Парадиз

      Рассказ Манджиро начался с детства. Он поведал о том, как они жили, когда их мама ещё была жива. Рассказал больше про брата, черты характера и количество отвергших родственника девушек. Это, говоря начистоту, Такемичи обескуражило. Это что же нужно было говорить представительницам прекрасной половины человечества, чтобы каждая отшила?       Когда Майки говорил о том инциденте, в ходе которого Харучиё получил шрамы на лице, Такемичи особенно внимательно наблюдал за лицом рассказчика. И увиденное его насторожило. Говоря о том, что даже не помнит, как ударил и что чувствовал на тот момент, Манджиро был абсолютно точно искренен. Другими словами, он действительно не ощутил даже малейшего сомнения, нанося травму ребёнку, который сломал игрушечный самолётик. Подарок брата на день рождения, да, но всё же игрушку. И этой самой игрушкой он травмировал Харучиё, у которого в итоге на всю жизнь остались отметины. Причём не только на лице, но и намного глубже. Там, где никто не увидит, даже он сам. Но забыть не сможет никогда.       Смерть Шиничиро и жизнь после неё уже затрагивала современные реалии, и Ханагаки понял, что рассказ подходит к концу. Об этом также свидетельствовали паузы, случающиеся всё чаще, а также взгляды исподлобья.       Манджиро нервировало то, что его ни разу не прервали и не задали ни единого вопроса. И в его понимании это было плохо. Что, если после всего услышанного обладатель голубых глаз не захочет с ним разговаривать и выставит за дверь? Начнёт презирать? Если скажет не приближаться, тогда он просто… — Пойдём со мной, — встав из-за стола и залив пустые кружки водой, Такемичи взял Манджиро за руку и повёл за собой.       Они прошли в гостиную и устроились на диване. Причём хозяин дома просто и без затей притянул к себе замявшегося Майки, заключая в объятия и практически укладывая его на себе. Проводя рукой по словно одеревеневшей спине, он заговорил: — Возможно сейчас я скажу банальную вещь, но в ту пору ты был ребёнком. Смею предположить, что в тот момент, когда ты увидел сломанный самолёт, которым ты дорожил, как сокровищем, произошло замещение. Ты представил на месте этого самолётика себя, кто так же сломан, но внутри, а не снаружи. Едва ли ошибусь, если скажу, что после смерти Сано-сан ваша жизнь стала совершенно иной. Боль потери такого близкого человека, как мама, невозможно ни с чем сравнить.       Такемичи говорил спокойно, размеренно, и так же дышал, поглаживая замершего на нём Майки. Тема разговора не сказать, чтобы лёгкая, но обговорить её нужно здесь и сейчас. Потому что иначе Сано ещё долго будет терзаться. Главное не спешить и не допускать даже единого слова упрёка. Не то чтобы Ханагаки его упрекал или считал виноватым. Ему просто было непонятно, как дедушка этого надломленного подростка ничего не заметил? А если заметил, почему ничего не сделал?       По-хорошему надо бы встретиться со всеми участниками того инцидента и узнать, что помнят они. Баджи вряд ли вспомнит, потому что его память, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Он помнит драки, очерёдность ударов в каратэ, может без труда пересказать сюжет боевика, но в плане учёбы он безнадёжен. Да и про детство он вспоминать не любит. Значит его кандидатура отпадает. Кто там ещё был? Сам Харучиё? А захочет ли он говорить с ним?       О том, как себя повёл Харучиё, когда заметил Риндо, встречающего Ясухиро, ему перед уходом поведал младший Хайтани. Нервозность, бегающие глаза, желание ссутулиться, а также не слишком опрятная одежда с сальными волосами. Хотелось бы узнать, как давно Манджиро видел этого индивида, но поднимать эту тему сейчас явно не стоит. Сано только-только расслабился. — О том, что хорошо, а что плохо мы с тобой поговорим после того, как ты немного поспишь. Когда проснёшься, я приготовлю что-нибудь специально для тебя. Не забудем и про флажок. Тайяки у меня нет, но есть на примете кое-кто, кому по силам исполнить этот маленький каприз.       