Воспоминания

— Гарри, вставай срочно! Гарри! — Парень сонно промычал что-то в ответ и отвернулся, стараясь избежать настойчивой тряски.       В комнату через не прикрытые шторами широкие окна заливался свет, везде летала пыль, и мебель всё ещё местами пахла гарью. Голова от этого уже побаливала, и спать хотелось неимоверно. — Гарри, блин! Сова пришла из больницы! — Что?! — Гарри чуть не подпрыгнул на постели, и Джинни испуганно отшатнулась и упала назад, споткнувшись о чьи-то ботинки. — Ох, Джинни, прости.       Парень мигом выскочил из-под одеяла и виновато подал ей руки. Она крепко ухватилась за них, встала и сразу заговорила: — Пять минут назад прилетел мунговский почтовый сыч, и в письме сказали, что Рон просыпался ненадолго в 4:40 утра! — В глазах девочки было столько воодушевления, будто Рон полностью выздоровел за ночь. — Ого! Мы сейчас пойдём к нему, да? — Естественно! Но тебе надо собраться, знаешь… — только сейчас Гарри заметил, что так и не расцепил рук с ней. А ещё, что он в одних трусах и в другой комнате. Он ошеломлённо оглядел себя и смутился, открывая и закрывая рот. — Я нашла тебя у нас с Гермионой, когда собиралась спать. Фред и Джордж унесли тебя в вашу комнату и переодели. Извини, что так ворвалась, — виноватой она совсем не выглядела и с еле-заметной улыбкой оглядывала лицо и голые плечи Гарри. — Эм, хорошо, я тогда, наверное, оденусь, и сразу спущусь к камину, раз вчера его починили, — Гарри нервно сжимал и разжимал ладони, пока Джинни, сдерживая смешок, выходила их комнаты. — Только не задерживайся! Все остальные уже начали аппарировать! — крикнула она ему из коридора.       Гарри в спешке натягивал старые джинсы и параллельно бегал по комнате в поисках остальных вещей, которые Фред и Джордж куда-то убрали. Мысли и эмоции мешались в кучу: раздражение на близнецов, смущение из-за Джинни, тяжесть на сердце из-за вчерашнего разговора с Гермионой и паника, смешанная со страхом и предвкушением, из-за Рона. Гарри в одной мятой футболке вбежал в ванную и подставил руки под ледяные струи воды, омывая лицо и остужая голову. Мимо него пробежала Гермиона, неразборчиво крикнув утренние приветствия, забрала что-то с полки над раковиной и побежала, судя по звукам шагов, к гостиной. Гарри поспешил за ней, по пути хватая свои кроссовки. — А где другие? — спросил он у подруги, которая суетилась перед камином. — Кроме нас никого дома нет, трансгрессируем вдвоём. Вставай в камин, я возьму порох. Так… — она обвела глазами комнату вместе с Гарри, и он почувствовал себя как перед МакГонагалл на первом курсе. — Не нервничай, нам там много не понадобится. Пойдём скорее, — она согласно кивнула, но всё ещё выглядела очень встревоженной. Гарри подал ей руку и она громко и чётко произнесла адрес, кинув порох.       Привычное неприятное сжатие пространства вокруг, приглушённые звуки и резкий яркий свет больничных магических фонарей, не угасающих ни на минуту даже ночью.       Ребята вышли из камина, отряхнулись, и Гермиона почувствовала ускоряющееся сердцебиение при виде всей встревоженной семьи Уизли в зале ожидания. Она крепче сжала руку Гарри и вздохнула. — Не нервничай, сейчас придут врачи и всё нам скажут. — А если они нас больше не пустят? Мы ведь друзья, а не родственники Рона. — Молли и Артур нас пустят, всё будет хорошо, — на самом деле, Гарри не был так уж уверен. Он и сам был не прочь услышать от кого-то слова поддержки. — Доброе утро, детки! — Миссис Уизли спешно потрепала их по плечам, деланно улыбаясь, и побежала к первому вышедшему врачу с письмом в руках. На её щеках был нездоровый румянец, а под глазами залегли тени. Скорее всего, она этой ночью не спала, как и в прошлые две. Артур в стороне что-то втолковывал Перси и Фреду, активно жестикулируя. Гермиона потянула друга к ним за локоть. — Доброе утро, — без оптимизма и с очень страдающем выражением лица поприветствовал их Фред. — Доброе, а почему ты такой хмурый? Есть какие-то новости по Рону? — Гермиона нервно елозила сумкой в руках, смотря прямо на парня. — Нет, ещё нет. Я просто… — Фред опять хандрит, — закончила за него Джинни. Близнец стыдливо понурил голову от этого замечания. — Кстати, Фред, Джордж, я хотела попросить прощения за вчерашнее своё поведение, — она набрала побольше воздуха в грудь и продолжила, — конечно же я не вижу в вас Малфоя и думаю, что вы очень любящие и ответственные старшие братья.       