The camp

      Уэнсдей не составило труда вновь отыскать спрятанное в лесу логово, но прежде ей пришлось сделать большой крюк на случай, если за ней кто-то увязался из лагеря. Скорее всего, Уимс вряд ли бы оставила её надолго без контроля и её отсутствие будет вскоре обнаружено. Девушке пришлось поплутать, оставляя ложные следы в противоположном от пещеры направлении, чтобы, в случае чего, хоть как-то отвлечь преподавателей и выиграть себе время. Аддамс планировала успеть вернуться к приезду директрисы, а в ситуации переполоха среди взрослых заявить, что всё это время она вообще-то была в лагере, просто кто-то плохо её искал.       Добравшись, наконец, до скрытого ветками холма, девушка осмотрелась. Темнело. В лесу было невероятно тихо: дневные животные и птицы готовились ко сну, а ночные — всё ещё выжидали нужное время для охоты. Уэнсдей отождествляла себя со вторыми. Над головой послышался шелест листьев, а где-то вдалеке она расслышала шум бегущего ручья. Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь этим прекрасным единением с природой — роскошью, в современном мире.       Аддамс делает глубокий вдох, прежде чем приступить к своему делу. Она извлекает из сумки фонарик, нажимая на кнопку включения, и ловким движением закидывает рюкзак обратно на плечи. Фонарь не сразу загорается и ей приходится с усилием постучать по нему, чтобы вернуть этот несчастный аппарат к жизни. Отодвигая ветки, девушка чувствует неприятное жжение в области лба и, проведя кончиками пальцев по коже, замечает капельки крови. — Вот чёрт! — под нос ругается она, слегка запрокидывая голову вверх. Пластыря у неё с собой, конечно же, не оказалось, поэтому пришлось лишь понадеяться на то, что порез неглубокий и кровотечение быстро остановится само по себе. Не то чтобы ей это очень сильно мешало, но что-то внутри подсказывало, что истечь в этом месте кровью и наоставлять собственных следов — было не лучшей затеей.       Уэнсдей снова осматривает пещеру изнутри. Коровьи кости, рисунки на стенах, запах смарда — всё было точно так же как и днём ранее. Брюнетка светит в глубину пещеры, разгоняя темноту и парочку летучих мышей, которые предпочитают покинуть своё спальное место, в попытке спастись от яркого света. Логово оказывается не таким глубоким, как ей казалось раньше, и это вызывает разочарованный вздох. Девушка проходит дальше, аккуратно обходя разбросанные по всей земле обглоданные кости, замечая на исполосованных когтями стенах пещеры запекшиеся капли довольно свежей крови. Возможно, ей было несколько месяцев, но если верить директрисе, то для последнего случая это слишком свежая кровь. Аддамс переводит луч фонаря на другую стену и зрачки её широко расширяются от увиденного.

***

      Чёрный внедорожник останавливается возле одного из самых дорогих ресторанов Мариона — города, находящегося в тридцати минутах езды от базы отдыха. Уимс вежливо улыбается, когда мужчина галантно открывает перед ней дверь и протягивает руку, чтобы помочь даме выйти из машины.       Пётр Лэвенсон был тем самым джентльменом из романтических фильмов, о котором грезят все молодые девушки, да и большая часть женщин в возрасте. Он был обходителен, вежлив и всегда знал, как поддержать диалог. От него веяло харизмой. Уимс знала его очень давно. Ещё с тех самых времен, когда она, Мортиша, Гомес и ещё несколько неравнодушных студентов Невермора организовали тайное общество «Белладонна», целью которого был поиск таких же неполноценных метаморфов, какой была Милена. Ей было двадцать три, когда хайд, которого их группа выслеживала несколько месяцев, на её глазах разорвал невинную женщину, которой просто не посчастливилось оказаться не в том месте и не в то время. Петра постигла бы та же участь, если бы не меткий выстрел прямо в голову голодному зверю.       Пережить потерю жены для мужчины было непросто, но ещё сложнее было избавиться от чувства собственного ничтожества перед этими тварями, что спокойно бродят по улицам, маскируясь простыми людьми. Пётр хотел мстить, и тогда Лариса протянула ему руку. Нормис в тайном обществе изгоев — было вопиющим случаем, которое пришлось по душе не многим. Мортиша и Гомес отказались участвовать во всех дальнейших делах организации, но Уимс была уверена, что связи одного из крупных мафиози округа будут не лишними. Она не прогадала: дела по поимке и изучению хайдов стали действительно лучше. Вот только вскоре их методы работы разошлись. — Я думаю перебраться в Джерико, — говорит мужчина, после того, как они проходят внутрь ресторана, усаживаются за столик, а официант, принявший заказ, отходит. — Надоел этот мрачный городишко, где тебя знает каждая паршивая собака. Хочется тишины. — Джерико не так далеко от Мариона, не думаю, что слава о тебе миновала его, — Лариса пожимает плечами. Все его слова об усталости и желании отдохнуть были лишь жалким прикрытием его реальных мотивов. — Ты права, — он расплывается в самодовольной улыбке. От растерянного мужчины, потерявшего самое дорогое, что у него было, и с жалостью просящего помощи в свершении правосудия, не осталось и следа. Теперь он был хищником, щелкающим этих тварей как орехи. — И всё же я думаю, что мне бы пошло на пользу пожить в Джерико несколько месяцев. Заодно, я бы смог иногда навещать тебя в твоей академии, она ведь не так далеко?       