Казино

Чимин рассматривал фотки. Детские альбомы, бережно собранные мамой: вот он совсем малыш, милый ребёнок,с огромными щеками и улыбкой до ушей. Вот детсадовец, школьник. Подросток. Щеки ещё остались, а вот все остальное вытянулось, колобок на ножках. Он помнит, как ненавидел себя. Помнит, как в какой-то раз заедая стресс булкой, увидел одноклассника в какой-то из соцсетей: он танцевал. И это не были смешно. Не было "для девочек". Не было глупо. Это было капец как красиво. Не говоря уже про его форму: подскакивающая футболка позволяла разглядеть пресс, ноги и руки двигались точно, четко и легко. Чимин убрал обожаемую булочку с кремом и отправился искать ту студию, которая ему понравится. Слава богам — такая нашлась. От булочек осталось только прозвище, которое он превратил в бренд — Пак Моти Чимин. Его впервые снимал его друг, Тэхён. Он видел красоту везде, во всём, но та фотосессия разнесла интернет. Фото передавали из рук в руки! Ребёнок? Мужчина? Это вообще человек? Из танцора в модели, съемки в рекламе, увлечения познанием — каждую свободную минуту он читал, смотрел, изучал. Кроме того, Чимин увлекался единоборствами, это помогало освободить голову. После первого, раннего нервного срыва (близкий "друг" слил в сеть личные кадры, не умеющий в защиту Чимин получил огромное количество хейта и попал в надёжные руки доктора Винсона) и психотерапии он выровнялся, научился защищать свои границы, не слышать злых слов, а видеть в них истинное — зависть, страх, попытку доминировать — и обращать себе на благо. Однако, время от времени он ненавидел мир и себя, всех людей и то, что он делает; в такие моменты спасали старые друзья, а когда у друзей появились отношения — Намджун. Он случайно позвал Чимина в помощники, и внезапно, его артистизм, актерская игра, знания по гриму, умение двигаться бесшумно, и увлечение системами электропитания (кто бы блять мог подумать вообще!..) сыграли очень большую роль. С тех пор Намджун с удовольствием брал его с собой. Внимание богатого и красивого парня нравилось, но очень хотелось любви, которая никак не приходила. Та самая. С бабочками в животе, с жаждой слияния (психотерапевтический термин), чтобы каждая встреча — как солнце, касание как электрический ток, и сердце чтобы трепетало... Не было. Были люди приятные, были терпимые, были теплые, были колючие, вредные, милые, тактильные, бесячие, надёжные, а незаменимых не нашлось. Такой человек, чтобы не отпускать. Не верить, что можно без. Желать быть рядом, делать что-то для, может, во имя... Когда Юнги стал проявлять робкие знаки внимания, это было мило, смешно, но не то. Когда Намджун смотрел на Юнги — становилось больно. Наверное, больно от того, какую большую любовь таил большой человек, от того, какая она. А у Чимина — нет. В первый раз Чимин почувствовал тех самых бабочек в животе, когда на одном из дел они все в ожидании играли в плейстейшн, уютно устроившись на мягком ковре перед огромным экраном: Намджун прислонился спиной к дивану, Чимин устроился головой на Намджуньем животе, Юнги ниже, головой на бедре, было легко, смешно и хорошо. Намджун положил руку ему на макушку, погладил волосы, и переместил ладонь на плечо; потом убрал. Жест был очень естественным, а ещё... А ещё от этой ладони по всему Чимину разбежались мурашки, горячие, но стало словно холодно, и когда ладонь ушла — пусто. Захотелось вернуть на место. Он много раз хотел было что-то сказать, сделать, соблазнить, но натыкался на заботу о Юнги, любовь к Юнги и одергивал себя: нет, это не то. Это зависть. Он завидует, что кто-то может такое испытывать к кому-то, прямо у всех на глазах. Он завидовал и злился, что Юнги-хен ничего не замечает, ещё и увлёкся им самим. Ну блять вообще спасибо... Чимин любит сентиментальные фильмы, секс и приключения. Откуда он взял мысль про Тибет? Чёрт его знает. Но почему-то упорно считает, что там найдёт ответы на все вопросы, поймёт, где искать любовь и найти равновесие. Примерно с этими мыслями он готовится к последнему делу, параллельно разыскивая билеты и мысленно уже обретя дзен именно