My Favorite Mistake

Индийский ресторанчик, находящийся в двух кварталах от их головного офиса и в который они пришли этим вечером, понравился ему с первого взгляда. Уютное, чуть тесноватое для их многочисленной компании заведение славилось даже не своей кухней, а необычной атмосферой. С потолка по всей площади ресторана свисали мириады светящихся лампочек, гирлянд, фонариков. Среди преобладающего красно-лилового цвета сияли фиолетовые светильники, искрились электрическим бледно-голубым снежинки, переливались каскадами огоньки зелёного и жёлтого. В тарелках и бокалах, в столовых приборах мерцали и плыли, отражаясь с потолка, отблески всевозможных цветов и их оттенков. Несмотря на хаотичность и чрезмерное погружение в цветовую какофонию, создавалась по-настоящему праздничная, близкая к рождественской, атмосфера, и это удивительным образом расслабляло. С момента вызова Винсента в кабинет босса и со времени возникновения его тесной и одновременной связи с Огаем и Озаки прошло около полугода. Их встречи и их близость всегда оставляли его в измотанно-опустошённом состоянии, но это была приятная и даже спасительная для его разума пустота, что-то вроде перезагрузки для мозга, или, если описывать метафоричными образами, это было похоже на морские приливы-отливы, бурными волнами сметающие из головы всё лишнее, мешающее и оставляющие после себя чистое сознание, готовое к новым свершениям и испытаниям. Они встречались не часто; работа не давала расслабляться, позволяя видеться дома у Коё или Мори всем троим раз в две недели или даже реже. Последняя такая ночь была почти месяц назад. В просторной ванне — хотя на взгляд Винсента это был настоящий бассейн, в котором при желании можно было даже стоять — старшие сначала разнежили своего любимца откровенными ласками, а потом в запале не успели перебраться на кровать, подчинив его себе прямо в воде. Вертра, будучи лицом к Мори и скрестив ноги на его пояснице, полуприкрыв глаза, расслабился и позволял делать с собой всё, что заблагорассудится. Особенно в этом усердствовала Коё, получая какую-то извращённую радость, держа Винса за длинные, потемневшие от воды и ставшие каштановыми волосы и силой удерживая его лицо под водой, но всегда угадывая ту грань, за которую переходить не стоило. Она рывком поднимала его голову и тут же жадно сцеловывала капли воды с лица, словно это были выступившие слёзы. Мори в это же время держал его на весу за бедра, врываясь внутрь размашистыми движениями, умело доводя Винса до оргазма, одновременно полностью контролируя ситуацию с играми Коё. Винсент искренне наслаждался этими отношениями, получая как удовольствие от искушённых и раскованных действий своих любовников, перемешанное с последующей заботой, так и, что немаловажно, уверенность в завтрашнем дне, ведь благодаря своей связи с Мори-доно он всё больше укреплял свои позиции в компании. В этот вечер пятницы проектный отдел, в котором по-прежнему числился Винсент, а также отделы реконструкции и капитального строительства, собрались отметить успешное завершение одного крупного заказа. К ним присоединилось и руководство в лице Огая Мори и его неизменной помощницы, спутницы и правой руки Коё Озаки. Не без труда рассевшись всей оравой сотрудников и заняв четыре стола, все загалдели, выбирая из разнообразия меню еду себе по вкусу. Отстав от своего отдела, Винсент с интересом оглядывался в незнакомом месте, удивляясь изобилию огней вокруг. — Винс! — со второго столика приветственно замахали две протянутые руки, обращая на себя внимание. — Иди к нам! Дазай Осаму из отдела реконструкции и Накахара Чуя из строительного, казалось, всегда были вместе, даже в рабочее время умудряясь несколько раз на дню сбегать со своих мест минут на пятнадцать, делая перерыв и встречаясь в буфете на первом этаже за чашечкой кофе. Осаму всегда брал себе рогалик, от которого Чуя, не стесняясь, откусывал добрую половину. Через пять минут они начинали пререкаться и собачиться, Чуя — из-за того, что Осаму облизывал рогалик и протягивал ему с невинным видом, угощая, Осаму — из-за затрещины, которая, казалось, ему вдруг ни за что доставалась от Чуи. Расходились они, бросая друг на друга ненавидящие взгляды, чтобы через несколько рабочих часов вновь встретиться за столиком со стаканчиками кофе как ни в чём не бывало. С Винсом они пересекались на работе. Чуя однажды даже притащил ему из буфета диковинную сдобу в форме обсыпанного сахаром сердца: оба работали над одним проектом, допоздна задерживаясь в своих кабинетах, оставшись без ужина, и Накахара, видимо, решив подкрепиться около