Общественное мнение

Когда это произошло во второй раз, Майк совсем потерял бдительность и меньше всего на свете ожидал, что тот вечер закончится абсурдно-постыдной пыткой, через которую его прогонит семейство Байерсов во главе с Хоппером словно через все семь кругов ада. У них с Уиллом были проблемы поважнее — Майка едва не выперли из школы за драку. Конечно, никто бы не стал отчислять его в двенадцатом классе, хотя директриса очень убедительно делала вид, что для нее провернуть такой фокус было бы проще простого, но в итоге милосердно сослалась на то, что не хочет портить ему и его родителям жизнь, и даже не стала отстранять от занятий, ограничившись получасовой лекцией о том, что насилие — это не выход, пока Майк пачкал дорогущий ковер в ее кабинете каплями крови, стекающими по костяшкам, которые он прятал под столом. Вообще-то он был категорично с ней не согласен, но благоразумно держал язык за зубами, как можно старательнее делая вид, что он искренне сожалел о случившемся (он даже близко не). По правде говоря, если бы у него был шанс, он бы с удовольствием снова навалял Трою Уолшу по его мерзкой физиономии. Когда дело касалось защиты Уилла Байерса, насилие было самым безобидным из вещей, на которые Майк был способен. Но завязалась драка по-настоящему глупо, тут лукавить было нечего — Майк попался на слабо и повелся на откровенную провокацию, не изменяя себе и поддаваясь эмоциям в самый неподходящий момент. Наиболее ироничным в этой ситуации было то, что самому Уиллу, которого так настойчиво донимал Уолш, кидаясь обидными прозвищами и оскорблениями, на задиру давно было все равно — он, увлеченный разговором, кажется, даже не заметил, как Трой окликнул его презрительным "педик", пока они с Майком шли по школьному коридору, обсуждая совместный научный проект по биологии, за который учитель обещал накинуть баллы в аттестате. Зато Майк прекрасно все слышал и… да, это не оправдание, но у него и так был далеко не самый удачный день, а все, что касалось Уилла, им всегда воспринималось с повышенной чувствительностью. Поэтому он сам точно не понял, как в следующую секунду пригвоздил растерявшегося Троя к стене — тело по инерции дернулось на противно-насмешливый голос, а Майк, к своему стыду, с недавних пор довольно плохо его контролировал. Уолш был шире в плечах и груди, но Майк брал ростом и наверняка по-настоящему разъяренным видом, потому что Трой еще несколько долгих мгновений удивленно пялился в ответ, а затем, придя в себя, на требовательное «извинись» выдал роковое: — А иначе что? Ударишь меня? Майк никогда не дрался ни с кем один на один. Отстреливался от демогоргонов, отбивался от демокрыс, швырялся коктейлем Молотого, грозясь поднять старую полуразрушенную церковь на окраине города в воздух, лишь бы только чертов портал, из которого полчищами лезли твари Изнанки, закрылся. Но не дрался. Собственные конечности всегда казались ему слишком длинными, несуразными, неуклюжими — он учебники-то в ладонях удерживал с божьей силой, не иначе, у него вечно все валилось из рук. А потом наступила война, и ему пришлось учиться держать винтовку так, чтобы прицел не сдвинулся ни на миллиметр, не говоря уже о дрожащих пальцах или неустойчивой позе. Нэнси потратила на это кучу времени и нервов, но руки у него больше никогда не тряслись. А Стив научил бить так, чтобы удар приходился на костяшки, острые и шершавые от постоянного ветра, моментально вспарывающие кожу. И теперь, когда они с Троем полетели на грязный пол, сцепившись словно два диких животных, Майк был благодарен сестре и Стиву как никогда. Их разняли уже через несколько минут, но от злости и адреналина он совсем потерял голову, ловя перед глазами лишь красные блики, а когда очнулся и понял, что натворил, лицо у Троя все было залито кровью, вытекающей из носа, а у самого Майка жутко саднила губа и болезненно ныли костяшки. Оказалось, он сломал Уолшу переносицу. Домой они с Уиллом ехали молча. Майк свинтил с последнего урока, вылетев из школы словно пробка от шампанского, а прождавший его в коридоре офиса директора Байерс слишком распереживался, чтобы бросать друга одного после всего случившегося, к тому же Майк готов был голову дать на отсечение, что Уилл чувствовал вину за эту драку. Это было очень в его духе — ничего не сделать и все равно оказаться в эпицентре катастрофы, еще и спровоцировав ее. Майка мотало из стороны в сторону, будто сломавшийся маятник — хотелось заорать во все горло, вдавить педаль газа до упора и долбануть пару раз болезненно ноющими руками по приборной панели, но он только сердито скрипел зубами и вцепился в руль с такой остервенелой силой, что под разводами крови костяшки побелели до совсем нездорового цвета, словно кто-то разлил вино на белоснежную скатерть. Уилл, разумеется, чувствовал