Некоторые особенности оказания психологической помощи Джеймсу Барнсу

Фаза первая.

Roses are red, Violets are blue. — Just go. Get out of here! — No, not without you!

      Шури позвонила в три часа сорок три минуты.       Тихая и в меру противная, — в самый раз для того, чтобы прогнать сон человека с сывороткой в крови, — мелодия телефона разбудила Стива очень легко: он и так просыпался от любого шороха, даже самого, казалось бы, неслышного. Просто привык к этому. С Зимним Солдатом под боком и не к такому привыкнешь.       Капитан к телефону потянулся не глядя, отвечая на звонок скорее на автомате, чем осознанно понимая, кто там. До сих пор телефон был не совсем привычной штукой, а потому мозг, будучи сонным, информацию с дисплея считывать отказался. — Роджерс, — представился и замолк, когда понял, кто же ему позвонил.       А уже через три часа, когда джет взмыл в воздух, Стив обдумывал, как же так вышло. Как же вышло так, что это — буквально единственный способ помочь лучшему другу. Точнее, Шури пока не рассказала детали, но обрисовала в общих чертах план, который, к сожалению, Роджерсу обсудить было уже не с кем. Вряд ли Бак одобрит, если его будут таскать туда-сюда. Хотя это важно. И все же…       Криосон был действительно одним из лучших вариантов. Не навредить себе, не навредить Стиву, не навредить людям. Что же может быть более идеальным? Но Роджерс видел, как болезненно другу, который вечно хотел просто жить, далось это решение.       Баки действительно всегда был таким. Любил, нет, скорее обожал жизнь во всех её проявлениях, так, как делают это юноши в самом расцвете сил. И даже война, безжалостная и беспощадная, унесшая множество жизней, даже годы в ГИДРЕ, как показалось, не смогли переломить это. Ведь когда впервые в их разговоре промелькнула идея того, что, возможно, необходимо будет вновь погрузиться в крио, на лице Барнса отразилась смесь страха и обречённости. Он не хотел, однако понимал, что нужно.       А ещё Джеймс всегда был крайне талантливым актёром. Поэтому больше на его лице таких выражений Роджерс не замечал. Лишь улыбку. — Да всё будет хорошо, Стив, — говорил Бак каждый раз, когда понимал, что мысли о предстоящем опять не дают Капитану покоя. — Знаю, Бак. Знаю, — отвечал неизменно. И каждый раз действительно в это верил. Всем сердцем. Будто эта вера могла укрепить слова настолько, что те станут по прочности подобны вибраниуму и никто никогда не сможет помешать им быть правдой.       Сержант, говоря это, не понимал, что Стива тревожило скорее не то, как всё будет, но то почему Джеймс решил, что это — лучший вариант. И то, как решил. Баки ведь даже не задумывался о таком. Первый раз эта мысль попала ему в голову когда Кэп обмолвился, что подобное возможно. Невольно, он сам не хотел, но когда Джеймс понял, что такой вариант самый приемлемый, его стало не уговорить. Так с молодости ещё повелось: если Барнс что-то вбил себе в голову, то ничего с этим не сделать. Вот вообще ничего. Разве что помочь, чтобы не убился.       Вот только что делать, если в голову себе вбил не Баки, а кто-то другой вложил мысль ему?       Стив понимал, что сам виноват. Что даже заикаться не надо было. Ни единым словом, вообще не напоминать о том, что такой вариант имеет место быть. Но от понимания менее паршиво на душе, к сожалению, не становилось. Он так часто занимался самобичеванием, что, кажется, уже и забыл про другие виды мыслей. Кроме миссий, конечно же. Ответственность всегда превыше всего. Что подумала бы мама про него — такого? Эти мысли Кэп от себя гнал постоянно с особенной тщательностью. Стыдно было.              Поэтому да, теперь жизнь Стива напоминала странный, чудной хоровод из поднимания себя с кровати, легкого утреннего самобичевания плавно перетекающего в дневное, пробежки, душа, завтрака и тренировок. В одиночестве. Лишь фотография со времён их юности, распечатанная на чёрно-белом принтере и стоявшая на комоде, напоминала о том, что Джеймс Барнс когда-то был рядом. Поддерживал его, смеялся, не давал унывать. Постоянно говорил, помогал, просто жил. И показывал Роджерсу порой то, что тот никогда бы не заметил.       Жизнь стала серой. А тут вот, Шури.       Что же делать, если в голову себе вбил не Баки, а кто-то другой?..       Что же делать?..