Близнецы переглянулись и без тени злобы посмотрели на девушку. Они были одеты в одно и то же, кроме обуви, и Гарри казалось, что у него двоится в глазах. — Спасибо, Герми, мы не обижены. И уже решили, что обязательно перед ним извинимся, когда он проснётся. — Это хорошее намерение. А когда нас пустят? Что-то Молли долго. — Там сделали ограничение по количеству присутствующих за раз даже для родственников. Максимум четыре человека, — пояснил Перси. — Ох, и они решают, кто будет первым? — Да, — повернулся к ним Артур, — мы с мамой точно первые, с нами, наверное, Фред и Джордж. Предлагаю вам дальше поделиться самим, чтобы мы никого не обидели. — После вас иду я, Билл, Чарли и Перси, — продолжила Джинни. — Потом вы с Гарри. Так вы сможете побыть с ним наедине. — Молли выпишет на вас пропуск, — Артур положил руку на плечо рядом стоящего Гарри и слабо улыбнулся. Из кабинета врача вышла Молли с пропусками на всех десятерых человек и мужчина поспешил к ней. Билл и Чарли в стороне разговаривали с Флёр и её родителями, прибывшими в Англию, чтобы поддержать семью зятя. — Гарри, пойдём пока сядем в зале ожидания. Скорее всего, своей очереди мы прождём не меньше получаса, — с тоской сказала Гермиона и направилась в сторону парочки свободных сидений. — Я взяла тебе три бутерброда с кухни перед выходом.       Они сидели в полном людей шумном помещении и отвлекались на записи и фотографии, которые взяла с собой Гермиона, и Гарри был страшно благодарен ей за еду, потому что, оказывается, был очень голоден. — Зачем ты взяла всё это? — с набитым ртом спросил Гарри. — Я подумала… подумала, это может помочь Рону, если он проснётся снова. Показать ему старые снимки, чтобы ему стало радостней, — она заправила за ухо кудрявую прядь и замерла над колдографией Рона и Джинни, по локоть измазанных землёй с грядки. Рыжая девочка улыбалась во все зубы и обнимала брата за шею. — Такая большая и такая дружная семья, это кажется мне удивительным. — Я бы так хотел. Быть чьим-то старшим братом я уже не смогу, но могу быть отцом. — Уверена, ты будешь чудесным папой. И я была бы рада стать кому-то крёстной, — девушка тепло ему улыбнулась. — И ты тоже станешь крёстным, хорошо?       Конечно, Гарри станет, но он не успел ответить, потому что девушка резко перевела взгляд на вход в зал и поднялась на ноги, скидывая вещи в сумку. Джинни со старшими братьями вышли к родителям и близнецам. Выглядели они все не слишком воодушевлёнными. — Рон не проснулся больше, и его раны плохо затягиваются, — холодно пояснила она, прежде чем Гермиона и Гарри успели хоть что-то сказать. — Идите лучше к нему, врачи вам ответят на все вопросы. Они не очень вежливы, так как их об одном и том же спросили уже два раза, но это не важно, — Перси сжал ладонью напряжённое плечо сестры и отошёл к врачам. Он довольно формально общался со всеми родственниками и особенно нервничал при родителях. Очевидно, что он чувствовал свою вину перед ними, что предал однажды, и всячески старался оказать помощь сейчас. Гарри подумал, что такое искреннее раскаяние заслуживает прощения.       