шести вечера, чтобы безболезненно проработать ещё пару-тройку часов, подумал и о голодном коллеге, притащив ему тёплую булочку. Винсент тогда искренне удивился и обрадовался неожиданному перекусу, окончательно выделив Чую среди остальных; он и раньше обращал внимание на сотрудника, имеющего некое общее сходство с ним во внешности: такая же рыжая шевелюра, разве что чуть короче, и почти одинаковый рост, правда, Накахара выглядел чуть покрепче и приземистее. С Дазаем же, темноволосым и длинноногим, они виделись на корпоративах, проводившихся обычно по окончании какого-нибудь проекта, там же бывал и Накахара, и они втроём отлично проводили время за столом, выпивая, закусывая и обсуждая всё, о чём только их пьяные языки могли поговорить. Оказавшись сегодня в подобном аутентичном месте, все решили ближе познакомиться с индийской кухней, по совету официанта заказав дхансак с креветками, курицу с пряностями тикка масала, пшеничные лепёшки, рисовые и кукурузные хлебцы, добавив к этому ещё и более привычные европейские закуски. Запивать всё это разнообразие решили неограниченным количеством пива, но почти сразу после принятия заказа к их столику вернулся официант с бутылкой коньяка. — Ого-о, это же Шато де Монтифо, — знающе протянул Чуя. — Но мы же не… Винсент оглянулся на столик, за которым сидел Мори. Огай улыбнулся и кивнул ему, Озаки подмигнула. Они не афишировали свою связь, Мори почти не выделял Вертру из числа других сотрудников, и только в бухгалтерии видели, какие отличные в большую сторону от остальных суммы премиальных поступают на счёт этого симпатичного молодого сотрудника из отдела проектирования. Даже если подозрительные мысли и бродили в голове сотрудников бухгалтерии, то ими они ни с кем не делились. У Мори работали неглупые люди, понимающие, что видеть и рассказывать больше, чем им позволено, никому не следует. Максимум, что они позволяли себе думать, так это то, что перспективный сотрудник просто приносит большую пользу компании и пойдёт далеко, если продолжит удовлетворять руководство результатами своей работы. — Всё в порядке, — Винсент повернулся к друзьям, пытаясь убрать с лица непроизвольную улыбку и придать себе невозмутимый вид. — Просто презент от босса. Дазай удивлённо поднял бровь; Чуя, ещё немного покрутив бутылку в руках, без лишних вопросов уже деловито откручивал пробку и разливал золотисто-янтарную тягучую жидкость по бокалам, наполняя пространство вокруг сладким и пряным ароматом абрикоса и ванили. На лице Осаму, который увлечённо рассказывал о каких-то своих похождениях, отражался мягкий и теплый свет от гирлянд сверху; иногда в его повествование вплетались и какие-то подробности про Чую. Тот беззлобно ворчал: «Заткнись, тупица», мельком поглядывая на Винсента, будто оценивая его реакцию. А Винсу было хорошо. Он совершенно расслабился в их компании, рядом с этими двумя было комфортно; белый шум голосов вокруг ему не мешал и не отвлекал; Коё пару раз прошлась между всеми столиками подчинённых, интересуясь, хорошо ли все проводят время и всем ли довольны, Вертра каждый раз довольно жмурился, качая головой, а Дазай с Накахарой благодарили за коньяк, почтительно поднимая стопки за её здоровье. В какой-то момент сидящий в приятной прострации Винс очнулся от пристального взгляда: он обнаружил, что негромко мурлычет слова песни, которая звучала сейчас в зале: «Je remue le ciel, le jour, la nuit, Je danse avec le vent, la pluie…», а на него, подперев голову рукой и мечтательно улыбаясь, смотрит Осаму. Он осёкся, когда пальцы Дазая приблизились к его лицу и легко заправили за ухо прядь рыжих волос, выбившихся из наскоро собранного небрежного хвоста. Прикосновение было мягким, скользящим и еле уловимо ласкающим. Холодная рука погладила чувствительное местечко за ухом и спустилась к шее, большим пальцем выводя небольшие круги на коже. Не отстраняясь от приятной ласки, Винс на мгновение прикрыл глаза, тут же широко распахнув их от резкого звука — это Накахара со стуком отодвинул свой стул, вставая и выходя из зала. Озадаченно посмотрев вслед Накахаре и прикусив губу, Дазай нехотя убрал руку. Он криво улыбнулся и вышел по его следам. Вертра озадаченно почесал в затылке, не понимая, что именно сейчас произошло и требуются ли от него какие-то действия, и решил подождать несколько минут: покрутил в руках пустой бокал, зачем-то внимательно изучая его со всех сторон, посмотрел наверх, бесцельно блуждая взглядом по огням фонариков и невольно отмечая переливающиеся всеми цветами радуги игрушечные птичьи силуэты, гирлянду из лун и месяцев с нежно-молочным