Не суди по обложке

«Утро вечера мудренее» — любила повторять бабушка Хана, пока не умерла в свои семьдесят восемь. Что ж, раз утро вечера мудренее (в чём Джисон не сомневался), то стоило бы оставить домашнюю работу на утро и неважно, что утром на неё совсем не будет времени. Джисон почесал затылок. Он был усидчивым только тогда, когда дело касалось компьютерных игр, а вот со всем остальным совладать не мог — всё время хотелось переключиться на что-то другое и сейчас ему вновь хотелось отвлечься от домашки. Хотя в данном случае в нём больше говорили лень и усталость, нежели неумение усидеть на одном месте. Джисон тяжко вздохнул. Если он встанет завтра в пять, то, чисто теоретически, сможет дописать конспект и склепать презентацию на ноутбуке Сынмина. Подумав об этом Хан, почувствовал тень облегчения: в принципе, если очень уж захотеть, можно не только в космос улететь, но и доделать ненавистную домашку за пару часов до начала пар. Он откинулся в кресле, которое неприятно скрипнуло, будто пискнула мышь. Потом Джисон оттолкнулся от ножки стола и выкатился на середину комнаты. — На аттракционы не хватает, решил на кресле покататься? — усмехнулся вошедший в комнату Сынмин. Хан, отъехавший от стола и умудрившийся зажать ручку, которой до этого писал, между носом и верхней губой, выронил её, испугавшись неожиданного появления друга и по совместительству соседа по комнате. — Можно я возьму завтра утром твой ноут, — без вступлений начал Джисон, поднимая ручку с пола. — Чтобы ты опять мне туда скачал какой-нибудь «Майнкрафт» с вирусами? — вежливо уточнил Сынмин. Хан закатил глаза и надул губы. Ну, подумаешь, ткнул не туда, ну, скачал не то, в конце-то концов, с кем не бывает? Но всё же, несмотря на то, что Сынмин нанес ему удар ниже пояса — иначе и не скажешь, — Джисон благоразумно решил пропустить эту шпильку, ведь если они поссорятся, то не видать ему ни ноута, ни презентации. — Мне так ле-е-е-ень доделывать домашку, — Джисон потянулся, изображая из себя чуть ли не Сизифа, который неустанно таскает камень на гору изо дня в день. Сынмин оглядел его с ног до головы. — Тебе всегда лень! — хмыкнул Сынмин, стянул с себя джинсовку и повесил ее в шкаф. — Я не создан для учёбы, ты же знаешь, — трагично вздохнул Джисон и откатился обратно к столу. — Я создан для того, чтобы кто-то платил мне за то, что я такой классный и за то, что я постоянно побеждаю тебя в «Мортал Комбат». — Он зевнул, положил ручку, а после и вовсе закрыл тетрадь. Потом слегка улыбнулся сам себе: ответный тычок за «Майнкрафт» и вирусы Сынмин получил. Сынмин недовольно посмотрел на друга и сел на кровать. Он хотел что-то сказать, но потом нахмурился, словно задумавшись, и неожиданно сдался: — Ладно, с учётом того, что у нас сегодня репетиция с заказчиком, я тебе разрешаю взять мой ноутбук. Хан резко крутанулся в кресле и хлопнул себя по лбу. — Точно! Репетиция! А я уже забыл! — Неудивительно, — пожал плечами Сынмин. — Ну, это не ко мне вопросы, — Джисон встал с места и размял спину. — Не я решил поставить репетицию внеурочно. — Знаешь, если мы понравимся тому парню сегодня, и в итоге у нас получится выступить на его вечеринке, то перед нами откроется куча возможностей! Может мы станем настоящими звездами? Хан поджал губы и закивал. Как бы то ни было, его желание того, чтобы их небольшая группа процветала, было сильнее лени, усталости и вредности вместе взятых. Правда, пусть сегодняшняя репетиция и спасала его от домашки (ну, вернее, откладывала её), Джисон почувствовал, как в груди его, словно плесень, начинает разрастаться волнение. — Что ж, в любом случае, — Хан в два подскока преодолел расстояние до кровати Сынмина и принялся трепать его за щёку, — спасибо, мой самый хороший лучший друг! — так он благодарил скорчившего рожу Сынмина за то, что тот одолжит ему ноут на утро. — Только никаких вирусов, — напомнил Сынмин. — Ничего не обещаю, — пожал плечами Хан и довольный зашагал в ванную комнату. *** Согласно исследованиям