Дети погорелого театра

Скрипнула подъездная дверь. Раздался противный писк домофона, дающий по ушам. Павел нахмурился. И так настроения нет, так ещё и эта штука на мозги давит. Идти за хлебом, пока на улице воет ветер и в целом ужасная погода, — такая себе идея. Но против родителей не пойдёшь. Хотя Павлу иногда казалось, что они специально забывают что-нибудь купить в магазине, чтобы потом послать его. Это их коварный план, чтобы он периодически бывал на улице. Павел стал чаще срываться на родителей. И вроде бы стыдился за это, а вроде бы и нечего было под горячую руку лезть, не видно, что ли, что он не в духе. Только не в духе он стал находиться слишком часто. И вот однажды мать и отец усадили его перед собой и спросили: «что с тобой происходит? Что тебя беспокоит?». А что Павел мог ответить? Что, да, родители были правы и Лев оказался в плохой компании, забив на старого друга, а главарь этой компании избил его, возможно, с одобрения Льва? Звучало как анекдот. Только вот ему не было смешно. И ведь самое забавное, что Лев потом ведёт себя с ним, как обычно. Как будто ничего и не было! Как будто он не забывал Павла на несколько месяцев, полностью увлекшись новыми знакомыми. И от этого становилось ещё более мерзко. Словно он какая-то вещь, к которой можно спокойно вернуться, если новая надоест. И еще, будто им попользовались. Нужен только для того, чтобы удовлетворить потребности Льва в общении. И вот как это всё вывалить на родителей, которые даже знать не знают, что Павел в ссоре (если это так можно назвать) с другом? Да, и назовут они это глупостью. «Лучше бы чем-то полезным занимался. Экзамены на носу». Поэтому лучшим решением было ответить, что учёба сложная довольно, да и ещё десятый класс, больше нагрузки. Родители сочувственно кивали, будто понимали хоть что-то в этом. И каждый был удовлетворен ответом: родители, что сын не занимается чепухой и полностью в учёбе, а Павел, что родители не лезут в его дела. Ещё и этот школьный театр. И зачем он только в него записался? Павел знал ответ на вопрос, но тот застревал в горле как ком. Он бы не хотел произносить его, ни в коем случае. Иначе это означало, что он всё же ничего не стоит. Он тяжело вздохнул: «Ну почему всё не может быть как раньше?». Без этой банды, без предательства Льва? Чем он заслужил такое? Он понимал, что жизнь без проблем не может быть, но можно хотя бы ни с его единственным бывшим другом?! Хотелось выть от безысходности. Надо было просто двигаться дальше. Павел осознавал это, надо забить и забыть про всё, начать заново с новым жизненным опытом. Но нет, он будет страдать по ситуации, которую даже не в силах исправить! Хотя мог бы… Мог бы снова общаться со Львом, раз тот начал, но… Было слишком больно. Каждый раз, когда Павел смотрел на его лицо, то вспоминал тот злосчастный вечер, когда его избил Руслан. И каждый раз всплывало, что это мог и Лев его избить. Поэтому внутри варилось всё: и обида со злостью на друга, и желание примириться, ведь всё будет, как раньше! Но как раньше уже не будет. Павел боялся, что это вновь повториться. Кто знает, не уйдёт ли вновь Лев к новым дружкам, как только он надоест? Что-то подсказывало, что да уйдёт. И не факт, что вернётся. И лучшим бы решением стало бы оборвать все связи, расставить точки над «i», сказав, что такое не прощается. Он так и пытался сделать, ведь и вправду был зол на него. Но вместе с тем, каждый раз сердце обливалось кровью. Как можно так относиться к другу? Он же раскаиваться и сам желает наладить общение. А значит, осознал, что поступал неправильно! Но Павел старался