сиянием, побарабанил пальцами левой руки по столу в тревожном ожидании и наконец встал из-за стола, подловив себя на нервном потрясывании ногой. Мори и Озаки проводили взглядами его удаляющуюся фигуру. Коё пожала плечами, Огай подлил в её бокал ещё вина — птенчик вылетел из клетки, дверца которой всегда была открыта. Тем временем Винсент медленно шёл по коридору, отдаляясь от звуков музыки и разговоров и прислушиваясь, стараясь догадаться, где могут находиться его знакомые. Он заглянул в мужской туалет, направившись, конечно, первым делом туда, как в самое логичное место, но там было пусто. В женский он даже соваться не стал, справедливо рассудив, что парни точно прошли бы мимо. Проходя мимо входа с надписью: «Туалет для персонала», он, ни на что не надеясь, толкнул дверь и не прогадал: она бесшумно отворилась. Свет был выключен, у самого дальнего подоконника кто-то стоял, и Винс подошёл ближе в надежде разглядеть стоящих в сумраке получше. Сначала он услышал слабое, будто прерывистое дыхание и влажные звуки поцелуев, а лишь потом осознал увиденное — к нему спиной стоял Чуя, левой рукой опираясь на подоконник, правой придерживая вихрастую голову Осаму, сидящего к нему лицом на подоконнике и раздвинувшего для удобства ноги, между которых находился Чуя. Дазай крепко обнимал его за шею и плечи, подставляясь под жадные ласки. Должно быть, Винс издал удивленный возглас или просто слишком шумно выдохнул: «Блядь» от неожиданности, потому как целующиеся тут же прервались и в две пары блестящих глаз посмотрели на него. Винсент понимающе криво улыбнулся, одновременно поднимая руки в жесте: «Всё понял, примирению не мешаю, меня уже здесь нет, только не бейте», и почти уже развернулся к выходу, как услышал негромкое от Чуи: «Стоять!» Осаму сидел теперь расслабленно на подоконнике, откинувшись назад, Чуя сделал шаг навстречу Винсенту и протянул ему руку. Нерешительно приблизившись, Винс озадаченно посмотрел на парочку — теперь ему стали понятны их отношения, и он совершенно не хотел быть ни третьим лишним, ни, боже упаси, причиной разногласий между ними двумя. Однако Чуя смотрел ему в глаза вполне миролюбиво, а улыбающийся Осаму не выглядел так, будто нарвался на взбучку. Таковым нарвавшимся казался как раз Винс, остановившийся в неуверенности. Накахара ухватил-таки его за руку и притянул поближе, не отпуская: — Я, наверное, неожиданно от вас ушёл, ты не подумай, что я злюсь… — Я всё понимаю, — перебил его нервно сглотнувший Винсент, темнота побуждала его разговаривать вполголоса. — Я честно не догадывался, что вы вместе. Если бы я знал, я бы ник- — Шшш, — неожиданно сильным движением Чуя притянул его ещё ближе, поставив между собой и подоконником с восседающим на нём Дазаем; Винс стоял спиной к Осаму, с одной стороны оказавшись между его коленей, лицом — вплотную к Чуе. Чуть понизив голос, Накахара продолжил: — Я и Осаму, как ты уже догадался, встречаемся. Но ты мне тоже нравишься, — Вертра на этих словах кинул на него вопросительный взгляд и замер, почувствовав на своей пояснице теплую ладонь Чуи, а в голове — набатом бьющее: «Пиздец, я встрял». — Когда я увидел вас двоих, я на минуту представил, что могу потерять вас обоих, что вы увлечены друг другом, а я остался не у дел. Ладонь слегка надавила, пройдясь до лопаток и обратно, ниже, так что Винсент невольно прогнулся в пояснице от приятных, чуть щекочущих где-то в основании позвоночника ощущений. — Ты также нравишься Дазаю, — почти шепчет Чуя, и Осаму в это же время наклонился вперёд, точно таким же движением, что и раньше, сдвинув рукой волосы Винса и оставляя лёгкие, едва заметные поцелуи за ухом. Чуя продолжает шептать ему на другое, проколотое штангой, ухо: — Ты нравишься нам обоим. — Как насчёт продолжить наш вечер где-нибудь в другом месте? Если ты не против, — от близости губ Накахары, его низкого голоса и щекочущего шею дыхания у Винсента перехватывает дух. Он не припомнил, чтобы в заявлении о приёме на работу он хоть буковкой обмолвился, что собирается здесь спать со всеми подряд. Однако!.. — И если не против кто-то другой, — Осаму лукаво улыбается, положив свою ладонь точно напротив руки Чуи, только с противоположной стороны, на живот. Винс был очень благодарен Осаму за напоминание о ком-то другом, а вернее, других, ведь секунду назад он был готов поддаться своим желаниям и вот так запросто согласиться на предложение. У него с Мори не было никаких договорённостей, они вообще не обсуждали тему своих отношений с другими, но всё-таки Винсенту показалось нечестным соглашаться на это внезапное предложение, как