там: на Тибете. Чимин, непривычно лысый и молчащий, в позе лотоса, неимоверно бесил. Джин налил чаю, приготовил рамён и готовился было подпнуть Чимина кушать, как тот встал и пришёл сам: — Я собираюсь в горы. — Мы в горах. — Нет, я хочу уйти с братьями повыше, чтобы найти ответы. Джин молчит. За время путешествия они узнали друг друга неплохо, и договорились о работе в Корее, как только Чимин найдёт свои ответы. Пока что у них отпуск. "Творческий". — Я хотел бы... — Чимин смотрит вдаль, его оранжевый балахон идёт ему. Как это вообще возможно... — Ты хотел бы, братец, жить счастливо с Намджуном. Но не можешь себе этого позволить из-за этого.. Юнги. От души желаю, чтобы сраные горы показали тебе, что Юнги не помеха, а ключ. Прекрасная фигура треугольник. На этом Сокджин берёт свою порцию и идёт смотреть сериал: — Надеюсь, ты ненадолго. Джин злится. Камеры работают, но нельзя показывать точные личные метания с называнием имён. Он заебался. Со стороны все яснее ясного, куда уж... Но мелкому надо все это самому пройти. Ну окей. Джин поможет. Высоко-высоко в горах, где воздух разреженный и чистый, в небольшом домике, где есть вода, очаг и место для медитаций, живут гости монахов. Считается, что ответы приходят изнутри, если снаружи ничего не мешает. Высоко-высоко в горах, где часто воет ветер ночами, а снежная лавина может закатать тебя в плену домика заживо, где пасутся горные козлы, лавируя между "холодно, нет еды, но более безопасно" и "много еды, но спать нельзя", Чимин оказался заперт в крошечном домике. Монахи предупреждали его — весна скоро, но жажда просветления была сильнее страхов, а потому снежный плен вызвал удивление, злость и все стадии принятия. Пока Джин с трясущимися руками, его команда и монахи раскапывали чёртов домик, Чимин медитировал, пытаясь унять страх. Жажда жизни — самое сильное, что есть в человеке. Благодаря ей находится смысл, силы и вера в то, что правильно лишь настоящее. Чимину повезло: дерево, стоящее рядом с домом, сохранило воздух и его доступ острыми ветками. В какой-то момент, тарелкой пытаясь проделать ход в снегу, Чимин понял, что если тот будет таять внутри, спать будет негде, а ещё он замерзнет, а больше убирать снег некуда. Тогда он плотно закрыл дверь и развёл совсем небольшой огонь — подогреть еды и проверить, уходит ли дым. Дым уходил, но очень медленно. Долго, с холодного пола, завернувшись в одеяла, Чимин наблюдал, куда именно уходит дым — выходило, что всё-таки в трубу, хоть и плохо, коптит и порою тяжело дышать. В общем, монахи откопали его через два дня, как раз по дыму и поняли, что живой; не успевший замерзнуть или оголодать Чимин молчал, только глаза были огромные, на пол-лица. — Ну, как? Пришли к тебе ответы?! — кинулся к нему Сокджин. — Да. — и молча обнял. Чимин, непривычно обросший, и жилистый, ест рамен на закате. Джин показывает ему отрывки шоу, рассказывает про триумфальное возвращение Пак Чимина, даёт подсказки по промоушену, а тот на всё согласен. Почти. Фильм, что снял Джин, ещё предстоит "чистить", но эмоции в нём совершенно настоящие, от прибытия до медитаций, от тренировок до эмоциональных оров поначалу, до освобождения из-под снега. Самые убийственные кадры — со стрижкой, конечно. Где Чимин сам снимает волосы, а кто-то из монахов доделывает, и финал: с объятиями около внутриснежного хода. Они пьют чай в самолёте, и продолжают один и тот же разговор, только теперь Чимин разрешает себе эмоции; Джин безумно этому рад. То, что надо. *** Самое отвратительное в треугольниках — треугольники любовные. А в них самое ужасное, если два к одному, а один одного, и особенно, если есть тупой угол. Прямо сейчас тупым углом был каждый: треугольник расходился по швам, и был похож на что угодно, кроме треугольника. Намджун молчал и взвешивал слова для Юнги, Чимин молчал, и взвешивал слова для Намджуна, Юнги ничего не взвешивал, он взорвался наконец, и орал, не стесняясь в выражениях, и даже готов был приложится кулаками, и даже приложился, сцепился с Чимином, Намджун кинулся разнимать, а дальше... Дальше все перепуталось.