Не суди по обложке

Крик Джисона эхом отразился от высоких потолков и Минхо, конечно же, проснулся. — Какого… — Ли не успел договорить: вид лежащего перед ним и укутанного по уши в одеяло Джисона заставил его закрыть рот. Ужас сковал всё тело, поэтому Минхо мог лишь глупо моргать, уставившись на Джисона. Мысли в голове Хана панически заметались и, не зная, что предпринять, чтобы этот кошмар закончился, он решил выскочить из кровати прежде, чем Минхо выгонит его сам. Минхо понимает одно: он ничего не понимает сейчас и не помнит, что было вчера вечером. И вид Хана, который вылетел из постели как ошпаренный, в толстовке и трусах добил его окончательно. — Где твои, мать твою, штаны? — всё, что смог выдавить из себя Минхо. Джисон, который не сразу осознал масштаб трагедии, вновь взвизгнул. — Это я у тебя, блять, должен спрашивать, — истерически заголосил Хан, желая провалиться под землю от стыда. — А я то тут причём? — криком на крик ответил Минхо и резко сел на кровати, не отрывая злобного взгляда от Джисона. Минхо в порыве злости отдёрнул одеяло, а Хан внезапно начал посмеиваться, но немного истерически. Минхо подумал, что именно в эту секунду жизнь чертова Недоразумения, Слабака и Придурка прервётся, потому что он схватит прикроватный светильник с тумбочки и треснет ему по голове. Но поистине жуткая смерть не успела протянуть свои костлявые руки к Джисону, потому что Ли проследил за направлением взгляда Хана и увидел куда тот смотрел. Чёртовы клетчатые штаны Джисона, которые, к слову, успели вчера побесить Минхо, подозрительно плотно обтягивали ноги Ли. — Это твоих рук дело, извращенец?! — теперь уже визжал Минхо, намереваясь спрыгнуть с кровати и придушить вовсю смеющегося Джисона. — Скорее твоих, обычно богатенькие имеют очень странные фетиши, — давясь смехом, проговорил Джисон. Минхо принялся агрессивно стаскивать с себя штаны Хана. Джисон, которого пробило на ха-ха, пытался успокоиться. И воспоминание о том, что сидел он в ресторане с Минхо не один, очень помогло ему прийти в себя. — Стоп, а где парни? — Джисон заозирался по сторонам, в надежде увидеть спящих где-либо друзей. Бан Чана, Чанбина и Сынмина он не обнаружил, зато понял, что они находятся в доме Минхо — это подсказывали ему интуиция и интерьер вокруг. Светлые стены не украшал ни один плакат. На потолке красовалась старомодная, на взгляд Джисона, лепнина, которая, по идее, не должна была вязаться со стилем, в котором была выполнена комната Ли, но всё равно почему-то отлично сюда вписывалась. Тёмная мебель из, вероятнее всего, красного дерева, была очень дорогой и идеально сочеталась с прочим убранством комнаты. Тёмное постельное бельё казалось Джисону очень необычным, даже пугающим, но стильным. На украшения владелец комнаты явно был скуп, поэтому из какого-либо декора Джисон обнаружил лишь стоящие в углу комнаты на полочках фотографии котов и, видимо, Минхо, который, судя по всему, и являлся хозяином комнаты, с родителями и друзьями. Джисон увлёкся рассматриванием комнаты и поэтому вздрогнул, когда почувствовал, что прям ему в лицо прилетели его же штаны. — Спасибо, блин, — пробурчал он и, стащив брюки с головы, принялся натягивать их на себя. Минхо в это время рванул к двери, которая, как оказалось, вела в гардеробную и скрылся за ней. Мимолетом Хан успел оценить то, насколько превосходно выглядели подтянутые и подкачанные ноги Минхо и ему стало стыдно за свои. Этот чёрт — прошу прощения, Ли Минхо, — был идеален во всём, что касалось внешнего облика. Джисон почувствовал, как в нём начала просыпаться иррациональная злость, обусловленная подсознательным желанием быть хотя бы на один процент