держать себя в руках. Это всё эмоции, это не разумно, это просто его желание вернуться в те счастливые воспоминания. Ветер взлохмачивал волосы и пробирался под одежду. Павел оправил куртку, пытаясь отойти от мыслей. Блин, ему просто надо сходить в магазин, а он уже себя накрутил, как черти что. Он вышел из двора, не обращая ни на что внимания, просто пытаясь сконцентрироваться на дороге. И в принципе, у него это получалось. До определенного момента. Пока он не приметил знакомый силуэт. Весь искореженный, помятый, в какой-то грязи, ставший, будто ещё худее. И лицо чуть покрасневшее. Руслан. Вот же блядь. Павел ускорился, надеясь, что тот его не заметит. А если заметит, то ему ничего не будет нужно. Побил же один раз, зачем ещё раз? Но его надеждам не было суждено сбыться: — Э, Павел! — свистнул Руслан. И Павлу стоило бы пройти мимо, не обратить внимания. Но он остановился как вкопанный. Ведь тот шёл прямо на него. Шатаясь, Руслан что-то шептал себе под нос, но был нацелен дойти до него. «Пиздец», — была одна лишь мысль в голове, — «полный пиздец». Павел попытался отшагнуть назад, но не мог. Его будто парализовало. Перед глазами мелькали образы с того вечера: двор, темнота, лицо Руслана, его кроссовки наносящие удары и боль расплывающаяся по телу. Руки затряслись. Он бы не хотел, чтобы это вновь повторилось. Тогда надо бежать! Но он не мог. И это было ужасно. — Павлуша, не найдётся ли мелочи? Мы же с тобой практически друзья, ну, Паш, не отказывай мне. Его едкий противный голос, казалось, проникал под кожу. Омерзительно, омерзительно! Нет, он же не позволит этому вновь повториться. — Да пошёл ты! — голос Павла звучал зажато и явно на один тон выше, чем обычно. — Нахуй иди. Лицо Руслана тут же преобразилось. «Зря, зря, зря», — метались внутри Павла мысли, — «но если бы не сказал, то был бы совсем слабаком». — Ах ты, сука такая! Самый борзый что ли? Я тебе щас покажу. Видимо одного раза не хватило, блять. Вот и всё. Вот и конец его недолгой и бесславной жизни. Он попытался двинуться, но так ничего и не выходило. Тело, казалось, лишь сильнее деревенело. Пиздец. Тут он почувствовал, как кто-то ухватил его за запястье. Павел дернулся, выдергивая руку и оборачиваясь. Сбоку от него стоял мотоцикл с не заглушенным двигателем. Странно, как он его не услышал. Но самое странное это Лев, сидевший на мотоцикле и тоже одернувший руку. А что он-то тут делает? Чёрт, похоже, Павел теперь в западне. — И чего ты ждёшь? Запрыгивай, давай, — сказал Лев, выжидательно смотря на него. — Что, зачем? — он отшатнулся. — А ты хочешь отдать все деньги Руслану? — А если ты с ним заодно?! — Мне что делать нехуй? «Вообще-то да», — пронеслось в голове у Павла. Но он промолчал. Он видел, что Руслан уже в пару метрах от него, а значит иного выхода нет. Павел кивнул, и тут же на него накинули шлем. Он защелкнул застежку, чисто ради приличия, нежели чем из практической пользы, и запрыгнул на мотоцикл. И почувствовал, как за него попыталась ухватиться чья та рука. Мурашки пробежали по телу. Но мотоцикл резво тронулся с места, оставляя Руслана в одиночестве стоять на бордюре. Павел чуть не упал с сидения и ухватился руками за Льва. И только спустя пару мгновений он понял, что близко прижался к нему и обнимает его. Господи! Он тут же отодвинулся и перенёс руки на талию, чуть-чуть держа её. Так было не совсем удобно и уж точно небезопасно, но зато максимально дистанцировано. Страх уходил. Они были далеко от Руслана, и уж он-то точно не догонит мотоцикл, едущий на полной скорости по дворам. Что вообще-то было нарушением, но сейчас