его настроение — порой он понимал Майка лучшего него самого, — и потому благоразумно молчал, но Уилер знал, что ему есть, что сказать, и простым «спасибо» тут не ограничилось бы. Он наверняка считал, что Майк поступил глупо, и был прав. К Уилерам они не поехали. Карен была дома и, увидев сына, наверняка бы подняла жуткий шум — Майк не готов был рассказывать, что случилось, а еще ощущал себя так, словно по венам у него бежит эссенция чистой ярости — видимо, вся кровь вытекала через разбитую губу и руку, — и вновь прогонять маму через эмоциональную мясорубку под названием переходный возраст было слишком жестоко. Он хотел подбросить Уилла и свалить в закат, пережидая бурю в каком-нибудь уединенном месте подальше от людей, но друг не дал. — Даже не думай, что так просто отделаешься, — предупредил его Байерс, вылезая из машины. Майк дал себе пару секунд на то, чтобы выдохнуть и взять себя в руки, глазея на Байерса, который рылся в карманах куртки в поисках ключа от дома. Она была яркого, почти ядерного желтого цвета, и несмотря на броскость и насыщенность, которая на фоне тусклой хоукинской осени выглядела совсем ни к месту, не просто привлекала внимание, но еще и успокаивала. Майк обожал жёлтый цвет. Он ассоциировался с летом, беспечностью, проявляющимися веснушками и легкостью, а еще каждым своим подтоном напоминал ему Уилла. У него с Джейн были парные куртки — только у нее ярко-фиолетовая, которую они с Макс носили по очереди, но она даже вполовину так не нравилась Майку, как жёлтая куртка Уилла, которая делала его похожим на воплощение солнца. После переезда в Ленору Джойс, видимо, так погрузилась в создание иллюзии нормальной жизни и свою работу, что у детей появилась возможность самим определять свой стиль, и джинсы Уилла вдруг стали уже, рубашки ярче, а отросшие волосы укладывались с зачесом за уши. И если Майк и пялился на него иногда просто возмутительно долго, никто не имел права его осуждать. Майку не хотелось ругаться. Но он чувствовал, что готов взорваться словно пробитая плотина — слишком завелся после поучительного выступления директрисы, которая делала вид, будто знала, что происходит у Майка в голове, когда на деле даже он сам толком этого не понимал. Вспомнив о том, что ближайший месяц ему еще и предстоит посещать школьного психолога, чтобы разобраться со вспышками агрессии, и вовсе захотелось выть. Майк был прекрасно осведомлён о том, что у него проблемы. И все вокруг ему не уставали об этом напоминать, порой шуточно, порой всерьез. За исключением одного человека. Раньше в компании Уилла всегда можно было забыться и стать тем самым паладином, лидером, защитником, даже если друг в нем больше не нуждался. Он позволял Майку купаться в своем внимании, восхищении и тех самых улыбках, которые дарил только ему. Позволял ощущать себя особенным. То, чего Майку всегда так хотелось. Потому что ощущать себя особенным в старшей школе, когда все, что делают учителя, это пытаются подогнать тебя под рамки общества и лишить последних черт индивидуальности, а дома родители придираются даже по сущим мелочам, было довольно проблематично. И да, в Партии до сих пор неосознанно прислушивались именно к его мнению, словно лидерская позиция до сих пор была закреплена за ним, но Майк понимал, что слишком запутался в себе, чтобы куда-то вести остальных. А теперь еще и разочаровал Уилла. Дом Байерсов пустовал, но таковым совсем не ощущался. На кухонном столе остались накрытые бутерброды, которые хозяева не доели за завтраком, в гостиной на диване был скомкан плед, под которым Джойс и Хоппер устраивались по вечерам, смотря телевизор, Джейн забыла заколки для волос у зеркала в коридоре в компании губной помады и легких блестящих теней, которые ей одолжила Макс, Джонатан разбросал фотографии со Дня Благодарения на подоконнике, и всë вокруг, включая испачканный красками стол, кассеты The Cure, буклет с D&D и забытую пачку жвачки на тумбе в прихожей, напоминало Майку об Уилле. В чужом доме ему дышалось гораздо легче, чем в своем, хотя с недавних пор отношения с семьей и стали лучше — Майк привык, что все, что связано с Уиллом, приносит необъяснимое умиротворение, и прекрасно знал, что теперь до конца жизни не отделается от ощущения потери, если Уилла нет рядом. Словно когда они врозь, у Майка отказывает какой-то жизненно важный орган, без которого ему перекрывает кислород. Уилл привел его в ванную, где пахло одновременно чем-то цветочным, мускатным и еловым — Майку стало интересно, смог бы он с точностью назвать шампунь, которым пользовался каждый член семейства Хоппер-Байерсов, — и усадил на бортик, а сам принялся усердно рыться в шкафчике над раковиной. Через несколько секунд оттуда показался сундучок с аптечкой. Майк видел, что Уилл до сих пор переживает — он с самого