столько же стоящим и крутым, каким был Минхо. В голове ничего не прояснялось, но Джисона вдруг накрыло осознание: как он, чёрт возьми, тут оказался? И где же всё-таки его друзья? Хан схватился руками за голову. Господи, во что же он влип? — Эй, ты мне так и не ответил, где парни? — крикнул он Минхо, который ещё не вышел из гардеробной, чувствуя, как злость испаряется, а к горлу подкатывает жуткая паника из-за того, что он не имеет ни малейшего понимания о происходящем. — Понятия не имею, — Минхо вышел из гардеробной, затягивая ремень на джинсах; лицо его было задумчивым и нахмуренным. — Блять, — выругался Джисон. В голосе его звучали истерические нотки. Так, спокойно, Хан Джисон, сейчас во всём разберёмся. На данный момент мы точно знаем, что проснулся ты без штанов в одной постели с Ли Минхо, судя по всему, в доме или квартире Ли Минхо. Больше мы не знаем ничего. Джисону захотелось забегать по стенам от того, что голова шла кругом. Всё, что он точно знал на данном этапе, пугало его больше, чем осознание того, что он не помнит кусок из своей жизни длиной почти в двенадцать часов. Мысль о том, что они с Минхо могли, не дай Боже, в этой постели не просто спать вообще сводила Хана с ума, выводила из себя и смущала одновременно. — Я надеюсь, что мы хотя бы у тебя дома, — вздохнул Хан. На самом деле он был в этом уверен, но с учётом всего, что сейчас происходит, Джисон всё же решил уточнить. — Ну, а ты разве знаешь ещё кого-то, у кого был бы такой хороший вкус? Напыщенный индюк. — Ну, судя по тому, что ты упёр мои штаны, у тебя и вправду неплохой вкус, — Джисон вильнул бёдрами, напоминая Минхо о смущающей мелочи. — Они ужасны, — огрызнулся Минхо. — И это ты виноват в том, что они оказались на мне. — С чего ты это взял? — Потому что мне незачем надевать на себя твои штаны. — А мне незачем тебе их отдавать. Ты же мне взамен свои не дал. — Джисон скрестил руки на груди и надулся. Бессмысленный спор зашел в тупик. Да и на самом деле им обоим просто хотелось обвинить друг друга во всех грехах и выместить друг на друге свои злость и негодование. Проснуться в одной постели с человеком, которого ты невзлюбил с первой миллисекунды встречи, это настоящее унижение и, будем честны, удар ниже пояса, поэтому, что Минхо, что Джисону ужасно хотелось забыть это утро как самый страшный ночной кошмар. Джисон ещё раз вздохнул. А потом, некстати, в голову его пулей влетело осознание того, что сегодня четверг и ему сейчас нужно быть на учёбе. — Блять, блять, блять, — по вискам резко ударила боль от похмелья и Джисон вновь схватился за голову. Чертов Ли Минхо, это он во всём виноват. Споил их с друзьями, притащил Джисона в постель, украл у него штаны, взял в заложники друзей, так теперь из-за него Джисон ещё и пропускает пары. Злость и паника смешались в Хане и он, не зная, что делать, затопал ногами по полу. — Господи, ну что опять? — раздражённо спросил Минхо, направляясь к двери. Джисону не хотелось делиться с Минхо тем, что ему, вероятно, сегодня зачтут пропуск без причины, а то вдруг Ли порадуется ещё. — Всё из-за тебя, кретин, — злобно проговорил Джисон и, опередив Минхо, подбежал к двери и дёрнул за ручку. — О, вы проснулись, — казалось, улыбка Чана могла осветить весь мир. Минхо и Джисон опешили. После того, как удивление отхлынуло, Джисон почувствовал непреодолимое желание броситься Чану на шею и обнять его, словно они не виделись по меньшей мере год. А ещё нажаловаться лидеру группы, что плохой Ли Минхо украл его штаны, хотя у самого этих штанов явно вагон и маленькая тележка. И всё же, прежде, чем Джисон успел осуществить хотя бы одно из своих желаний, Чан опять