Манджиро лежал, едва дыша, но с каждым последующим движением тёплой ладони на спине расслаблялся, чувствуя, что засыпает. Он хотел было бороться с сонливостью, даже потёр глаза и тряхнул головой, когда сверху послышался тихий смешок. — Всё хорошо. Даже если заснёшь, не страшно. Я никуда не уйду. Буду с тобой, так что если хочешь, закрывай глаза и отдыхай. Я рядом, Манджиро.       Майки расслабился окончательно, только прежде устроился поудобнее. Заполз повыше, уткнулся носом в изгиб шеи и удовлетворённо закрыл глаза. А всё потому, что его не оттолкнули и не поправили, позволяя лечь так, как хочется. Только какое-то время поглаживали по спине, бережно перебирали пряди волос и слегка их взъерошивали, чтобы позднее вновь пригладить. Прежде, чем сознание погрузилось в сон, он почувствовал, что Такемичи зарылся носом в волосы на макушке и коснулся её губами, после прижимаясь щекой. — Спи спокойно, Манджиро. Я здесь, с тобой.       Утром на кухне произошла встреча Изаны и Манджиро. Такемичи был обескуражен тем, как эта парочка себя ведёт, оказавшись в одном помещении. Помнится в больничной палате они более спокойно воспринимали присутствие друг друга. Что успело произойти? Хотя если и произошло, то определённо за пределами поля зрения Ханагаки. Перед ним они раньше старались словесно ужалить один другого, что им в общем-то неплохо удавалось. Что случилось такого, что между ними едва ли не искрит?       В конце концов, у Такемичи лопнуло терпение: — Значит так, братцы-акробаты. Либо прекращайте эту пантомиму, либо валите из моего дома.       Минимум, чего он ожидал, так это временного перемирия; серьёзно, даже Казутора с Чифую ведут себя уже как хорошие знакомые, которым нечего делить, а этих всё мир никак не берёт. Однако Курокава и Сано, переглянувшись, направились на выход, не сказав хозяину дома ни слова на прощание. — И что это было вообще? — вопросил в пространство Такемичи, а после тряхнул головой и сосредоточился на готовке.       Мысли помимо воли вернулись к истории, которую рассказал Манджиро. Со смертями Сано-сан и Шиничиро поделать уже ничего было нельзя, а вот ситуация с Харучиё определённо сама собой не разрешится. Хотя бы потому, что фигуранты периодически пересекались. Неосознанно их память вытаскивала из самых глубин те чувства, из-за чего парни не могли отпустить прошлое. Это была бессознательная реакция, ведь столько лет уже прошло, и само это не пройдёт. — Нужно найти Харучиё и поговорить с ним, — принял решение Такемичи, даже не подозревая, как трудно это будет сделать.       Во время поисков банда «Парадиз» попутно гоняла гопников, отважившихся заниматься фигнёй на чужой территории. Так, исподволь, в районе воцарился мир. Однако на достигнутом верхушка «Парадиза» останавливаться не планировала, и пока их глава был занят в школе — куда не помешало бы ходить и другим членам банды, но их больше увлёк процесса расширения территории, нежели просиживание штанов за школьной партой — они занимались разведкой. Так им стало известно о том, что помимо их банды есть ещё две. Внимание они привлекали за счёт численности и состава.       Такемичи, вернувшись из школы и переделав все дела, направился на базу, которую арендовали у какого-то должника Изаны; кто арендодатель и что он задолжал Курокаве Ханагаки не интересовался. Тем более Изана отмалчивается на все вопросы. А если так, смысл спрашивать? — Простите, что? Нет, погоди, не говори, — Такемичи потёр ладонями лицо, отгоняя сонливость. Они обсудили насущные проблемы, так что сообщение о крупных бандах оказалось отложено почти на самый конец собрания. — Так вы говорите, вместо учёбы вы занимались этой хернёй? — Ты извини, глава, но для всех присутствующих это не херня, — влез Ран Хайтани, и выдержал пристальный взгляд Ханагаки. — А появление двух групп, да ещё и с таким составом, напрямую угрожает твоей цели. Ты ведь хочешь обеспечить простым людям спокойную жизнь, так? — Примерно. — Эти две банды разрастаются с каждым днём, поглощая группы помельче. Ты не можешь не понимать, что будет, если они схлестнутся. Неважно, на какой территории. И никто не сможет гарантировать безопасность гражданских лиц.       Такемичи молча выслушал старшего из братьев Хайтани, а после откинулся на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику. Его никто не торопил, позволяя всё обдумать. Хотя каждый уже знал, что Ран затронул ту самую тему, от которой глава банды отмахнуться будет не в силах.       