детства был жутко тревожным. Они все, на самом деле — попробуй-ка оставаться беспечной шпаной, пока в твоем городе открываются гребаные порталы в иной мир, — но в семье Байерсов беспокойство передавалось на генном уровне. И Майк бы тоже здорово испугался — пришел в ужас, — если бы Уилл вдруг кинулся в драку с кем-то вроде Троя. — Приподними голову, — вдруг попросил Байерс, оказываясь совсем рядом. Майк ощутил, как его аккуратно касаются за подбородок, а затем встретился с чужими глазами, обеспокоенно впившимися в его расквашенную губу. У Уилла были самые красивые глаза, какие Майк только видел. В детстве они казались просто огромными, словно Байерс выпрыгнул прямо из диснеевского мультика, которыми Майка пичкала одержимая ими Нэнси, и когда Уилл смотрел на него, этим доверчивым чистым взглядом снизу вверх, внутри все замирало в сладком ожидании, словно мир вокруг останавливался. А когда Уилл смеялся, подначивал его или обыгрывал в салки и приставку, в глазах у него искрилось что-то хитро-насмешливое, азартное и почти снисходительное, и с возрастом это что-то становилось все более вызывающим и соблазнительным, а затем наступил неизбежный момент, когда Майк уже не мог смотреть в них без задних мыслей с рейтингом восемнадцать плюс — отрицать это дальше было глупо. Но теперь глаза Уилла излучали только неподдельную тревогу, заставляя своего обладателя расстроенно хмуриться и поджимать губы. Майк одновременно хотел огрызнуться и соскочить с ванны — потому что Уилл очевидно был им недоволен, а это было худшим, что могло в принципе случиться с Майком, — и засмеяться — потому что Уилл переживал из-за сущего пустяка: они оказывались в передрягах гораздо хуже этой, — но чужая забота была слишком приятна для того, чтобы Майк посмел в очередной раз разрушить момент своим несносным характером. Пальцы друга у его подбородка были вовсе не горячими, но Майку казалось, что от его прикосновений по коже проносятся легкие удары тока, которые скапливаются в области груди тёплым восторженным клубком. Хотелось прильнуть ближе, ощутить, как ладонь Уилла накроет его горящие щеки. У него были красивые руки — руки художника. Не по-девчачьи тонкие и гладкие, и не такие бледные и худые как у Майка, а широкие и мозолистые, с выступающими костяшками, но Уилер не понаслышке знал, насколько нежными они могут быть. — Так и будешь молчать? — все-таки не выдержал он, когда Уилл так и не двинулся с места, вперившись взглядом в его губы, покрытые запекшейся кровью. Майк ненавидел не знать, о чем думает друг. В любой момент Уилл мог осознать, что он поступил как полный идиот, и выставить его за порог, и это было бы справедливо. Майк знал, что Байерс так не поступит, но страх всегда одолевал, снедал его будто очередной монстр Изнанки. Однажды Уилл уже устал терпеть его выходки, вылетев под дождь и схватившись за велосипед, когда на небе только появился намек на солнце — все что угодно, лишь бы не видеть больше Майка. На месте друга Уилер бы себя уже давно послал в известном всем направлении. Но Майк не был на его месте, а Уилл был Уиллом, и они всегда возвращались друг к другу, что бы ни произошло, поэтому Байерс, отмерев, неожиданно приложил смоченную антисептиком вату к его губам, заставляя тут же поморщиться и недовольно зашипеть — ужасно защипало. — Не дергайся, — сосредоточенно попросил Уилл, удерживая его подбородок в своей руке, и наклоняясь ближе. Майк вот-вот готов был ощутить его дыхание на своем лице и замер в ожидании, совершенно позабыв о боли. Но Уилл больше не подался вперед, и Майку оставалось только смотреть на него с сжимающимся сердцем, очерчивая взглядом линию челюсти и полные губы — боже, а ведь сегодня Уилл жевал жвачку с клубникой! — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — вдруг заговорил друг, аккуратно стирая кровь. — Уверен, ты сам прекрасно знаешь, что это было глупо. Безумно глупо. Ты мог пострадать гораздо сильнее, Майк. Знаешь же, какой Трой неуправляемый. Давно не ночевал в больнице? — упрекнул его Уилл, напоминая, что все они совсем недавно только оправились от потрясений, полученных в борьбе против Векны. — Это просто безобидная царапина, — беспечно отмахнулся Майк, слизывая остатки крови, когда Уилл убрал вату, чтобы смочить новый кусочек. — И если бы я загремел в больницу, Трой бы в долгу не остался, уж поверь. — Уж поверю, — вздохнул Уилл, снова возвращаясь к ранке. — К счастью, до этого не дошло. А могло бы и вовсе ничего не быть, если бы ты не обратил на него внимание. — Ну да, как ты, — вдруг снова разозлился Майк, сам не понимая, от чего. Уилл больше не держал его за подбородок, не смотрел в глаза и все действия выполнял с выверенной точностью, словно Майк был не его другом, не чем-то вроде «между нами искры, но я не знаю, стоит ли делать первый