Его рука накрывает ладонь женщины и Лариса усилием воли старается сохранить спокойствие на своём лице. Официант возвращается к столику как раз вовремя, открывая вино и разливая его по бокалам. — Благодарю, дальше мы справимся сами, — обращается к молодому человеку Пётр, намекая на то, чтобы тот не мельтешил возле их столика каждый раз, когда вино в бокалах заканчивалось и их снова необходимо было наполнять. Официант кивает и поспешно удаляется в зал. — Итак, на чём мы остановились?       Их напряженная беседа о жизни друг друга длится всего несколько минут, пока не приносят закуски и салаты, а после Лариса больше не может терпеть его любезность и поэтому выпаливает: — Что с нашим последним делом? — не ожидавший такой резкой смены курса в диалоге мужчина даже закашливается, подавившись. — Думал, мы проведём этот вечер без обсуждения острых тем, но что ж, — он прочищает горло, прежде чем продолжить. — Ещё одна причина, почему я думаю посетить Джерико заключается именно в нём. — Хайд прячется среди нормисов? — внешне женщина выглядит спокойной и собранной, но внутри у неё всё неприятно сжимается. От этой болезненной реакции невозможно избавиться ни через год, ни через десять лет. Хайд — её вечный кошмар наяву. — Он не просто прячется, его контролируют, Лариса, — заключает мужчина, серьёзно смотря на женщину. — Кто-то знает, что это за существо и как его пробудить, и пользуется этим в своих целях. — Нужно быть полным безумцем, чтобы желать его пробуждения, — женщина качает головой, пытаясь сообразить, для чего вообще кому-то понадобилось выводить это существо из спячки. — Ты слышала о череде убийств в округе Джерико в последние несколько месяцев? — спрашивает Пётр, расстегивая свою кожаную куртку и извлекая оттуда несколько фотографий с мест убийств. Не самое удачное место для демонстрации этих нелицеприятных снимков, но Лэвенсон прекрасно знает, что Ларису Уимс этим не смутишь. Женщина отодвигает тарелку с почти нетронутым салатом и кладёт фотографии ближе, протягивая руку к бокалу с вином. — Моим ребятам удалось раздобыть немного информации и сделать копии снимков. Видишь, у жертв не хватает некоторых частей тела. — Да, шериф Галпин всю плешь проел мне, пытаясь доказать, что Невермор причастен к этому, — не отрывая взгляд от фотографий, устало произносит Уимс, делая большой глоток. Алкоголь приятно обжигает горло и позволяет расслабиться хотя бы на минуту. — Но я очень хотела надеяться, что это не связано с нашими тупиковыми метаморфами. — Пару месяцев назад мы поймали одного, видимо только пробудившегося, — мужчина замолкает, слегка улыбаясь тому, как Лариса резко поднимает на него ошарашенный взгляд. — Один из посетителей базы, он обратился прямо в палатке и растерзал своего приятеля, пришлось вколоть ему лошадиную дозу мелатонина и посадить его на цепь, прежде чем он сожрал бы кого-нибудь ещё. — Почему ты не сказал мне об этом?! — в голубых глазах вспыхивает ярость. Лариса знала, что это не самое безопасное место, куда можно было бы вывезти студентов академии, но если бы она была в курсе о том, что хайд снова подошел так близко, она бы сделала всё, чтобы отменить эту поездку. Безопасность учеников школы была для неё превыше всего. — Ученики Невермора могут находиться в серьёзной опасности, о которой ты даже не считаешь нужным меня оповестить! — Послушай, Лара, — мужчина перехватывает её руку, пытаясь успокоить, но она рывком вырывает её. Злость внутри растёт в геометрической прогрессии и у женщины появляется непреодолимое желание встать и уйти. — Здесь всё еще одно из безопасных мест, база отдыха и лес полностью контролируются, и в случае чего, мы сможем предотвратить ужасные последствия. — Избежать жертв практически невозможно, Пётр, ты это прекрасно знаешь сам, — Уимс массирует собственные виски, пытаясь успокоиться. В груди появляется чувство тревоги и она не может его унять. — Что вы сделали с монстром? — Ничего нового: взяли образцы крови и днк, попытались ввести несколько типов инъекций, но всё это снова оказалось безрезультатно, — будничним тоном произнёс он, как будто бы обсуждал недельную сводку новостей, а не говорил о страшных пытках, которым подвергались люди, обречённые родиться неполноценным метаморфом. — Две пули в лоб оказались наиболее эффективными.       