Чернилами по коже

      Шото сидел на стуле, несколько нервно отбивая ритм по бедру пальцами. Он пришёл чуть раньше того времени, что для него освободил Даби, поэтому сейчас наблюдал, как брат работает. Тот чуть сводил брови к переносице и выглядел очень сосредоточенным. Перед ним на кушетке лежала девушка в одном бюстгалтере, закинув руку за голову. Даби бил ей что-то на рёбрах.       Шото старался не смотреть на клиентку, старательно отводя от неё взгляд. Его щёки всё это время были покрыты тонким слоем румянца. Шото знал, что Даби спросил у девушки, не будет ли она против ещё одного человека в комнате, и она спокойно разрешила, ни капли не смущаясь. Зато Шото не знал, куда себя деть. Помимо того, что он сам нервничал перед собственным сеансом, так ещё и сейчас чувствовал себя неуютно. Он не понимал, как можно так спокойно относится к тому, что совершенно незнакомый человек может смотреть на тебя в столь интимный момент.       Шото по сотому разу обводил рисунки на стенах кабинета, подолгу рассматривая каждый. Вот был гигантский паук, потом череда разнообразных черепов, были и животные: настоящие и фантастические, дикие и домашние — были просто узоры, цветные и чёрно-белые. Шото действительно это всё нравилось — он восхищался, что каждый из этих рисунков вышел из-под руки его брата. Это казалось волшебством.       Вскоре девушка ушла, и Даби развернулся на своём стуле к Шото.       — Ну как, готов? — спросил он с лёгкой подначивающей улыбкой.       Шото сглотнул, но ответил брату уверенным взглядом:       — Да.       — Тогда садись, — Даби махнул рукой на кушетку, — я сейчас передохну, всё подготовлю и начнём.       Шото согласно кивнул и пересел туда, куда ему сказали. Даби тем временем начал заниматься своими делами: что-то перекладывал, что-то включал, выбрасывал — Шото даже не мог уследить за его действиями. А потом он сел на стул, который недавно занимал сам Шото, похлопал себя по карманам и выудил странный коробок, в котором Шото потом опознал электронную сигарету. Даби затянулся, в блаженстве прикрывая глаза, а после выдохнул.       — Не знал, что ты куришь, — протянул Шото.       — Это всё Шигараки, — фыркнул Даби, снова затягиваясь и вместе с выходящим дымом говоря чуть огрубевшим голосом: — я раньше курил сигареты, но этот проныра сказал, что это немодно и от меня пахнет, как от бомжа.       Шото хмыкнул. Он не знал, как пахнет сигаретами от человека, но комментарий Томуры был очень красочным описанием.       — Теперь вот, — Даби прочитал название на электронке, — холодная вишня. Хочешь попробовать?       Шото поражённо уставился на брата. Он о таком даже не думал.       — Не знаю, — неуверенно протянул он, — а можно?       Даби закатил глаза и встал, подходя к Шото и садясь рядом с ним на кушетку. Он протянул сигарету в форме прямоугольника Шото. Тот сначала внимательно рассмотрел этот аппарат, а потом поднёс губам, вдыхая в лёгкие воздух. Во рту действительно появился приятный привкус вишни, холодящий язык. А потом Шото закашлялся, невольно сгибаясь и протягивая электронку брату. Даби рассмеялся, похлопывая его по плечу.       — Первый раз всегда так, — прокомментировал он, — ничего страшного.       И снова затянулся. В воздухе витал приятного аромата дым.       — Голова чуть-чуть закружилась, — сказал Шото, прислушиваясь к себе.       Это были странные ощущения, не так, как от алкоголя. Менее резко и даже более приятно.       — Расслабляет, да? — риторически уточнил Даби, — ладно, давай начинать.       Шото кивнул и удобнее уселся на кушетке, предполагая, что сидеть ему так придётся долго. Даби натянул перчатки.       — Ну что, где бить будем?       — Около левого глаза, — с готовностью ответил Шото.       Он посмотрел в бирюзовые глаза брата. Тот был сосредоточен. Выглядел буквально профессионально. Шото же откровенно нервничал, едва удерживая себя на месте. Уже вот-вот, совсем чуть-чуть и он воплотит свою идею в жизнь. Ладони слегка покалывало, а дыхание невольно учащалось.       Даби обработал ему кожу там, где собирался наносить рисунок. После перевёл линии с листа бумаги на кожу, предусмотрительно не показывая ничего Шото, и заправил машинку.       — Будет неприятно, — сказал Даби, — иногда даже больно. Говори, если что, я остановлюсь.       Шото нервно кивнул и сжал ладонями ткань брюк. Как бы он не готовился к этому моменту морально, всё равно было страшно. Кожа под левым глазом стала словно в несколько раз чувствительнее от ожидания. Шото сглотнул, смотря на Даби.       — Расслабься, мелкий, — как-то ласково улыбнулся брат и несколько раз хлопнул Шото по щеке, — всё будет прекрасно. Закрой глаза.       Шото тут же повиновался и задержал дыхание, когда заработала тату-машинка. Он закусил губу, в темноте было ещё более волнительно. А потом иголка первый раз коснулась его кожи. Шото вздрогнул, а потом понял, что это всё не так уж и больно, вполне терпимо, и несколько расслабился. Даби начал работать.       Сколько прошло времени, Шото точно не мог сказать. Щека немного онемела от постоянного прокалывания иглой, Шото иногда морщился, но стоически переносил весь процесс. Даби не говорил ни слова. Шото не напрягала эта тишина, она позволяла ему думать. Его мысли касались всего и ничего одновременно. Он думал о том, как вернётся домой, какая будет реакция у отца и у остальных членов семьи. Размышлял, как может измениться его жизнь. Шото старался сосредоточиться на касаниях Даби к своему подбородку, как тот аккуратно придерживал его лицо, представлял, как брат сейчас находится близко к нему. Шото вспомнил, как вчера было так же — только они обнимались. Тойя всегда был красивым, с правильными чертами лица. Он не был таким крупным, как Нацуо, который пошёл в отца. Фигурой он явно пошёл в мать, как и сам Шото. Даби был сухим и подтянутым. Шото это… нравилось. Сейчас у Даби была особая харизма. Несколько грубая и резкая, но несомненно притягивающая взор. Его татуировки словно отражали его яркий характер, выражая бунт против общества. Шото восхищался этим и сам невольно тянулся к этому. Его утягивала эта неоднозначная аура вокруг брата.       — Ну вот и всё, — сказал Даби, отстраняясь, и Шото открыл глаза, — нужно будет носить плёнку дня четыре и обрабатывать.       — Хорошо, — слегка хрипло после долгого молчания ответил Шото.       — Пойдём, полюбуешься, — усмехнулся Даби, стягивая перчатки и выбрасывая их в мусорку, они вышли в коридор, — закрой-ка опять глаза.       Шото хмыкнул, но послушался. Даби взял его за руку, и Шото уверенно потянулся за братом. Он безоговорочно ему доверял. Они недолго прошли, потом щёлкнула открывающаяся дверь. Включился свет.       — Открывай.       Шото распахнул глаза. Они пришли в уборную, где над раковиной висело зеркало. Он тут же подошёл ближе и невольно замер, разглядывая себя в отражении. Дыхание на секунду остановилось.       Шото с каким-то благоговеньем смотрел на тату на левой стороне своего лица. Это был феникс. Яркий, жёлто-оранжевый с красным контуром, голова которого находилась под кончиком брови, а пышный хвост спускался на щеку. Феникс горел в огне.       — Это так красиво, — тихо пробормотал Шото, дотрагиваясь кончиками пальцев до рисунка, ощущая тонкую плёнку, — просто… невероятно.       