Солнце на снегу

      Ирши проснулась на удивление рано и тут же поплелась в кабинет. Часы поисков и раздумий сменялись днями, а дни — неделями.       Накануне Ирши снова разрушила идеальный порядок в кабинете у Гаса — разбросала по полу все имеющиеся схемы Сердца, стекла с информацией о нем, книги.       Сердце и правда оказалось совершенно неприступной махиной — верхний купол из белого металла мог выдержать прямой удар метеорита.       Ирши ходила, бродила, ползала по схемам, рассматривала и думала, думала, думала. Все чаще к мыслям примешивались и эмоции, например, раздражение — а что, если эти ее метания тоже входили в планы База? Вдруг он заранее предусмотрел такие телодвижения Ирши и сейчас с интересом наблюдал за своей «подопытной крыской»?       Пару недель назад Ирши рычала и шипела от таких мыслей, а теперь лишь упрямо фыркала: «Ну и пусть! Я не сдамся!» — и вспоминала девиз своего деда: «Барахтайся до последнего!»       Айденгеры постоянно цапались с сайонами. Хитрый прапрадед стащил у белоголовых энергопанель и сам же после устроил скандал. Буйный прадед натравил на сайонов половину галактики. Не менее буйный дед даже сумел разбить одну из малых белоснежных флотилий. Отец Ирши обладал очень скромными ресурсами, поэтому заключил с сайонами пусть и хлипкое, но перемирие, а Ирши вдруг стала госпожой Гас Линн Уотэ Сай Айденгер, супругой командующего Белой Головы. Галактика до сих пор пребывала в шоке от такого фокуса.       «Какой у меня стремительный карьерный рост, — хмыкнула Ирши и вновь озадаченно насупилась. — Так… значит, дед победил одну из флотилий, но как?.. Как он смог разрушить борт из белого металла?»       Белый дракон — Раг — казался абсолютно непобедимым созданием, как и Сердце. Дома и корабли сайонов в принципе олицетворяли собой основательность и надежность, а их рослые белобрысые хозяева умели за себя постоять, чего нельзя было сказать о маленьких смешных айцах. По правде говоря, на планете Ай умели воевать только сами Айденгеры. Их подопечные, айцы, могли сочинять о войне песни и баллады, изображать ее на холстах или с чувством разыгрывать баталии на театральной сцене, но принимать участие в реальных боевых действиях...       Ирши в задумчивости покусала губы — она прекрасно помнила красивую семейную историю о том, как дед, старый Айденгер, разбил сайонскую флотилию практически в одиночку, разрушив ведущий белый борт и разогнав после его свиту — стайку белых автоботов.       «Как он это сделал? Как ему удалось?..»       Схемы Сердца зашуршали под ногами, когда Ирши вскочила и выбежала из кабинета.       Гас и Раг уже смылись куда-то по делам. Дом полностью восстановили после погрома и новая версия жилища почти не отличалась от предыдущей — та же стеклянная гостиная, те же витые лестницы и тихие белые коридоры.       Ирши прошлась до белой каюты, вытащила из гардеробной коробку с разноцветными стеклами — отцовским архивом — и разложила их на кровати, выискивая нужное.       Сведения о победе деда над сайонской флотилией нашлись в папке «Триумф».       Ирши с интересом рассмотрела несколько фото и видео с места сражения — треугольный белый корабль сайонов лишился своего острого носа и превратился в грустную трапецию. Автоботы в панике метались вокруг него, но залатать такое критическое повреждение они, конечно, не могли. Отрезанный нос летал неподалеку — мощная многотонная конструкция из белого металла.       «Как? — прищурилась Ирши. — Как дед умудрился его отсечь? И главный вопрос — где сейчас этот резак?»       