Они с Гермионой зашли в серую полупустую палату и просто смотрели на Рона. Ничего не изменилось: бритая голова, синяки под глазами и по всему телу, переломанная нога, пальцы и части кожи на которой почти все почернели. Широкая массивная перевязка на рёбрах закрывала половину тела. Врач стоял у входа с документами и пропусками ребят в руках. — Мистер…? — Видер. Прежде чем вы начнёте задавать вопросы — я скажу всё то, что спрашивали первые две группы. Во-первых, он ничего не сказал, когда очнулся. Только смотрел на медсестёр и следил за их действиями. Рональд Уизли пробыл в сознании одиннадцать минут и снова впал в кому. Он не просил воды, еды, никого не звал — ничего. Во-вторых, всё ещё никто не обещает скорое восстановление, потому что его раны не затягиваются, и нога не реагирует на лечение. В-третьих, мы точно не знаем, почему колотая и рваная раны от камня не залечиваются зельями и заклинаниями. Есть предположение, что использованное Пожирателями проклятье частично смешалось с магией Хогвартса, потому что эти камни были частью школы, и это дало такой эффект. Сейчас мы в основном используем немагические способы сдерживать кровотечение, нагноение и другие возможные угрозы. Так же есть сомнения, что он будет полностью собой, если снова проснётся.       Он произносил это как по бумажке с отстранённым выражением лица, словно кукла. Мистер Видер резко замолчал и смотрел на ребят в ожидании реакции. Они были ошеломлены таким потоком информации, ещё и совсем не радостной, и смотрели в ответ. — Ещё вопросы? — Кажется, он понял, что ничего не дождётся, если не проявит инициативу. — Что значит «он может не быть полностью собой»? — Это значит, что из-за сильной травмы головы и наверняка сильного стресса он может ничего не помнить. Его реакция на окружающую обстановку об этом говорит. Возможно, он молчал, потому что просто не помнил, что случилось и кто он такой.       Сердце упало в пятки, а дыхание перехватило. Рон может забыть всё, что они пережили? Все семь лет их близкой дружбы втроём? Гермиона опустила голову и с силой сжала руки на сумке, а Гарри инстинктивно старался встать к ней поближе, чтобы не ощущать себя таким одиноким. Доктор продолжил смотреть на них. — Сэр Видер… Есть ли что-то, что может помочь ему? — Нарушил тишину Гарри. — В каком смысле? Я уже сказал, что мы делаем всё возможное. — Я имею в виду… может, у вас какие-то есть платные услуги, что могут помочь ему хотя бы физически быть в порядке? — О платных услугах я поведал родителям мальчика и его совершеннолетним братьям, можете посмотреть документ у них, но могу сразу сказать, что платно вы сможете в лучшем случае нанять другого врача. Не из этой больницы. Остальное ему здесь предоставляют бесплатно, как и всем участникам битвы. Что ж, с вашего позволения я пойду к другим пациентам, а вы можете пробыть тут ещё максимум двадцать минут. Всего доброго, — мужчина поправил халат и удалился из палаты, не дожидаясь дальнейших вопросов или прощаний со стороны Гарри и Гермионы.       Они стояли и смотрели ему вслед, не имея в себе силы начать разговор. В комнате были специальные вентиляционные заклинания, поддерживающие нормальную температуру, но Гарри всё равно было холодно и он чувствовал холодный пот на теле. Раздражение на всё это потихоньку заполняло голову. Тиканье часов начало действовать на нервы, из простой белой раковины в другом углу капала вода, и Гарри молился Богу, чтобы случайно не разнести её беспалочковой.       Гермиона отошла от друга и присела перед кушеткой Рона на круглый небольшой стульчик. На другой стороне от постели Рона стоял столик и свежие полевые цветы под колбой. Вокруг Норы таких росло много. — Я так надеялась, что что-то будет. Но всё как вчера, — она глядела на лицо спящего парня и как будто бы разговаривала сама с собой, а не с Гарри. Он подошёл ближе, оглядывая бледные тощие руки друга. Ужасное зрелище, он никогда не был настолько белым и худым. — Что он думал, когда проснулся ненадолго? Когда проснётся снова? Будет ли нас помнить?       