неизвестных нумерологов в числе 23 хранится великая мировая мудрость и сокровенные знания Вселенной. Также магия самого числа привносит в жизнь человека позитивные перемены, которые кардинально меняют его жизнь и влияют на её устои. Это где-то в Интернете вычитал Хёнджин несколько дней назад, а потом вслух зачитал Минхо в ответ на его приглашение на день рождения. Ли усмехнулся, он не особо верил в нумерологию, в отличие от того же Хвана. И, тем не менее, упоминание про позитивные перемены не могло не порадовать даже слегка надменного Минхо. Итак, Ли Минхо совсем скоро двадцать три. Учёба позади, впереди — тщетные попытки соответствовать ожиданиям родителей и несбывшиеся мечты, но честно говоря, Минхо не жаловался. Пусть он никогда не сможет стать ветеринаром, зато у него есть все возможности вести вольную и богатую жизнь. В конце концов, он может открыть свой центр помощи животным, а это уже будет неплохо. К слову, как бы его не развратило богатство родителей, зверей всех видов и пород, он правда ужасно любил. Как говорили его друзья, Минхо скорее убьёт человека, чем позволит тому навредить животному. Минхо хитро улыбался, соглашаясь таким образом с этим высказыванием. Люди — и вправду чёртова пыль, порой мешки с дерьмом, которые будут обманывать, извиваться, подстраиваться, предавать, в отличие от животных, которые всегда честны и искренны. — Сегодня поеду на студию к этим твоим музыкантам, Ликс, — сказал Минхо во время группового созвона с друзьями по видео. Лицо Феликса в небольшом окошке на экране телефона посветлело. — Супер, — улыбнувшись, ответил он, — они шикарные, я тебе отвечаю. Когда Минхо рассказал друзьям, что по случаю своего двадцатитрёхлетия он, конечно же, хочет устроить вечеринку и заявил, что грезит о живой музыке, то Феликс услужливо подсказал ему контакты некого Бан Чана — лидера небольшой музыкальной группы и, как оказалось, земляка Ликса. — Ну, сегодня посмотрим. — Во время разговора Минхо сидел на диване в гостиной, пока на коленях у него развалился один из любимцев — Дуни. Одной рукой он чесал коту за ушком, а в другой держал телефон. — У них есть своя студия? — спросил Чонин, слегка удивившись. Услышав от Феликса, что парни не профессионалы, а бóльшая часть участников их группы вообще бедные студенты, он не ожидал от них буквально ничего. Правда, стоит отметить, что в данном случае его предвзятость была обусловлена не тем, что парни еще не окончили универ, — он и сам был студентом, — а тем, что они, по словам Феликса «не богаты, не такие как мы». Это его отчасти смущало. — Да, — тут же вновь послышался голос Феликса. — Чан-хён уже отучился. Сейчас он работает, и часть денег уходит на аренду студии, в которой они репетируют. Расслабься, Чонин, эти парни правда стоят внимания. В конце концов, возможно именно вечеринка Минхо позволит им продвинуться по карьерной лестнице. — Каким образом? — скептически спросил Чонин. — Ну… например, кому-то понравится их игра и их пригласят выступать на еще один день рождения. А вдруг там будет продюсер или кто-нибудь в этом роде? Тогда они смогут выступать на широкую публику. — Какой-то у нас благотворительный вечер получается, — хмыкнул Минхо. — Всё, как ты любишь, — пожал плечами Феликс. Чонин вздохнул. Он не был плохим человеком, но дорогие игрушки, одежда, а потом и техника, машины оставили и на нём свой отпечаток. Хёнджин, который до этого слушал друзей вполуха, спросил, обращаясь к Минхо: — А если они облапошатся то, что делать будешь? — Отдам Феликса на съедение Суни, Дуни и Дори. — Спокойно ответил тот. Феликс скорчил рожу, а Чонин хохотнул. — Справедливо, — протянул Феликс, — но даже не мечтай, — пусть через экран телефона не было видно, но в глазах Феликса загорелась лисья хитринка, так свойственная ему, и это означало лишь одно: котам Минхо вряд ли отведётся попробовать на вкус костлявые бока Ликса, как минимум в этот раз. Минхо вышел из машины, сказав водителю, что позвонит, как освободится. Вечернее небо было