Солнце на снегу

      Ирши и представить не могла, что настанет день, когда она будет так бессовестно липнуть к мужчине, но настал день, и госпожа Айденгер липла. Совершенно бессовестно и с большим удовольствием. Оказалось, можно весь день быть вместе, рядом, держаться за руки, наблюдая за движением теней за окном, разговаривать взглядами, обнимать, когда хочется, будто в плавном танце, обмениваться словами, но больше длинными и нежными касаниями.       Словно по заказу и мир вокруг стал тише и приятнее — зазвучал в унисон. Раг уснул, солнце наполнило дом теплым сиянием и яркими золотыми пылинками, экран в кабинете надолго замолчал, а на стеклах Ирши не осталось ни единого письма-жалобы от айцев или их кураторов.       Гас позвал Ирши на прогулку, водил на окрестные холмы, рассказывал, как ходить по свежему насту, чтобы не проваливаться, улыбался и был совсем не похож на себя прежнего — отстраненного, колючего, настороженного. Видимо, ледяной вояка окончательно осознал, что его чувства взаимны и успокоился, а вот Ирши распереживалась — она ощутила себя самозванкой. Ей казалось, что до разоблачения осталось совсем чуть-чуть, что еще немного, и Гас наконец увидит, какая она смешная и маленькая, а спасенные айцы поймут — Ирши больше не нужна. И как потом жить дальше?       После ужина грустные мысли окончательно одолели Ирши — она пристроилась в уголке дивана со стеклом и блокнотом, но сообщений не было, поэтому в блокноте расцвели кривенько прорисованные ромашки.       Гас заметил ромашки и спросил:       — Что такое? Опять голова болит?       — Нет, — вздохнула Ирши. — Просто я не привыкла бездельничать.       — Отдыхать, — поправил Гас, присев рядом. — Это называется отдыхать, Ирш. И у тебя действительно очень редко получалось перевести дух. Почему?       — Я… — Ирши зачем-то разволновалась. — У меня всегда было много дел, плюс какая-нибудь учеба, куча экзаменов, тестов, я должна была…       — Должна? Кому должна?       — Себе и еще… нет, только себе. Я хотела все-все сделать, чтобы…       — …никого не разочаровать?       Ирши вскочила, уронив блокнот, и прошлась по гостиной туда-сюда.       Гас понаблюдал за ее метаниями и уточнил:       — Что, Ирш? Я прав?       — Нет, — упрямо насупилась Ирши. — Ты все неправильно понял.       — Говорят, со стороны виднее. Я насчитал с десяток обидных прозвищ, вроде «тощей коротышки», которыми тебя регулярно награждали в семье. Каждое из них тебя задевало, я видел. А некоторые ситуации и вовсе показались мне возмутительными. Кстати, «Ирши» — это ведь мужское имя?       — Да, — Ирши нервно сцепила пальцы. — Оно означает «солнечный луч». У нас, Айденгеров, первенцы всегда были мальчиками, а тут вдруг девочка, да еще и такая недодел… кхм… маленькая. Я думаю, это слегка… расстроило моих родных. А ты? Разве тебе никому и ничего не приходилось доказывать?       — Нет, — Гас покачал головой. — Я тот еще баловень — всю жизнь делал только то, что нравится, а временами вообще ничего не делал — гулял, рассматривал срезы льда на местных озерах, играл с Рагом, шатался по галактике с Дином, изучал окраинные диалекты и участвовал в бесполезных межгалактических форумах только для того, чтобы увидеть тебя.       — А как же твои родители?       — Их нет. Они умерли.       — Ох, прости, я не хотела…       — Не извиняйся, Ирш. Они умерли задолго до моего рождения. Даже имя и то мне досталось от системы, правда, я его немного подсократил, для удобства.       Ирши вытаращилась, быстро оглянулась по сторонам и осознала, что дом Гаса действительно был исключительно его домом — никаких фото с родственниками, памятных вещиц, портретов на стенах, писем и звонков от близких, рамок с генеалогическим древом… ничего. Ирши вызубрила титулы и родственные связи всех властителей галактики, но сведения о сайонах всегда шли с пометками «возможно», «вероятно», «приблизительно» и всегда вызывали у Ирши жгучий интерес, любопытство, неодолимую жажду познания…       Гас догадался, что сейчас его будут пытать — улыбнулся, поднял руки вверх: «Сдаюсь!»       Ирши немедленно воспользовалась этим приглашением — уселась рядом и попросила:       — Расскажи о себе.       — Кхм-м-м, — Гас задумчиво рассмотрел потолок. — Генетически я прямой потомок сразу трех первых поселенцев этой планеты — Линн, Уотэ и Сая. Это были, соответственно, бортовой врач, первый помощник капитана и капитан.       — Ого! — удивилась Ирши. — Какой фантастический внутри тебя коктейль из генов! Как ты появился на свет?       — Из инкубатора.       — Он у вас есть? Неужели до сих пор работает?       — Не он, а они — более тясячи ячеек. Работают, еще как. Каждый год система собирает статистику о жителях Белой Головы, прогнозирует возможные потери и выдает отчет — сколько должно родиться детей, чтобы численность населения была оптимальной.       — Опти… что? — Ирши озадаченно нахмурилась. — А если людей нечаянно получится больше? Кто-то окажется лишним? Как это вообще можно спрогнозировать? Ведь дети могут родиться не только в инкубаторах.       — Могут, — кивнул Гас. — Но у нас на Белой Голове естественные роды происходят крайне редко.       — Почему? Это запрещено?       — Наоборот, приветствуется, но, во-первых, нас в принципе немного, а пар, семей, еще меньше. Во-вторых, у каждого сайона есть любимое дело, поэтому рождение детей не является приоритетом. Все жители Белой Головы — профи, а беременность и роды — это потенциально опасно для жизни и здоровья женщины, ужасно утомительно и отвлекает от профессии на несколько лет.       — По-дож-ди-и! — Ирши аж подпрыгнула от нахлынувших эмоций. — А как же все эти разговоры о высшем предназначении женщины?!       — Высшем… что? — Гас приподнял бровь. — Звучит чересчур высокопарно для того, чтобы быть истиной. Такими красивыми словами говорят, когда нужно заставить человека сделать то, что ему не нравится, не хочется или страшно.       — Но… — Ирши растерялась — ей совершенно нечем было крыть. — Все равно инкубатор не сможет в полной мере заменить человека, потому что во время беременности женщина чувствует ребенка и… эм-м-м, у них появляется связь.       — Не факт. Все это очень индивидуально. К тому же, в икубаторе женщина может видеть своего ребенка, разговаривать с ним.       — Вот как? — ехидно усмехнулась Ирши. — И кто же разговаривал с тобой?       — Язви-и-ишь, — Гас подмигнул. — Хочешь меня задеть? Не-е-ет, Ирш, этим задеть не получится, придется искать другую болевую точку. Со мной разговаривала система. И не только разговаривала, но и показывала картинки, образы, играла, учила, развивала, объясняла, поддерживала. Меня никогда и ни за что не ругали, не наказывали, не требовали от меня невозможного, не раздражались от моих вопросов, не устраивали безобразных сцен на пустом месте, не называли идиотскими прозвищами и не обижали только потому, что хотели обидеть.       — О чем ты?! — вскинулась Ирши. — Меня тоже не обижали нарочно… я не… в семье никто не…       — …нельзя же быть такой выскочкой!       — Папа, хватит! Почему ты не можешь просто за меня порадоваться?! Я ведь победила не только тебя, но и…       — Ирши, детка, да выиграй ты хоть сто дурацких дебатов, а внуков мне все равно придется ждать от младшеньких! Твои чудесные мозги никому не пригодятся, увы!       Увы.       Ирши замутило от воспоминаний. Ей захотелось сбежать к себе и закрыться, спрятаться, но она отчетливо осознала это желание внутри себя, сжала зубы и не двинулась с места. Весь этот сложный пласт из прошлого стоило разобрать по косточкам, мысленно пережить еще раз и еще, пока острота эмоций не притупится, а потом выбросить за борт и дышать — медленно и ровно. Жить в настоящем, чувствовать его, переключиться.       Ирши повернулась к Гасу и спросила:       — А какое у тебя полное имя? Ты сказал, что сократил его, но… как тебя зовут полностью?       — Август. В честь какого-то важного деятеля из прошлого*… честно говоря, я не вдавался в подробности, — Гас виновато засопел. — Ирш, прости, что расстроил тебя. Все эти разговоры про твою семью… все-таки я наблюдал за вами недостаточно долго, мои выводы поспешны и…       — Почему же, все верно, — Ирши невесело улыбнулась. — Меня действительно шпыняли и подкалывали, иногда получалось довольно жестоко. Наверно, со стороны и правда виднее.       Гас приобнял Ирши и положил подбородок ей на плечо — утешал.       Дом задумчиво зашелестел, а потом требовательно пискнул. Ирши вздрогнула, а Гас и бровью не повел.       Гирлянды под потолком вспыхнули оранжевым.       — Что это? — встревожилась Ирши.       — Кто-то нарушил протокол, — вздохнул Гас.       — Твои сайоны или мои айцы?       — Уже без разницы. Кто-то из наших. Пойдем в кабинет, к экрану.       Экран в кабинете мерцал, показывая черный фон, белую карантинную станцию с айцам и пристыковавшийся к ней белый борт — длинный, хищный, сияющий острой фиолетовой подсветкой.       — Кто это? — перепугалась Ирши. — Зачем он там?       Гас нацепил коммуникатор и постучал по столу пальцами, меняя картинки на экране — посадочный слот станции, один пустой коридор, второй, третий, а в четвертом обнаружился огненно-рыжий затылок и широкая спина в пестром свитере.       — Дин, — негромко позвал Гас, — что ты там делаешь?       — Фиалки не помогли! — оглянувшись, заявил Дин. — Моя подопечная художница разрыдалась еще сильнее. Наверно, цветы напомнили ей дом. Где ее каюта? Мне надо… это… короче…       — Дин, — Гас терпеливо вздохнул, — Ты нарушаешь протокол один-шесть-восемь.       — Угу, угу. А я все думал, как эта хрень называется, прям ночами не спал, а оно — один-шесть-восемь. Спасибо за инфу. Так где она, моя бедолага?.. Не скажешь? И не надо! Я все равно найду!       Гас оперся руками о стол и спокойно наблюдал за происходящим. Ирши тоже наблюдала, но взволнованно.       Дин вышел в центральный зал станции и нахмурился, оглядывая расходящиеся в стороны лучики белых коридоров с бесконечными рядами одинаковых входных шлюзов.       В одном из коридоров станции моргнула дорожка зеленых огней. Дин, не раздумывая, повернул туда.       Шлюз номер пятнадцать запищал и открылся, но Дин не стал входить без стука — деликатно поскребся в стену и заворковал:       — Лапочка, это я. Ты одета? Я подумал, что можно… я хотел пригласить тебя… как бы… в гости…       Из каюты выглянула художница — яркая, смуглая и довольно высокая, но Дин все равно был выше ее на голову. Растрепанный, огненно-рыжий, он казался скорее бандитом с окраины, чем сайоном — в веселеньком свитере, надетом поверх веселенькой пижамы, и в носках. Тоже веселеньких.       Художница, видимо, оценила носки — робко улыбнулась и протянула руку — здороваться. Дин пробормотал: «Глаза как черешни», — и не стал ограничиваться рукопожатием — поцеловал перепачканные пастелью пальцы, а затем и нежное запястье.       Ирши покосилась на Гаса и уточнила:       — А Дин точно сайон? Такое ощущение, что его вам подкинули.       — На-а-аш, — со вздохом протянул Гас. — Просто он наполовину кочевник — у его мамы случился роман с одним рыжим пронырой. Проныру она в итоге выгнала, а Дин остался. На память.       — Ничего себе… — оценила Ирши. — Вот это страсти!       Дин не терял времени даром — помог художнице собрать вещи, укутал ее в одеяло и за руку повел к выходу. Через несколько минут его сияющий борт остыковался от станции, полыхнул движками и исчез, оставив за собой широкий пурпурный след.       — Ну вот, — вздохнул Гас, снимая коммуникатор. — Думаю, скоро на станцию потянутся и остальные кураторы. Программа интеграции работает.       Ирши подозрительно прищурилась:       — Кто распределял айцев среди кураторов? Ты?       — Нет, система. Я бы не смог так быстро перелопатить отчетные данные по айцам, а потом еще и перебрать всех моих людей, чтобы найти среди них подходящих кураторов.       Ирши вновь ощутила странный холодок в груди, словно тонкий сквозняк, и поняла, что это чувство вызывал не сам Гас, а скорее местное мироустройство. Оно было таким правильным и безупречным, что казалось не живым, а механическим, машинным.       Гас хотел погасить экран, но Ирши попросила:       — А ты можешь показать мне эту… систему?       — Ну, по сути это… программа. Ты хочешь посмотреть ее код или…       — Нет, не код. Я хочу понять, что это вообще такое. В целом.       — Уф-ф-ф, — Гас озадаченно насупился. — В целом, это довольно крупная сущность. Она состоит из множества компонентов — серверы, блоки питания, узлы связи со всеми структурами жизнеобеспечения, автоматическая патрульная служба, диспетчерская, технический отдел, инкубационный центр… насколько я знаю, раньше в системе были еще охлаждающие дуги, но здесь, на Белой Голове, они не нужны.       Ирши нервно покусала губы и уточнила:       — Система управляет структурами жизнеобеспечения?       — Не совсем так, — Гас покачал головой. — Система следит за состояние всех структур планеты, но действует только на основании ранее прописанных протоколов. Если система фиксирует нарушение какого-либо протокола в структуре, она зовет ответственного за эту структуру — человека, затем система наблюдает за реакцией человека, его эмоциями, действиями и составляет новый протокол для подобных ситуаций, расширенный, дополненный, и отправляет его на утверждение людям.       — А в следующий раз она уже не будет звать людей, если ситуация будет не совсем стандартной?       — Если ситуация будет полностью укладываться в новый протокол, то нет. Если не будет укладываться — позовет. Дин решил спонтанно наведаться на станцию, система просчитала риски, нашла их несущественными, пустила его на станцию, но все равно позвала меня. В следующий раз, скорее всего, уже не позовет. Хм, а давай, я завтра устрою тебе экскурсию по одной из серверных?       Ирши кивнула. Ей очень хотелось полететь прямо сейчас, но Гас выглядел уставшим, поэтому она собрала блокноты, стекла и отправилась к себе в каюту. На стекло наконец-то пришло несколько писем от айцев, их нужно было срочно просмотреть.       Гас, конечно, приплелся в каюту к Ирши, правда уже со своей подушкой, устроился поудобнее и мгновенно уснул.       Ирши завистливо вздохнула — у нее никогда не получалось так быстро отключаться и спать крепко, без постоянных пробуждений и неприятных снов. Иногда тревожные мысли и вовсе одолевали настолько, что Ирши неделями жила с тяжелым, будто свинцовым недосыпом.       Все письма на стекле оказались с участливым «Как дела?», никаких проблем и новых задач для решения не нашлось. Ирши быстро разослала ответы с «Все хорошо, мои дорогие!» и снова достала блокнот с ромашками — натюрморт требовал добавления финальных штрихов.       За окном потемнело. Каюта приглушила верхнее освещение, оставив яркими лишь пару софитов и торшер возле кровати.       Ирши отложила блокнот, наслаждаясь минутами тишины и спокойствия.       Черное небо за окном сияло множеством звезд. Горизонт пока оставался темно-синим. Одна из звезд была явно крупнее остальных и не белой, а с легким желтоватым свечением.       Ирши хотела встать и подойти к окну, но на стекло ей беззвучно пришло сообщение с пометкой «Срочно».       Ирши открыла сообщение и удивленно приподняла брови.       На белом фоне чернело короткое:       — Здравствуй, Ирши Айденгер.       Чернело без подписи и привычного оформления всей входящей корреспонденции. Ирши с подозрением покосилась на Гаса, но он спал.       Сообщение пришло будто из ниоткуда — ни обратного адреса, ни каких-либо отметок об отправителе не нашлось, словно буквы всплыли прямо на стекле, словно с Ирши захотел поговорить сам интерфейс. Система.       Стекло вновь мягко завибрировало. Пришло второе сообщение:       — Почему ты не спишь, Ирши?       И через несколько секунд еще одно:       — Тебе страшно?       Ирши замерла. Сквозняк. Тонкий, ледяной, тревожный, он проснулся и просвистел где-то в груди, между ребер, отдаваясь под ложечкой.       Ирши облизала пересохшие губы, нажала на «Ответить» и быстро набрала текст:       — Приветствую. Да, мне страшно. Я тебя боюсь.       Стекло отреагировало почти в ту же секунду:       — Почему?       Ирши снова покосилась на спящего Гаса и ответила:       — Люди боятся того, чего не понимают.       Стекло на пару мгновений задумалось, а затем выдало:       — Конференц-зал. Стол. Камешек.       Ирши потихоньку соскользнула с кровати, на цыпочках выбежала из каюты, повернула к Конференц-залу, через полутемный коридор…       На столе в Конференц-зале лежал белый коммуникатор-камешек — гладкий, округлый, как речная галька. Ирши осторожно вложила его в ухо, прислушалась.       Камешек заговорил негромко и почему-то мужским голосом, хотя Ирши была уверена, что система — это дама.       — Здравствуй, Ирши, — глубоким приятным баритоном сказал камешек. — Подойди к окну.       Ирши подошла. Желтая звезда плавно приблизилась, обретая очертания. Это был стандартный айский транспортник — желтый кит, небольшой, вытянутый, смешной и приятно округлый.       — Я подумал, — сказал камешек, — что такой борт будет привычней для тебя. Я не хочу, чтобы ты боялась.       — Ты… — Ирши нахмурилась. — Ты приглашаешь меня на встречу?       — Да, — вздохнул камешек и нежно заворковал. — Мне давно хотелось с тобой познакомиться. Приглашаю на чай.       Ирши кивнула.       Оконное стекло медленно скользнуло в сторону. Холодный воздух хлынул в Конференц-зал, накрывая пол, поднимаясь выше, затапливая комнату острым снежным запахом.       Кит приблизился, повернулся боком и распахнул шлюз.       «На чай…» — усмехнулась Ирши, забралась на подоконник, схватилась за поручень, прыгнула на подножку кита и зашла внутрь.       Кит закрыл шлюз, моргнул желтыми глазками и с тихим шипением направился восвояси.