Последний из Рода - Аарон Морвид

Студенты вернулись с зимних каникул так же неожиданно, как и ушли. По крайней мере, так казалось Аарону, для которого такое понятие как «время» стало довольно эфемерным. Что уж говорить, если, несмотря на существующий запрет в правилах школы, он пару раз умудрился заночевать в библиотеке. Случайно. И опыт этот он старался не повторять из-за того, что библиотека явно не была спроектирована для удобного и спокойного сна. Аарон после своей первой ночи в библиотеке весь следующий день ходил с небольшой болью в спине и не выспавшийся из-за шума и хохота, что иногда доносились из запретного отдела библиотеки, которые издавались явно не людьми. О том, что зимние каникулы подошли к концу, он узнал вечером пятого числа, благодаря ворвавшимся в спальню Майклу и Джейкобу. Настроение у них было явно приподнятым, очевидным являлось, что их радовало возвращение в замок. При первой же возможности они поделились рассказами о прошедшем в их доме Рождестве. Майкл поведал о том, как он удивил люмосом своих родителей, когда за день до Рождества у них на час отключили свет. Правда, Аарон так и не понял, как тот сумел обойти запрет на колдовство вне территории школы. Также он поведал про подаренную от родителей гитару, которую он, к сожалению для себя и к счастью для соседей по комнате, забыл взять с собой. Джейкоб к раскрытию личной информации подходил более осторожно, потому лишь кратко рассказал о том, что смог немного отдохнуть и сходить пару раз в парк с магловскими друзьями. Чтобы не показаться необщительным, Аарон хотел рассказать о том, какие книги он прочёл и что извлёк для себя из их прочтения, но, подумав, отринул эту идею, сочтя, что это воспримут за хвастовство либо покажет его чересчур занудным, потому просто рассказал о том, как сильно опустела школа после их ухода, и про то, что рождественский завтрак прошёл за одним столом вместе со студентами всех факультетов и преподавательским составом. — И какого сидеть за одним столом с директором и преподавателями? — спросили оба. — На удивление довольно интересно, каждый рассказал интересную историю из своей жизни. Даже Хагрид, — ответил Аарон, которому потом пришлось по памяти пересказывать эти истории. Давалось это ему без труда, но из-за длительности некоторых истории часть из них он решил рассказать на следующий день за завтраком. Какого было удивление первокурсников, осознавших, что Аарон иногда мог выбалтывать больше нескольких предложений, да ещё каким образом! Его речь была лишена всяких слов-паразитов, подбираемые слова были правильны, звучны и красивы, паузы в хорошо сконструированной речи появлялись разве что для очередного быстрого вдоха. Идеальная память да словарный запас, который обогащался с каждым днём, однозначно влияли на его речь. В общем, Аарон для людей, развесивших уши за столом, раскрылся с неожиданной стороны — он оказался отличным рассказчиком. Больше всего удовольствия от слушания историй получила Рита Скитер — уже известная на факультете как сплетница. — Аарон, а у тебя есть какая-нибудь интересная история? — задала она вопрос. «Как бы есть, но в Азкабан мне совершенно не хочется», — подумал он, но всё же спустя несколько секунд пришел к выводу, что даже об «обычных» ситуациях, в которых он был наблюдателем либо вовлеченным лицом, для проживших большую часть жизни в доме детей услышать было бы более чем интересно. Потому, немного подумав, он в подробностях рассказал о том, как однажды отпугнул стаю собак от одного раненого котенка на улице, после чего добавил, что приютил его и избавил от болезни. — О, как ми-и-и-и-и-ило, а как зовут твоего котенка? — умилилась одна из второкурсниц, чьё имя Аарону не довелось ни разу услышать. — Ты даже умеешь лечить? — прозвучал удивленный вопрос от одного из одногодок, который жил в соседней спальне. — Почему с собой не привёз? — это спросил Майкл, который привёз в Хогвартс магическую курицу. Держать её в спальне запретили, потому Майкл устроил её в совятню, куда он иногда ходил её прикармливать да яйца забирать — что он с ними делал, Аарон мог лишь догадываться. От немагической она отличалась чуть большими размерами, длинными перьями вокруг глаз и специфичными яйцами зеленого цвета, которые использовались исключительно в зельеварении, ибо на вкус они были довольно горькими. Эта курица, кстати, могла доставлять почту, Майкл проверял, однако лишь до человека, который находился в поле зрения. Потому при необходимости Майкл пользовался совой Джейкоба. Размышляя над заданным вопросом… Аарон неловко прокашлялся. «Не говорить же им, что я собак отпугнул, чтобы самому съесть