Гарри не знал, что ей ответить. Он просто смотрел то на руку Рона, то на нерасчёсанную макушку девушки. — Надеюсь, он хотя бы ходить сможет. Если не будет помнить нас — сможет хотя бы как человек начать жизнь заново. Без этого ужаса в памяти. — Мы с тобой всегда можем подружиться с ним снова, правда? — Гарри присел на второй стул и развернул к себе Гермиону. — Он полюбит нас, как и раньше. Тебя полюбит точно.       Гермиона усмехнулась и смущённо потупила взгляд в пол. — В тот день мы впервые поцеловались в Тайной-Комнате. — Интересный выбор для свидания. Говори громче, я думаю он может услышать это. Такое он бы точно не забывал, — девочка снова отвела взгляд к Рону и улыбнулась. — Тогда ты придумал гениальный план по уничтожению кубка, поговорил с механизмами на парселтанге, хотя никогда им не владел, уничтожил второй свой крастраж вместе со мной, а потом целовал, когда нас чуть не накрыло волной. Слышишь? Ты помнишь это, Рон? Это была просто блестящая идея! — Она смотрела на него в надежде получить какой-то ответ, но Рон молчал. Ничего не происходило, и только один из колосков в колбе немного опал. Никто больше не решался начать говорить. Снова комнату наполнило тиканье часов и звуки капель воды в раковине. Они казались всё громче и ближе, всё настойчивей и отвратительней. Снова стало холодно и потно. Грудь защемило. — Прости, я хочу выйти. Мне кажется, я свихнусь в этой комнате. — Я пойду тоже, извини, что зависла. Всё равно ничего мы тут не добьёмся. Только хочу спросить кое-что у врачей, так что ты иди пока к остальным, я присоединюсь через пару минут. — Как скажешь, — отмахнулся Гарри и буквально вылетел из палаты. Долгожданное открытое пространство, наполненное звуками, позволило ему свободно вздохнуть. Он прикрыл глаза и постарался унять сердце. — Выглядишь паршиво. — А? — Гарри открыл глаза и повернул голову, картинка кружилась, он был как будто пьян. Перед ним стояла Джинни и протягивала какой-то напиток. — Забудь, пей. Это настойка папы успокаивающая. Помогает немного забыться. — Алкоголь что ли? — Шутишь? Если бы.       Гарри взял в руки кружку без ручек и залпом опрокинул в себя, даже не нюхая. На вкус было никак, но по ощущениям просто отвратительно. В нём были какие-то склизкие безвкусные кусочки, как будто желейные. — Сопли напоминает, да? — Не удивлюсь, если это они, — Джинни слабо улыбнулась в ответ и забрала кружку. В её глазах был холод. — Говорят, на восстановление после таких травм уходит много времени. Война вроде кончилась, а сильно легче не стало. Такая же неизвестность впереди. — Ну, зато можешь не волноваться на счёт остальных братьев и родителей. — Ага.       Снова неловкая давящая тишина. Как Гарри ненавидел эти моменты. Настойка не действовала. — Настойка не действует. — Ты всё ещё будешь расстроен после неё, но просто уже не так. — Я не расстроен, я зол и ужасно раздражён. — Вижу. Лучше тебе не засиживаться у Рона. После посещения ты вообще другой человек на пару часов. Думала, напиток поможет.       Джинни лёгким движением заправила волосы Гарри ему за ухо, но это только усилило раздражение. Она отошла к Биллу и Чарли, пока он стоял, следил за дыханием и старался понять, что его так бесит. По ощущениям — всё. Картинка опять плыла.       Вскоре вернулась Гермиона. Она окинула взглядом друга и не стала ничего говорить, Гарри был ей благодарен за это, но всё равно ужасно злился. Девушка сказала, что потом расскажет про врачей, и предложила сначала вернуться в Нору и передохнуть. Молли и Артур заняли очередь к камину, подозвав себе всех детей.       Гарри почувствовал странное неприятное ощущение при виде гостиной Норы, когда они с Гермионой туда вернулись. Все вещи напоминали о прошлом: о войне, о Роне, о нападении Пожирателей, о Питере Петтигрю, о мёртвых членах Ордена, даже о Сириусе, хотя он тут и не жил никогда. Юноша оттолкнул охнувшего Джорджа и пронёсся к выходу из дома. Улица встретила его солнцем и долгожданным облегчением. Поле. Огромное поле с жёлтыми колосьями и зелёными цветами вокруг, никаких границ. То что нужно. Он прикрыл глаза и вслепую зашагал дальше.