бы соблазнительно оно ни звучало. Отвечая, он вскинул голову, будто стряхивая наваждение: — Блядь, я бы хотел, правда, но… Сейчас, наверное, не совсем правильное время. Вернувшись за свой столик вместе, они обнаружили, что за время их отсутствия некоторые коллеги уже покинули ресторан: кто-то перебрался в ближайший караоке-бар, кто-то просто уехал домой. Стол, за которым сидели Мори и Озаки, тоже был пуст (об общем счёте они позаботились заранее), а на своём Винсент обнаружил ещё одну нераскрытую бутылку Шато де Монтифо и рядом с ней — записку. Она была без подписи, но почерк Коё легко узнавался: «Хорошего вечера и приятной ночи». Винс улыбнулся и, не садясь на своё место, захватил коньяк и спросил у Чуи: «Куда едем?» Покинули ресторанчик по-тихому, кивнув на прощание тем, кто заметил их уход, и не заостряя на себе внимание тех, кто на них не смотрел. В такси Винсент и Осаму сели на заднее сиденье, причём Осаму с самого начала поездки держал Винса за руку, лаская большим пальцем вдруг ставшую такой чувствительной кожу запястья и выводя круги на ладони. Винсент посматривал на Дазая, млея от незатейливой ласки и пересекаясь с ним взглядами, улыбаясь, что-то отвечая изредка, когда тот, прильнув к нему, шёпотом пьяно комментировал свои какие-то мысли и даже, кажется, рассказывал анекдоты: «Сидят как-то наркоман и сифилитик в одной камере…»; смотрел на впереди сидящего Накахару, его уверенный профиль, когда тот поворачивался к водителю, объясняя ему что-то; смотрел невидящим взглядом в окно: мимо мелькали ночные огни фонарей, подмигивали жёлтыми прищуренными глазами, а неоновые вывески круглосуточных магазинчиков невольно и на пару секунд задерживали на себе внимание. Он погружался в мысли об их отношениях с Мори и Коё — совершенно ясно было, что они не стали противиться его сближению с двумя коллегами и практически благословили на продолжение вечера. Точно ли они знали, каким оно, это продолжение, будет? Винс задумчиво покачал головой: «Да знали, наверное… ну, или по крайней мере предполагали… и эта записка от Коё с пожеланием хорошей ночи…» Ничего из их поведения не указывало, что они недовольны своим подчинённым и любовником, и Винсент окончательно успокоился. С самого своего устройства в компанию он обратил внимание на Огая и Озаки, едва ли не с первой встречи осознав, что они симпатичны ему не только как коллеги и руководители, а также как мужчина и женщина. Не то чтобы его грызла совесть, но, имея в любовниках влиятельных людей, которые к тому же относятся к тебе не просто как к красивой вещи, а уважают твои интересы и желания, волей-неволей начнёшь задумываться и об их душевном комфорте тоже. Тонкие пальцы Дазая с неожиданной силой надавили на кисть Винса — тот заметил его размышления и теперь вопросительно смотрел прямо в глаза: «Всё в порядке?» Винсент окончательно отбросил все сомнения и повернулся к Осаму, усмехаясь, поднося его ладонь ко рту и с усмешкой успокаивающе целуя тыльную сторону. В квартире — а приехали они к Чуе — хозяин кратко провёл впервые тут оказавшемуся экскурсию: ванная у входа, гостиная с барной стойкой (гулко стукнула об столешницу поставленная бутылка коньяка), спальня для гостей, хозяйская спальня. Квартира не была большой, но, оформленная в светло-серых тонах, с минимумом мебели и продуманной планировкой, очевидно, умело подобранной дизайнером, создавала впечатление просторной и имеющей всё, что нужно для комфорта. В спальне Накахары все трое остановились. Винсент чуть нервничал, благо что выпитый ранее алкоголь помогал справиться со смущением и необычной ситуацией. Явно чувствуя себя как дома, Дазай сразу уселся на большую кровать. Чуя придвинулся к Винсу сзади, бережно обняв за плечи, прошептал на ухо, приятно будоража дыханием: «Если ты не уверен, мы ещё можем остановиться…», но тот отрицательно покачал головой: «Продолжай». Влажные, тёплые поцелуи по шее, от чего Винс млеет, откидывает голову набок, давая больший доступ к чувствительному местечку. Лёгкие покусывания, он мелко вздрагивает, рвано выдыхая, глядя расфокусированным взглядом вперёд: Осаму с закушенной губой смотрит ему в глаза, чуть подрагивают ресницы. Не вмешивается, наслаждается зрелищем. Чуя подталкивает Винсента к кровати, Дазай расстёгивает ему рубашку, сзади помогают её стянуть. Уверенные, чуть мозолистые пальцы Накахары скользят по плечам и ниже к предплечью; он с восхищением и внезапной нежностью проводит ладонью по татуировке ворона на правом плече Вертры. Осаму стягивает свою рубашку и откидывается назад на локти. Он жадно ловит взгляды обоих: затуманенные, у