Ирши распотрошила отцовский архив, открывая одну за другой все папки об имеющемся на Ай транспорте и нашла несколько упоминаний о дедовском корабле — боевом борте особой конструкции — Горне. Затем Ирши раскопала и фото — совсем молодой, но уже грозно насупленный Айденгер стоял на загривке корабля — вытянутого, хищного, чем-то похожего на огромную злую рыбу-молот. Ирши слышала, что корабль пришел в негодность сразу после смерти деда и вроде как отправился в утиль, но на этом фото головастый борт выглядел очень даже уверенно, задорно и боевито.       В архиве отца не нашлось никакой информации об утилизации борта. Но в ангарах при дворце Горна не было, как и где-либо на Ай — Ирши знала буквально каждый уголок своей планеты.       «Где же ты, Горн? — Ирши потерла саднящие от напряжения глаза. — Куда ты делся?»       Вентиляция сегодня не просто шелестела, а тонко посвистывала. Видимо, к долине приближалась очередная метель.       Снег за окнами осветился ярко-синим — Гас вернулся. В последние дни он пропадал где-то с утра до вечера и был очень неразговорчив.       Ирши раздраженно засопела: «Мужчина мечты! Не пристает, не отсвечивает, не болтает, красавец — в люди с ним выйти не стыдно, чего тебе еще надо, глупая?! Муж выполняет все твои желания! Вернее, почти все… Сердце открывать не желает. И в прямом, и в переносном смысле, а в остальном все чудесно!»       Она подскочила и решительно промаршировала в гостиную.       Вся гостиная тонула в пасмурно-сером утреннем свете. Лимонно-желтые шторы были распахнуты. Ледяной пейзаж заглядывал в окна, задумчиво изучая дом и его обитателей.       Гас бросил куртку в углу, туда же полетела и шапка. Эта порывистость насторожила Ирши.       — Где ты был? — спросила она.       — На севере, — буркнул Гас. — Квадрат три-три-шесть.       — И-и-и что там случилось?       — Неделю назад на побережье нашли мертвого кита.       — Ого, — Ирши тут же передумала сердиться. — Он, что… почему… как он…       — Выбросился на берег.       — Из-за болезни?       — Скорее всего, от старости. Это был очень большой и очень старый белый кит. Глава китовой семьи. Мы называли его Горбатиком. Хочешь чая? Я принесу.       Ирши растерянно кивнула и проводила Гаса взглядом. Даже его спина и та казалась огорченной.       Горбатик. Кит. Вояка опечалился так, будто потерял любимого домашнего питомца.       «М-да, — удрученно вздохнула Ирши. — Если подумать, я ведь так мало его знаю… своего мужа. Да и Белую Голову в целом. Кит… не думала, что они еще где-то сохранились, а здесь есть. Удивительно».       Раг копошился во дворе — складывал из льдинок и снежков ровную тонкую башенку. На горизонте уже собирались пепельно-свинцовые тучи — навстречу долине шла очередная метель. Гас бренчал посудой на кухне.       Ирши попыталась вспомнить, чем она занималась последние недели кроме Сердца, и не смогла. В памяти осталось только шуршание, шуршание, шуршание бесконечных схем, планов и книжных страниц. Вроде были еще редкие совместные обеды, ничего не значащие беседы о погоде, парочка прогулок… Гас в это время исполнял обязанности командующего, параллельно завершая ремонт в доме, и следил за планетой. А еще у него умер кит.       — Ты, конечно, еще не завтракала? — Гас поставил поднос на стол у дивана. — Садись, нужно перекусить, хотя бы немного.       Ирши подошла к столу, обняла склонившегося над ним мужа и спросила:       — Этот кит много значил для тебя?       — Да, — невесело улыбнулся Гас. — Горбатик — первое живое существо, которое я увидел, когда вышел из Сердца. Помню, из залива взметнулся фонтан, мне показалось, что прямо до неба, а затем из воды показалась гладкая белая спина — огромная, горбатая. Я был поражен.       — А мне?.. — прошептала Ирши. — Мне покажешь его?       — Нет, — скривился Гас. — Кит мертв. Его уже увезли в лабораторию на обследование. Не нужно… на него смотреть.       — А других китов? Ты говорил про китовую семью.       — Они… они в замешательстве. Столпились в заливе. Не думаю, что сейчас… подходящее время для экскурсии.       