***

      Весь день снова прошёл в ремонтных работал. Было ужасно неловко: Перси мало разговаривал с другими, Фред и Джордж всё ещё не отошли от вчерашнего разговора, и общались натянуто, старшие братья и Артур закрылись в гараже, Молли молчала и натирала овощи на кухне. Гермиона и Джинни вообще куда-то ушли.       Гарри уныло разбирал с близнецами хлам со второго этажа, и оценивал степень повреждения балок, которые Артур намеревался использовать снова. Опять в тишине. Опять стало холодно. Копошение братьев Уизли за спиной разозлило его настолько, что он бросил работу и смылся на первый пустой этаж. Он ощущал себя в пузыре и страшно желал, чтобы всё просто закончилось, Рон вернулся в Нору, ремонтировал бы дом со всеми, как обычно шутил и всех примирял.       Из гаража на кухню вернулся мистер Уизли, весь измазанный в саже и чёрных разводах, и начал требовать что-то у жены. Гарри решил не показываться, говорить ни с кем не хотелось. — Прекрати мне докучать, Артур, я занята и понятия не имею, о чём ты меня спрашиваешь, — Гарри из гостиной слушал её напряжённый тон. — Что такого я тебе сделал, что ты злишься на меня всё время? — Ничего! А на кого мне злиться? На детей? На Перси и Фреда, что не подставились сами? Как будто было бы легче, — послышался звон тёрки, кинутой в раковину. — И что я сделаю? Как не подойду к тебе, ты всё огрызаешься и огрызаешься, как будто я его туда толкнул! — Мистер Уизли чуть повысил тон. Гарри занервничал и не знал, что ему делать. Как будто его собственные родители ругались. Он чувствовал вину за что-то, словно это он должен был подставиться. — Мне запрещено быть злой в этом доме? Я все годы войны ни разу не позволяла себе слабости, и это всё, конечно же, воспринималось как должное. Мне как будто должно было быть нормально от того, что мой муж постоянно где-то в Министерстве бок о бок с Пожирателями, один мой сын с первого курса всё время рискует своей жизнью рядом с Гарри, — юноша почувствовал сильный укол вины, в глазах предательски защипало, — два других вечно во что-то ввязываются, а потом устраивают погром в школе перед Амбридж, четвёртый с концами ушёл в то же прогнившее Министерство, пятый вступил в Орден, шестой где-то там в Румынии на смертельно опасной работе и отвечает на письма через раз. А потом они все дружно тоже вступили в Орден и пошли на войну, включая несовершеннолетнюю Джинни! Которая, кстати, чуть не умерла как-то раз в Тайной Комнате! Как, ты думаешь, мне было? Мне теперь просто сидеть в обломках своего дома и спокойно чистить морковь?       В ответ тишина. Гарри закусил губу и почувствовал, как по щеке катится слеза. Миссис Уизли такая сильная женщина, и они все так сильно её недооценивали. Заботиться о целой ораве людей, включая других орденцев, и оставаться с виду оптимистичной — это огромный, тяжёлый труд. Артур тихо сказал что-то жене и вышел, закрыв дверь на улицу. Сердце Гарри снова болезненно сжалось, когда он услышал одинокие всхлипы из кухни. Жгучее чувство вины текло по венам и мешало дышать. Надо было подойти, помочь, но он не хотел показывать, что слышал их диалог. Гарри развернулся на пятках и как можно тише направился к выходу, морщась каждый раз, когда снова слышал плач. Выйдя на улицу с другого прохода, он сел на подгорелую балку, спрятал лицо в руках и позволил себе плакать. Неужели даже после войны ничего не станет нормальным?       