Винса глаза чуть прикрыты, Чуя же улыбается как кот, дорвавшийся до сливок — эта кривая предвкушающая ухмылка, которая всегда сводила Дазая с ума — он стонуще выдыхает, обращая на себя внимание обоих, еще больше отодвигаясь дальше по кровати. Разлохмаченные волосы, румянец на щеках, поплывший взгляд — на мгновение все замирают: Винс с Чуей, засмотревшись на Осаму, тот глядит на них в ответ, не двигаясь, только грудь вздымается от учащенного дыхания да губы чуть подрагивают. Винсент, точно очнувшись от наваждения, делает шаг вперёд. На нём только брюки, Дазай остался в одних боксерах. Вертра тянет Осаму на себя, жадно и коротко оглядывая и начиная целовать сразу, как только они оказываются лицом к лицу. Губы Дазая мягкие, он прерывисто дышит, а стоит только языку Винса коснуться его нижней губы, как он крупно вздрагивает и жалобно стонет прямо в рот целующему. Языки толкаются друг другу навстречу, изучают, скользят, с непривычки Винс стукается зубами о зубы Осаму, тот в ответ прикусывает его нижнюю губу, сильно, чуть не до крови, от чего Винс стонет ему в рот, ему хорошо. Дазай проводит рукой между ног — Винс шипяще втягивает в себя воздух и толкается навстречу горячей ладони. Брюки летят куда-то на пол. Осаму отрывается от поцелуя, Чуя, уже раздетый полностью, оказывается рядом на кровати. Они вдвоём откидывают Винсента на спину, на этот раз к его рту приникает Чуя, сразу начиная скользить языком по нёбу, деснам, очерчивая зубы, чередуя с посасыванием языка. Винс всхлипывает, его мелко потряхивает от ощущений, он чувствует, как Чуя улыбается в поцелуе, и он бы тоже хотел улыбнуться ему в ответ, но тут Дазай спускается поцелуями ниже, и Винса выгибает навстречу его губам: Дазай чуть прихватывая кожу зубами — плечи, ключицы; остаются маленькие пятнышки (у Винсента мелькает в голове, что не факт, что они пройдут до завтра, но это такие мелочи, что…) Чуя всё ещё улыбается, целуя его, и Винсенту в ответ хочется тоже, но губы не слушаются. Вертра тихо стонет низким голосом, мысли путаются, он раскрывает рот пошире настойчиво облизывающему и исследующему его языку. Осаму очерчивает пальцами рёбра, тут же закрепляя свои действия поцелуями. Бельё окончательно снято, и Дазай восторженно стонет, глядя на каменный стояк Винсента, спускаясь ещё ниже, оставляя пятнышко от зубов рядом с косточкой на бедре, языком скользя по паху к рыжим волоскам, чуть слышно хныкая от нетерпения. Чуя, насытившись поцелуями, глянул на Осаму и решительно переместился к нему. Винсент закрыл глаза на мгновение, почувствовав прикосновение еще одних губ к его бёдрам с левой стороны. Он глянул вниз: у его ног расположились Чуя и Осаму, их рты беспрерывно ласкали чувствительную тонкую кожу, продвигаясь по бёдрам и паху к члену. Его расфокусированный взгляд мгновенно обрёл осознанность от увиденного, он простонал: «Пизде-ец» и, накрыв рукой глаза, обречённо откинулся на простыню обратно. По члену скользили два языка, то по очереди, то вместе; Осаму посасывал головку, в то время как Чуя облизывал поджавшуюся мошонку и основание члена; они смыкали губы вдвоём на головке, то ли целуя её и обводя двумя языками одновременно, то ли целуясь друг с другом, используя член Винса в качестве преграды для поцелуя между ними. Винс тихо постанывает, прерывисто выдыхая, пальцы на ногах поджимаются от удовольствия, всё больше напрягаются мышцы ног и бёдер, ему кажется, что он уже может… он уже близко… уже… Оба отрываются от его члена, и Винс протестующе мычит, вскидывая бёдра вверх, не в силах остановиться. Дазай ложится рядом, снова целуя его. Его губы мягкие, влажные, Винс представляет, где они только что были, на них ещё должен был остаться вкус и Чуи, и Винса. Он хрипло стонет на выдохе, Дазай ловит его рычание губами, эхом встречая своим собственным постаныванием. На кровать роняются презервативы и смазка — Чуя достал из прикроватной тумбочки. Он сидит рядом, медленно наглаживая свой член и не делая никаких попыток приблизиться к двоим. Осаму откидывается спиной на постель, призывно смотря на Винса, в нетерпении облизывая, покусывая свои губы. Тянущее, не дающее долго раздумывать чувство в низу живота Винсента заставляет его склониться над Дазаем, торопливо чмокнуть его в уголок рта, провести языком по губам, подобно хищнику впиться в подставленную шею, прямиком туда, где бьётся упругая жилка, одновременно скользя рукой по животу, проводя ладонью пару раз по стояку с яркой, почти бордовой от прилива крови головкой, и настойчиво раздвигая ягодицы, нащупывая податливую плоть. Дазай выгибается, раздвигает ноги