шаг», не человеком, с которым они рука об руку пережили апокалипсис, а нерадивым учеником, которого отчитывают в медпункте за безалаберность. Губу снова нещадно защипало. — Теперь я виноват? — спросил его Уилл, но голос его звучал без вызова, скорее устало. Будто он ожидал, что Майк начнет выпускать когти. Он всегда знал все наперед: как Майк поведет себя, что скажет, где коснуться, чтобы привести его в чувство, что сказать, чтобы разозлить сильнее. Если Уилл хотел, Майк не мог даже претендовать на соперничество в спорах — его бы задавили здравым смыслом и бьющими в самое больное место аргументами вместо эмоциональных всплесков ярости и невысказанных обид, которые обычно и были главным оружием Уилера. — Я этого не говорил, — буркнул Майк, отводя глаза, чтобы не стушеваться еще больше под проницательным взглядом друга. — Просто у меня был дерьмовый день, а Трой стал последней каплей. Я не мог просто не обратить внимание. Он тебя обидел, Уилл. Как я должен был это проигнорировать? Взгляд Байерса смягчился, и он обреченно выдохнул, вновь подхватывая Майка под подбородком и заставляя на себя посмотреть. Пришлось оторваться от увлекательного созерцания чужих ног в зеркале слева от них. — Меня это вовсе не обидело. Трой порет любую чушь, которая приходит ему в голову. Честно, Майк, мне уже давно все равно на то, что про меня говорят. Тем более, кто-то вроде него… У тебя и бровь рассечена, — вдруг неожиданно сменил тему Уилл, нахмурившись, и Майку отчаянно захотелось приложиться лбом о стену комнаты: вся мягкость из чужого голоса пропала, уступая место вернувшегося с новой силой беспокойству. Его мало волновало, сколько там еще синяков ему оставил Трой, пусть хоть материализуется за дверью, лишь бы Уилл продолжал говорить с ним тоном, по ощущениям напоминающим медовую патоку, обволакивающую внутренности. — Ладно, извини, что повел себя как придурок и вступился за тебя. В следующий раз оставлю тебя на растерзание кому угодно, надеюсь, ты будешь рад, — Майк напустил на себя преувеличенно виноватый вид, лишь губы не надул для пущего эффекта "обиженности", и то только потому, что они все еще побаливали. Уилл не смог сдержать улыбки и пораженно покачал головой, стирая последние следы драки на его брови. А Майк вдруг с восторгом припомнил еще одну вещь, которая жутко нравилась ему в глазах Уилла — те меняли цвет. В детстве Майку казалось, что они зелено-голубые, но он никогда с уверенностью не мог сказать точно, хотя таращился в них неприличное количество времени. Затем, когда они подросли, в них начали проявляться коричнево-желтые вкрапления, а теперь глаза Уилла постоянно были разного цвета — словно хамелеон, они менялись под настроение хозяина, и хмурый, почти ледяной взгляд теперь сменился на теплый и лучистый. И нет, освещение и разворот Уилла в сторону лампы тут роли никакой не играли, это все потому, что Майк смог рассмешить его! — Ладно-ладно, мне было… приятно. Немного. Ты оправдал свое звание рыцаря в белых доспехах, хотя я мог сам за себя постоять, — со смущенной улыбкой признался Уилл, бережно беря Майка за пострадавшую руку с антисептиком и пластырем наготове. — Но никогда так больше не делай! Я жутко испугался. И сам видишь, сколько теперь проблем. К тому же… — Уилл замялся, неуверенно сжимая его ладонь. — Всякий раз, когда ты выкидываешь… эти свои геройства, я вспоминаю о том, как ты бросился за мной в портал в Изнанку. Мы чуть не умерли тогда. — Даже не начинай, — резко осадил Майк, не желая вновь слушать про ту злополучную ночь. А рассказать вообще-то было что. История вышла бы достойной ужастиков, стоящих на полке бестселлеров, но никто из них больше никогда в жизни не хотел бы о ней вспоминать. Генри проклял Уилла. Это было ожидаемо, после затишья все из них догадывались, что он выберет либо его, либо Оди, но Майк оказался к этому абсолютно не готов. Пока Лукас и Дастин надевали наушники и искали любимую песню друга, Майк чувствовал, что задыхается, отключается, что от ужаса не чувствует даже собственных рук, а потом ноги друга оторвались от пола, но вовсе не затем, чтобы взмыть в воздух — земля под ними провалилась, и Уилл оказался по ту сторону красного мясистого облака, прямо в логове Векны. Майку понадобилось две секунды, чтобы кинуться следом, никто даже не успел попытаться его остановить. — Если бы не я, ты бы погиб. Твоя семья сошла бы с ума от горя. И не смей снова говорить, что это было глупо — это было самое взвешенное решение, которое я принимал в своей жизни, — Майк выдернул руку из чужого захвата и сам без подготовки приложил мокрую ткань к костяшкам. И он снова злился. Уилл выглядел пристыженным, но этого было недостаточно — он все еще предпочел бы остаться на той стороне один, предпочел бы оставить Майка в безопасности. Уилеру на