Ханагаки же обдумывал услышанное, всё отчётливее понимая, что выбора у него действительно не осталось. Выйти из всего этого уже нереально, да и не позволит ему совесть так поступить. За всё это время группа сплотилась, отряды сработались и приносят теперь не только проблемы, но и хорошие новости. Драк с другими бандами пока много, но ведь позднее проигравшие либо проваливают на другие территории, либо примыкают к «Парадизу». И в первом, и во втором случае на территориях становится спокойнее. — Ладно. Что вы нарыли на эти группы?       После вопроса со своего места поднялся Коконой, подключил к проектору ноутбук и вывел на экран чуть ли не целую презентацию. — Первая банда, «Рокухара Тандай». Глава — Саус Террано, также известный как "Несравненный Саус". Ростом под два метра, телосложение и стиль боя схожи с Тайджу. Как мы выяснили, прибыл из Бразилии. По слухам хотел бросить вызов Майки и «Свастонам», но те были расформированны до того, как Саус сколотил свою банду. — К нему примкнули представители поколения s62, — вставил Мучё, которого привёл Какучё. Пусть он хотел со всем покончить, но когда Хитто пришёл с предложением присоединиться к «Парадизу», возглавляемой Ханагаки, Ясухиро не смог отказаться. Точнее, не захотел. Ему было интересно, что заставляет Изану, Какучё и братьев Хайтани держаться подле обладателя голубых глаз. — Я слышал про Моччи и Мадараме. — Да. Эта информация подтвердилась, — Коконой щёлкнул по клавише, выводя на экран фото этих двоих, облачённых в форму «Рокухара Тандай». — Что касается второй банды. «Брахман». Имя главы — Кавараги Сенджу. Больше ничего узнать не удалось. Да и в принципе о них информации значительно меньше, потому что группа сформировалась не так давно. И всё же сведения о их главе долетели даже до нас. — Кто-то на нашей территории разнюхивал о том, где находятся ребята из верхушки «Свастонов», «Поднебесья» и «Драконов», — сообщил Тайджу, и после его слов Хаджиме переключил изображение. Теперь на экране отображалось фото двух человек в пальто с длинными широкими рукавами, но лица были скрыты капюшоном, а очертания фигуры было невозможно разглядеть из-за размеров пальто. — Расспрашивали в разных местах, группами по двое-трое, так что работали не одиночки. Неизвестно, получили ли они информацию, но если им попался кто-нибудь из тех, кого мы отпиздили... — Они вполне могли узнать о нас, — закончил Такемичи, кивнув Коконою и тот снова сел. — Не то чтобы мы особо скрывались, конечно. Тем более с момента основания наш состав изменился. А наличие верхушек «Свастонов», «Поднебесья» и «Драконов» привлекает внимание. Вынужден признать, я ожидал подобного, так что интерес других вполне оправдан. Пока эти крупные банды не лезут на нашу территорию, мы продолжаем действовать в прежнем темпе. Что касается поисков... думаю, стоит их пока приостановить. Даже если Харучиё всё ещё где-то в Канто, он хорошо прячется. А у нас нарисовались задачи глобальнее. Поэтому. Отзываем большую часть групп. Оставьте пару-другую от отряда, и довольно.       А вечером следующего дня, когда Такемичи вышел в магазин — после нашествия саранчи пришедших в гости друзей съестного практически не осталось — к нему из тёмного переулка вышла высокая фигура. Ханагаки напрягся, и был готов дать отпор, когда послышался знакомый голос: — Только не бей, Таке-чан. Я с миром. — Что за? Ха-а. Что ты здесь делаешь? — Да вот, шёл к тебе в гости, а по пути набрёл на этого, в состоянии не стояния, — Ханма, а это был именно он, посветил экраном телефона на ещё одного человека, которого Такемичи не заметил поначалу. — Это же… Харучиё? — Санзу, да. Я его только благодаря патлам и узнал. Ты знал, что у него на лице… — Знал, — отрезал Ханагаки, присаживаясь на колено перед находящимся в невменяемом состоянии Харучиё. Посмотрев глаза и прощупав пульс, Такемичи хмуро констатировал: — Он где-то ширнуться уже успел. Пиздец нахуй блядь! Где вы эту дрянь берёте-то? Мы вроде уже отметелили всех гопников, которые этим промышляли. — Когда этот очухается, его можно будет опросить. — Посмотрим, — Такемичи был в принципе согласен со словами Шуджи, хотя и не совсем понимал, почему Ханма принёс Харучиё именно к нему. А не, скажем, к Изане. — Спасибо, что привёл его. — Тебе помочь? Он хоть и выглядит дохляком, весит прилично. — Если тебе не трудно.       