раскрашено в голубой, сиреневый розовый, а у самого горизонта даже в оранжевый и красный. Минхо сверился с адресом, который отправил ему сообщением Бан Чан, и смело зашагал к входу в здание, перед которым сейчас стоял. Настроение у Ли было слегка игривое: он разделял скептицизм Чонина, но при это любопытство разъедало его изнутри и от этого было даже весело. Минхо был ценителем высокого искусства, что уж тут скрывать. И в особенности он разбирался в музыке. Отец растил его на Бетховене, Моцарте, Вивальди, не забывая о «Битлз», Элвисе Пресли, «Квин» и других культовых исполнителях и группах. Соответственно, он с огромным подозрением относился к парням, которые на его вечеринке должны были сыграть треки людей, которые стали легендами. Джисон чувствовал себя конкретно не в своей тарелке. Он всё ёрзал на табуреточке, вертел барабанные палочки в непослушных пальцах и стрелял глазами по сторонам. Вон стоит Бан Чан, перебирая струны гитары. Он, в отличие от Хана, совершенно спокоен, даже весел и воодушевлён. Чанбин сидит за синтезатором и копается в телефоне. Он тоже не разделяет волнения Джисона. И только Сынмин беспокойно ходит из стороны в сторону, заложив руки за спину. Он, как и Джисон, только сейчас пришёл к осознанию, что это их первый возможный заказ и если они опозорятся, то вряд ли смогут собраться с силами, чтобы попытать удачу снова и выбиться в круги более широкие, чем университетские посиделки. Сынмин будто почувствовал, что Джисон смотрит на него и поднял глаза на друга. — Мы справимся. — Твёрдо сказал он то ли Хану, то ли самому себе. — Конечно, справимся, — кивнул Бан Чан, продолжая бренчать на гитаре. Джисон вздохнул. Он всегда поражался умению Бан Чана и Чанбина выдерживать столь стрессовые ситуации, когда нервы тоньше гитарных струн: раз — и лопнут. И если в спокойствии Чанбина сквозил едва заметный пофигизм, то Чан умел заражать внутренней гармонией и уверенностью всех вокруг. Джисон видел в нём своего рода отца: Бан Кристофер Чан всегда был готов защитить, прийти на помощь, успокоить, поддержать. От него в целом веяло силой, которая давала точку опоры. Джисон нередко думал про себя, что когда вырастет, он хочет стать таким же, как Чан — сильным, храбрым, тем, на кого можно положиться в трудную минуту. И неважно, что Джисон уже давно вырос. Хан, несмотря на слова друзей, занервничал ещё больше. Палочки крутились в его пальцах чересчур быстро, а левая нога неприлично сильно дёргалась. Он уже начинал сожалеть о том, что ленился делать домашку, уж лучше до полуночи кипеть над заданиями или над чёртовой презентацией, чем даже полчаса изводить самого себя. Минхо вошёл в здание и быстро нашёл спуск вниз. Бетонная лестница выглядела неприветливо, а тусклое освещение наводило жути, поэтому Ли ускорил шаг. В один момент он осознал, что бежит по ступенькам, а лестница оказалась существенно длиннее, чем показалась ему на первый взгляд. Ну, или возможно это полутьма и мигающие лампочки так подействовали на Минхо. Нет, не стоит думать, что он боится темноты, он просто с детства не любит её, так что, оказываясь в местах, где не проливается хотя бы свет ночника, Минхо чувствовал себя, скажем… неуютно. Дверь из светлого дерева с металлической ручкой смотрелась поприятней всего остального и, о, слава Богам, над ней висела длинная лампочка, заливающая пространство вокруг двери холодным светом, поэтому, оказавшись рядом с ней, Ли выдохнул. Прежде чем постучать, Минхо обернулся на темную лестницу и скривил губы: надо было брать с собой Феликса. Стук заставил всех участников группы поднять головы и посмотреть в сторону двери. Хан от неожиданности выронил палочки. Чан слегка улыбнулся и потёр ладони в предвкушении. Сынмин поспешно встал у микрофона, а Чанбин окончательно отложил телефон. Пока Бан Чан открывал дверь, взволнованный Джисон наклонился за своими барабанными палочками. — Ну, здравствуй, — Чан улыбнулся чуть шире и склонил голову, встречая гостя. Ли Минхо и Бан Чан обменялись