кота? А вылечить… смерть ведь тоже является избавлением от боли? Нет?» — Ему было бы некомфортно в замке, — на том он и закончил. *** Учеба продолжилась, во втором триместре появились два новых предмета — языковедение и арифмантика, и на этих предметах мастер-класс показывали именно гриффиндорцы, а точнее маглорожденные, коих было пятеро. Аарон также сумел выделиться на арифмантике, что вызвало удивленные взгляды от соседей, которые знали, что он вовсе не из маглорожденной семьи. Дело в том, что до четвертого курса знания, преподаваемые на этом предмете, мало чем отличались от тех, что преподавали в магловских школах. Аарон, ясное дело, в такую школу не ходил, однако… те необыкновенные сны, что ему по-прежнему снились, зачастую были наполнены нужной и порою интересной информацией, которая к реальности имела прямое отношение. Ну почти. Аарон никогда не видел на улицах Лондона так называемые смартфоны, но он отметал тот факт, что, возможно, город Челябинск из его снов являлся передовым местом в развитии технологий. Так вот, именно из снов, где он являлся свидетелем жизни одного мальчика, чьё имя ему сложно было выговорить, он узнал чуть побольше о методах вычисления и решении уравнений, что несомненно помогало на занятиях по арифмантике. На почве практики по улучшению контроля над магией, по концепции сжатия или уплотнения магии — Аарон ещё не определился с терминологией — также произошёл положительный сдвиг. От легкого синего тумана выпускаемая магия преобразилась в уплотнённый дымок. Также для сотворения большинства заклинаний первого курса ему теперь даже не приходилось всматриваться в рисунок жеста — базовые движения палочкой он совершал не раздумывая, рефлекторно, что увеличивало скорость их исполнения. Притом, как работали те или иные жесты, он до сих пор не понимал. Найденная книга по рунам за третий курс, казалось, не имела никакого отношения к тем рунам, что создавались для заклинаний. Да и вообще по сложности находились на совершенно другом уровне и применялись, как успел понять Аарон, для создания артефактов, ловушек, наложения оборонительных плетений — в общем, для длительного воздействия над окружающей материей без постоянного участия волшебника. А экспериментировать Аарон зарёкся, особенно после того, как ознакомился в одной из книг с незавидной судьбой некоторых таких «экспериментаторов». *** Аарон думал, что с тех пор, как Беллатриса отправила ему то новогоднее поздравление, их взаимоотношения стали более дружественным, но произошло всё с точностью до наоборот — она демонстративно игнорировала его. Да так, что Аарон понимал, что беседу даже начинать не стоило. И причины таких изменений в их отношениях ему были неизвестны. В первое время. Только спустя три недели с начала второго триместра он понял, что причина была довольно банальной — она была обижена на него. Его поздравили, а он в ответ — нет. И это с учётом того, что поздравление передавали её сестры с её рук, а он, так и не ответив ничего, тем самым обидел сестёр Беллатрисы, а значит её саму. По крайней мере, так она ему потом объяснила, правда, даже так Аарон почти ничего не понял. «Как только у меня освободится минута-другая, надо будет найти способ извиниться… А было ли это моей виной?» — Аарон, честно говоря, почти ничего не знал про принятые правила поведения и этикет в волшебных семьях. Было бы странно, если бы он в них разбирался. Чтобы в будущем избежать каких-либо конфузов либо недопонимания со стороны членов аристократичных семей, он решил хотя бы поверхностно ознакомиться с общепринятыми правилами поведения между представителями «высшего сословия». Нужная литература по наводке миссис Пинс была быстро найдена. «Правила поведения истинного аристократа, за авторством некоторого Септимуса Малфоя», — так гласило название сборника правил этикета. От тем, что не следовало касаться в том или ином обществе, до одежды и жестов — почти всё было упомянуто в этой книге, чьи знания освоить на практике было куда сложнее, чем в теории. Особенные трудности в начале дала «правильная походка истинного аристократа». Ходить с прямой спиной, конечно, не сложно, но в книге несколько раз указывалось, что спина должна быть вычурно прямой, что бы это не значило. Шаг мягким, но твёрдым и упругим, руки должны двигаться, но не болтаться, а лицо должно показывать гордое, уверенное и достойное выражение. Правильные жесты руками при том или ином разговоре, в каком порядке стоять в компании из трёх и более людей, куда стоять спиной, а куда боком, насколько долго и изобразительным должен быть поцелуй в руку дамы… В общем, много мелочей на все случаи