Даби за его спиной усмехнулся, что Шото увидел в отражении зеркала. Брат стоял прямо за его спиной, их разделяли едва ли десять сантиметров.       — Феникс. Чтобы ты сгорел и воскрес заново в новой жизни, — с улыбкой протянул Даби, а после обвил Шото руками, притягивая к себе и устраивая свой подбородок у него на плече.       Яркая татуировка Шото контрастировала с чёрными Даби. Это выглядело красиво. Шото несколько расслабился в родных руках, до этого даже не понимая, насколько был напряжён. Даби был тёплым, к нему было так приятно доверчиво прижиматься спиной. У Шото не было таких друзей или девушки, чтобы как-то восполнять тактильный голод, так что отстраниться от Даби было просто выше его сил. Шото неловко уложил ладони поверх рук Даби. Они были тёплыми.       Даби повернул голову, утыкаясь носом в шею Шото, опаляя горячим дыханием кожу. По коже стрелкой от загривка по позвоночнику пробежали мурашки. Шото рвано выдохнул.       — Ко мне скоро на сеанс придёт Шигараки, — пробормотал брат, что Шото снова вздрогнул, — так что сегодня не получится поболтать.       — Ничего, — ответил Шото, — сейчас тогда пойду домой.       Даби отстранился, делая шаг назад. Шото с каким-то сожалением выпустил его руки.       — Ты мне напиши потом, получил Энджи сердечный приступ или нет, — усмехнулся Даби, — если жив, конечно, будешь.       — А если нет, на похороны придёшь? — неловко отшутился Шото, на что Даби рассмеялся.       — На твои точно приду, — кивнул Даби.       Шото попрощался с братом в коридоре, потом обменялся несколькими фразами с Тогой. Та повосхищалась его татуировкой, воркуя над ним, слишком близко рассматривая рисунок. Сказала приходить за второй.       Перед дверьми дома Шото судорожно вздохнул и открыл дверь. Около окна стоял Нацуо, тут же делая порывистый шаг к Шото, а затем замирая. Его глаза распахнулись, губы безмолвно зашевелились.       — Что… — пробормотал брат, — ты… я в шоке! — запальчиво закончил он, а после всё же подошёл ближе.       Сердце Шото отплясывало чечётку. Показаться перед Нацуо было не страшно, но как минимум волнительно. Тот придирчивым взглядом осмотрел тату, а после тяжко вздохнул. После зажмурился, а потом снова вздохнул.       — Я буду вариться в адском котле, за то, что дал тебе номер Даби, — сокрушённо пробормотал он, — Шото, ты с ума сошёл?       — Я же тебе сказал, что отец точно не сможет такое не заметить, — чуть кривовато усмехнулся Шото.       — Он пропустит тебя через мясорубку, — в голосе Нацуо была лёгкая паника, — а когда закончит, сделает это ещё раз.       Шото пожал плечами. На самом деле, ему было плевать, насколько сильно отец будет ругаться. Он знал, что получит так сильно, как не получал ещё ни разу в жизни, но почему-то это его совсем не пугало. Пугало то, что отец мог спустить это ему с рук, и всё останется по-прежнему. Шото был согласен на любые уловки, лишь бы отец от него отстал. Это была просто малая цена за свободу.       — Я пойду к себе, — качнул головой Шото, — всё будет хорошо.       — Хорошо уже никогда не будет, — сказал Нацуо серьёзным голосом, но Шото уже не обратил на это внимания, направляясь к лестнице.       Волнение сковывало ему грудь, мешая дышать. Каждый вдох, казалось, давался с трудом. Шото поднялся к себе, и снова заглянул в зеркало. В нём что-то поменялось помимо татуировки, словно взгляд стал другим. Шото приложил к рисунку ладонь, будто ожидая, что огонь феникса обожжёт ему пальцы. Тодороки безумно нравилось, что придумал для него брат. Это было невообразимо прекрасно, а смысл, сказанный Даби, до сих пор повторялся его голосом в голове Шото. Да, может быть, он и сгорит, но обязательно возродиться вновь, чтобы жить совсем иначе. Шото чувствовал, что так и будет. Обязательно.       