взглядами. Первый раз в жизни они встретились вживую, а не смотрели в бездушный экран телефона или ноутбука. Ли попытался оглядеть Чана надменным взглядом сверху вниз, но у него не получилось. Бан Чан смело встретил взгляд Минхо, и Ли тут же увидел в глазах Чана то же, что видел и в своих, когда смотрелся в зеркало, — силу. Он понял, что с этим парнем шутить не стоит и лезть к нему тоже не надо: это сейчас он мило улыбается, чуть склонив голову, но только ткни не в то место и этот милый домашний пёсик превратится в опасного хищника. Минхо признал в Бан Чане равного себе сразу же и даже почувствовал в Чане лёгкое превосходство. Ли, конечно, это не понравилось. — Здравствуй, — наконец ответил Минхо с тенью ухмылки на губах и поклонился: что ни говори, но он был вежливым мальчиком, да и чувство того, что Чан и вправду авторитет, будто само по себе не позволяло Ли даже подумать о том, чтобы повести себя неуважительно. — Ли Минхо, если я ничего не путаю? — уточнил Бан Чан всё с той же вежливой улыбкой, но Минхо даже и не думал о том, чтобы съязвить что-нибудь в ответ на вопрос, как бы он это сделал с другими. — Да, — кивнул Минхо и обвёл глазами небольшую студию. Это была неприязнь с первого взгляда. Вот есть любовь с первого взгляда, когда увидел человека и коленки уже подкашиваются, сердце колотится, дыхание затрудняется, на подвиги тянет, да ещё и на такие, чтобы теперь уже любимому (ну или любимой) весь мир к ногам положить. А бывает, видишь человека и мысленно, вместо тех же объятий и поцелуев, представляешь, как прописываешь ему кулаком прямо в нос. Именно это и случилось между Джисоном, который долго возился на полу сначала с барабанными палочками, а потом ещё и со шнурками, и Минхо, который наткнулся на это недоразумение, пока осматривал студию и других участников группы. Минхо, продолжая смотреть в глаза Хану, негромко хмыкнул и вскинул брови, выказывая так своё пренебрежение, а вот Джисон резко выпрямился, нахмурился и случайно сам же врезался в тарелки, которые разрезали тишину своим звоном. Джисон быстро прервал звук, коснувшись пальцами тарелок, но взгляда от незнакомца не оторвал. О, чёрт, Джисон не понаслышке знал всё об этих золотых мальчиках, которых с детства купают в роскоши и ни в чём не ограничивают. И он ни капли не сомневался в том, что Минхо был именно таким. А ещё, к своему же несчастью, Джисон знал, как они ловко унижают и давят на самое больное, как втаптывают в грязь достоинство. Знал, как толкаются, вытряхивают скудное содержимое сумки, знал, как смеются над каждым действием и словом. Знал, как они выжидают момента, чтобы докопаться, чтобы напасть стаей хищников на беззащитную жертву и терзать, пока та бьётся в агонии стыда и не знает, как отделаться от унижений. Джисон многое знал об этих примерных мальчиках, которые всегда одеты с иголочки, которые учатся лучше всех в классе, на которых взрослые показывают и говорят: «Ну смотри какой молодец! Не то, что ты, разгильдяй» но ему не дано было понять, почему же никто не видел, что за этой обёрткой из золотой фольги вместо «Ферерро Роше» спрятан тухлый чеснок. Хан сжал челюсти, впился пальцами в барабанные палочки и втянул носом воздух. Минхо ещё раз обшарил его взглядом с головы до ног и еле удержался от того чтобы откровенно скривится так, словно он увидел в углу комнаты на полу грязный носок. — Итак, — неожиданно, да настолько, что Ли вздрогнул, — над самым ухом Минхо раздался голос Чана, — не будем тянуть кота за хвост, у нас с ребятами ещё есть кое-какие планы на вечер, поэтому представляю Вам, мистер Ли, Ким Сынмина — нашего главного вокалиста. Парень у микрофона неловко поклонился, уткнув глаза в пол. Минхо изучающе глянул на него и поджал губы. Тёмные волосы, тёмные глаза, сдержанность в фигуре — таким предстал перед Ли Минхо Ким Сынмин. — Со Чанбина — он у нас в ответе за фортепиано, но также неплохо играет на духовых и читает рэп. Чанбин, сидевший за таким утончённым видом музыкального инструмента, как