заговорил: — Я только поднялся вас будить, — он подхватил всё ещё изумлённого Минхо и обрадовавшегося Джисона под локти и повёл их к лестнице. — Мы с парнями давно уже проснулись, успели позаниматься в зале, сходить в душ. Кстати, у тебя очень милая мама, Минхо. — Что?! — голос Ли больше был похож на сдавленный хрип. Брови Джисона взлетели вверх. Нет, он не сомневался в том, что Бан Чан — душка и обаяшка, к которому любовью проникаются все, но не думал, что он хорош настолько, чтобы очаровать мать Минхо. А с учётом характера Минхо, который Джисон уже успел раскусить, его мать, вероятнее всего, тоже та ещё железная леди с жутким нравом. — Правда, очень милая: она любезно предложила нам с Чанбином позаниматься в вашем спортивном зале, а потом принять душ. Попросила горничную выдать полотенца и прочее. Минхо не шёл: Чан его натурально тащил, потому что удивление Ли было настолько велико, что придавило бедного своими размерами и тяжестью. Неужели это та самая женщина, которая с детского сада запрещала Минхо играть с обычными мальчишками во дворе? Та, которая до сих пор кривится при виде людей в дешёвой одежде, считает, что все люди созданы для того, чтобы служить и подчиняться ей? Неужели это правда она столь любезным — без шуток — образом повела себя с обычными, бедными парнями, которые ещё и пьяные завалились к ней в дом? Минхо ещё раз скептическим взглядом просканировал лицо Чана, пытаясь выявить на нём хоть толику лукавости, но безуспешно. Видимо, Чан и вправду не врал. — А что что-то не так? — спросил Чан, заметив удивление и замешательство Минхо. Минхо поморгал, собираясь с мыслями. — Да. Но… Ладно, неважно. Пойдёмте уже вниз. — Минхо выпутался из хватки Чана и быстро зашагал по лестнице. Бан Чан пожал плечами, не понимая, что лично он сделал не так. Джисон проследил за Минхо. В голове у него было много вопросов, но один из них был явно важнее остальных. — Хён, я ведь должен быть сейчас на учёбе… — начал Хан, но Чан перебил его: — Не беспокойся об этом, я обо всём договорился. Тебе не зачтут прогул. Джисона не волновало то, каким именно образом Чан это сделал, но он был невероятно благодарен другу. Облегчение вырвалось из груди Джисона громким выдохом. — Спасибо тебе огромнейшее, я у тебя в долгу. — Джисон согнулся в поклоне. Чан отмахнулся, мол, ничего ты мне не должен. Теперь, когда главная проблема Хана была решена, остались мелочи из серии, как они оказались в этом доме и почему набухались до бессознательного состояния. — А что мы делаем в доме Минхо? — после небольшой паузы спросил Джисон, когда они с Чаном принялись спускаться по лестнице. — Он сам нас вчера пригласил, — невозмутимо ответил Чан. — Что?! Ты не шутишь сейчас? — Ну, справедливости ради, он был в стельку пьян, так что, видимо, он не совсем соображал, когда решил показать нам своих котов. — Котов? — Он пригласил нас в гости, чтобы показать нам своих котов, — кивнул Чан и спрыгнул с последней ступеньки. Джисон почесал затылок. Он так ничего и не понял, но расспросить Чана дальше не успел, потому что его внимание отвлекли Сынмин, Чанбин и ещё несколько незнакомых парней, сидящих за столом. А также статная женщина с тонкими чертами лица, стоявшая у кухонного гарнитура и держащая в руках чашечку с кофе. Спина этой женщина казалась неестественно прямой, а лицо уставшим от всего происходящего. Волосы были уложены, домашний костюм выглажен (кто вообще гладит домашнюю одежду, подумал Хан), на ногтях имелся маникюр. Хана пугали такие женщины. — С добрым утром, засоня, — Чанбин отсалютовал Джисону кружкой. Хан неловко улыбнулся, топчась на входе в кухню. Он чувствовал себя ужасно неловко. Столько