Ловцы Снов

В этот дом Сумасшествие заходит в общем-то случайно – нет у нее привычки шататься по чужим домам, она намного лучше чувствует себя на зеленых полях, или в крайнем случае на улице. Но из него так заманчиво тянет, что она не удерживается. Она с любопытством бродит по старому особняку – на поверхности такому строгому, прилизанному, но под этой строгостью… о, под этой строгостью скрываются такие возможности! Она с интересом вглядывается в стеклянные витрины – в разложенные под ними старые побрякушки, в которых нет ни капли силы (те, в которых она есть, она старается обходить стороной – пусть она и сумасшедшая, но не глупая!) Она с не меньшим интересом вглядывается в людей – большинство из них ее даже не замечают, но некоторые оборачиваются на яркий мазок ее волос и потом недоуменно вертят головой, пока она хихикает, скрывшись за ближайшей дверью. В этом доме столько комнат, что играть в прятки можно до бесконечности! А потом она видит хозяина дома и он – совершенно точно ее человек. Но он еще достаточно нормален, чтобы строить планы, - но не в себе достаточно, чтобы видеть ее, поэтому его она тоже старается обходить стороной. Некоторое время она бегает по всему дому, стараясь не оказаться в одной комнате с ним – лучшие игры всегда те, в которых опасность настоящая – а потом… …Потом она находит секретный ход, и оказывается в подвале. И видит брата. Понимаете, она всегда его немного боялась. Он был таким высоким… таким суровым... И никогда не играл с ней – у него всегда находились другие дела! Но сейчас, заключенный в шар, он выглядит маленьким и грустным. Может, попробовать его подбодрить? Она сплетает бабочек и случайно затесавшегося следи них маленького единорога, но все они лопаются, едва достигнув границы шара. Сердце у нее сжимается и она начинает всхлипывать. Но по крайней мере, брат ее замечает. Глаза у него, изумленно пялящего на нее, точь-в-точь как у рыбки в аквариуме, так что она начинает неудержимо смеяться – одновременно плакать и смеяться, да, вот так! – и этого всего слишком много, слишком… Так что она немножко взрывается. Это не ее вина, ясно? Может быть, кто другой и сумел бы сдержаться, но ее всегда было слишком много – что тогда, что сейчас – так что она на короткий момент становится своим царством. И вокруг нет ни дома, ни зеленых лужаек, а есть только плавающие цвета, и золотистые звуки, и цвет который оседает на языке асфальтовой крошкой, и шершавые слезы, и… …И ее брат. Который изумленно встает с гладкого зеленого и проводит рукой по кисло-красному воздуху. Бабочки путаются у него в волосах, собираясь в корону. Понемногу она собирает себя воедино, все еще всхлипывая и иногда выплевывая из себя застрявший в горле смешок. И он делает последний шаг и кладет руки ей на плечи. Это ближе, чем они были… Ну, за все время существования точно. И становится так просто уткнуться лицом ему в грудь и разреветься изо всех сил, сжимая его в объятьях.