Ханма повёл головой и закинул Харучиё себе на плечо, шагая следом за Такемичи, что подхватил пакеты с покупками и направил стопы домой, при этом пару раз оглянувшись. Ханагаки смотрел больше на пребывающего в беспамятстве наркомана, чем на Шуджи, что последнего несколько уязвляло. Он что, хуже какого-то нарика? — Заходи. Положи его пока... вот сюда, — споро расстелив на диване плед, который надо будет потом постирать, Такемичи включил верхний свет, а не только торшер.       Быстро сбегав на кухню — оставить покупки, а заодно прихватить из ванной аптечку, полотенце и пару тазиков; один наполненный водой, другой пустой — Такемичи застал странную картину. Ханма стягивал с бессознательного Харучиё грязную потрёпанную толстовку, бурча что-то нецензурное. — Так Шуджи-чан у нас по мальчикам? В больнице просил меня раздеться, теперь вот валяющего в отключке Харучиё от одежды избавляешь. Мне начинать волноваться? — Боишься, что нападу на тебя? — справившись с удивлением, поддержал игру Шуджи. — Не сможешь. А рискнёшь, получишь по ебалу.       «Бог Смерти» фыркнул, и скинул толстовку Харучиё на пол, предварительно свернув предмет одежды так, чтобы лицевая часть была закрыта. А заметив непонимание, пояснил: — Его стошнило. — Оу. Спасибо, что уберёг мою мебель, — представив, что могло случиться, начни Санзу ворочаться, Такемичи передёрнул плечами. — Не за что. Помощь нужна?       Вопреки ожиданиям, Шуджи был серьёзен, и Ханагаки это понял. Поэтому кивнул, принимая его предложение. В четыре руки они управились куда быстрее, чем если бы Такемичи всё делал один. В процессе они обговорили обстоятельства, при которых Ханма нашёл Харучиё. На счастье последнего, у Шуджи кончились сигареты и он пошёл в магазин. Кабы не это, Санзу мог замёрзнуть насмерть. Всё же на дворе не июнь месяц.       Желудок Харучиё промывать всё же пришлось, причём дважды. Не сказать, чтобы приятное занятие, но оно было необходимо. В идеале парня надо в больницу, чтобы его прокапали, но на это не было сил. Тем более как объяснить, кто он для них и что им известно о наркотиках, которые парень принял? Где наркотики, там встречи с полицией, а этого не нужно ни Такемичи, ни Шуджи. — Таке-чан, глянь-ка.       Ханагаки, уносивший в ванную аптечку — у Харучиё были ссадины на лице, и небольшой порез на левом боку — едва не фыркнул, увидев, что Ханма стянул с "пациента" ещё и штаны. Однако шутку про предпочтения Шуджи пришлось проглотить, поскольку в руках «Бог Смерти» держал пакетик с двумя капсулами. — Это?.. — Думаю, да. Если так подумать... расцветка капсул кажется знакомой. — Что ты имеешь в виду? Ты тоже их? — Нет, конечно, — фыркнул Шуджи, у которого не было ни настроения, ни сил продолжать дурачиться. Всё же проблема наркотиков была серьёзной, а значит сейчас не подходящее время для шуток. — У того чувака, с которым я Санзу видел, был целый пакет таких "подарочков". Новый год же скоро. — Ну ты...       Такемичи покачал головой в ответ на ухмылку Ханмы, но не смог не улыбнуться. Ведь новый год действительно скоро. А значит надо подумать над подарками для друзей и матери. — Я, кстати, запомнил физиономию того барыги, — словно невзначай обронил Шуджи, невинно глядя в сторону. — И что? — Если тебе так интересно, кто торгует на вашей территории... — Короче, чего тебе надо? — Я хочу в твою банду.       Такемичи молча смотрел на серьёзную морду собеседника, а после с сомнением протянул: — Слушай, я ещё с больницы хотел спросить. Я тебе в башке ничего случайно не повредил, когда отхуярил? Чёт ты какую-то фигню... — Всё со мной нормально! Причину я тебе скажу позднее. После того, как ты примешь меня в банду.       