фортепиано (ну, а в данном случае за упрощенной его версией, то есть за синтезатором), показался Минхо слишком мужественным и грубым. Минхо и представить себе не мог, что пальцы этого крепыша, больше похожего на бандита, что обитают на окраинах Сеула, могут создавать музыку. Они коротко поклонились друг другу и Ли поспешил перевести взгляд. — Хан Джисон — барабанщик, тоже и в рэп, и в лирику может, — Чан представлял всех по очереди, указывая на каждого рукой, чтобы Минхо сразу понимал, кто есть кто, и когда рука Чана взметнулась в сторону Хана, Минхо пришлось вновь взглянуть в глаза этому пареньку и отчего-то смутный коктейль раздражения вперемешку с чувством превосходства разлился у него в груди. По этому Хану было видно, что он самый настоящий неудачник и даже слабак. Этот взгляд загнанного в угол зверька Минхо знал очень хорошо. Хан задрал нос, когда Бан Чан назвал его имя, и крутанул барабанную палочку в пальцах. Произвести впечатление уверенного в себе человека у него не получилось, потому что палочка нагло выскользнула из руки и покатилась по полу. Джисон негромко выругался, во второй раз, ныряя к низу барабанной установки, а Минхо издевательски хрюкнул себе под нос, сдерживая громкий смех. — Вообще-то, Джисон очень талантливый парень, — добавил Чан, заметив усмешку Минхо, а потом схватил Ли под локоть и подвёл его к дивану. — Садись. Минхо поднял глаза на Чана в попытке взглядом упрекнуть его за то, что он так быстро перешёл на «ты» и за то, что так грубо хватанул пальцами за локоть, но у него не получилось, потому что Чан, усадив Ли на диванчик, сразу же направился к электрогитаре, которую до того аккуратно прислонил к стене. — А ты у нас значит гитарист? — спросил Минхо, усаживаясь поудобнее: он как обычно закинул ногу на ногу, а локти завёл назад и устроил их на спинке дивана. Бан Чан перекинул ремешок гитары через плечо и неоднозначно закачал головой. — Будем считать так, — ответил он, провёл медиатором по струнам и улыбнулся. — Ну, с чего начнём? Джисон мало того, что уже чувствовал себя опозоренным, так теперь ещё и еле сдерживался от того, чтобы не вскочить с места и не вмазать пару раз этому мистеру Ли по физиономии. Всё в позе Минхо говорило о его превосходстве и снисходительном отношении к другим людям — ну, как людям, вряд ли он таковыми их вообще считал. Так, мусор какой-то, грязь, стекающая по стокам в канализацию к прочим отходам. И такое отношение выводило Хана из себя. При этом он продолжал жутко нервничать. Ему одновременно хотелось запороть всё выступление, чтобы больше никогда в жизни не видеть этого пафосного хмыря, одетого в дорогущий костюм, но также он ужасно сильно не хотел подставлять друзей и боялся, что этот же хмырь, не знающий ни в чём отказа и живущий праздно, развлечения ради устроит им такую жизнь, что они больше никогда в жизни не смогут выступать, разве что в переходах. Что ж, Хан Джисон, тебе придется собрать всю свою волю в кулак и пройти это испытание с гордо поднятой головой, даже с учётом того, что ты уже успел ударить лицом в грязь. Вообще, наверное, нормальные люди не придали бы никого значения такой мелочи, как выпавшая из рук барабанная палочка, но Джисон знал, что мистер Ли не входит в число нормальных людей. Он знал, что как только выдастся случай, эта мелочь выльется в огромное, раздутое до масштабов вселенной издевательство, которое собьёт бедного Хана с ног. Ему всегда было тяжело давать отпор задирам, и сейчас он почему-то чувствовал себя совсем беспомощным. Минхо ненадолго задумался над вопросом Чана, а потом пожал плечами. — Ну, я же скидывал тебе плейлист, вы, наверное, что-то оттуда порепетировали уже, — с лёгкой усмешкой сказал Ли, — давайте, не знаю, пятую песню оттуда, я уже сам не помню, что там. Джисон закатил глаза. Эти показные хождения вокруг да около, растягивание слов, пренебрежение… Появившаяся в первые миллисекунды их встречи антипатия стала развиваться быстрее раковой опухоли. Бан Чан, слава Богам, был