было наплевать. Павел выдохнул, тело расслабилось. Больше опасности не было. Не считая того, что сейчас он едет со Львом в неизвестном направлении. В голову лезли тревожные мысли, но он отмёл их. Ведь это уж совсем паранойя. Больше всего он чувствовал себя униженным. У него была возможность убежать, но вместо этого, он стоял и пялился, пока ему не помог Лев. А Павел ничего и не сделал. Сейчас он, наверное, выглядит глупо. Шлем давил на голову. И Павел хотел бы его подправить, но тогда он точно упадёт с мотоцикла. Он, нахмурившись, глянул на Льва: ведь сам-то сидел без шлема. Видимо самому мешал, вот и спихнул ему. Хитрюга. Мотоцикл проехал ещё пару дворов и остановился. Павел спрыгнул с него и тут же снял шлем, ощущая свободу. И как в них только можно ездить? Лев тем временем установил мотоцикл на подножку и уставился на Павла. Между ними повисла тишина. Тяжелая тишина. Она будто не выдерживала гнета затаенной обиды. — Даже спасибо не скажешь? — хмыкнул Лев. И он бы хотел поблагодарить, да вот только спасибо встало комом в горле. — Спасибо, что привёз меня непонятно куда, — выплюнул Павел. — Понятно, — огорченно произнёс он, пошарился в карманах, чиркнул зажигалкой и затянулся сигаретой. Почувствовался мерзкий запах дыма. Павел повел плечами, отворачиваясь. На языке чувствовалась горечь и непонятно, то ли это было от дыма, то ли от чего-то другого. Того, что он не понимал. Или не хотел понимать. Наверное, от обиды, от чувства злости на Льва, что тот такой идиот. Последнее особенно, усмехнулся он сам себе. Он украдкой посмотрел на Льва. У того были всклочены волосы, рассеянный беглый взгляд, скользящий по всему, и плотно сжатые губы, крепко обхватившие сигарету. Выглядел он поникшим. Болотистого цвета глаза, кажется, ещё сильнее потемнели и поблекли. И опять он был в несменяемой кожанке. Как ему не холодно? Но задать вопрос вслух Павел, конечно же, не решился. Он боялся, что лишнее слово тут же погубит всю тишину между ними. А она была единственным барьером между ним и Львом. Тишина успокаивала и внушала надежду, что тут и нет никого. Будто он и не стоит с бывшим лучшим другом. Будто он может сдержаться и не ощущать себя брошенным. Будто он спокоен и ни о чем не волнуется, не переживает старые моменты. Но это была лишь иллюзия. Лев докурил и бросил сигарету на асфальт, придавливая её ботинком: — Нам нужно поговорить. Чёрт. Эти слова прозвучали как выстрел, разъедающий тишину. Павел прикрыл глаза, недовольно цокнул и повернулся к нему. — Нет. — Да, — резко ответил Лев. — Нам надо, — он подчеркнул это слово, — поговорить. Мне не нравятся недомолвки в наших отношениях. «Мне тоже многое не нравится», — подумал Павел, — «например ты». — Ты специально это да? Подговорил Руслана, чтобы он напугал меня, а ты появился, как принц на белом коне и спас меня, увезя сюда. Молодец, хорошо постарался. Прямо, как в прошлый раз, — последнее он ядовито выплюнул. — Я не… Стоп, какой прошлый раз? — он в замешательстве глянул на Павла. — Ой, не придуривайся. — Какой прошлый раз? — Уже забыл, значит, — шикнул он. — Тот раз, когда Руслан избил меня. — Он… избил тебя?! — в ужасе воскликнул Лев и беспокойно начал рассматривать Павла, словно пытаясь найти следы. — Когда? Как?! Почему ты мне не сказал? — Так ты не знал? — тихо прошептал он. — Я не знал, — на автомате ответил Лев, все ещё крутясь возле него. — Это… давно ещё было… летом, ну, вечером… и, — бессвязно бормотал Павел, но его мысли были в другом месте. Так значит, Лев ничего не знал. Вот забавно. Пока Павел мучился, тот даже и не знал, в чём его обвиняют. Пока