Лариса обессиленно прячет лицо в ладонях. Почти двадцать лет они безрезультатно пытались изготовить антидот, который мог бы если и не полностью излечить метаморфа, но по крайней мере убрал бы эти дикие, первобытные инстинкты к самосохранению и выживанию путём убийства всего, что попадается на глаза. Инъекции никогда не помогали, но доставляли хайдам мучительную боль. Именно поэтому гуманнее всего было сразу убивать их, избавляя от страданий. И всё же многие из тех, кто имел отношение к борьбе с этими монстрами, не оставляли попыток изготовить тот самый эликсир, который освободит несчастных тупиковых метаморфов от звериной сущности, даже если за этим последуют жестокие истязания этих существ. Цель оправдывает средства, говорили они, но Уимс была не согласна. — Где? — громко спрашивает женщина, уже не пытаясь сдерживать злость. Она столько раз просила перестать издеваться над изгоями, пусть и действительно опасными, что уже сбилась со счёту. — Где вы его держали? — Ты знаешь, — Пётр выглядит до невозможности спокойным и от этого начинает мутить. Может быть, Мортиша была права двадцать лет назад: Лариса действительно пригрела змею на груди. — Нам надо вернуться, — Уимс вскакивает из-за стола, бросая на всполошившегося мужчину гневный взгляд. — Немедленно! — Но ведь нам ещё даже не вынесли горячее! — в недоумении произносит Лэвенсон, всё ещё не понимая причину такой острой реакции. Да, он не сообщил о свежем инциденте с хайдом, но ведь он держит всё под контролем. — Лара, всё в порядке! — Поехали! — рявкает женщина, выходя из-за стола и широким шагом направляясь к выходу.       Всю дорогу по пути на базу отдыха в машине царило напряженное молчание. Пётр несколько раз порывался начать диалог, но каждый раз натыкался на ледяной и колючий взгляд голубых глаз. Уже подъезжая к поляне, он всё же решился: — Я не хотел подвергать тебя и твоих учеников опасности, — в его глазах плещутся раскаяние и сожаление, но Лариса им не верит. Не после того, как он поставил её, а главное её детей, в такое ужасное положение. — Но ты это сделал, — холодно произносит женщина, отстегивая ремень безопасности. — Я буду вынуждена рассмотреть другие места отдыха для вывоза студентов на природу. — Прошу тебя, Лариса, — с мольбой произносит Пётр, мягко перехватывая чужую руку. — Не руби с плеча, я исправлюсь! — Прости, Пётр, но безопасность моих учеников превыше всего, — холодно чеканит Уимс, выходя из машины. Она задерживает взгляд на его расстроенном лице лишь на секунду, а затем громко хлопает дверью.       На поляне она осматривается: ученики расположились у костра, жаря зефир и громко смеясь, делясь друг с другом историями, а преподаватели сидели неподалёку, тоже разговаривая между собой, но периодически посматривая в сторону детей. Мэрилин Торнхилл первая замечает женщину и радостно машет ей, чтобы та присоединилась к ним. — Где мисс Аддамс? — первое, о чём спрашивает блондинка, подходя к ним. — Она у себя в палатке, ей немного нездоровится, — уверенно отвечает рыжая женщина, не переставая слащаво улыбаться. — Мистер Оттингер час назад вернулся из её… из Вашей палатки и сообщил об этом.       Лариса даже не успевает до конца переварить быстрый поток речи мисс Торнхилл, когда за спиной раздаётся чей-то писклявый возглас. — Директриса Уимс! Как хорошо, что Вы вернулись так рано! — женщина оборачивается, замечая перед собой встревоженную Энид, которая держала в руках маленького пятипалого друга Уэнсдей. — Я только что была у Вашей палатки, Уэнсдей там нет!       Женщина закрывает глаза и делает глубокий вдох, мысленно считая до пяти, прежде чем обернуться на остальных преподавателей и смерить их недовольным взглядом. — Как, чёрт возьми, четверо взрослых, ответственных людей не смогли уследить за одной маленькой и, на минуточку, единственной проблемной ученицей?! — её вопрос повисает в воздухе и остаётся без ответа, потому как те виновато опускают головы вниз, не находя слов. Уимс делает ещё один глубокий вдох и на выдохе произносит себе под нос: — Нет, это не девочка, это самая настоящая беда! — Мисс Уимс? — раздаётся сбоку неуверенный голос Юджина, который слышал весь предшествующий диалог. Он, конечно, прикрыл Аддамс перед Торнхилл, но всё же переживания за девушку взяли верх, и парень был готов принять свою дальнейшую участь спать со змеями, только бы с Уэнсдей ничего не случилось. — Я покажу, где она.