физическом уровне было необходимо, чтобы он понимал — Майк миллион раз отправился бы за ним в самое пекло, и вести речь про безопасность и безумие в подобных обстоятельствах — это просто плевать ему в душу. — Всегда ты так. Мыслишь крайностями, — произнес Уилл на грани шепота, невидящим взглядом наблюдая, как Майк криво обматывает руку бинтом. Уилер тут же вскинул голову, побоявшись, что слишком сильно расстроил его — чужой голос звучал подозрительно близким к слезам. Но Уилл только помог ему завязать ткань на ране и мягко провел руками по холодным пальцам. — Ты же знаешь, я не умею по-другому, — медленно, с опозданием нашелся с ответом Майк. На этот раз Уилл посмотрел на него в упор. Не на губы, бровь или руки, он искал глазами именно Майка. И смотрел он всегда так, словно точно знал, о чем друг сейчас думает. Знал, как сильно Майк хочет податься вперед и коснуться его губ своими, даже если те отдают болезненными вспышками. После того, как собственное сознание сыграло с ним жестокую шутку, узнав, что мама и Нэнси считают, будто они встречаются, его уже было не остановить. Наверное, если бы Уилл действительно все понял без слов, было бы гораздо легче. Потому что все, на что хватило Майка, это уткнуться лбом ему в грудь, где под бежевой водолазкой мерно разносило кровь его настрадавшееся сердце. Ну и что, если Майку сносило крышу, когда его биение стояло под угрозой? Он мог с этим жить. Без Уилла очень вряд ли. Когда друг запустил ладонь в его волосы, перебирая темные спутавшиеся пряди, Майк с трудом сдержал стон блаженства. Этот день абсолютно вынес ему мозг — утром он поругался с отцом, споткнулся о конструктор Холли в коридоре, схлопотал неуд по истории, подрался с Троем и едва не поссорился с Уиллом, но все это вдруг показалось таким неважным, нелепым, словно просто движение чужих рук на его макушке отключало весь остальной мир, превращая проблемы в мелочи. Майк готов был пережить сотню неудачных дней, если в конце каждого из них его будет ждать Уилл со своими теплыми руками, запахом клубничной жвачки и ласковыми улыбками. По всей видимости, за своими мечтаниями Майк совсем не услышал, как хлопнула входная дверь в коридоре, и когда на пороге ванной оказался Джонатан, удивленно остановившийся в проеме, Майк только и успел, что поднять на него растерянный взгляд. — Извините, — вдруг сбивчиво выдал он вместо приветствия и быстро захлопнул за собой дверь, заставляя их в замешательстве оглянуться друг на друга. Вообще-то это был далеко не первый раз, когда они обнимались при Джонатане. Майк подозревал, что брат друга был от него не в восторге после событий в Калифорнии, но со временем смягчился, увидев, что Майк исправился, и даже по-своему заботился, к тому же, особого выбора у него не было — все-таки Майк был братом Нэнси, а та его девушкой. И да, возможно, положение, в котором их застал Джонатан, было немного неловким, но вылетать из ванной с такой скоростью было не обязательно. — Кажется, родители тоже приехали, — заметил Уилл, в последний раз проводя рукой по его волосам и заправляя отросшую челку за уши. Майк едва не выругался от досады. В гостиной послышался бас Хоппера. — Твои родственники вечно не вовремя, — недовольно пробормотал он, заставляя Уилла коротко рассмеяться. — Я серьезно, каждый раз, когда мы у тебя дома, кому-то вечно что-то нужно. Можно мне кусочек Уилла Байерса без посторонних? — Ты жуткий ревнивец, ты в курсе? — Майк был очень хорошо об этом осведомлен, большое спасибо. До сих пор иногда злился из-за несуществующей девушки, которой Уилл штамповал рисунки в Калифорнии по словам Оди. Байерс принялся собирать аптечку, и Майку пришлось подняться с бортика, на котором уже начинали затекать ноги. Как он не заметил этого раньше? — Да, но ты все равно меня любишь, так что это не критично, — ответил Майк, закидывая грязную вату в пакет для мусора. Он обожал, как Уилл терялся, если Майк выдавал что-то подобное — флиртовал. Он и сейчас неловко застыл у шкафчика над раковиной, и хотя Уилеру не было видно ничего кроме его напряженной спины, он с уверенностью мог сказать, что Уилл покраснел. В такие моменты ему казалось, что все так просто, проще быть уже не может — скажи ему, что чувствуешь, и получишь признание в ответ. Но Майк тут же ощущал себя так, словно ходит по тонкому льду, и любое неверное движение заставит его провалиться в ледяную воду. — Да уж, это мое тяжкое бремя, — неуверенно отшутился друг в ответ. А через несколько секунд они оказались в гостиной, и все понеслось в пропасть. Конечно, первым, кого заметил Майк, был Хоппер, который облокотился о косяк двери, ведущей в коридор, с таким видом, словно собирался устроить Уилеру допрос с пристрастием. Его широкая, скрестившая руки на груди фигура в дверном проеме выглядела непреодолимым