жизни. Аарон на всякий проверил книгу дважды, чтобы удостовериться, что нет главы касательно правил хождения «по-большому» и «маленькому». Касательно ситуации с Беллой, он узнал, что если знакомый вам человек отправил поздравление с незначительным подарком просто для символики, то ответная сторона должна отправить такое же поздравление с подарком чуть выше по ценности. Правда в одной книге писалось, что отправка новогодних подарков не принята среди аристократов, другие писали, что принято, просто не по случаю Рождества, а старинного праздника, третьи писали, что такое дозволялось, если письмо было неофициальным. В общем, разная мешанина правил от разных авторов, которые, казалось, не сумели договориться в некоторых вопросах, что несомненно могло стать причиной долгих и ненужных споров среди представителей аристократии. В целом, книг касательно всего, что касалось аристократов и их мороков, которые они сами себе на бедную голову придумали, было множество, так, даже нашлась книга: «Что делать, если забыл совершить то или иное действие истинного аристократа». Там описывалось, что если по какой-то причине человек не отправил ответный подарок на тот или иной праздник, то следовало исправить эту оплошность при ближайшем мероприятии, где принята отправка подарков, при этом напомнив о том, что такой-то такой-то не смог сделать это ранее по какой-то такой причине. На первый взгляд, все эти прочтенные книги Аарону показались бесполезными. Ознакомился он с ними лишь по той причине, что не хотел обижать людей подобных Беллатрисе, которые ему в той или иной мере были симпатичны как личности. С другой стороны, после того как он углубился в мир «этикета», его социальные навыки по восприятию информации выросли на несколько уровней — многие студенты для него открылись с другой стороны. Мелкие жесты, кивки, движения бровями или различная мимика стали более информативными. Так он узнал, что когда расходился со слизеринцами в коридорах, некоторые на рефлексах сообщали ему: «Чертов гриффиндорец, только посмей пялиться на меня, и я буду оскорблен» или «Хм-м, узнаю тебя, но мы не представлены друг другу, потому просто сделаю вид, что я тебя не знаю». Для сравнения: жесты и мимика маглорожденных или других, невоспитанных в аристократичных семьях, в переводе на аристократический выглядели так: «Уа-а-а, я собираюсь ударить тебя, но пройду за вами, потому мне хотелось бы высказаться, но мне пора, я весь во внимании, благодарю», то есть полный нелогический бред, из-за которого на них смотрели как на дикарей. И эта ситуация ему казалась забавной, ведь и те, и другие прекрасно понимали друг друга, но из-за вбитых с детства норм и правил поведения аристократы могли иногда прийти в замешательство, и здесь не было ни чьей вины. Аристократы и, скажем… не аристократы росли в довольно разных средах, потому либо первые должны научиться игнорировать «этикет» других, либо вторые должны освоить этикет первых. Аарон, конечно, не хотел уподобляться аристократам, так как сам им не являлся, да и особого желания им становиться у него не было. Сила — вот к чему он стремился, неважно, какой жест сделает сильный человек, потому что в любом случае, что бы он не имел в виду, наверняка это просто другие неправильно поняли его, ибо они слишком далеки, чтобы поспевать за мудростью сильного. Однако сейчас он и сила были понятиями довольно далекими друг от друга, оттого он всё же решил освоить все эти аристократические примочки, как минимум чтобы не казаться идиотом. Сила — это власть, сила — это деньги, сила — это свобода. Полная свобода действий, вот что он так жела. Если спросить Аарона, кто был самым свободным человеком в Англии, то он бы тут же указал пальцем на директора, почему же? Потому что он самый сильный, по крайней мере в Европе, если верить книгам из библиотеки, хотя Аарон считал, что обязательно нашлись бы люди и посильнее, просто они предпочитали не афишировать свою личность. Джейкоб и Майкл, как люди наиболее часто контактирующие с Аароном, первые начали замечать в нем изменения. До нового года Аарон казался им необычным, тихим, одаренным и возможно даже таинственным, сейчас же с каждым днем они начали чувствовать от него некоторую… ауру? Сложно было описать, что они видели, просто по сравнению с ним другие их однокурсники начали им казаться неуклюжими, простыми. Сидя рядом с Аароном, они начали неосознанно выпрямлять спину, каждое его движение за столом казалось правильным. Что тут уж говорить, если даже Майкл начал присматриваться к тому, как Аарон ест, повторяя за ним движения, потому что… они просто казались правильными. Это как будто