человеком с крепкими нервами, хорошей памятью и умением игнорировать мерзких богачей. — Как скажешь, — хмыкнул Чан и обернулся на ребят. Видя поддержку во взгляде хёна Джисон и вправду почувствовал себя лучше. Он посмотрел на Сынмина и на Чанбина. За этих ребят он готов был порвать и ради них он был готов на всё, так что… он вытерпит всё, что этот глупый, жалкий, зажравшийся сыночек богатеньких родителей будет от них требовать. Джисон обменялся взглядом с Сынмином, который нервно улыбался и кивнул, мол, не волнуйся, друг, и не такое дерьмо проходили. Чан, заметив, что Сынмин и Джисон обменялись бесмолвной поддержкой, вновь повернулся к Минхо лицом и взял первые аккорды. Их ничего не сломит. И они, наконец, смогут сорвать с неба желанную звезду, о которой мечтали так долго. Сказать, что Минхо был поражён — ничего не сказать. Он стоял на улице, курил и написывал Феликсу сообщения полные изумления и восхищения. «А я же тебе говорил» — это сообщение от Феликса за последние минут десять Минхо уже получил раз пять. И как ни крути, правда: Феликс говорил о том, что Бан Чан и его группа охренеть как хороши, они таковыми и оказались. «Мы договорились сходить в ресторан, чтобы всё окончательно обговорить» — напечатал Минхо. «Жаль, что ты всё-таки не взял меня с собой» — ответил ему Феликс, и Ли хмыкнул. Они и правда договорились сходить в ресторанчик, находящийся недалеко от студии, и обмыть встречу и удачное (изумительное–восхитительное–нереальное) показательное выступление ребят. И хоть мысль о распивании алкоголя и прочего в компании людей классом (а то и больше) ниже его Минхо не прельщала, инициатором посиделок был именно он. Пусть они и не богатые, но музыканты и вправду отличные, а, как мы помним, Минхо музыку любил и ценил, поэтому, не уследив за собой, брякнул, что хочет пригласить ребят перекусить. В другой раз Ли бы думал, как же ему расхлёбывать последствия попыток быть вежливым малым, но сейчас он отчего-то переминался с ноги на ногу в нетерпеливом ожидании парней, которые раскладывали инструменты по местами и закрывали студию. Как только за Минхо закрылась дверь, ребята, не зная куда деть себя от счастья, начали обниматься и запрыгивать друг на друга — Ли сказал, что будет безумно рад, если они окажут ему честь и выступят на его дне рождения. — Мы крутые!!! — не унимался Чанбин, который так редко удостаивал даже самых близких улыбкой. Зато сейчас он бегал по студии, хлопая друзей по плечам, и улыбался от уха до уха. — Мы его сделали, — радостно продолжал Сынмин, пытаясь не уронить Хана, который от переизбытка эмоций запрыгнул ему на руки. — Вы видели, видели его глазища?! — Джисон сам отцепился от Сынмина и начал изображать Минхо, правда очень утрированно. — Он когда нас услышал, у него глаза на лоб просто вылезли!!! Он то думал, что мы лохи какие-то, а мы то!.. — Джисон был воодушевлён настолько, что не мог подобрать эпитета, чтобы точно описать, кем же они были. — Что ж, у него и вправду сегодня случился культурный шок, — рассмеялся Чан. — Хён, ответь мне только на один вопрос, — вдруг заговорил Чанбин скорее серьёзным, нежели радостным голосом. — Ммм? — Ты зачем согласился с ним в рестик идти? Хочешь, чтобы вечер точно перестал быть томным и за какие-нибудь его штучки он получил? Бан Чан хохотнул. — Да как-то невежливо было отказываться, — нагло соврал он, пожав плечами, и вприпрыжку подбежал к гитаре. — Давайте, поторапливаемся, а то Его Величество может устать нас ждать. Пыл и вправду пришлось поумерить. Поскольку изначально никакой гулянки не намечалось, парни хотели оставить всё как есть и уйти по домам, но теперь им приходилось раскладывать всё по местам, ведь за время выступления у них непонятно каким образом образовался небольшой бардачок. Когда пустые бутылки от воды, салфетки и прочее было собрано в мусорные пакеты, Джисон заботливо побрызгал освежителем для воздуха, чтобы «вытравить запах одеколона этого гада из их студии». Хотя Чанбин интерпретировал это действие