***

      Джет зашёл на посадку с обычной, но по-прежнему несколько удивляющей, мягкостью. Кэп, сколько бы ни думал про себя, на самом деле до сих пор очень спорно привыкал к технологиям. Порой во сне его преследовали звуки старых самолётов, как и те которые издавал телефон, когда по нему звонил тому же Баки, накопив предварительно мелочи. Шум жизни Бруклина, который будил его по утрам и давал силы на то, чтобы не сдаваться.       Сейчас жизнь стала звучать иначе, не так привычно, и Стив не узнавал её все больше. Не было также и прошлых красок. Это даже по различию в фильмах заметно. С Баки было бы проще. Даже влиться, не существовать призраком. Барнс для Роджерса всегда был опорой, позвоночником. Нет, сам Кэп, конечно, отсутствием самодостаточности не страдал, всегда отправлял друга одного веселиться или что-то в таком духе, ведь не было лучше способа, чтобы почувствовать жизнь, чем отправиться на танцы. И обязательно закружить там какую-нибудь девочку в летящем платье под заводную музыку.       Но в жизни всякого самодостаточного человека наступает момент, когда тот оглядывается и понимает, что без этого кого-то, кто всегда был рядом, не выдержит.       Стив оглянулся слишком поздно. А потом утопил Валькирию.       Не выдержал.

***

— Что Вы предлагайте мне сделать, Ваше Высочество?! — Роджерс посмотрел на Шури так, что стал похож на сову ещё больше, чем обычно в своем шлеме. Черт, а ведь Барнс всегда… Не думать о нём. Не думать о том, что это первый раз именно он так пошутил. Не стоит. Лучше было сейчас настроиться на работу. Если судить по тому, что ему сказала Шури, миссия ему предстояла если не самая сложная, то одна из таких.       Они сидели в покоях, что были выделены Стиву сразу же, как его ноги коснулись земли Ваканды. Комната не была украшена богато, нет, скорее выглядела обычно, будто принцесса пыталась угодить вкусам Капитана. Он, конечно же, это оценил, и сразу поблагодарил её, как только смог увидеть. Девушка сама вошла в покои, перед этим постучавшись. Окинула комнату взглядом, будто кровать у стены, стол, несколько стульев и шкаф выглядели непривычно для неё. Могло быть и так. Роджерс не видел остальных комнат, но смело мог предположить, что весь остальной дворец выглядит иначе.       В любом случае, по этому поводу не было сказано ни слова со стороны юной особы. Лишь несколько слов благодарности произнёс Стив. Иначе не мог — воспитание. — Капитан, это единственный возможный вариант, — пояснила принцесса. Голос её был ещё приятнее, чем во время звонка, а сейчас ещё и спокойнее. Стиву всегда такие голоса нравились, как и её выговор. В этом было интересно разбираться. Будучи сыном ирландцев в Бруклине, Роджерс наслушался в жизни непонятной речи и успел проникнуться к акцентам особенной любовью. — Иначе придется полностью прошивать все заново, переделывать, это займет не просто годы, а всю мою жизнь.       Эта фраза заставила Стива замереть. Недвижимый, он был особенно забавным. Баки бы посмеялся. Колонна под названием Стивен Роджерс, такой импровизированный памятник самому себе. Берите и несите в музейный зал. — Это действительно единственное, что мы можем сделать? — его голос прозвучал как-то невероятно ломко, надрывно. Так первый лед трескается по весне. А к тому же побелевшие костяшки уровень напряжения наглядно демонстрировали. Будто Стив сейчас собирался идти и бить кого-то. Хотя кого? Искать виноватых точно поздно. В любом случае, большая часть из них мертва, совместными усилиями Зимнего и Мстителей.       А себя бить вариант не из самых лучших. Впрочем, сейчас и не о его чувстве вины шла речь. — Стив, — Шури мягко обратилась к нему по имени, положила руку поверх его ладони, сжатой в кулак, — он доверяет только тебе, только тебя и пустит. Я, правда, хотела бы направить команду наших техников, или даже просто кого-нибудь доверенного, но это лишь навредит ему. Может выстроить окончательный барьер, и мы не пробьемся никогда. Понимаешь?       Стив понимал. Стивен Грант Роджерс в этот момент понимал всё, как никогда. Осознавал причины и итог, осознавал своё во всем этом место. Ему доставалась самая сложная миссия. Но если появилась возможность помочь Баки, хоть какая-то, хоть малейшая — он уцепится. Потому что однажды уже не сделал так. Когда не прыгнул. Ведь он бы выжил, точно выжил, но это осознал только потом.       Ещё какое-то время Шури проводила с ним беседу на тему этого погружения. Как нужно, что нужно, что трогать не стоит. Она щедро делилась информацией, а Стив старался запомнить. И параллельно продолжал размышлять.              Он бросил Барнса там. Умирать одного, даже пусть и верил, что друг не мог выжить. И да поможет теперь Бог попытаться исправить то, к чему это привело.