людей, столько взглядов. Джисону захотелось съёжиться до размера пылинки, чтобы никто не мог разглядеть его. — Эм… — протянул он и уткнулся взглядом в пол. Чёрт, чёрт, чёрт, ну почему он всегда такой? Почему он просто не может со всеми поздороваться, обворожительно улыбнувшись? Почему он стоит на входе и сгорает от стыда, не зная, что бы такого сказать, чтобы не показаться полнейшим идиотом? — Мадам, позвольте представить нашего барабанщика Хана Джисона, — Чан, похоже, обратился к той самой строгой женщине, слегка облокотившейся на столешницу кухонного гарнитура. Даже не видя её глаз, Джисон почувствовал, как взгляд этой женщины скользнул по нему, оставив колкий и ледяной след. Наверное, сейчас он выглядел самым жалким человеком на свете, но у него не получалось взять себя в руки и выглядеть как-то иначе. — Очень приятно, — безэмоционально ответила женщина, — я — мама Минхо. Можете называть меня просто миссис Ли. Джисон кивнул, продолжая смотреть в пол. — Джисон, садись, поешь, — позвал его Сынмин, похлопывая по пустому стулу рядом с собой. Джисон с трудом поднял глаза на друга и неуклюже поковылял к столу. Он еле-еле приземлился на стул, продолжая чувствовать, как все на него смотрят. — Значит ты — Джисон? — один из парней, сидящих рядом, обратился к Хану. Джисон даже вздрогнул от неожиданности и от того, насколько низко звучал голос парня, но заставил себя посмотреть в глаза спросившему. — Я Феликс. Чан-хён, наверное, говорил обо мне. — Парень, назвавшийся Феликсом, протянул руку. Джисон поджал губы, кивнул и пожал протянутую руку. Он мельком оглядел лицо Феликса: тёмные глаза, тепло смотрели на Хана, веснушки, доброжелательная улыбка, на самом деле, он не выглядел таким уж страшным. Правда голос Феликса не вязался с ангельской внешностью и добрыми оленьими глазами: он был мужественный и глубокий и, честно признаться, Джисон ещё ни разу не слышал подобных голосов, в вибрациях которых неизвестным ему образом смешивались бархатистость и грубость. — Это Хёнджин и Чонин, — Феликс представил Джисону своих друзей, которые выглядели уже более недовольно. Они похожими оценивающими взглядами окинули фигурку Джисона, и результат осмотра явно их не удовлетворил. — Ну, теперь мы все перезнакомились, — дружелюбно сказал Феликс и, улыбнувшись, положил подбородок на руки. Только сейчас Джисон почувствовал, какая напряжённая на кухне царила атмосфера. Чанбин с Сынмином справа от него не смотрели в сторону Феликса и его друзей и пили кофе. Хенджин и Чонин скучающе блуждали глазами по кухне: компания музыкантов им явно не нравилась. Да и мать Минхо тоже не особо была в восторге от гостей (ну, наверное, не считая Чана). И только Чан, который сел слева от Джисона, и Феликс были спокойны и довольны. Стоп, а где же виновник того, что людям, вращающимся в столь разных кругах, приходилось сидеть на одной кухне, завтракать, пить кофе, и удерживать себя от того, чтобы не перегрызть друг другу глотки? Минхо стоял в ванной на первом этаже перед зеркалом. Он несколько раз умылся и прополоскал рот, но отмыть дискомфорт от всего происходящего у него не получалось. Минхо редко напивался, а так, чтобы не помнить вообще ничего, он не пил уже очень давно. Он прекрасно знал, как его мать относится к алкоголю и пьянкам, и уже морально готовился к тому, что как только все разойдутся, ему достанется по полной. Да ещё и друзья пришли так не вовремя. Голова у Минхо трещала. Он выключил воду и посмотрел на себя в зеркало. Настроение было хуже некуда, да и видок соответствовал. Под глазами залегли тени, лицо немного отекло. Минхо печально вздохнул. Так, ему надо собраться с силами и выйти