препятствием, и Майку начинало казаться, что если бы он вдруг резко засобирался домой, его бы просто не выпустили, предварительно не выпутав все ответы на интересующие шерифа вопросы. Джойс нашлась на кухне, приветственно помахав Майку рукой через арку, соединяющую столовую с гостиной. Несмотря на ее привычно дружелюбный вид, Майк заметил, что она тоже глядит на них с затаенным ожиданием и осторожностью, в любой момент готовая бросить распаковку продуктов. Джонатан устроился на диване, сцепив руки в замок и глядя на Майка исподлобья таким пытливым взглядом, что у него по затылку пробежали мурашки. — Всем привет! — Уилл, конечно же, ничего не заметил, потому что все пронизывающее внимание предназначалось именно Майку, и он резко ощутил себя подопытным под микроскопом, будто за каждым его действием и словом наблюдает еще и скрытая камера. — Как прошёл день? — Майка вообще-то это не шибко интересовало, он лишь знал, что Джойс и Хоппер вернулись с работы, а Джонатан виделся со Стивом и Робин, но он никогда не был так благодарен за простой вопрос, который мог перетянуть всеобщее внимание на бытовой разговор. — Арестовал двух малолетних хулиганов, — сразу зашел с козырей Хоппер, смотря при этом прямо на Майка. — Долго не сознавались, но я нашел способ их разговаривать. — Ого, звучит жутковато. — Как Уилл умудрялся улыбаться в подобной ситуации?! Его лучшему другу тут буквально угрожали! Завуалированно, но все же. — Что с рукой? — вдруг спросил Джонатан, растеряв весь свой грозный вид и глядя на бинты на костяшках Майка. Джойс тут же отвлеклась от покупок, обеспокоенно вскинув голову. Господи, как они с Уиллом были похожи. — Подрался в школе, — честно ответил Майк, но решил не вдаваться в подробности: вряд ли бы Джойс обрадовалась, узнав, что ее сына до сих пор задирают. — Мелкое хулиганство, — тут же нашелся с обвинением Хоппер, заставляя Майка боязливо глянуть в сторону мужчины. Да что с ним сегодня? Да, он по случайности — которая заключалась в том, что в четырнадцать Майк вел себя по отношению к шерифу, мягко говоря, по-свински, — тоже Уилера недолюбливал, но Майку всегда казалось, что это скорее для вида, чем на самом деле. Они часто спорили и не то чтобы с большой нежностью отзывались друг о друге, но никогда не ругались всерьез, более того, порой Майку казалось, что Хоппер… любит его. Заботится, выручает в сложных ситуациях, приглядывает за ним. Майк же всегда старался выглядеть в его глазах достойным. Он еще не понимал, чего именно, но пока хотя бы уважения — Джим был отчимом Уилла, в интересах Майка было показать себя с лучшей стороны. Но что могло так резко поменять отношение мужчины к нему? — Майк за меня заступился, — тут же оправдал его Уилл, пожимая плечами, — Трой опять возомнил себя участником стенд-апа, а Майк его заткнул. Не совсем законно, но эффективно. — Конечно, улыбка Уилла сразу задобрила Хоппера, он знал его еще ребенком, а теперь, наверное, и правда ощущал себя многодетным отцом. — О боже, милый, ты в порядке? — взволнованно спросила Джойс, окончательно бросая продукты, и зашла в гостиную. Майк точно не знал, к кому из них она обращается, но в любом случае кивнул головой. — Ничего серьезного, скоро заживет. Бывало и хуже, — ответил он, мечтая поскорее отделаться от расспросов и удрать к Уиллу в комнату. — А вот Уолшу не так повезло, — добавил друг, вдруг усмехаясь. Ну конечно, он был в восторге от того, что Майк тут мучился! Сейчас Хоппер узнает, что Трою расквасили нос, и точно всыплет ему по первое число. — В каком смысле? — настороженно спросил Джим, перекидываясь таинственным взглядом с Джонатаном. Нет, ну прямо какой-то альянс против Майка Уилера. — Сломал нос. Но его родители сказали, что не будут обращаться в полицию. В общем, обычная школьная драка, — протараторил Майк, готовый от волнения уже на стену лезть. — Я тоже готов был подраться со Стивом из-за Нэнси, — вдруг признался Джонатан, — но сам знаешь свою сестру, она бы мне не простила драку за нее без нее, — мечтательная улыбка старшего Байерса растеряла всю свою настороженность, и Майку вдруг показалось, что он… почти гордится им. Уж Джонатан-то точно знал, что Майк не даст его брата в обиду. Вот только… — А при чем тут Нэнси? — недоуменно нахмурился Уилл, пока внутри у Майка от ужаса сердце ухнуло в пятки. Ну конечно! Он-то прекрасно понял, при чем тут Нэнси — несмотря на то, что Джонатан все же подрался со Стивом, он сделал это не из-за его сестры, а чтобы Харрингтон перестал говорить гадости про Уилла, но в пример по какой-то загадочной — Майк знал, какой! — причине привел именно Нэнси. Не могло быть такого, чтобы его мама и сестра не растрепали Байерсам про их с Уиллом несуществующие отношения. И еще Джонатан!.. О чем он там подумал, когда увидел их в ванной?! — Это просто