он просыпался от ночных кошмаров, в которых лучший друг душит и избивает его, чуть ли не до смерти, Лев спокойно развлекался с приятелями, даже не подозревая ничего. Он чувствовал злую иронию. Хотя смешно не было. Даже обидно не было. Просто… как-то странно. Все его подозрения оказались беспочвенны. Все его мучения не оправданы. Павел чувствовал себя опустошенным. Только от этого легче не стало. Казалось, он должен был обрадоваться такой новости, что его друг не последняя скотина и не стал бы подговаривать Руслана, чтобы избить его. Ведь это Павел и хотел услышать. Только теперь он ещё больше в себе запутался, ничего не понимая. Лев тем временем подошёл к мотоциклу, хватая его за руль и убирая подножку. В его взгляде читалась холодная решимость, а кулаки были сжаты настолько сильно, что были видны сухожилия и костяшки побелели. — Ты куда? — обеспокоенно спросил Павел. — Поеду, набью ебало Руслану. — Зачем? — В смысле: зачем? Он избил тебя! Надо отвечать за свои действия. — Останься, — тихо попросил он. — Это давно было. Так что нет смысла… Лев хотел что-то ответить, но при взгляде на Павла он смягчился и вздохнул: — Хорошо. Он отошёл от мотоцикла. Вид у него был взволнованный и… неуверенный? Ха, неужели Лев может быть неуверенным? Это что-то на грани фантастики. Павел осел на землю. И плевать, что штаны испачкаются. Сейчас было уже всё равно. Хотелось, то ли истерически смеяться, то ли горько плакать. Рядом сел Лев. — А ты сидишь на кортах, как профессионал уже, — хмыкнул Павел. Лев его шутки не оценил. Обидно. Павел тяжело вздохнул, чувствуя, как кружатся мысли в голове. Он запутался. Он ощущал, как ему стало свободнее от того, что Лев хотя бы не подговаривал Руслана, но одновременно внутри всё ещё была обида, что тот предал его. Хотя сейчас ведёт себя, как обычно. И даже помогает Павлу. И что делать? Он не понимал, окрашивать ли Льва в чёрный цвет, ведь тот навредил, или всё же в белый, ведь они дружили и сейчас всё относительно хорошо. Тот был слишком сложный. Запутанный. — Паш, — прошептал он, — у меня бита есть. Я могу отпиздить его. Или мы вместе. Павел горько усмехнулся. — А какая уже разница? Тишина. Вновь она. Давила, угнетала своей мощью, создавая ещё больше напряжения. И тем временем, успокаивала. По крайней мере, давала лживые надежды на спокойствие. Ведь, пока все молчат — ничего не может случиться. Никто не может обидеться или оскорбиться, никто не может сказать что-то лишнее, о чём пожалеет. Но на самом деле это не так. Многое происходит в тишине. Даже если все молчат. — О чем ты думаешь? — неожиданно спросил Лев. — О том, что я мудак? — Учти, ты сам это сказал. — Но ведь заслужено? — Я не знаю. Я уже ничего не знаю, — Павел обреченно уткнул голову в колени. Лев вздохнул. — Извини, что вёл себя по уебански. Что игнорировал тебя. Испортил выпускной. И, вообще, что общался с каким-то мутным алкоголиком. Это были… не самые лучшие решения в моей жизни, — он задумался. — Ладно, это была та ещё хуйня из-под коня. Павел усмехнулся. Он ждал этого. Так долго. А в итоге? В итоге не чувствует ничего сейчас. Ни радости, ни грусти. Это просто слова, просто Лев. Что в них такого? — Я мудак, — подытожил Лев. — Не знаю, можешь покричать на меня или побить, чтобы стало легче. — Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я испытывал сострадание к тебе, ведь ты раскаялся? Какой же бедный и несчастный, весь измучился, называя себя плохими словами, ах, ах, — Павел театрально вскинул руку. — Давайте все пожалеем его, ведь он признает, какой он мудила. Только на меня это не работает. — Я