пошире, Винсент распахивает удивлённо глаза — палец входит легко, раздвигая послушные мышцы. Пока он, отстранившись, набирает из тюбика лубрикант, Осаму, с покрасневшими щеками и полуприкрытыми веками, шепчет срывающимся голосом: «Я немного подготовился утром…» Чуя где-то сзади хмыкает одобрительно, Винс чувствует в его голосе смешок, но оборачиваться сил нет совершенно — рука тянется обратно к Дазаю, обильно смазанные средний и безымянный пальцы проникают внутрь. Тот жмурится, слегка напрягаясь, ведь пальцы проникают сразу на всю длину, но тут же вскидывает бёдра навстречу, жарко выдыхая и постанывая с каждым движением. Лёгкими нажатиями чуть согнутых пальцев Винсент сразу начинает водить по мягким стенкам в поисках чувствительного места. Сместившись немного дальше, он натыкается на небольшой бугорок, проведя по которому подушечками пальцев, получает такую желанную реакцию: Осаму громко стонет, почти вскрикивает, дёргаясь и запрокидывая голову. Спешно подносит ладонь ко рту и впивается в неё зубами, заглушая свой вскрик. Винс надавливает на простату, легко постукивает, обводит пальцами, отчего Осаму просто заходится в стонах. Через несколько минут подобных «мучений» он приподнимает голову и просяще смотрит на Винсента, снова откидывается назад — тот почти вынимает из Дазая пальцы и с усилием толкает обратно, проходясь по набухшей шишечке. Стоны сменяются на хныканья, Дазай с усилием хватает воздух ртом, не в силах больше терпеть. Винс, глядя на это, отстраняется, вынимает пальцы и тянется к квадратику презерватива, одновременно посмотрев на Чую. Накахара всё также сидит на кровати, но чуть поодаль, с горящими глазами наблюдая за ними и будто чего-то выжидая. Он кивает Винсу, и тот торопливо открывает упаковку, после склоняясь над Дазаем, устраиваясь между его ног поудобнее. И без того тёмные, карие глаза Осаму стали почти чёрными — зрачок увеличился чуть ли не на всю радужку. Он беспрестанно вздрагивает и облизывает губы, иногда кусая нижнюю, сдерживая стоны. Винсент толкается в него на пробу, осторожно, но настойчиво, преодолевая начальное сопротивление мышц, отчего Дазая как током дёргает. Он протяжно стонет, изгибаясь навстречу Винсу, а тот чувствует, как упругие стенки вокруг его члена содрогаются, практически до боли сжимая, аритмично сокращаясь. Очевидно, что Дазай не может контролировать свои экстатические судороги, с его губ слетают хриплые вскрики, глаза закатились, пальцы напряжённо сжимают простынь, того и гляди порвут. Винс замер внутри, не двигается, давая привыкнуть и Осаму, и себе. Осаму, кажется, задыхается от нахлынувших острых ощущений, забывая дышать, глаза закрыл совершенно, ловит ртом воздух, извиваясь под Винсентом, и тем самым всё глубже насаживаясь на член. Винс, ощущая, что Дазай постепенно привыкает и давление мышц слегка снизилось, не в силах больше терпеть, начинает двигаться интенсивнее, с каждым толчком всё больше раздвигая стенки и продвигаясь глубже. Его талию обвивают длинные ноги, Осаму притягивает его к себе для поцелуя. Винс ловит ртом глухие стоны, иногда Осаму сам поскуливает ему в губы. У Винсента закрыты глаза, и он только лишь ощущает, как прогибается поблизости матрас под ещё одним весом. Чуя вдруг возникает рядом и настойчиво тянет Винса за талию вверх, целуя того сразу, слизывая вкус Дазая с губ, жадно проникая внутрь языком. Винс застывает на месте, чувствуя пальцы Чуи у своего ануса, они уже влажные, с нанесенной смазкой, кружат вокруг, чуть надавливая поочередно указательным и средним на тёмный кружочек, увлажняя его, подготавливая к проникновению. Винс жмурится, видя перед глазами яркие вспышки; Осаму под ним пытается возобновить движения, подаётся вверх бёдрами, но Винсент пока что в оцепенении. Кончики двух пальцев Чуи совсем недалеко проникли внутрь, на одну фалангу, не больше, но и этого хватает, чтобы прогнуться в пояснице. Он дрожит, пытаясь расслабиться и пропустить в себя больше, Дазай под ним начинает жалобно хныкать, невнятно выстанывая что-то вроде: «Пожалуйста» и «Ещё», извиваясь и отвлекая. Накахара, не вынимая пальцев, наклоняется к Дазаю, нежно целуя его, успокаивая и утешая, прося немного потерпеть. От чрезмерных воздействий Винс будто под водой оказался, погрузился с головой в ощущения, сосредоточившись только на чувствах внизу живота; до него, как сквозь толщу воды, доносился срывающийся голос Дазая, который о чём-то просил, и низкий голос Чуи, сдерживающий своим тембром растущую досаду Осаму на остановку. Два пальца, три… Чуя не скупится на смазку, периодически добавляя её на пальцы и углубляясь