наконец-то из ванной. Да, ему ужасно не хотелось никого видеть, он бы вообще сейчас с радостью посидел бы в обнимку с котами, выпил немного пива или обезбол, посмотрел бы сериал, а не пытался строить из себя приличного мальчика, которого напоили алкоголем злые бесы из Преисподней — ну, или точнее Бан Чан, Чанбин, Сынмин и чёртов Джисон. Но нет, ему опять придётся нагло врать матери, хотя, ужасно хотелось закричать: «Да это я! Это я набухал их и набухался сам. И что ты мне сделаешь?» — придётся придумывать оправдание перед друзьями и, наверное, перед самим собой. И вправду, почему это он — тот самый Ли Минхо, который на скамейку одну не сядет с человеком, зарабатывающим меньше тысячи долларов в сутки, вдруг напился до состояния больше похожего на сопли с какими-то музыкантами, которые питаются дешёвым рамёном и растворимым кофе? Минхо прислонился лбом к зеркалу, задумавшись. Может это они на самом деле напоили его? Почему-то Минхо слабо в это верил. Он мало, что помнил из вчерашнего вечера, но чувство того, что никто из этих четверых не мог причинить ему зла, было настолько велико, что заставляло его не сомневаться в том, что они бы ни за что на свете не принудили его выпить без его же желания. Так что же тогда случилось вчера с ним, что все выстроенные годами предрассудки, стереотипы и принципы рухнули, так, будто их выкорчевали из Ли с корнем? Может быть, все дело в музыке, объединяющей сердца, которые ещё не зачерствели и которые способны впитать в себя магию и силу чувств? Это любовь к музыке объединяла настолько разные слои общества, смешивала их между собой, открывала друг другу, давала узнать друг друга лучше, увидеть нечто, что спрятано за ширмой с надписью «богач» или «бедняк»? Раздался стук в дверь, отвлёкший Минхо от мыслей. — Ты там жив? Выходи скорее, нам осточертело сидеть там с этими придурками, — послышался голос Хёнджина за дверью. Минхо вновь вздохнул, потёр пульсирующие от боли виски и вяло поплёлся к выходу из ванной. — Не понимаю, как Ликс их терпит, — голос Хёнджина дребезжал от раздражения. Минхо поднял на друга глаза полные усталости и ничего не ответив медленным шагом направился в сторону кухни. — Ясно всё с тобой, — Хван покачал головой, а потом нагнал Минхо. В кухне на удивление неспешно текла беседа: Чан что-то рассказывал матери Минхо о своём прошлом и та, вновь к изумлению всех, с толикой интереса во взгляде слушала его рассказ. Правда, когда в дверном проёме появился Минхо, она хлестанула его взглядом и больше не смотрела на сына до того момента, как ушла с кухни, чтобы собираться по своим делам. Минхо водрузился на стул рядом с Чонином и принялся с очень унылым видом ждать, пока ему сварят кофе. Джисон, которому успели подсунуть под нос вкусно пахнущий завтрак, поднял глаза на Ли. Ну что ж, единственное, что его успокаивало и радовало так это то, что богатенькие мальчики тоже не застрахованы от херового настроения наутро после пьянки. И всё же, несмотря на ободряющую мысль о том, что Минхо себя чувствует не лучше, а если и не хуже, чем Джисон, завтрак всё равно не лез в горло. Гренки смотрелись аппетитно, как и глазунья собственно, но Хан ковырнул разок их вилкой и отодвинул тарелку в сторону. Ему ужасно хотелось в их с Сынмином маленькую общажную комнатку с валяющимися по углам носками и коробками от рамёна. Хотелось в душ, поиграть во что-нибудь на ноуте и забыть про всё происходящее. — Ладно, — Чан хлопнул в ладоши и улыбнулся, — было очень приятно поболтать с вами парни, — Джисон сдержал усмешку, подозревая, что Хенджин и Чонин и рта не раскрыли за всё это время, и только поэтому с ними так приятно было находиться