пример, Уилл, какая разница, — попытался отвлечь друга Майк, но, разумеется, все не могло быть так просто. — А вот я как-то в школе вступился за Джойс перед местной шпаной, — решил продлить его страдания Хоппер, с довольным видом потирая отрастающие бакенбарды, — хотя у нее в сумочке и был складной нож. Иногда ты просто кидаешься в драку, не думая. Не знаю, инстинкт что ли какой-то срабатывает. Некоторые говорят, ты вроде как охраняешь территорию, отстаиваешь свое, но тут дело в другом: если речь идет о… — Да-да, я понял! — перебил его Майк, молясь всем кому можно было, чтобы этот разговор поскорее закончился, и Уилл ни о чем не догадался. Тот и так выглядел окончательно запутавшимся. — Боже, я такой голодный, просто ужасно, может, перекусим? — Майк очень сомневался, что сможет сейчас хоть что-то съесть, тут же не вытошнив это обратно на фоне развивающегося невроза, но ему нужно было срочно сменить тему. — Конечно, сейчас подогрею лазанью! И нужно порезать салат, поможешь, сынок? — Джойс тут же поспешно засуетилась, скрываясь на кухне и приглашая Уилла за собой. — Заодно расскажешь, как у вас с Джейн дела в школе, вы ведь вместе работали над проектом по искусству, да?.. — голос женщины становился все более приглушенным, и когда Уилл начал отвечать, Майк и вовсе ничего не смог разобрать из-за телевизора, который Джойс включила на фоне. — Мы с Уиллом не… — тут же начал было он объясняться, когда они остались в гостиной втроем, но Хоппер не дал ему договорить, вдруг разражаясь возмущенной тирадой: — Я думал, мы договорились! Десять сантиметров! — прошипел мужчина, по всей видимости, не желая поднимать шум, но уже давно собираясь задать Майку хорошую трепку. — Слушай, парень, я все понимаю, возраст и так далее, и я не против, что вы вместе, хотя честно я ума не могу приложить, что мои дети в тебе нашли, но не посреди бела дня в моем доме! — Ты… зачем ты ему рассказал?! — возмутился Майк, сердито глядя на Джонатана. От обиды он даже забыл вновь начать отрицать, что они с Уиллом встречаются, ведь если бы — чисто гипотетически! — они бы и были в отношениях, и Джонатан знал, он бы, что, докладывал обо всем отчиму? Вот поэтому Майк не собирался никому говорить даже про свои чувства, хотя от их напора порой грозилась взорваться либо голова, либо сердце. А иногда и кое-что другое. — А ты на него не смотри! — приструнил его Хоппер таким тоном, что Майку жутко захотелось и ему вмазать. — Да это просто нечестно! Нам уже не четырнадцать! И ты не можешь контролировать, где и чем мы занимаемся! — То, что Майк сморозил глупость, он понял уже через секунду после того, как она сорвалась с языка — Хоппер весь аж покраснел от злости, и Уилер всерьез готовился давать деру через окно. — Успокойтесь, вы оба! — прикрикнул Джонатан шепотом, поднимая ладони так, словно пытался угомонить разошедшихся в лае псов. — Майк, мы просто хотим сказать, чтобы вы были осторожнее и как-нибудь… поцеломудреннее… — Да никого не было дома! — Майк теперь уже из вредности не отрицал, что в ванной произошло то, что имели в виду эти два паникера — пусть понервничают. — Неважно! — осадил его Джонатан. — Надеюсь, я ясно выразился? — Яснее некуда, теперь будем зажиматься только у меня в машине, — Майк с напускным самодовольством усмехнулся, наблюдая за тем, как теперь заводится и Джонатан. — Вам повезло, что никто из нас не может забеременеть, а то бы уже… — Ну какой же ты наглец! — Хоппер сделал угрожающий шаг ему навстречу, но вновь был остановлен Джонатаном, примирительно уговаривающим всех оставаться на местах. — Он блефует, — сразу раскусил Майка Байерс, кидая в его сторону многозначительный взгляд, в котором явно читалось «пожалуйста, прекрати открывать рот». — Хоп, мы же договорились… помягче. — Мы договорились помягче с Уиллом, а не с этим…! Только я подумал, что могу доверить тебе своего ребенка, как ты снова повел себя как сволочь! — Это ему Хоппер так благословение собирался давать? Очень вовремя! — Спасибо за разрешение, конечно, но мы с Уиллом даже не встречаемся! — Раздраженно выпалил Майк, погружая гостиную в гробовую тишину. Оба защитника чести его друга смотрели так, словно на них только что вылили ведро ледяной воды. Майк бы нашел это забавным, но собственные слова горечью осели на языке, и ему жутко захотелось уйти из чужого дома, ничего не объясняя даже Уиллу. Хоппер и Джонатан наверняка думали, что он худшая партия, которая только может попасться младшему Байерсу, а теперь готовы были прыгать от счастья. Да, он всегда неосознанно пытался доказать им, что достоин именно Уилла, но видимо, все оказалось зря. — Но Джойс сказала… — с расстановкой начал Джим, наверняка подозревая его во лжи. — А ей сказала моя мама, которой сказала Нэнси, которая все это просто придумала, основываясь на каким-то