а сейчас еду домой!       Рома заулыбался и крепче сжал Машино плечо.       – Давай вместе посидим, отдохнëм! Куда ты спешишь? – от резкого запаха перегара Маша сморщилась и попыталась рвануть, но Рома не намеревался еë упускать. – Мы же год почти не виделись, подумай!       Его крепкая хватка и бестолковая улыбка действовали Маше на нервы. Она чувствовала, как горят еë щëки и уши и дрожат слабые руки от осознания: от Ромы не сбежать. Как сейчас, так и год назад.       «Да уж, история повторяется».       – Отпусти меня, придурок! – зарычала Маша, и вдруг огляделась: никому не было дела до происходящего. Их с Ромой окружала целая стена из пьяных и равнодушных людей.       – Да что ты злая такая? Пойдëм выпьем, – он стал тянуть еë за столик, как вдруг путь ему преградил Антон, который без объяснений, тут же схватил Рому за грудки и пригрозил:       – Отстань от девушки.       – Да ты не понял, всë нормально, – попытался объяснить Рома заплетающимся языком, но Антон его не слушал: он глядел на Машу, а та, пользуясь случаем, отрицательно мотнула головой.       – Ну, раз нормально, – сказал Антон, как вдруг с размаху вдарил кулаком Роме в глаз. Тот ахнул, раскрыл изумлëнно рот и схватился за ушибленное место.       – Ебанутый! – завопил Рома и бросил Машу, а та вмиг рванула за охраной. Пока бежала, видела, как Антон вновь зарядил сопернику в глаз, а тот лихорадочно колотил кулаками, куда попадëт.       «Быстрее!»       Охрана растащила дерущихся по разные стороны зала и привела в гардероб. Рома вопил и ругался, призывая позвать директора. Делать было нечего: директор пришëл, да ещë в сопровождении с главным бухгалтером.       – О, Ромка, а я думал, живой ты или неживой. А ты живой, молодец! – Женя был пугающе весел.       Рома сидел на лавочке и держал на глазах ледяные компрессы. Услышав Женин голос, он поморщился.       Антон стоял в паре метров от Ромы рядом с охранником, который пусть и не удерживал его, но сильно нагнетал обстановку своим присутствием.       – А твоë предсказание сбылось, – прошептала Маша, прижимаясь ближе к Айшель, и та обняла еë за плечи. – Вернулся скучающий бывший.       – Даже два, – с грустной улыбкой заметила Айшель.       Антон, услышав их разговор, нервно сглотнул и сначала взглянул на Машу, а затем на «безглазого» Рому. Лицо его изменилось: прежде спокойное, оно покраснело и тревожно вытянулось.       – Машенька, дорогая, так и не научилась ты мужиков выбирать. Встретились два додика, которым лишь бы кулаками поразмахивать, – обернулся Женя.       – Да с чего это я додик? – выкрикнул Рома.       Глянув на него, Женя усмехнулся: всë-таки, с компрессами на глазах Рома выглядел забавно. Даже Маша не могла больше на него злиться и едва сдерживала улыбку.       – Бери пример со своего брата по разуму: молчи, – Женя ухмыльнулся, поймав возмущëнный взгляд Антона. – Значит так. Ты, Рома, если посмеешь об этом случае где-то рассказать – дело иметь будешь со мной, тогда просто не отделаешься. А ты, Антошенька, если работой дорожишь, не смей впредь подобное учинять. Защищать женщину от мудака бывшего – дело благородное, не спорю, но такое благородство караемо. Все всë поняли?       Антон неуверенно кивнул. Рома тоже, но чуть позже и неохотно. Женя хлопнул в ладоши, и заключил весело:       – Маша, сколько же проблем с твоими хахалями!