всё дальше. Винсенту немного дискомфортно, он шипит от натяжения внутри, но всё смягчают напористые Чуины поцелуи и сокращения мышц Осаму вокруг его члена — это позволяет не терять возбуждения и получать удовольствие от растяжки. Наконец Чуя решает, что Винс готов: он надевает презерватив и встаёт на колени за его спиной, оставляя лёгкие поцелуи на плечах, раздвигает ноги Дазая шире (благо его растяжка позволяет сделать это), чтобы разместиться вплотную к соединённой паре. Винс не знает, кто из них слаще стонет, когда Чуя проникает в него одним точным и скользящим движением: то ли он сам от сочетания восхитительного чувства давления внутри и давления обхватывающих его по всей длине стеночек Дазая; то ли Дазай, ощущающий, будто его трахает не только Винсент, но и Чуя одновременно; то ли, собственно, Чуя. Несколько минут они приноравливаются друг к другу. Винс прерывисто дышит, глядя в никуда широко открытыми глазами, Чуя покусывает сзади его шею, пытаясь отвлечь от возможного начального неудобства, Дазай нетерпеливо толкается бёдрами им двоим навстречу: ему кажется, что низ живота вот-вот сведёт судорогой без такого нужного в него проникновения. Его обильно истекающий смазкой член трётся о живот Винса, оставляя влажные следы на коже. Наконец Чуя чувствует, что мышцы Винса перестали сжиматься вокруг него беспорядочно, понимая, что он привык, и начинает толкаться всё дальше, прилагая больше силы, чем обычно, для преодоления невольного сопротивления сразу двух тел под ним. Дазай ахает при каждом погружении в него, Винс мычит сквозь стиснутые зубы, то наваливаясь на Осаму, вдыхая его запах, то выпрямляясь и стараясь двигаться тоже. Внезапно Чуя, сделав пару особенно сильных толчков, резко остановился, из-за чего Винсент протестующе застонал и подался назад, пытаясь насадиться на его член поглубже. Чуя гладит его по пояснице и, смазано, нетерпеливо несколько раз поцеловав куда-то рядом с ухом, хриплым голосом зовёт: — Осаму, посмотри на меня! Дазай похныкивает, но всё же реагирует и открывает глаза, пытаясь сосредоточиться на голосе и лице Накахары. Всё также оставаясь неподвижным, тот удерживает Вертру на месте, крепкой хваткой левой руки обхватив его поперёк талии и не позволяя шевелиться. Осаму нетерпеливо облизывает пересохшие губы, и Чуя приказывает: — Трахни его, — сразу же правой рукой поворачивает лицо Винса к себе, целует его в уголок губ, и шепчет: — Не шевелись. По телу Винса проходит крупная дрожь, он протестующе рычит, но всё же слушается и, пытаясь хоть немного прийти в себя и почувствовать видимость контроля над ситуацией, запрокидывает руку назад, за голову Чуи, схватившись за его волосы и слегка дёргая в отместку. Первым навстречу ему подаётся Дазай, мышцы ануса туго обхватывают член Винса, мягко массируют его, сжимая и обхватывая, они оба стонут в унисон — Дазай от скольжения головки по его напряжённой простате, Винс от ощущения полного погружения в партнёра. Следом, выйдя почти полностью из Вертры, в него обратно врезается Чуя. Слышится влажный шлепок по ягодицам, Винсент изумлённо распахивает глаза, из него безотчётно вырывается короткий вскрик. Ощущение надвигающейся лавины накрывает его с головой, он склоняется над Осаму, уткнувшись лбом куда-то между его шеей и плечом, покусывая его солёную кожу, когда как Осаму хаотично вскидывает бёдра, задыхаясь, а Чуя одновременно таранит его сзади, держа за бёдра и входя до упора. В низу живота будто лопается раскалённый шар, и Винс чувствует, как сперма начинает толчками выходить из него и как ритмично и более сильно начинают сжиматься мышцы Осаму вокруг него. Кончая, Дазай тоненько скулит ему на ухо. Чуя замедляется, наклоняясь, успокаивающе целуя мокрую спину Винсента, оглаживая его бока. Когда Винс выскальзывает из Осаму, тот блаженно выдыхает, у него жутко затекли ноги; он сдвигается на кровати вбок, потягивается и довольно жмурится, сияя усталой, но донельзя пресыщенной улыбкой. Презерватив отброшен в сторону, на пол, Винсент, опустив голову, стоя на коленях и упираясь руками в кровать, вдыхает полной грудью, приходя в себя, желая лишь одного — растянуться на кровати в послеоргазменной истоме, но тут сзади его притягивает к себе Накахара, не выходя, и ощутимо кусает в шею, будто подчиняя, и тут же зализывает место укуса, будто прося прощение за вольность. Поворачивая мягким движением по челюсти лицо Винса к себе, он прихватывает зубами его нижнюю губу и сразу отпускает, нежно мазнув языком напоследок. По телу Вертры всё ещё пробегают импульсы после оргазма, он расслаблен и поэтому не сопротивляется, когда