***

      Уэнсдей медленно подходит к стене, освещая её фонариком, так некстати начинавшим тускнеть. Но ей и не нужно много света, чтобы понять, что в камень были прочно вбиты железные цепи и кандалы, на которых виднелись всё те же капельки свежей, хоть и давно засохшей, крови. Аддамс проводит по холодному металлу пальцем, ощущая его удивительную гладкость и полное отсутствие ржавчины. Кто-то определённо следил за этим агрегатом, содержа его хоть и не в идеальной чистоте, но всё же в какой-никакой стерильности. В нос ударяет запах гнили, заставляя поморщиться. Но запах сырости был лишь вершиной айсберга по сравнению с запахом смерти, окутавшим это логово. Здесь кто-то определённо пытался выжить по закону естественного отбора Дарвина, но, глядя на цепи, девушка сильно сомневается, что этот отбор можно назвать естественным. Уэнсдей крутит головой, пытаясь отыскать ещё хоть что-нибудь, что могло бы дать хоть какую-нибудь мало-мальскую зацепку, потому что пока вопросов в её голове было гораздо больше, чем ответов.       Фонарик противно моргает, заставляя девушку снова выругнуться и с силой стукнуть по нему кулачком. Наклонённый вниз, он ярко освещает тщательно закопанную кем-то яму в земле. Уэнсдей пробует откинуть верхний слой почвы носком от ботинка, но попытка оказывается тщетной, тогда девушка опускается на корточки и вынимает из рюкзака небольшую лопатку. Закатив рукава её чёрно-белой клетчатой кофты, она аккуратно начинает копать.       Аддамс теряет счёт времени, орудуя лопатой, и когда её заострённый кончик утыкается во что-то жесткое, похожее по звуку удара на дерево, на губах девушки расплывается победная ухмылка. Но долго радоваться у неё не получается, ведь снаружи раздаётся какая-то возня. Уэнсдей замирает, пальцем отключая фонарик и погружаясь в абсолютную темноту. Проходит несколько долгих минут, когда она слышит голос, окликающий её. Сообразив, что её отсутствие в лагере было всё же обнаружено (хоть и достаточно поздно), девушка, не теряя времени, ныряет рукой в яму, вытаскивая оттуда какую-то маленькую деревянную шкатулку, не глядя во внутрь бросает её в рюкзак и аккуратно, на ощупь, двигается к выходу.       Аддамс только успевает выползти из логова, прикрывая его ветками, когда свет чужого фонаря освещает её силуэт и до чёртиков знакомый властный голос строго произносит её имя: — Мисс Аддамс!       Девушка оборачивается, замечая перед собой разъярённую директрису, за спиной которой виновато переминались с ноги на ногу Энид и Юджин, а рядом крутилась отчего-то нервничающая мисс Торнхилл. — Свидание было таким скучным, что Вы решили сбежать? — усмехается Аддамс, пряча рюкзак за спиной и надеясь, что Уимс не видела, как она выползала из пещеры. Синклер и Оттингер беспокойно переглядываются между собой, а Мэрилин удивлённо смотрит на директрису, ожидая, что та ответит на эту выходку. — В лагерь… — сквозь стиснутые зубы шипит Лариса, пытаясь сохранить остатки самообладания и не придушить эту невыносимую девчонку прямо на этом месте. Уэнсдей не двигается с места, будто насмехаясь, и женщине приходится рявкнуть во весь голос: — Живо!       Взбешенный тон директрисы заставляет вздрогнуть и нехотя подчиниться. Молча, бросая недовольный взгляд на друзей, Уэнсдей плетётся обратно к лагерю, чувствуя, как гневный взгляд мисс Уимс прожигает дыру в спине. Кажется, ей нужно срочно придумать оправдание.