своих далёких от логики умозаключениях, — закончил за него Майк, расстроенно плюхаясь на диван. — Но спасибо, что устроили этот цирк. Было даже немного смешно. — Мы вовсе не пытались тебя обидеть, — виновато сказал Джонатан, усаживаясь рядом. — Просто… это все продолжалось уже несколько месяцев, по словам Нэнси, и никто из вас ничего не говорил, и это начинало всех нервировать, поэтому… — Поэтому вы решили вылить на меня ушат с дерьмом вместо того, чтобы нормально спросить и попросить нас быть осторожнее? — поморщился Майк. — Ты реально думаешь, что я бы трахал твоего пасынка в вашей ванной с открытой дверью, зная, что вы можете вернуться в любую минуту? — с вызовом кинул он Хопперу, уже совершенно наплевав на приличия. Если шериф думает о нем настолько плохо, пара ругательств ситуацию не ухудшат. — Я знаю, что значит быть подростком, — хмуро ответил ему Джим, — в голове только… — При чем здесь мой возраст?! — психанул Майк, наверняка превышая лимит громкости, который они установили для того, чтобы оставить Джойс и Уилла в благостном неведении. — То, что я подросток, вовсе не значит, что я валю в постель все, что движется! И вечно ты так!.. Я в твоем понимании самый ужасный человек в мире! И дело не в возрасте, а в том, что ты ненавидишь меня и даже мысли не допускаешь о том, что я смогу позаботиться о Уилле и сделать его счастливым, что я его достоин! — Майк успел закончить как раз к моменту, когда Джонатан захлопнул дверь гостиной, не позволяя последним фразам просочиться в кухню, где их бы точно услышали Уилл и Джойс. Майку было все равно. Он подозревал, что они и так будут тут с минуты на минуту — он не умел долго держать эмоции под контролем, но учился, и пока этих уроков было недостаточно. Он все равно уже собирался домой. Желание закрыться от людей вернулось с новой силой, и прогнать его больше было некому, но гораздо сильнее Майк хотел обнять маму — каждый раз, когда он терял Уилла, когда весь мир казался огромной ловушкой, когда идти больше было некуда, Майк искал именно ее. — Господи, что ты себе напридумывал, — вздохнул Хоппер и грузно опустился на кресло напротив. Их разделял маленький кофейный столик, на который мужчина с суровым видом уложил ладони, чтобы быть ближе к Майку. Тот избегал чужого взгляда как огня. — Упаси боже, парень, я и тебя ненавидеть? Да я тебя знаю с семилетнего возраста, еще когда ты носился на работу к Джойс, чтобы отпросить Уилла покататься с тобой на качелях. Ты взбалмошный, бестолковый и истеричный, а еще ты смелый, заботливый, отвественный и до глупости честный — у тебя вечно на лице все написано. Иногда мне кажется, что ты моя копия, — Майк удивлённо вскинул голову, встречаясь со снисходительной усмешкой мужчины. — А еще я помню, как ты выносил мне мозг, когда Уилл пропал. Черт возьми, да ты бы его с того света достал, не то что с Изнанки. И носишься с ним вечно как курица с яйцом. И вести себя вроде стал нормально… Вряд ли я смогу найти человека, который будет достоин Уилла больше тебя, — Хоппер уложил ладонь ему на плечо, и всякий раз, когда он делал это раньше, тяжесть его руки казалась Майку прибивающей к полу, теперь же ощущалась необходимой, отрезвляющей, поддерживающей, почти… отеческой. И да, после Лонни Байерса Уилл заслужил того, кто будет отчитывать его лучшего друга за непотребства в ванной и беспокоиться за него. — Спасибо, — пробормотал Майк, все еще в смущенной растерянности. Его отец, наверное, за всю жизнь не сказал ему столько важных, необходимых вещей, сколько Хоппер за эти годы. — И извините, вы оба. За то, что начал огрызаться и врать… Я правда рад, что у Уилла есть близкие, которые о нем заботятся. — Ну, это делаем не только мы, — с добродушной усмешкой добавил Джонатан, — спасибо, что навалял Трою. Мне Уилл не разрешает. — Я этого сукиного сына упеку на пятнадцать суток… — угрожающе начал Хоппер, но прежде, чем Майк пообещал ему в этом помочь, дверь кухни распахнулась, и на пороге показались Джойс с Уиллом. — Ну что, соскучились? — Джойс мягко провела ладонью по волосам Джима и уже через секунду мягко приобняла Майка со спины, наклоняясь к его щекам, пока Уилл вручал другу банку колы, посмеиваясь над его удивлённым лицом. — Ну как вы быстро растете… — с тоскливой улыбкой протянула она, целуя его в щеку. Майка словно укрыли мягким пуховым одеялом, совсем как в детстве, когда за окном бушует непогода, а он в тепле и безопасности, сжимает в руках стакан фирменного чая Джойс Байерс. Если он сейчас заплачет, это же будет не совсем стыдно, да? — Идемте ужинать! Уилл протянул ему руку, и Майк поднялся с дивана, схватившись за нее, а еще впервые подумал, что, может, уверенность их семей в том, что они с Уиллом вместе, вовсе не такая плохая вещь? Ему ведь нужна репетиция перед официальным объявлением.