Чтобы успокоиться, Шото лёг на кровать, и не заметил, как задремал.       Он резко очнулся, тут же хватаясь за телефон. Адреналин хлынул в кровь, и Шото соскочил с кровати. Он опаздывал. Отец уже явно был зол.       Шото практически бегом добежал до его кабинета, остановился, одёргивая мятую рубашку, а после постучал.       — Входи! — гаркнул отец, и Шото открыл дверь с невыносимо быстро колотящимся сердцем.       Он на секунду зажмурился, а после уверенно шагнул вперёд. В голове билась мысль, что он всё сможет, что он справится, как бы не было страшно. Жаркие волны распространялись по его телу, нагревая мышцы, заставляя конечности двигаться.       — Ты просто неблагодарный ребёнок, — с порога гневно заявил отец, а после на его лице отразилось удивление, граничащее с брезгливостью, — что ты приклеил себе на лицо? Совсем обезумел?       Шото видел, как раздувались ноздри отца, как ледяной огонь разгорался в его глазах. Он сжал кулаки на столе.       — Что ты молчишь? — прорычал отец, — отвечай!       И стукнул по столу. Фуюми вздрогнула, растеряно смотря на брата. В её глазах читался немой вопрос «зачем»? Шото отвернулся от неё, уверенно смотря на отца. Терять ему было уже нечего.       Шото спокойной походкой подошёл к столу и сел на свой стул. Он заставил свои губы растянуться в ухмылке, которая явно получилась немного нервной. Ладони потели. Как бы он не храбрился перед самим собой, перед братьями, ему было до безумия страшно. Внутренности сворачивались в тугой узел, адреналин гулял по венам, разнося его по всему телу. В ушах стучали удары сердца.       — Я не приклеил, — спокойно объяснил Шото и упёрся ладонями о стол, чуть склоняясь вперёд, — я набил.       У отца буквально дёрнулся глаз. Он вскочил со стула, горой навесая над Шото.       — Ты… что?       — Набил татуировку, — уверенным голосом заявил Шото, — потому что я так захотел.       Отец медленно выпрямился в полный рост. Его лицо покраснело от гнева. Шото едва не сжался на стуле, пытаясь сохранять хладнокровие. Так было нужно.       Энджи медленно обошёл стол, останавливаясь напротив Шото, а потом резко дёрнул его стул, оборачивая Шото к себе лицом. Тот выдержал гневный взгляд, стараясь лишний раз даже не моргать.       — Ты понимаешь, что ты натворил, щенок? — обманчиво-спокойным тоном произнёс отец, что все волоски на теле невольно встали дыбом.       — Понимаю, — ответил Шото чуть натянутым голосом.       — Ни черта ты не понимаешь! — заорал отец, обхватывая Шото за затылок и притягивая практически вплотную к своему лицу, Шото от страха зажмурился, — ты что, преступник какой-то? Не-е-ет, ты просто идиот!       Глаза отца стали будто прозрачными от ярости, что наполняла всё его существо. Шото чуть ли не забывал дышать. Сердце билось о грудную клетку, что голова немного кружилась. Воздуха не хватало. Паника начала завладевать Шото.       — Я не хочу быть твоей игрушкой, — прохрипел Шото.       — Ты и так моя игрушка! — взревел отец, резко отстраняясь и делая шаг назад, прищуриваясь, — ты бесполезный, бессовестный человек, который просто занимает место в моём доме.       — Это и мой дом тоже! — внезапно вскрикнул Шото, поднимаясь на ноги, руки сжались в кулаки.       Обида и злость застилали глаза. Ему хотелось высказаться, вывалить всё то, что накопилось в его душе.       — Я твой сын! — возмущённо начал Шото, чувствуя, как уверенность медленно рождается в его груди, — а ты ведёшь себя так, будто я для тебя ничто. Просто удачная инвестиция. Ты не считаешься с моими желаниями, а уж сколько я для тебя делал, молча выполняя все твои приказы… И ни разу, ни разу ты не сказал мне даже «молодец, Шото». Ты ненавидишь меня, так с чего ты взял, что я не буду ненавидеть тебя в ответ?       — Отец! — услышал Шото поражённый вскрик Фуюми.       А потом Шото ощутил, как правую щёку ошпарило болью. Голова мотнулась вбок, и Шото невольно осел на стул, тут же вскидывая руку и накрывая ладонью горящую кожу. В глазах набегали слёзы унижения и злости. Лицо внезапно онемело. Шото высунул язык и провёл им по нижней губе, ощущая что-то горячее и мокрое. Появился металлический привкус.       Шото поднял взгляд на отца. Тот сам казался растерянным. А потом он нахмурился.       — Сам виноват, — злобно проговорил Энджи.       — Ты мне не отец, — неверяще прошептал Шото, дыша через рот. — Ты! Мне! Не! Отец!       И он вскочил со стула, быстрым шагом направляясь к двери.       — Ну и пошёл отсюда! — заорал ему вслед Энджи, — чтобы я не видел тебя ближайшие дни!       Шото захлопнул за собой дверь. Ноги его едва слушались. Шото поднял руку и дотронулся до губы, тут же поморщившись. Отец разбил её. Было больно. Но ещё больше было унизительно. Да, отец уже бил его, и не раз, но, чтобы так сильно и с такой злобой — впервые. Шото зажмурился, прогоняя злые слёзы.       Он залетел в свою комнату, останавливаясь посредине, шумно дыша. Он едва контролировал свои чувства. Они все смешались в один неразберимый комок нервов. Шото был растерян, подавлен и не знал, что делать. Но в то же время в груди разрасталось злостное удовлетворение. Отец был выбит из колеи. Шото этого и пытался добиться. Стало легче от того, что он сказал все эти слова отцу. Шото был собой доволен.       Он подошёл к зеркалу, аккуратно дотрагиваясь пальцами до покрасневшего участка лица, а после повёл языком по губе, собирая кровь. Было больно.       Шото хмыкнул, а после подошёл к кровати, заваливаясь навзничь. Сердце до сих пор трепетало в груди.       Сколько он так пролежал, он не мог сказать точно, но за окном уже потемнело. Ужин явно уже прошёл, за дверью недавно прозвучали шаги Нацуо, вернувшегося к себе. Шото был рад, что тот не зашёл к нему — он бы просто не знал, что ему ответить. Шото лежал на спине, бесцельно пялясь в потолок, а потом вдруг сел, задумчиво хмурясь. Если отец не хотел его видеть, так, может, предоставить ему такую возможность.       Шото встал с кровати, схватил портфель и сунул туда все учебники, несколько тряпок, которые первые попались под руку, а потом натянул толстовку поверх школьной рубашки, которую так и не удосужился снять и вытащил из шкафа запасные кроссовки, тут же натягивая их на ноги.       Шото вышел в коридор, опасливо прислушиваясь, а потом спустился по лестнице. Сердце билось где-то в горле. Раз отец не хотел его видеть, то Шото и не будет показываться — он просто уйдёт. Как Тойя.       Внезапно около двери его окрикнул голос Кобаяси-сана:       — Тодороки-сан, вы куда?       Шото резко обернулся, уже практически стоя около двери.       — Прогуляться, — сглотнул Шото.       Его взгляд метался по лицу старого дворецкого. Хотелось упасть перед ним на колени и взмолиться, чтобы его не выдавали, но, кажется, звёзды сегодня были на его стороне.       — Ночи холодные, не простудитесь, — спокойно сказал Кобаяси-сан, — я утром зайду к вашему отцу, скажу, что вас нет в спальне.       Шото не знал, зачем было нужно дворецкому ему помогать, но он едва не заплакал от облегчения.       — Спасибо, — низко поклонился Шото, а потом выскользнул за дверь.