Гарри опять ушёл в поле и до самого вечера лежал в траве, потому что случайно уснул от усталости. Он свернулся калачиком, как кролик, и зарылся в колосья. Ему снилась серая пустая комната, без входа и выхода, без окон. Сбоку стояла раковина и юноша чуть не завыл, когда увидел её. Со всех сторон начали с разной громкостью звать его по имени. Он закрыл уши руками и постарался игнорировать, но звуки были как будто у него в голове. — Гарри! — Парень в ужасе распахнул глаза и смотрел в лицо взволнованной Гермионы. Сердце колотилось от испуга. Она с болью и облегчением закрыла глаза, обняла друга и ничего не говорила. Вокруг было поле, высокие колосья и цветы, небо, чистое и тёмное, написало над ними, словно купол. Он заключил её в объятия в ответ и шепнул куда-то в плечо извинения. — Я не думал пропадать, случайно так вышло. Просто нужно было проветриться, я лёг, закрыл глаза и вот уже ты, — попытался оправдаться Гарри. — Скажи это не мне, а Молли и Артуру. Они себе места тут не находят, как и остальные, — в её голосе не было злобы и осуждения, и Гарри был ей очень благодарен. — Я случайно застал сегодня их ссору, — девушка отстранилась, приоткрыла рот и в её глазах отразилось понимание, — и они, кажется, меня не заметили. Не хочу раскрывать, о чём она была, но мне стало очень стыдно перед Молли за себя. — Ох, Гарри… — Не будем об этом. Давай лучше вернёмся и ты расскажешь о разговоре с врачами и куда вы делись днём с Джинни, — Гарри постарался перевести тему, чтобы не копаться в личных отношениях Мистера и Миссис Уизли, и не слушать слова утешения.       Они вдвоём поднялись и помахали остальным ребятам, которые искали парня. Молли в полном смятении подбежала к нему и взяла мозолистыми ладонями его лицо. Приятное тепло этого прикосновения согрело что-то в груди, и Гарри позволил утянуть себя в материнские объятия. — Милый мой, чего ты не сказал, что устал? Незачем было так сбегать и прятаться. Я бы тебя хоть чаем напоила, ходишь ещё поди голодный весь день. Гермиона, Гарри, пошлите внутрь. Скоро щи будут готовы.       Она ушла вперёд и ребята пошли за ней следом. — Она воспринимает тебя, как сына. Так мило, — вполголоса сказала она, тепло глядя на друга. — Я так мечтаю снова вернуться домой и обнять маму с папой. Не могу поверить, что они ничего больше обо мне не помнят.       Гарри как будто ударили. Он совсем забыл, что теперь и она сирота. В её лице было столько замаскированной боли, которую будто никто вокруг не замечал. Она обнимала себя руками и шла бок о бок с другом в теперь уже и их дом. — Хочешь поговорить об этом? Ты вообще эту тему ни разу не поднимала. — А что тут скажешь? Я очень скучаю. По своей маленькой соседке скучаю тоже, она такая хорошая девочка. Мы делали с ней каждое лето вместе математику. — Она ведь должна тебя помнить. — Нет, я им позже стёрла, чтобы они с родителями про меня не говорили. Со спины использовала Обливиэйт и трансгрессировала. — Когда я последний раз говорил, что ты просто нереальная волшебница и очень сильная женщина? — Гарри легонько ткнул её кулаком в плечо и она улыбнулась. — Я ни разу не помню, но наверняка такое было. — Серьёзно? Вот я дурак. Просто слепец, — Гарри поправил