в одном помещении, — но, думаю, нам пора. Надо порепетировать, подготовиться. Джисон выдохнул. Слава всем существующим богам за то, что они ниспослали на землю такую радость, как Бан Кристофер Чан. Все принялись вставать из-за стола, скрипя и гремя тяжелёнными стульями из светлого дерева. — Даже жаль, что вы уходите, — голос Феликса звучал искренне и всё ещё поражал Джисона своей низостью и глубиной. Видимо Вселенная решила, что будет забавно создать человека, больше похожего на когнитивный диссонанс, нежели на обычного двадцатилетнего парня — ну, или сколько там Феликсу лет. Что ж, судя по всему, Феликс был единственным, кого расстраивал уход музыкантов. Остальные явно были благодарны Чану за то, что он решил прервать эту трогательную утреннюю встречу, пока они не разукрасили физиономии и тела друг друга парой-тройкой свеженьких синяков. — Да ладно, увидимся уже в субботу, так ведь, Минхо? — Чан полуобернулся, глянув на Минхо. Тот с нечитаемым выражением лица кивнул. Казалось, что он уже жалеет о том, что захотел живую музыку на день рождения, просто музыку на день рождения и вообще жалеет, что решил этот день рождения справлять. Чан, Сынмин, Джисон и Чанбин не заставили себя долго ждать и быстро обулись. Минхо и Феликс вышли их проводить. — Подождите, — вдруг спохватился Феликс, — мы же не вызвали вам такси! — Я думаю, мы прогуляемся до ближайшей автобусной остановки, — успокоил его Бан Чан. Феликс, кажется, хотел возразить и уговорить их добраться на такси, но, заметив твёрдый взгляд Чана, передумал. — Ну смотрите. В любом случае, напишите, как доедете, — Феликс улыбнулся, а потом приобнял Чана на прощание. Джисон, ненадолго отвлёкшийся от мрачных мыслей, никак не мог взять в толк, а точно ли Феликс и Чан просто старые знакомые… Честно, выглядели они совсем иначе. — Передай своей маме наше почтение, — хихикнул Чан на прощание, обращаясь к Минхо, и выскользнул на улицу. Минхо цокнул языком, но оставил все комментарии при себе. — До субботы. — Лишь сказал он, глядя на Чана, и тот вновь обворожительно улыбнулся: — До субботы! Дверь в дом Минхо закрылась, и Джисон почувствовал, как кислород с новой силой зациркулировал в лёгких. День был солнечным, даже летним, и это поднимало настроение. Парни вывернули из двора Минхо на брусчатую дорожку, ведущую вверх по улице. Ещё находясь во дворе, Джисон в очередной раз удивился: живут же люди! Фигурно вырезанные деревья, аккуратные клумбы, газон, который казалось косили по линеечке — всё во дворе дома Ли кричало о том, что у них настолько много денег, что они могут позволить себе нанять людей, которые превратят всё, что находится в радиусе километра от них, в настоящую конфетку. И Джисон вновь угрюмо подумал о том, как несправедлив этот огромный мир, и в первую очередь несправедлив к нему самому — Хану Джисону. — Ну, что скажете? — весело спросил Чан, бодро шагая по улице. Было заметно, что сегодня он выглядит радостнее обычного, и Джисон не совсем понимал почему. — Кошмар, — отозвался Сынмин и скорчил гримасу, — я больше никогда не буду пить. Сегодняшнее утро было похоже на самую жуткую сцену из самого жуткого фильма ужасов. Чан расхохотался. — Да уж, рожи у них, конечно, — качнул головой Чанбин, — мы для них не второй или даже третий сорт, а нечто попротивнее, — он скрестил руки на груди. Джисон молчал. Он был согласен во всём с друзьями, но сил не было даже на поддакивание. О Боже, только утро, а Хан уже чувствует себя ломовой лошадью, которую заставили работать целый день без секунды отдыха. — Да ладно вам, потерпим их вечером в субботу и забудем про них, — отмахнулся Чан. — Знаешь, Чан-хён, — Чанбин скептически