***

      «Даже когда у меня не было ничего, у меня был Баки» — так когда-то сказал Стив Роджерс, и до сих пор для себя выяснил очень много сокровенных значений этих слов. Когда у него не было сыворотки. Когда у него не было командирского тона, хотя вот это, казалось, было всегда. Когда не было команды. Не стало семьи. Не оказалось денег. Ничего.       Рядом всегда был Баки.       А теперь у Джеймса Барнса тоже не осталось никого и ничего. Бекка умерла несколько лет назад, а племянники вряд ли знают про своего дядю больше, чем то, что он погиб героем. У Баки нет своей команды, потому что вряд ли ГИДРУ можно назвать командой даже с использованием нескольких пар кавычек. Сержант тот ещё одиночка, оказывается.       Вот так и получается.       Даже когда не было ничего… — Что мне нужно сделать, ещё раз. Чтобы я не ошибся, — попросил Стив повторить то, что уже было сказано множество раз, когда Шури объясняла ему технику работы и то, как он может попытаться ориентироваться внутри. Он обратился к принцессе, стоило ему лечь в капсулу, идентичную капсуле Баки, только с немного другим набором функций.       Девушка перед ним только вздохнула. — Проникнуть в его разум. Отыскать там каждый триггер или момент, когда в Джеймсе меняли что-то: от черт характера до темперамента, вклинить туда себя. Ты можешь также попытаться остановить изменение или вроде того. Велика вероятность, что это никак не повлияет на то, что уже есть.., — она задумчиво помолчала, даже руки остановились, хотя до этого постоянно набирали что-то в параметрах на одном из устройств. — Попытаться стоит. Может и повлияет. Мы не знаем. Но если не успеешь, то просто провести это изменение самому, чтобы память не выкинула тебя, как инородный объект, — это была самая страшная часть, потому Шури замолкла ещё на секунду, понимая, как для Стива это может быть тяжело. Если всё-таки придётся вклинивать себя не через помощь или случайное событие, а вот так. — Потом нажать вот эту кнопку, — она всё-таки собралась с мыслями и вложила передатчик в руку Роджерса, заставила сжать, — не раньше, чем убедишься, что все триггеры пусты. Она будет у тебя проекцией там. Ориентируйся на код. Ты не избавишь его от всех этих воспоминаний, но в большую часть сможешь вписать себя. И, скорее всего, он все равно достроит дорожку из точки А в точку Б, даже если ты поменяешь немного процесс. Ты поймёшь по ходу, — почти ещё детские пальчики продолжили бегать по клавиатуре слишком быстро, чтобы кто-то другой мог понять, что она делает. — Но не раньше, чем триггеры будут завязаны на тебя, Стив, ты понимаешь меня? Другого шанса не будет, он и от тебя закроется.       Такая перспектива заставила холодный пот проступить на коже, а по спине пройти табуну мурашек. На секунду пришлось закрыть глаза, глубоко вдохнув в попытке успокоиться. Да он не волновался так даже перед введением сыворотки. Ну уж нет, он этого не допустит. Не в очередной раз. Он просто не может потерять Баки. Ведь если сейчас Барнс закроется в себе, то безопаснее всего ему будет навсегда остаться в Ваканде. И любые их планы, шутки или мечты о том, как сейчас, с таким количеством возможностей, они буду покорять мир — всё это рассыплется как карточный домик.       Всё, что он обещал Баки, станет невыполнимым. И в таком случае огонёк в глазах друга, который, не глядя ни на что, не потух даже спустя столько лет, окончательно пропадёт. Выражение холодной маски прирастёт к лицу, и тогда… — Я понял тебя. Запускай, — вместо мыслей лучше действия. Так его учили.       Стив Роджерс закрыл глаза. Он был готов погрузиться туда, где всё должно было быть уже знакомым. Отчёты за все годы Барнса в ГИДРЕ, которые перечитывал множество раз, в памяти остались хотя бы общих чертах. И Капитан знал, что ему нужно будет сделать. Это оказалось намного важнее подробностей. Дело за малым: набраться смелости и заглянуть в глаза не только кошмарам Джеймса, но и своим.       Глубокий вдох. Не сложнее, чем прыжок без парашюта.       Три, два, один...