ничего из этого не хочу. Я, — он сглотнул, — я просто хочу помириться с тобой. Что-то внутри ёкнуло. Не этого ли он хотел? Не этого ли добивался? И вот оно перед тобой буквально на блюдечке, получай, не жалко. Только смысл уже. — А я не хочу, — отрезал он и отвернулся. Было желание поссориться. Что бы Лев разозлился и выпалил что-нибудь обидное. И тогда у Павла был резкий повод его не простить и сказать, что тот не изменился и такой же подонок. А сейчас он весь такой хорошенький и не прощать его это глупо. Он же так старается. И Павел тогда будет выглядеть, как конченный. — Понятно, — произнёс Лев. — Понятно?! Да что тебе понятного?! — Павел подскочил с места. — Ты ничего не понимаешь. Ты не знаешь, как я мучился, как мне было одиноко, ведь мне даже не с кем было поговорить. Пока ты пил за гаражами пиво, я думал, как мне дальше жить. И не знал. Ведь вокруг все казались такими долбоёбами, такими странными, что не было смысла даже с ними разговаривать. И тогда я думал, почему ты так легко меня заменил, а я тебя нет? О, — его речь стала слишком быстрой, слишком нервной, на грани, — и знаешь, когда Руслан избил меня, я обижался и на тебя. Ведь думал, что ты его подговорил, чтобы избавиться от меня, или, что ты знал об этом. И ждал от тебя извинений в случае второго. А ты даже и не знал этого! — он согнулся и хлопнул себя по коленке, словно от смешной шутки. — Представляешь, да? Вот это забавно. Случай для анекдота прям. И пока я тебя шарахался по всем углам, ожидая, что ты меня ударишь, ты даже и не знал об этом, — из него вырвался нервный смешок. Лев оставался сидеть на асфальте, чуть сжавшись. — Что же ты сейчас молчишь, а? Почему сейчас не хочешь сказать: я мудак, я мудак? Может потому что признавать и говорить это разные вещи, да? Лев поднялся, но глаза опустил в пол. А Павел отчаянно пытался поймать его взгляд, чтобы понять: задел ли? Рассердиться ли сейчас? — Теперь я понимаю. Да, глупо с моей стороны извиняться. Такое не прощают. Это нормально, что ты не хочешь со мной общаться. Я бы и сам не хотел общаться с таким человеком. Извини, я больше не буду тебе насаждать. Это и правда раздражает, наверное. Ещё раз прости. Лев развернулся к мотоциклу. — Подожди! — Павел ухватил его за рукав кожанки. — Пожалуйста, не уходи. Лев посмотрел на него в замешательстве, приподнимая одну бровь. Он и сам почувствовал, что сказал что-то не то. Совсем. — Я в смысле, ну, я не знаю дороги назад и как я вернусь домой, — пробормотал он быстро. — Я так и понял. Павел отпустил его. Чёрт, чёрт, вот вечно всё идет не так. — Ты хоть сам понимаешь: чего ты хочешь? — спросил Лев. — Ха-ха, вот тут ты меня и подловил, — он попытался добавить небрежности в голос. И ещё хотел поскорее уйти с этой скользкой темы. Но Лев оставался серьезным. Его брови были чуть нахмурены, но не так, когда он злился, а как когда он размышляет о чём-то. На лице не было ни тени улыбки или какой-то радости. Хотя, чему тут радоваться и вправду. Он смотрел прямо в глаза Павлу, и тот думал, что он всё видит насквозь. Знает все его потаенные желания и страхи. Но это невозможно. Лев никогда не обладал особой проницательностью. — Я запутался, — ответил максимально честно Павел. — Я не знаю, что мне делать. И всё из-за тебя. — О, я теперь главный козёл отпущения? — усмехнулся он. Павел зло зыркнул на него. — Прости, прости, я просто попытался пошутить, как и ты. Ну, чтобы разрядить обстановку. Похоже, я её только зарядил. — Лев, почему ты такой… хороший? — Хороший? — удивленно переспросил он. — Да. Сейчас ты ведёшь себя, ну, как обычно. Как раньше. Хотя