уставился на друга, — подсказывает мне моё чуткое сердце, что, как минимум одного из них ты не просто «терпишь» и далеко не сразу «забудешь». — Ааа, ты про Феликса… — невозмутимо начал Чан, а потом вдруг задумался. — Ну, он славный парень, несмотря ни на что, поэтому думаю, ты прав, его я не терплю, с ним я хорошо общаюсь и надеюсь на наше общение в будущем. — Даже слишком хорошо. — Вдруг выдал Джисон и еле удержался о того, чтобы прикрыть рот рукой. Вот чёрт. Выпалил то, что неоформленной мыслью крутилось у него в голове, причём выпалил так, будто это его задевало. Чан, на удивление, лишь пожал плечами. — Да нет, мы, правда, с ним очень хорошие знакомые, можно сказать почти друзья. — Чан задумчиво смотрел перед собой, слегка скривив губы. Казалось, он хочет объяснить, почему же у них с Феликсом такие близкие и тёплые отношения, несмотря на то, что они не виделись несколько лет, но не мог. Почему не мог — оставалось для Джисона, да и для Сынмина с Чанбином, загадкой. Другой загадкой для них было и то, что Чан раньше никогда не упоминал о Феликсе, а теперь вдруг здрасте: смотрят друг на друга нежными взглядами, улыбаются, обнимаются… Что-то тут точно было нечисто. Все замолчали, и Чан достал телефон, чтобы посмотреть по картам, а куда они, собственно, так стремительно шагают. К счастью, шагали они в правильном направлении, и до автобусной остановки оставалось немного. Путь домой занял немалое количество времени, но парни всё также молчали: слишком много всего произошло за последние сутки. Джисон в какой-то момент прилёг на плечо Чану и уснул. Ему снился странный сон, после которого осталось ощущение неприятной липкости и изгаженности души. Чанбин и Бан Чан проводили Сынмина и Джисона до общаги, чтобы удостовериться в том, что эти двое не влипнут в очередную переделку, и сами разъехались по домам. Рухнув в родную кровать, Джисон поверить не мог в то, что сегодняшнее утро он встретил не здесь, а в постели Минхо. Отчего-то эта мысль начала его смущать. Хан уткнулся лицом в подушку и простонал: картинки утреннего инцидента живо мелькали в голове, заставляя щёки краснеть. Что ж, будем надеяться, что день рождения Минхо пройдёт спокойно и после его окончания они и вправду забудут о существовании друг друга навсегда. Минхо закрыл за гостями дверь и прислонился к ней спиной. Феликс выглядел до жути довольным, и это заставило Минхо удивиться: что-то с его другом было не так. Но сейчас у него не было ни сил, ни желания выяснять, что именно. — Видишь, я же тебе говорил, — в очередной, пожалуй, стотысячный раз повторил Феликс, довольно щурясь. Минхо поджал губы. Что Феликс имел в виду, Минхо не до конца понял, но опять же, не хотел ворочать языком, чтобы что-либо уточнять. — Кстати, вы, какого чёрта приехали? — резко спросил Минхо и оттолкнулся от двери, чтобы твёрдо встать на ноги. — Эй, вообще-то мы волновались о тебе, потому что ты не брал телефон. Вот и решили заехать, удостовериться, что с тобой точно всё в порядке. Ну, правда, волновались мы вечером… — Феликс вдруг посерьёзнел. — А потом я написал Чану и он отправил мне вот эту фотку, — Ликс мгновенно вытащил из кармана джинсов телефон, открыл диалог и фотографию, которая заставила Минхо вновь припасть к входной двери, потому что от увиденного ноги перестали его держать. На фото были запечатлены умилительно спящие в обнимку Минхо и Джисон. А ещё Суни, Дуни и Дори — три предателя, обложившие Джисона своими маленькими телами с двух сторон. — Какого ху… — Минхо хотел выхватить у Феликса из рук телефон, но не успел, потому что Ликс увернулся от набросившегося на него Минхо. — Это я должен у тебя