по-своему. Убираясь, парни в сотый раз обсуждали все мелочи вечера, подшучивая над их первым заказчиком и радуясь так, как не радовались ещё никогда. Минхо докуривал вторую сигарету, когда Бан Чан, Чанбин, Сынмин и Джисон наконец вытряхнулись на улицу. Хан с Сынмином пошли выкидывать мусор. Минхо, вспомнивший, что обещал позвонить водителю как закончит, набрал его и в очередной раз сказал, что перезвонит позже, как освободиться. — Личный водитель значит? — усмехнулся Чан. — Хотя чему я удивляюсь? Минхо расплылся в улыбке. — А у Феликса в своё время личного водителя не было, — вдруг продолжил Чан, и даже Чанбин, услышав это, вскинул брови. — В смысле? — непонимающе уставился на него Минхо. — А тебе Феликс не рассказывал, как мы познакомились? — удивился Чан. — Ну, он говорил, что вы оба из Австралии… что-то такое… может, конечно, подробнее и рассказывал, но я просто не помню. — Минхо нахмурился. На самом деле, он был уверен в том, что Феликс ничего ему не рассказывал и ему стало жутко любопытно. Чан сделал кислое лицо, почесал затылок и вновь заговорил: — Я тогда таксистом подрабатывал, — начал он издалека, подняв голову и посмотрев на темнеющее небо, — это было несколько лет назад, мы в Австралии ещё оба жили. Феликс тогда вроде школу заканчивал… В общем, тоже была какая-то пьянка-гулянка, Феликс выпил тогда очень сильно и кто-то вызвал ему такси. Как вы понимаете, таксистом, приехавшим забрать его, был я. Ну, а поскольку, Феликс был пьяненький, то понятно, что выболтал мне всё, вплоть до того, в какие трусы отца его мать зашила деньги. А потом выяснилось, что Феликс выронил свой мобильник у меня в машине и нам пришлось встретиться вновь, а дальше… В общем, сдружились мы как-то. — Закончил Бан Чан скомкано и стало ясно, что существенный кусок из рассказа об их с Феликсом знакомстве он опустил. Минхо вскинул брови. Да, ничего подобного Феликс не упоминал, когда первый раз знакомил его с личностью Чана. Ли решил, что обязательно докопается до Ликса как только окажется дома. Краем глаза увидев, что Сынмин и тот, раздражающий даже своим видом, придурок подошли к ним, Минхо протянул: — Ясно… Ладно, идёмте, а то темнеет уже. Все согласно закивали и направились в сторону ресторана. Хотя, честно признаться, Джисон с этим типом никуда идти не хотел. В нём вновь проснулся инстинкт жертвы, чувствующей рядом хищника, и поэтому ему ужасно хотелось сделать ноги. Когда он первый раз услышал, что Чан подписал их всех на эту сделку с дьяволом, — простите, с Ли Минхо, — ну, то есть принял приглашение на ужин, Джисон чуть не зашипел. Ему как ребёнку хотелось подойти к Бан Чану, подёргать за рукав и сказать: «Ну, папа, ну может не надо», но, к сожалению, Чан не его отец, да и вряд ли он пошёл бы на поводу у Джисона, даже если был бы таковым. Все понимали, что это не просто милый ужин, это очередная схватка, в которой Чан, Чанбин, Сынмин и Джисон должны будут доказать, что они достойны того, чтобы общаться с такими, как Минхо. Выбора у Джисона особо не было. Конечно, чисто теоретически он мог бы слинять, поддавшись смеси страха и искушения, и оставить друзей с Минхо, но он почему-то не решался. Наверное, дело было в том, что они группа и привыкли всё делать вместе. Что ж, Джисону оставалось только тяжело вздыхать и плестись за Сынмином в ресторан, чувствуя себя овечкой, загнанной волком в угол. Они заняли столик на втором этаже у окна. Джисон сел от Минхо подальше, чувствуя, как тот намеренно избегает встречи глазами. Получив от официанта меню и увидев там цены на самые простецкие блюда, Джисон почувствовал, как медленно теряет аппетит и остатки хорошего настроения. Он угрюмо уставился на раздел с горячими напитками в надежде, что сможет заказать себе хотя бы кофе. Приметив взглядом опечалившегося Джисона, Чан заботливо сказал: — Бери всё, что хочешь, я оплачу. Джисон поднял глаза на хёна и замер, кожей чувствуя, как Минхо направил на него свой змеиный, язвительный взор. Сейчас Чан оказался