Ханагаки поразился такой наглости. Шуджи даже не сомневается, что будет принят в банду. Не потому, что Такемичи захочет знать причину, по которой Ханма держится рядом. Глава «Парадиза» не настолько любопытен, чтобы приносить в жертву свои нервные клетки. А потому что на данный момент «Бог Смерти» имеет единственную зацепку для поиска, а возможно и борьбы, с наркоторговлей в районе. Можно, конечно, попытаться выбить из него информацию, или поискать путеводную нить самому, но это лишняя трата времени и сил. — Ладно. Если сможешь отыскать барыгу, а ещё лучше привести его на базу, будешь принят.       Ханма сначала сидел с пустым выражением лица, а после подпрыгнул и заорал на весь дом: — Е-есть! Ха-ха-ха! — Тихо ты, кретин! — зашипел на этого оглашенного Такемичи, начиная жалеть, что пошёл на поводу у логики. — Прости, Таке-чан. Я просто очень рад. Нам будет весело вместе~ — Особенно тебе будет весело ебать мне мозги наравне с остальными, — буркнул Ханагаки, потирая занывший висок. — Таке-чан, Таке-чан. Какого ты родился?~ — В смысле какого числа, или какого хрена? — не понял столь резкой смены темы брюнет. — Какого числа у тебя день рождения? — перефразировал Шуджи, будто не замечая настроения Такемичи. — 25 июня. — А какого года? — Каждого, — фыркнул Ханагаки, и посмотрел на насупившегося собеседника. — На кой хрен тебе эта информация?       Ханма посмотрел на него как-то странно, а после полез за телефоном. Натыкав там что-то, протянул аппарат Такемичи. — Дай мне свой номер. Когда найду того барыгу, сообщу.       Покачав головой на такую быструю смену настроения — вот он был тот ещё дуралей, а теперь весь из себя серьёзный — Ханагаки вбил номер своего телефона и подписался своим именем. После того, как Шуджи получил телефон назад, он, естественно, сразу же решил позвонить; проверить, правильный ли ему номер дали.       Такемичи, вместо принятия вызова, нажал "сброс" и подписал абонент как «Смертник». А всё из-за того, что Ханма известен как «Бог Смерти». Для кого-то он «Бог Смерти», а для Ханагаки «Смертник». Потому что не боится угроз быть отпизженным, и по своей воле лезет в банду, где состоят те, кому он очень хорошо знаком. И у кого к нему есть свои счёты.       Проводив не проронившего более ни слова Шуджи и закрыв за ним дверь, Ханагаки вернулся в гостиную, где на диване лежал так и не пришедший в сознание Харучиё. Присев на край столика, стоящего в полуметре от дивана, Такемичи посмотрел на "пациента". Ему было непонятно, что случилось с этим молчаливым, но исполнительным парнем. Что заставило его принять наркотики? И как давно он их принимает? По чьей вине Харучиё в таком состоянии?       Задумавшись, Ханагаки чуть не пропустил момент, в который объект его раздумий начал ворочаться. Был близок момент пробуждения, да и то, впоследствии кошмара, что было не слишком хорошо. — Харучиё? Проснись, слышишь? — дотянувшись, Такемичи коснулся плеча спящего, но тот не отреагировал. Только заворочался сильнее, сбивчиво задышав.       Ханагаки это обеспокоило и он встал, приблизившись к парню. Потормошил, встряхнул за плечи, а после коснулся щеки, хмурясь от того, что кожа была влажной и горячей. Занятый отслеживанием пульса, он не заметил, что бирюзовые глаза распахнулись, а руки метнулись к нему. Вскрикнув из-за рывка и падения на горящего в лихорадке парня, Такемичи завозился, пытаясь отстраниться, но его не отпускали, лишь сильнее прижимая к телу. Он замер, когда послышалось мычание и поскуливание, а после завозился активнее. — Харучиё, успокойся, — упираясь коленями и руками в диван, Ханагаки смог приподняться, нависая над Санзу. Тот что-то неразборчиво бормотал, быстро и часто дыша.       Через пару минут он слегка успокоился и, вроде бы, снова заснул. Такемичи, как только удерживающие его руки разжались, поспешил слезть. Сходив в ванную и вернувшись с тазом воды и полотенцем, он намочил последнее и обтёр им лицо пребывающего без сознания парня. Сполоснув, водрузил полотенце на лоб Харучиё, и поджал губы. Он не знал, какой наркотик принял Харучиё, лёгкий или тяжёлый, так что последствия были непредсказуемыми. Парень в любом случае очнётся, но вот что будет потом... даже если это было первое принятие, забыть испытанные ощущения он уже не сможет. Ханагаки не приходилось иметь дело с наркозависимостью, поэтому он не знал, как помочь и что сделать.       