вы всю жизнь с трудом открывали замок двери ключом, а оказалось, что нужно было просто слегка придавить дверь в дверную рамку, и тогда ключ легко закрутится. Больше всего эти изменения заметили студенты из чистокровных семей и, в частности, дети из родовитых семей, некоторым эти изменения в Аароне показались забавными, вторые презрительно кривились, третье мысленно хвалили, правда ни первые, ни вторые и ни третьи ещё не подозревали, что уже через несколько лет на фоне Аарона они сами будут казаться дикарями. Беллатриса, также заметившая изменения в Аароне, про себя лишь хмыкнула. *** — Ха, ха, ха, — Аарон тяжело дышал, находясь в брошенном классе в одних штанах. Что ни говори, а без верхней одежды он чувствовал себя гораздо лучше, правда лёгкая прохлада в замке могла заставить его простыть, но для таких случаев у него имелось бодроперцовое зелье. Если бы сейчас кто-то зашёл в эту комнату, то как минимум был бы удивлен. Вся мебель в классе была разрушена: некоторые столы выглядели так, будто их распилили, другие словно переехала машина. На стенах были трещины и сколы, окна выбиты. Всё, что могло пострадать в этом заброшенном классе — пострадало, за исключением входной двери. То была пятиминутная практика тех заклинаний, что условно можно было отнести к классу «боевые». Полчаса поработав с помощью репаро и вингардиум левиосы, Аарон восстановил класс до первоначального вида. Скучную часовую тренировку по контролю магии он предпочитал заканчивать таким динамичным способом. Накинув верхнюю одежду и мантию, Аарон покинул заброшенный класс и вернулся в гостиную факультета. Вечерняя гостиная встретила его уже привычным шумом — в этот раз из-за ссоры двух старшекурсников, и в этом, пожалуй, не было ничего необычного. За прошлый триместр он стал свидетелем двух таких же ссор, причиной которых чаще всего являлась девушка, за которой студент «А» ухаживал, притом что студент «Б» считал себя её парнем. Аарону было неинтересно слушать эти споры, которые могли перерасти в драку, потому он пошёл в спальню, кивнув своим приятелям, которые активно обсуждали, кто виноват, по их мнению, но так, чтобы старшекурсники не услышали. — Кровать. Спать. Как же я устал, — с этими словами он повалился на свою первую любовь в этой жизни — мягкую кровать. Аарон считал, что все его достижения в будущем не будут иметь смысла, если у него не будет кровати как минимум в два или в три раза лучше этой. *** Хорошее познается в сравнении. Оказалось, его идеальная память могла помочь не только легко запоминать учебный материал, но и ещё осваивать языки, а точнее, латинский. Раз уж все изученные им заклинания или чары включали в себя латинские слова как формулы-активаторы, то Аарон решил, что будет полезно освоить этот язык, который должен был изучаться на третьем курсе языковедения, сейчас на этом уроке осваивалась грамматика английского. На освоение латинского у него ушло… шесть дней, сперва он запомнил все доступные слова из всех найденных словарей, а потом увлекся чтением некоторых древних рассказов на латинском. С таким же успехом он мог бы освоить любой язык меньше чем за неделю. Хотя возможно, чтобы правильно разговаривать на латинском, ему потребовалась бы практика, но ему это не нужно было. На следующий день после освоения латинского за завтраком Аарону на ум пришла до ужаса очевидная мысль. «С таким же успехом я мог просто найти словарь по английскому и не просить преподавателей растолковать те или иные термины. «Умный», конечно, я ещё тот дурак», — Аарону хотелось самому себе дать пощечину за такую глупость. Тут же доев блинчик, он устремился в библиотеку искать словари по английскому. «Ох, что такое резистенция? Невосприимчивость предмета или существа к тем или иным магическим, или физическим воздействиям.» Уже через несколько дней его скорость обучения увеличилась в два раза. «Мистер Рейнольф Архен, стало быть, вы желали, чтобы ваши труды, изложенные в книге, познали как можно меньше людей? Боюсь вас огорчить, теперь я к этим людям не отношусь», — с превеликой радостью Аарон начал разбирать те учебники, которые ему изначально было даже страшно открывать. «А что насчёт вас, мисс Макгонагалл? Думается мне, помочь с вашей стороны для меня теперь является излишним. Можете продолжать заниматься своими, несомненно, более важными делами.» К концу января Макгонагалл, поняв, что Аарон больше не задаёт ей никаких вопросов после занятий, удовлетворенно улыбнулась, поняв, что всё же смогла повлиять на него, сочтя, что Аарон наконец-то начал уделять больше внимание своему отдыху и развлечениям, нежели изучению материалов за 4-й и 5-й курсы.