родителем, который ненамеренно поставил своего ребёнка в неловкое положение перед обидчиком. Хану захотелось прикрыть голову руками и убежать. Чёрт, чёрт, чёрт, теперь этот Ли будет думать, что Джисон настолько беден, что не может позволить себе даже грёбанный ужин в ресторане. Джисон выгнул брови, умоляюще глядя на Чана и чувствуя, как внутри расползаются раздражение и даже злость. Но Чан и ухом не повёл. Вместе с неприятными чувствами выплыло на поверхность и чувство вины. Джисону стало стыдно за то, что он так раздражённо отреагировал на заботу друга. Чан старался изо всех сил, чтобы им было комфортно, а Хан готов на него наехать, только потому, что боялся показаться смешным в глазах какого-то напыщенного придурка. Джисон покраснел и прикрыл лицо меню. Смутно он начал понимать, что главный придурок в компании, сидящей за столом, сейчас он. — Вообще, — вдруг подал голос Минхо, — я думал, что плачу я, — он повернулся к Бан Чану. Его откровенно повеселило выражение лица Недоразумения (у Минхо не наблюдалось проблем с памятью, соответственно, он прекрасно помнил, как зовут барабанщика, но про себя упорно продолжал называть Джисона так), и Ли решил смутить его окончательно. Джисон моментально отреагировал: сощурившиеся глаза показались над меню и уставились прямо на Минхо. Вот же ублюдок, подумал Хан. Решил унизить таким подлым образом. И тут Джисону показалось, что сами того не понимая, они с Минхо начали игру, в которой участвовали только вдвоём. А может быть Джисон всё это надумал, и на самом деле он просто до жути боялся Минхо и таких как он, потому что страшился вновь быть униженным, опущенным, размазанным по стене, словно тухлый помидор. — Не-е-ет, я угощаю, — Чан откинулся в кресле, — или ты думаешь, что мы с парнями совсем голодранцы? — И в мыслях не было, — соврал Минхо, — и всё же, я пригласил, значит я и плачу, — настаивал он. — Прости, мистер Ли, — Чан сделал виноватое лицо и тут же хитро ухмыльнулся, — но у нас нет желания ужинать за чужой счёт. — Он пожал плечами. — Получается, что тебе платить за него, — Минхо кивнул на Джисона, — это о’кей, а мне за вас всех нельзя? Бан Чан растянул губы в улыбке. — Мы с Джисоном друзья, а вот с тобой… на брудершафт вроде ещё не пили. — Значит, надо это исправить. Официант, шампанского, пожалуйста. Чанбин, который уже собирался вступиться за Чана, открыл рот и тут же его закрыл. Ему и остальным показалось, что ещё секунда и начавшийся спор заполыхает синим пламенем, но Минхо поступил умно. Чан уселся поудобнее и вновь усмехнулся. Сынмин и Чанбин обменялись взглядами, а Джисон вжался в кресло. Это «за него» от Минхо в адрес Хана прозвучало как-то неприятно едко, будто на яркую ткань плеснули белизной, и она оставила после себя неприятный запах и изничтожила цвет. Хан поджал губы, продолжая наблюдать за всем происходящим из-за своего укрытия в виде меню. Официант принёс пять фужеров шампанского и поставил их на стол. Минхо взял два и один протянул Чану. Второй усмехнулся в сторону, глянул на Чанбина, будто таким образом советуясь с ним, а потом… Что было потом Джисон не помнил. А если какие-то обрывки вчерашнего вечера и всплывали в голове, то были они как в тумане. «Утро вечера мудренее» — говорила бабушка Джисона, но она явно не имела в виду то утро, когда ты просыпаешься с похмелья неизвестно где, не в состоянии даже шевельнуться. У Хана не получалось открыть глаза. В голове ползали беспорядочные мысли из серии: не ослеп ли он или не забыл ли кто-то включить свет. Собравшись с силами, он наконец смог открыть веки, но почувствовал, как голову пронзила боль. В итоге он зажмурился и тихонько заскулил. Что, чёрт возьми, они вчера такого пили, что теперь ему так хреново? Несколько минут Джисон пролежал, пытаясь справиться с головной болью и кривясь от мерзкого вкуса во рту. Наконец он предпринял вторую попытку открыть глаза. Она завершилась ещё хуже, чем первая, потому что перед собой, вместо размытых цветных пятен он увидел спящего Ли Минхо.