до этого избегал меня и всё в таком духе. — Я просто пытаюсь измениться и искупить свою вину, — пожал Лев плечами, мол, ничего такого. — А почему до этого я был таким?.. Я мог бы свалить всё на Руслана и сказать, что он вскружил мне голову своими идеями, и просто мне нравилось чувствовать власть над другими, понимать, что одно твоё движение и они отдадут мне все деньги, которые имеются. Хотя они мне даже не нужны. Но должна же иметься и голова на своих плечах. Я сам всё делал. Так, что-то я не туда свернул. В общем, я с тобой случайно перестал общаться. — Он сказал это и тут же скорчился, будто съел что-то кисло, — бля, звучит тупо, стой, подожди. Я не умею формулировать мысли. Во-первых, Руслан меня постоянно куда-то вытаскивал и я почему-то не мог отказать ему, поэтому тупо времени не хватало написать или поговорить с тобой. А потом уже и ты перестал писать, и я подумал: «ну, не хочет и не надо». Плюс меня бесило, что до этого ты ревновал и говорил не ходить с Русланом никуда. Я думал, это только из-за того, что он тебе отказал тебе во вступлении в банду, вот ты и бесился. А оказалось нет, ты как будто уже тогда что-то чувствовал. В общем, дураком оказался я. — Да, уж, — Павел и не знал, что и сказать. Глупо как-то всё это получалось. Никто не хотел, а в итоге вышло какое-то безобразие. Которое они теперь никак не могут разгрести. — Слушай, а вот ты бы простил себя? На моем месте? — Не знаю. Всё же это тебе решать. — Только я вот тоже не знаю. С одной стороны, это было совершенно глупо прощать такого человека, как Льва. Их доверие уже подорвано. Их дружба уже никогда не будет прежней, ведь между ними будет напряженной нитью висеть эта ситуация. И Павел будет снова бояться, что тот уйдет, а Лев будет чувствовать к себе недоверие и ощущать себя некомфортно. Это не принесет им ничего хорошо. Но с другой стороны, если они разойдутся, то Павел тоже будет чувствовать себя несчастным. Ведь он сомневался, что найдёт кого-то похожего на Льва. И к тому же, хочется, безумно хочется снова дружить с ним, снова сидеть за одной партой, снова смеяться над кем-нибудь. Над тем же Славой из театра. И плевать, что раньше Лев его бросил. Тот осознал ошибку, он её больше не повторит, это пройденный этап в их отношениях. Дальше будет только лучше. Их дружба станет крепче, ведь уже пережила кризис и… Нет, а что если он не изменился? Как много «если», но никакого понимания, что лучше. И ведь Павел понимал, не попробуешь — не узнаешь, но он не хотел. Не хотел вновь обжечься. И не хотел упускать возможность сделать всё, как раньше. Если так можно. — Можно вопрос? — заговорил Лев. Павел кивнул. — Зачем ты вступил в театралку? Ты же типа не актёр и никогда таким не интересовался. Вот же! Павел чуть не поперхнулся. Знал же, куда бить. Отвечать вот никак не хотелось, ведь ответ означал, что не такой уж он и независимый, каким хочется казаться. Но уже столько правды было сказано в этот день, что нечего уже терять. — Я пошёл туда потому, что тебя туда отправили. И я, ну, знаешь, надеялся на… что-то, — выдавил он через силу. Лев глупо заулыбался. Вот, правда, как самый настоящий дурачок! — Что ты лыбишься? Нет, ну, чего ты улыбаешься, правда! — шикнул возмущенный Павел. — Да так. Просто. — Давай, поехали отсюда, я уже отморозил все, что только можно, — говорил раздраженно он, пытаясь не смотреть на Льва. А тот сиял улыбкой. И Павла она очень бесила. К чему это вообще? Они тут на серьезные темы рассуждают, а он улыбается. Как так можно. — Только мне это, — вспомнил он неожиданно, — нужно в магазин за хлебом. Подвезёшь?