спросить, — усмехнулся Феликс, выключил телефон и сунул его обратно в карман. Всё утро Минхо заботила мысль о том, что они с Джисоном проснулись в одной постели, только потому, что он Хана за человека то особо и не считал, но он не задумывался о том, что другие могут интерпретировать их с Джисоном совместное пробуждение совсем по-иному. У Минхо вся кровь отхлынула от лица, да и от головы, видимо, в принципе, его мозг перестал соображать, и он уставился на Феликса немигающим взглядом. Тут в коридоре показались Хёнджин и Чонин. — О, Ликс, я так понимаю, ты показал Минхо то замечательное и я бы сказал умилительное фото, — хихикнул Чонин, глядя на белого от ужаса Минхо. Хёнджин и Феликс прыснули. — Вы тоже это видели? — в ужасе спросил Минхо. — Не волнуйся, это останется между нами пятерыми: нами с тобой и этим, как его… — Чаном, — с ноткой раздражения в голосе подсказал ему Феликс. — Ну да, да. Он на самом деле ничего такой, — к всеобщему удивлению сказал Хёнджин и, кажется, он не шутил. Минхо уставился перед собой пустым взглядом. Да уж, приплыли. Он уже даже не знал, что сказать, поэтому зажмурился и потёр лицо ладонями. Не день, а пиздень какой-то вчера был, честное слово, да и сегодня не лучше. — А ты, что скажешь, Чонин? — вдруг спросил Ликс у друга. — Не знаю, честно говоря, они мало похожи на каких-то зашуганных голодранцев. Те двое, — имея в виду Бан Чана и Чанбина, сказал Чонин, — так вообще огромные и суровые дядьки и не скажешь по ним, что они всего чуть-чуть нас постарше. — Но всё равно, если бы не день рождения Минхо, — вставил свои пять копеек Хёнджин, — я бы пожелал никогда с ними не встречаться. Чонин кивнул, соглашаясь с другом, а Феликс удручённо вздохнул. — Правда, теперь жутко интересно услышать, что же они там такого играют и поют, раз Минхо… — Минхо, я отъеду ненадолго, будь добр не натвори ничего сегодня, — с лестницы послышался голос матери Минхо. Ли напрягся. Он проследил за матерью, которая прошла в коридор, потом за тем, как она надела обувь и вышла из дома. Минхо запер дверь на внутренний замок и пошёл на кухню. Ужасно хотелось вновь чего-нибудь выпить или ударить кого-нибудь по голове чем-то тяжёлым. Вот бы был сейчас здесь Джисон… — Ну, мы так понимаем, что этот малыш, похожий на бельчонка, тебе понравился, — завёл щепетильный разговор Хёнджин, скользнув за стол. Минхо подавился кофе настолько сильно, что не мог прийти в себя ещё несколько минут. Феликс хлопал его по спине, пытаясь помочь откашляться, но, по сути, бесполезно. — Ты с ума сошёл?! — в голосе Минхо смешались истерические и яростные нотки. Происходило то, чего он боялся больше всего. — Он мне как кость поперёк горла, в этих своих ублюдских клетчатых штанах. — Минхо скрестил руки на груди, борясь с желанием выпихнуть друзей из своего дома к чертям собачьим. Наверное, он бы так и сделал, если бы один из его котов не пришел, чтобы потереться ему о ноги. Он взял Дуни на руки и, начёсывая ему шейку, встал у кухонной столешницы. — Ну, знаешь от ненависти до… — Захлопнись. — Нет, правда, был у меня один случай… — Хван, ёбанный твой рот, Хёнджин, захлопнись. Хёнджин, Чонин и Феликс захихикали в унисон, а Минхо мученически простонал: ну за какие такие грехи бог послал ему этих трёх придурков. — Забыли об этом. А теперь, вы как хотите, а я в душ, — угрюмо сказал Минхо, спустив Дуни на пол. — Чтобы отмыть весь этот позор? — крикнул ему вслед Чонин. Минхо ругнулся себе под нос, слыша, как друзья заливаются смехом. Единственная мысль, которая помогла ему успокоиться и ничего не расколошматить — это мысль о том, что после его дня рождения он больше никогда в жизни не увидит Хана Джисона.