Чуя давит ладонью между его лопаток, заставляя опустить голову вниз, на кровать. Первый удар, попавший точно по простате, вынуждает Винса громко охнуть, чувствительность после оргазма повышена, и от толчков по нежному месту он покрывается мурашками и впивается пальцами в простыню перед собой. Удар следует за ударом, член Чуи ритмично проходится по предстательной железе, ничуть не сбавляя темп, и Винс сквозь туман и негу в мышцах снова начинает чувствовать возбуждение. Глухие стоны Накахары и мычание Винсента привлекли отдохнувшего Осаму, который придвинулся к ним поближе и сначала впился губами в губы Чуи, а потом спустился к Винсенту и приник к его рту, упиваясь вздохами и прерывистыми стонами. Чуя настолько сильно впился пальцами в бёдра Винса, натягивая его на себя, что на следующее утро тот обнаружит множество мелких синяков аккурат рядом с тазовыми косточками. Чередуя круговые натирающие движения и пульсирующие толчки по простате Винса, Чуя почти подвёл его ко второму оргазму, но в то же время чрезмерная стимуляция его нервных окончаний не давала ему полностью расслабиться и кончить. Помог ему, как ни странно, Дазай — сначала он пытался провести рукой по вновь налившемуся члену, но головка стала настолько чувствительна, что прикосновения причиняли лишь дискомфорт, и Вертра бессознательно отталкивал длинные пальцы Осаму от себя. В надвигающемся беспамятстве он слышал только его неразборчивый утешающий шёпот, лёгкие поглаживания по спине, и напоследок Осаму снова запустил руку под тело Винса, но на этот раз слегка ведя ногтями по его груди к низу живота, стараясь не задевать подрагивающий член. Сознание Вертры отвлеклось на царапающие прикосновения к телу, Чуя в этот момент массировал его ноющее местечко изнутри, что вместе и послужило наступлению его нового оргазма. Коротко взвыв, он уткнулся лицом в свой же подставленный локоть, гася собственные стоны, ощущая, как Накахара вдруг сорвался на резкие движения внутри, а потом замер, вдавливаясь в его задницу ещё сильнее, чем до этого, пульсируя внутри разбухшим членом. Вспышка удовольствия была в разы ярче предыдущей, хоть и короче. Вертра практически не почувствовал, как Чуя вышел из него с протяжным стоном, как Осаму перевернул его на спину и вытер с простыни небольшое пятнышко спермы, натекшей после второго раза. Перед плотно зажмуренными глазами мерцали, плыли и переливались сотни огней, в ушах звенело от полученного наслаждения, смешанного с эффектом от алкоголя, живот всё ещё подрагивал, постепенно теряя чувствительность. Казалось, что Винс провалился в забытье, потому что через какое-то неопределенное время он обнаружил себя сидящим, навалившись спиной на подушку, ниже пояса было накинуто большое полотенце; рядом, совсем близко, сидел Осаму, уже с совсем прояснившимся взглядом. Он едва ли не мурлыкал, иногда потираясь носом о плечо Винсента и довольно улыбаясь («А скорее даже самодовольно», — подумал, по-доброму усмехнувшись, Винс). Послышался лёгкий звон, шаги, и в спальню вернулся, тоже в одном полотенце, Чуя, в одной руке неся бокалы, в другой Шато де Монтифо. Поставив их на столик, он рухнул рядом с Винсентом, потянулся через него к Осаму, сгрёб обоих в объятия и напористо, чуть грубовато, поцеловал их по очереди. Позже, сидя с бокалами тут же, на кровати, неторопливо потягивая коньяк и бесцельно перемещаясь по каналам какого-то онлайн-кинотеатра, щёлкая пультом, Дазай вдруг хитро прищурился и выдал: «А всё-таки я был прав!» Винс вопросительно перевёл на него взгляд с экрана. Чуя спрятал улыбку за бокалом, но Осаму дальше продолжать не стал, потому пришлось пояснить Чуе: — Это была его идея… Ну, попробовать соблазнить тебя. Я не думал, что ты согласишься, и даже немного психанул, когда увидел, что этот манекен ходячий тянет к тебе свои лапы. Не хотелось терять твою дружбу, так рискуя. — Но я был прав! — ещё раз звонко повторил Осаму и поднял вверх бокал, салютуя. — К тому я же не могу упустить возможность когда-нибудь загадать желание, находясь между двумя рыжими. — Да прав, прав… Ты всегда прав, — любяще проворчал Чуя, ставя свой бокал на столик, отнимая оставшиеся и перемещая туда же, а затем наваливаясь на обоих, Винса и Осаму, щекоча и покусывая их куда придётся, нарочито пугающе рыча, пока те хохотали и отбивались. Уже глубокой ночью Винсент погружался в дрёму, лёжа между этими двумя, ставшими внезапно такими близкими. Чуя сбоку по-хозяйски облапил его за талию, Дазай, тоже повернувшись на бок и к ним лицом, закинул длинную и холодную ногу на бёдра Вертры. Так, улыбаясь, Винс и заснул.