очки, и девушка снова усмехнулась. — Буду говорить об этом чаще. — Как хочешь. Зайдём за угол, поговорим там, — она рукой указала направление и снова себя обняла. Гарри без вопросов последовал за ней. — Так что? — Он говорил в полголоса на всякий случай. — Я поговорила с врачами про память, про то, что может помочь её активировать. И про то, что может помочь ему проснуться. Вообще-то, это всё есть в магловском курсе психологии и биологии, который я ещё в детстве читала, но про магию в этом деле я мало знаю, — она глубоко вдохнула после длинной фразы. — Так вот. Они не посоветовали ничего кардинально нового. — Вау, — не сдержал иронии Гарри. — Не ёрничай! Он советовал чаще с ним говорить на личные темы, а нам с тобой точно есть что ему рассказать. И я спросила ещё кое-что интересное про его состояние. Люди в коме обычно вообще не контролируют жизнедеятельность своего организма. Маги в том числе. Понимаешь? — Ты про возможную беспалочковую? — Гарри погладил ладонью свою щёку и напряжённо свёл брови, раздумывая. Подул холодный ветер и некоторые полные зёрен колосья опали. — Да. И какие-то воспоминания могут это вызвать, даже если сам человек не очнулся. И вот мы плавно подходим к тому, где сегодня я и Джинни пропали. — Я как будто слушаю детектив. — Да ладно, слабо тянет на хорошую книгу. Развязка моего рассказа тебе не понравится. — В каком смысле? — Не перебивай, пожалуйста, — Гермиона многозначительно наклонила голову и поняла одну бровь. — Так вот, мы с Джинни были на Гриммо 12 сегодня, я подговорила её. — Что?! — Извини, что не стала звать тебя, ты был… таким подавленным. Я посчитала, что возвращение на площадь Гриммо для тебя уже будет слишком. Мы там искали памятные вещи, которые могли оставить во время последних визитов и так далее. — Например, поддельный крестраж Регулуса? — Нет, конечно. Но это было бы лучше, чем ничего. А у нас, к сожалению, ничего. — Серьёзно? — Ага. Вся эта детективная история свелась к тому, что я ничего не смогла. Вау, удивительно, — она вздёрнула руками и дала им упасть на бёдра. На лице была вымученная улыбка. Гарри чувствовал её тоску и отчаяние на себе. — Не расстраивайся, вы вряд ли всё там просмотрели. Не могут же все вещи под чистую отсутствовать. Я схожу потом с тобой туда. — Хорошо, как скажешь. Спасибо, — она коротко ткнулась лбом Гарри в плечо и развернулась.       Они вдвоём зашли в дом и направились к кухне, откуда уже шёл потрясающий аромат. Всё семейство сидело за своими местами и разливало по тарелкам суп. Одинокий одиннадцатый стул с оранжевым полотенцем стоял у края длинного стола.

***

      Следующий день не встретил их письмом из Мунго. Семья, включая Гарри и Гермиону, продолжала заниматься ремонтом, они навестили Рона, который снова никак не изменился. Гермиона все отведённые полчаса говорила с ним, рассказывая по порядку все их приключения, а Гарри слушал это словно сказки и дремал у головы Рона с другой стороны постели. Так прошёл весь день. Как вчерашний.       И ещё день.       И ещё.       Гарри просыпался в комнате с близнецами и уже уставал, потому что знал всё, что будет происходить. Как вчера, как позавчера, как три дня назад.       Пока однажды к ним снова не прилетел сыч с письмом, в котором доктор объявил, что Рон начал источать магию через кому.