Терзаемый мыслями и сомнениями, он за всю ночь так и не смог сомкнуть глаз. К счастью, сегодня был выходной и в школу идти было не нужно. Члены верхушки должны быть заняты своими делами и едва ли напомнят о себе до вечера. Но опять же где гарантия, что до вечера хоть что-то прояснится?       Сходив наверх, он ополоснулся в душе, а после взял штаны с водолазкой — купленные на вырост во время распродажи, они были слегка великоваты ему, но могли подойти Харучиё — оставил их на столике перед диваном и ушёл на кухню. Мытьё посуды и готовка успокаивали, и позволяли немного отвлечься от проблем.       Так что когда послышались осторожные шаги, он был почти спокоен и варил кофе. — Доброе утро, Харучиё.       Замерший в проёме парень, держась за дверной косяк, медленно, но верно краснел. Такемичи наблюдал за тем, как его лицо стремительно краснеет, а пальцы цепляются за ткань водолазки. — Ты... — М? — Почему ты здесь?       Ханагаки опешил от заданного вопроса, а после понял. Харучиё не помнит ни как здесь оказался, ни как просыпался от кошмара и метался в бреду. — А почему мне не быть здесь? Это мой дом, — выключив плиту и переставив турку на столешницу, Такемичи старался говорить медленно и без давления, чтобы не напугать сбитого с толку гостя. — Ты помнишь, что произошло вчера?       Глаза Харучиё распахнулись ещё шире, губы задрожали, а взгляд заметался по фигуре Ханагаки. Больше всего внимания было уделено груди и торсу. Тот сперва не понял причины, а после едва подавил желание хлопнуть себя по лбу. После душа, он натянул только домашние брюки и повесил на шею полотенце, забыв про футболку. С кожи ещё не сошли синяки, появившиеся после спарринга с Тайджу, который помогал главе вернуть себе былую форму и улучшить навыки. Вероятно, всё это, вкупе с его вопросом, было воспринято как... — Вот дерьмо. Так, спокойно, — не рискуя приближаться к явно неправильно его понявшему парню, Такемичи показал пустые руки. Будто это могло успокоить напуганного увиденным и собственным недомоганием парня, ага. — Прежде всего, что бы ты ни думал, ты ошибаешься. Клянусь, я ничего тебе не сделал. Только обработал ссадины. — А?.. — Раздевал тебя не я, а тот, кто принёс. — А? — Принёс тебя Ханма. За что ему, кстати, стоит сказать спасибо. Потому что ты лежал без сознания на улице. И если бы он тебя не нашёл, ты мог умереть.       Харучиё молчал, а после пробормотал: — Лучше бы он оставил меня на улице.       После этого ноги отказались его держать и подогнулись, заставляя сползти на пол. Такемичи дёрнулся к нему, чтобы поддержать, но после моргнул, услышав рулады в исполнении желудка. Причём неизвестно, чьего именно. Они оба были голодны. — Вот что. Предлагаю для начала позавтракать, а после поговорить, — проговаривая это, Ханагаки шагнул к Харучиё, но замер, напоровшись на взгляд. — Честное слово, я ничего тебе не сделаю. Только помогу. Ты не против?       Харучиё молчал, глядя на лицо обладателя голубых глаз. Он сейчас действительно испытывал затруднения с тем, чтобы самостоятельно подняться. О том, чтобы встать и уйти, не могло быть и речи. Начиная вспоминать, что происходило вчера, да и последние несколько недель, Санзу затруднялся с ответом, хочет ли покинуть этот дом. Ведь именно здесь он жил с конца февраля по середину апреля. Что удивительно, Шиба Тайджу, даже зная, что он находится здесь, не пытался его прогнать. Ворчал, плевался и презрительно фыркал, но приносил еду, говоря что-то о смерти от голода и какой-то креветке, её просьбе и недовольстве, если он не будет этого делать.       Такемичи не торопил собеседника с ответом, просто решил налить себе кофе и дождаться решения Харучиё. Принуждать парня он ни к чему не станет. Не захочет тот есть? Ладно, пусть идёт в ванную. Не захочет в ванную? Окажется заперт там до тех пор, пока не помоется. Через окно там не вылезти, дверь выбить не удастся, а разгромить... ну и кому от этого будет лучше? Хотя ему может и полегчает. Но ведь Ханагаки его потом всё это безобразие убирать заставит. — Я... — наконец подал голос Санзу, и Такемичи обратил на него внимание. — Прошу помочь мне. Пожалуйста.