The Blood In Your Mouth

Возможно, у Джеймса небольшая проблема, и этому есть несколько причин. Он блестящий детектив, признаемся честно. Никто не может раскрыть дело быстрее него, ни один глаз не может уловить то, что доступно его глазам, никому не удается расшифровывать вещи так, как ему. Но помимо всего вышеперечисленного, он знает, что никто не создает доски видения своих дел, лежа в постели, никто не превращает собственную кухню в воображаемое место преступления, чтобы понять, как происходила драка. Он продолжал позволять преступным делам поглощать его жизнь: он не может есть, не может спать и не может видеть сны. Без возвращения на место преступления не обойтись. Но все это не причины возможной проблемы Джеймса, настоящая причина в том, что он наслаждается этим. Всецело. Не спать и не есть, делать доски визуализации, прослеживать линии между подозреваемыми и жертвой, превращать свою кухню (или спальню, или ванную, или гостиную) в место преступления. Ему нравится проникать в мысли убийц, понимать их, находить смысл в их действиях. Но с годами все стало немного… скучным. Всегда один и тот же мотив, всегда одно и то же оружие, всегда один и тот же человек. Это стало своего рода рутиной, то, как он работал над своими делами. Он не испытывал прежнего волнения, когда ловил плохого парня, большинство из них даже не были плохими парнями, не в глазах Джеймса, они были обычными людьми. В наши дни любой мог убить, не нужно было быть преступным маньяком, достаточно было иметь пистолет. Или нож. Или, если вы достаточно сильны, вы могли бы просто сделать это собственными руками. Запах крови — первое, что он заметил. Так всегда. Он прошел через желтую ленту места преступления в квартиру, ступая осторожно, его глаза старались уловить каждую мелочь, не желая ничего упустить. Истина, усвоил Джеймс, обычно кроется в мелочах. Иногда, когда впервые видишь труп, делаешь очевидный вывод, например, когда видишь закопанное тело с кровоточащим черепом, можно предположить, что его убили ударом по голове, но если присмотреться, рассмотреть ногти, глаза, увидеть грязь под ними, то все становится ясно. Причина смерти — удушье. Похоронен заживо. Бам. Еще одно дело раскрыто. Так что да, он был хорош в своем деле, спору нет. Но если заниматься чем-то достаточно долго, то обязательно станешь хорошим специалистом, думал Джеймс. И он занимался этим долгое время, так долго, что думал, что его уже ничто не удивит, что он видел все, что можно было увидеть. Все отвратительные, мерзкие вещи, которые только способен придумать человек, все это ожидало его до конца дней работы детективом – все одно и тоже. Ох, как же он ошибался. Впервые за многие годы Джеймс не заставлял себя не анализировать детали, он не думал, что таковые существуют. Все было прямо здесь, смотрело прямо в глаза, не давая опомниться. Оно кричало: «Вот он я. Ты видишь меня?». На стенах было так много крови, что казалось, будто они выкрашены в красный цвет, брызги лежали на мебели, картинах, полу, украшениях, это была адская картина, вся в красном. Но, и вот что самое интересное, помимо этого, в квартире все было идеальным. Ничего лишнего, ни одного признака сопротивления, как будто кровь была просто красной краской, разбрызганной вокруг, чтобы сделать очень сомнительное произведение искусства. Но это действительно была кровь. Джеймс видел ее достаточно, чтобы почувствовать разницу.       — Поттер? — он услышал, как его зовут из спальни. Эванс, без сомнения. — Зайди сюда.       — Иду. Это была очень хорошая квартира, судя по всему. Квартира богатых людей. Первое, что он подумал, когда узнал адрес, что это, вероятно, преступление на почве страсти, жена узнала о любовнице или что-то в этом роде, у богатых людей всегда есть любовницы, это гребаное клише. Он сбился со счета, сколько разъяренных жен и уставших любовниц он арестовал за эти годы. Но то, что он обнаружил, когда вошел в комнату, ну, скажем так, далеко не клише. Тело лежало на кровати, поверх одеяла, труп был белого мужчины, вероятно, в возрасте от 47 до 55 лет, с седыми волосами, и выглядел он чрезвычайно умиротворенным. Если бы вам не было все известно, то вы могли бы сказать, что он просто спит. Вот только тело было высохшим. В буквальном смысле. В нем не было крови, кожа была уродливо серой и тонкой, она просвечивала его кости и даже внутренние органы. Спальня, как и гостиная, была безупречно чиста, ни одной рубашки на полу, ни одного стула не на своем месте, и, что самое главное, в отличие от другой комнаты, ни одной капли крови. Белые, как яичная скорлупа, стены были такими же чистыми, как если бы их покрасили вчера. Втайне Джеймс восхищался тем, кто это сделал. Не в смысле «убийство — зашибись», конечно, но любой, кто может вызвать в нем такое удивление, заслуживает признания. Возможно, именно этого он и хотел — убийца, то есть. Может быть, он хотели доказать свою точку зрения, получить признание. Но как? Может быть, где-то здесь есть след, подпись? Джеймс уже думал о том, чтобы проверить тело на наличие следов, когда голос прервал его мысли.       — Тело не было перемещено, — Эванс сказала, не глядя на него.       — Что?       — Оно не было перемещено, — повторила она. — Он был убит прямо здесь, на кровати.       Джеймс нахмурился, посмотрел на тело, затем снова на Лили Эванс.       — Но…       — Кровь? — она опередила его. — Мы не знаем.       Они не знают? Что это, блядь, должно было значить? Как они могли не знать, откуда взялось столько крови?       — Она ведь должна быть его, верно? У него нет крови! — он махнул рукой в сторону тела.       Лили наконец-то посмотрела на него с серьезным выражением лица, и Джеймс понял.       Сейчас будет что-то интересное.       — Постарайся не наслаждаться этим слишком сильно, ладно? Помни, это дело об убийстве.       — Наслаждаться чем?       Она вздохнула и повернулась к высокому светловолосому мужчине. Он был худым, но не болезненно худым, а подтянутым, в хорошей физической форме. Джеймс заметил это по тому, как зелёный свитер обтягивал его фигуру. Его темно русые локоны идеально вписывались в его эстетику, придавая ему вид сексуального ботаника. Он был не совсем во вкусе Джеймса, но все же, красивый мужчина — это красивый мужчина.       — Это доктор Ремус Люпин, судебно-медицинский эксперт, — Эванс сказала, категорично. — У него есть теория.       — Приятно познакомиться, доктор Люпин, — Джеймс улыбнулся другому мужчине.       — Прошу вас, зовите меня Ремус, — он слегка улыбнулся в ответ, а затем снова обратился к своим записям. — Итак, тело явно обескровлено, верно? И да, он был убит прямо здесь, на этом самом месте, где он сейчас находится, так что можно задаться вопросом, откуда взялась вся эта кровь, верно? — Ремус говорил так быстро, что Джеймсу потребовалось все его внимание, чтобы не пропустить ничего из сказанного. — Ну, я думаю, что она действительно из него. Когда я анализировал тело, я заметил в его ноге небольшое углубление, очень похожее на острие иглы, поэтому, естественно, я предположил…       — Вы думаете, что кто-то осушил его, а затем разбрызгал его кровь по всей гостиной? — Джеймс прервал его.       — Я знаю, я знаю, что это звучит безумно, но…       — Это звучит просто блестяще! — он был в эйфории.       Неприятно признавать это, особенно перед мертвецом, но, черт возьми, ему это очень нравилось.       — Хватит улыбаться… — сказала ему Эванс, негромко, певуче.       Голова Джеймса шла кругом, Лили и Ремус разговаривали, но он их даже не слышал. Из тела слили кровь. Но зачем? Чтобы отвлечь их? Нет, это было слишком очевидно. Тот, кто это сделал, не был очевиден, было бы оскорбительно думать, что он был настолько очевиден. Чтобы доказать свою точку зрения? Чтобы устроить сцену? Устроить сцену. Да, это оно. Сцена. Для кого? Для них? Вряд ли, никто здесь не знал жертву, на самом деле Джеймс даже не помнит, чтобы слышал имя жертвы, он никогда не спрашивал, Эванс всегда в курсе таких подробностей, но Джеймса это мало волновало. Это выводило Фрэнка, их босса, из себя. Но какое ему вообще дело до имени жертвы, когда на свободе есть кто-то, киллер, убивающий людей просто для того, чтобы устроить сцену, сделать из этого зрелище?       Нет, но на этот раз ему необходимо было знать. Это не похоже на его последние дела, со скучными людьми и предсказуемыми мотивами, нет. Это что-то новенькое. Это нечто такое, от чего у Джеймса потеют руки, а кровь быстрее бежит по венам, и он должен знать. Должен знать все.       — Что еще мы знаем? — сказал Джеймс, не понимая, что прерывает их. Люпин и Эванс одновременно повернулись к нему с одинаково забавным выражением на лицах, и Джеймс не мог не подумать, как они похожи. — О жертве, я имею в виду, что мы знаем?       Девушка посмотрела на него как на сумасшедшего, как будто он говорил что-то совершенно безумное.       — Ты хочешь побольше узнать о жертве? — Лили приподняла бровь, что прозвучало слишком снисходительно. Джеймс не мог ее винить.       — Вообще-то, только о его убийстве, — он ответил тем же тоном, и она закатила глаза.       Так что, да, у Джеймса возможно есть проблема.