Поговорим?

— Вчера звонил Стас, — начал неожиданно ранний групповой видеозвонок Шевелев, сам не понимая собственных эмоций. — Сказал, что впереди ещё сезон: школа, жеребьёвка, моторы… А ещё он зовёт нас в креативную группу. — Чего? — тихо спросил Артём, боясь услышать, что ему спросонья это показалось. — Ничего. Я знаю, к чему этот разговор. Должны всё бросить и в Москву сорваться? — недовольно отреагировал Макс. — Ты это в шесть утра звонишь сказать? — Да, Максим, — терпеливо, но тихо ответил Серёжа. — Да, ребята. Едем в Москву. Насколько — пока неизвестно, но летим сегодня. Оксана приболела, поэтому нам сейчас нужно организоваться самим. Я посмотрел, ближайший самолёт через четыре часа, времени не так уж много. Тём, Серёж, нужна помощь с жильём. Посмотрите, что можем снять хотя бы на эти сутки, дальше разберёмся. Макс, просто собери свои вещи и не опоздай в аэропорт. — громко и быстро скомандовал он. Дождавшись в ответ три «Ок», Шевелев отключается, кидает телефон на кровать и идёт искать чемодан.

***

На удивление никто из ребят в аэропорт не опаздывает. Они встречаются у терминала, и, наконец проснувшись и осознав, что происходит, увлечённо обсуждают квартиры, которые удалось найти. — Исходя из требований к стоимости и расположению, варианты такие: две четырехкомнатные квартиры с неплохим ремонтом и в классном районе. Вам выбирать, — оживленно начал Гаус. — Но, честно, я думаю, мы будем друг другу мешать, если останемся вчетвером. В обеих квартирах один душ, один туалет. Даже если Макс будет вставать последним, времени на сборы будет уходить слишком много. — Ты прав. Сегодня можем остаться в отеле, а завтра посмотрим ещё варианты жилья. — согласился Горох. — Ну вы же меня знаете, — улыбнулся Гаус. — Я нашёл и классные двушки недалеко друг от друга, но придётся решать, как поделимся. — Чур я с Артёмом! — протараторил Горох. — Ты из них самый аккуратный. — Да я и не против. — ответил Гаус. — Серёга, Макс, тогда вы первыми выбирайте квартиру. Квартиры были выбраны, созвоны с арендодателями окончены и встречи с ними назначены. Парни неспешно шли к самолёту, о чем-то непринуждённо болтая и шутя, ведь шли они навстречу чему-то новому и желанному.

***

Квартиру Макс с Серёжей выбрали просторную и уютную: минималистичный светлый интерьер, балкон, большие окна, немного растений и очень много света. Комнаты, как и говорил Гаус, было две, обе небольшие и уж слишком одинаковые: светло-серые стены, паркетный пол. Из мебели были кровать с двумя тумбочками рядом, комод, шкаф для одежды, небольшой стол и стул — один набор Икеи, без лишней фантазии. Максим уступил другу комнату с балконом, поскольку тот, как ни обещал, так и не бросил курить. Балкон тоже был просторный — длинная теплая лоджия. На ней стояли пара мягких кресел-мешков горчичного цвета и металлический журнальный столик, под ними лежал ворсистый ковёр, на стене висел небольшой светильник, а на подоконнике стояла заботливо оставленная хозяйкой квартиры пепельница. — Я в душ. — сказал Заяц, закончив осмотр квартиры. — Давай. Я пока наберу Стаса, уточню планы. — ответил Шевелев. Серёжа долго говорит по телефону со Стасом, почему-то волнуясь. Стас был на съёмках и, понимая, что съёмки затягиваются, попросил парней подъехать позже, хотя бы к семи вечера. А это значило, что у ребят есть шесть часов, чтобы отдохнуть и подготовиться к встрече. Затем Шевелев звонит Гаусу и Гороху, те уже решили, куда хотели бы прогуляться и предложили встретиться уже в Главкино. Серёжа соглашается, ведь идти ему никуда не хочется. Он ставит чайник, падает на один из кухонных стульев и листает пестрящую какими-то дурацкими новостями ленту. — Через сколько выходим? — неожиданно появляется Макс в дверном проёме кухни. — Съёмки затянулись, нас ждут в Главкино только к семи. Будешь чай? — ответил Серёжа. — Не, я к себе, посмотрю что-нибудь. — уходя отвечает Максим. Серёжа пьет чай и не замечает, что скроллит ленту уже час. Хочется курить. Пора бросать. Две эти мысли борются в нём уже год, но первая пока побеждает. Он встаёт и непроизвольно концентрируется на звуках квартиры, вырываясь из плена соцсети, и понимает, что из комнаты Макса доносится рассказ об устройстве поселений древних народов. — Чего? — вслух шепчет Серёжа, останавливаясь перед дверью комнаты Зайца. Стучит и приоткрывает дверь, не дожидаясь ответа. Максим, развалившись на кровати в серых домашних штанах и белой просторной футболке, спит под речи рассказчика из какого-то подобранного алгоритмами Ютуба рандомного видео. Серёжа, нажав на пробел, останавливает этот бесполезный поток информации, а затем уходит курить. Сквозь открытые настежь окна балкон наполняли лучи летнего солнца, пение птиц и задорный детский смех с дворовой площадки. Всё было похоже на стереотипный «счастливый» день из американского ромкома: на горизонте новая жизнь, за окном солнечная погода, радостные дети, не хватает только поющих прохожих. А Серёжа, наблюдая всю эту картину, не испытывал никакой радости. В голове крутился утренний разговор, а ехидство Макса не давало покоя. Честно говоря, покой отнимало не произошедшее, скорее сам Максим, он — частый гость в голове Шевелева, но тот ни разу не позволил ему там надолго задержаться. Нельзя же не слышать собственных мыслей, правильно? А Серёжа, кажется, умел и это. Каждый раз, когда появлялся хотя бы намёк на вопрос о том, что он чувствует, чего хочет и что с этим делать, Шевелев мастерски сворачивал в другие нерешенные вопросы, работу и что угодно, чтобы только в этом не разбираться. Он знал, что бежать от проблем ненормально, знал, что и не получится, только и проблемы как бы не было. Или всё-таки была одна. Инстаграм Максима пестрил фото с его девушкой, которая, казалось, была прямо для него создана — яркая, активная, творческая, общие друзья, интересы, образ жизни и … собака. Зачем ему от этого отказываться, а главное, ради чего? — Да когда ты уже съебёшь из моей головы? — он негромко спросил себя, выпутываясь из роя беспокойных мыслей. — Кто? — спрашивает сонный Максим, выходя на лоджию и плюхается в кресло. Он зевает, лениво потягивается и ёжится от светящих в лицо лучей. — Давай собираться, ехать пора. — сдержано отвечает Серёжа, бросает окурок в пепельницу и уходит.