Ничего особенного Гас не сказал, но Ирши почувствовала себя отвергнутой. Она отпустила Гаса и отошла.       За окнами засвистели первые аккорды будущей метели.       — Ирш?..       По оконному стеклу скользнули, цепляясь, пушистые белые хлопья. Раг отвлекся от башенки и вопросительно уставился в окна гостиной.       — Ирш, ты обиделась?       — Нет, — вздохнула Ирши. — Я уже которую неделю не уделяю тебе должного внимания, неудивительно, что ты слегка ко мне… охладел.       — Охла… что?..       Ирши горько насупилась, поникла, но Гас тут же тепло обнял ее со спины, привлек к себе, ткнулся носом ей в шею и забормотал:       — Мы с тобой очень разные. Давай попробуем… кхм… больше разговаривать друг с другом?       — Разговаривать? — Ирши вздохнула, расслабилась в его объятиях. — Давай. Кажется, я ревную тебя к твоим китам. И вообще ко всему этому миру. Но-о-о… я изо всех сил стараюсь скрывать свои чувства — боюсь показаться чересчур эмоциональной, боюсь ошибиться, боюсь, что не вписываюсь в твой идеально белый мир.       — Наш мир, — шепнул ей на ухо вояка. — И этот мир совсем не белый. Местами он, например, синий. Полетели, я покажу тебе китов.       — Но метель…       — Неважно. В бухте ее нет. Полетели.

* * *

      Море, океан. Темная глубина.       Ирши еще никогда не приходилось видеть столько воды разом. И не просто воды, а беспокойной сизой бездны, которая у скал перемешивалась с ледяным крошевом и утробно урчала от каждой накатывающей волны — полукруглый залив, несколько каменистых островов, а за ними и целый океан на фоне серого неба.       Ирши свесилась с подножки Рага, рассматривая плоскую вершину маяка внизу.       Маяк будто сам по себе вырос прямо из скалы. Он сиял на фоне черных камней и грозного океана — белоснежный пик, очень высокий, изящный и совершенно непоколебимый под натиском пенных волн. Они ударялись о маяк, злились, хлопали огромными сизыми крыльями, но сделать ничего не могли — маяк все продолжал обводить окрестности мощным желтым лучом.       Ирши осмотрелась и озадаченно нахмурилась:       — А где киты?       — Семья сейчас на средней глубине, — Гас подал Ирши руку. — Пойдем, покажу.       Они спустились с подножки прямо на вершину маяка — посадочную площадку — и через люк, по широкой лестнице, побежали вниз, мимо мощных белоснежных опор, все ниже и ниже. На стенах вспыхнула дорожка огней, будто приветствуя неожиданных посетителей, ступени подсветились белым.       Ступеньки все не заканчивались. Ирши показалось, что она спускается прямо к центру планеты или на дно залива, потому что все вокруг начало отливать глубокой кобальтовой синевой.       Гас провел Ирши за приоткрытый шлюз, и она вдруг оказалась на той самой средней глубине — в круглом стеклянном обзорном зале, таком темном и непонятном на первый взгляд, но…       Мгновение спустя, прямо напротив себя Ирши увидела огромный вытянутый силуэт. Синий на синем, нечто зыбкое внутри густой морской бездны. Некто.       Ирши сглотнула сухим горлом и медленно двинулась навстречу.       Существо лениво повело хвостом, будто в полусне. По стеклянным стенам обзорного зала пробежали столбики с цифрами и данными, но Ирши не могла оторвать взгляда от кита — лобастая голова, заросшая ракушками, маленький печальный глаз, длинные, узкие лапы-плавники…       Кит — не синий, а белый — был не один. Вокруг него виднелось множество таких же вытянутых силуэтов — китовая семья. Их окружала тишина, от которой киты казались ненастоящими, нарисованными. Они молчали.       — А-а… — только и смогла сказать Ирши. — А…       — Они сейчас в задумчивости, — шепотом ответил Гас. — Все должно решиться в ближайшее время.       — Что… все? Как решиться?       — Киты выберут другого вожака. Или…       — Или?       — Или последуют за старым.       — Выбросятся на берег? Все?!       — Да. Такое уже случалось однажды, еще до моего рождения. Погибло сразу семнадцать китов.       Ирши растерянно моргнула и прижалась носом к холодному стеклу.       Кит напротив вновь лениво повел хвостом, поднялся к поверхности, глотнул воздуха и вернулся на среднюю глубину, беззвучно, будто обреченно.       Тишина давила на уши. Китов нельзя было уговорить, убедить или заставить. Только наблюдать за ними, ждать и надеяться. Оказалось, что девиз «Барахтайся до последнего!» работал не всегда. Белая Голова не признавала спешки или нажима — некоторые события на этой планете происходили медленно, вальяжно и не терпели чужого вмешательства.       «Только время… — вздохнула Ирши, — и надежда на лучший исход. Иногда это все, что есть в нашем распоряжении».       Ее раздумья прервал протяжный горловой полустон-полукрик, объемный, долгий, пронизывающий все вокруг, он как будто окатил Ирши с ног до головы. Она вздрогнула и застыла, сама не понимая — от испуга или восхищения. Полустон повторился, громче, уже с другой стороны, затем еще раз, и еще, тишина сменилась странной китовой беседой. Или песней, Ирши не поняла до конца. Она совсем ничего не понимала и, кажется, никогда в жизни еще не была так растеряна и беспомощна.       — Сейчас, — шепнул ей на ухо Гас. — Смотри туда, правее.       Ирши посмотрела. Киты следовали за новым вожаком — двигались слаженно, почти синхронно.       Кит напротив Ирши буркнул короткое: «Аыв», — а затем развернулся и взмахнул хвостом, присоединяясь к процессии. От китовых песен в обзорном зале звенели динамики.       Маленькую Ирши окружил плавный китовый водоворот — белые гиганты покружили вокруг смотрового зала и ушли из бухты. Остался только темно-синий океан с парящим внутри ледяным крошевом. И Раг.       Белый дракон тихонько постучал по стеклу щупом. Гас счастливо улыбнулся и постучал в ответ. Раг распушил антенны на загривке и вспыхнул всеми огнями разом. Ирши спросила:       — Почему он… такой яркий?       — Рад, что все завершилось благополучно.       — В смысле? — переспросила Ирши. — Он все-таки машина. Наверно, Раг просто воспроизводит твои эмоции.       — Не знаю, — Гас пожал плечами. — Я не знаю, настоящие это чувства или имитация. Честно говоря, мне все равно. Он мой друг.       Раг закружился, распуская струйки озорных пузырьков. Гас снова улыбнулся ему, такой счастливый и сияющий, что Ирши вновь почувствовала укол ревности — странного, мучительно сильного собственничества. Она взяла мужа за ворот куртки, притянула к себе и спросила:       — А я?.. Как думаешь, я по-настоящему с тобой? Или имитирую?       Гас зачем-то перевел взгляд на ее губы… он только смотрел, не делая первого шага.       Ирши отпустила его и пошла к полутемной лестнице.       Ступеньки подсветились белыми полосками, по стенам пробежались огоньки. Одна ступенька, две, три, десять…       Ирши резко остановилась, обернулась и с прищуром уставилась на мужа:       — Ты снова следил за мной?       — То есть? — Гас попытался изобразить непонимание. Получилось так себе.       — Когда я разбирала архив, услышала свист. Сначала подумала, что вентиляция, из-за метели, но-о-о… во время прошлой метели такого свиста не было. Твой шпион-стрекоза был неосторожен? Подлетел слишком близко?       — Да, — Гас не стал отпираться. — Я… я наблюдал за твоими поисками. У старика Айденгера был борт, способный разрушить нашу белую броню. Я посмотрел отчеты о том происшествии, еще до того, как стал командующим. Наши техники подробно описали характер повреждений. Затем я изучил возможности всех остальных народов в галактике и могу с уверенностью утверждать, что тот ваш борт — это единственное оружие, которое может угрожать Белой Голове.       — Вот как, — усмехнулась Ирши. — Ах да, мы же договорились говорить начистоту, я и забыла. Продолжай.       — Думаю, ваша зеленая сеть существует не только в стационарной форме, как защитный купол, но и в виде оружия. Скорее всего, резак на том борте был сделан именно на основе сети.       — Ты ведь сразу сказал мне, что тебя интересует наша сеть. Все верно. Правда, ты не уточнял, что хочешь заполучить сеть в любой ее форме. И любым способом. Кстати, вы с Базом случайно не в сговоре, а? Может, наш ребенок в Сердце всего лишь предлог? Повод заставить меня порыться в архивах и найти новое вооружение для твоих боевых кораблей? Еще одна ступенька перед твоим всемогуществом?       — Ирш, что ты… я не…       Ирши махнула рукой и пошла дальше.       Ступенька, две, три…       Иногда Ирши хотелось думать поменьше. Или совсем не думать, жить себе как живется. Безо всех этих «а если» и «а вдруг». Жить и радоваться каждому дню. Не думать. Не выискивать в людях и ситуациях двойное дно, не размышлять о причинах и следствиях, не строить умозаключений и прогнозов. Не думать, не думать, не думать.       — Ирш, подожди!       Ирши снова резко остановилась, обернулась, схватила Гаса за грудки и зарычала:       — Сейчас я р-р-разочарую тебя, мой дор-р-рогой! Наша зеленая сеть подчиняется исключительно нам! Управлять ею может только генетический Айденгер, так что даже не думай, что сможешь применить ее!       — Ирш, — Гас мягко перехватил ее запястья. — Я хочу исключить угрозу для Белой Головы. Не более того.       — Ври больше! Тоже мне, гуманист нашелся!       — Ирш…       — Хочешь прицепить наш резак на свой борт?       — Нет. Раг уже полностью сформирован. Никаких правок в конструкцию вносить нельзя.       — А, все ясно! Тогда на стаю твоих дронов-стрижей прикрутить, этого будет достаточно!       — Не получится, — Гас отчего-то развеселился и захихикал. — Стрижи также не подлежат правкам. Как и остальные наши ведущие борты. Они формируются точно под своего владельца, раз и навсегда. Раг останется таким, каким вышел из Сердца. Можно заменить вышедшую из строя деталь, а вот модернизировать не выйдет. Отчасти поэтому прежний командующий и уступил мне свое место — его борт устарел, мой был сильнее. Мне интересна зеленая сеть, но все ваши техники погибли во время эпидемии, а у наших уйдут годы на изучение этой технологии, десятилетия… и получится ли у них все разъяснить — большой вопрос, но пусть лучше эта боевая сеть хранится на Голове, не представляя для нас угрозы.       — Ага, давай! Скажи, что ты исключительно за мир во всем мире! Весь такой белый и пушистый!       — Мне чужие территории без надобности, а вот жадные чужаки постоянно лезут ко мне на Голову и на Терзур. И никакого сговора с системой у меня нет и не было — это просто не укладывается в протокол, система ведь не человек, хоть и похожа. Так что твои подозрения беспочвенны. А я — белый и пушистый.       Он снова захихикал, а Ирши с изумлением поняла, что у нее закончились аргументы. Суровый молчун Гас Линн Уотэ Сай выиграл дебаты у болтушки Айденгер.       — А-э-м-м, — Ирши не привыкла проигрывать. — Но все равно… ты мог бы… хм-м-м…       Нужная мысль все никак не приходила в голову. Ирши сердито нахмурилась, прикусила губу. Гас тут же прекратил хихикать — снова жадно уставился на ее губы, а Ирши ощутила этот взгляд физически — тягучим жаром в груди и животе.       На полутемной лестнице, на средней глубине они с Гасом, пожалуй, впервые были только вдвоем, наедине — без экранов, стекол, динамиков. И это «наедине» вдруг тоже ощутилось физически — порывом, будто толчком друг к другу — невозможно было понять, кто начал первым. И никаких прелюдий не захотелось — даже поцелуй получился торопливым, скомканным, лишь бы поскорее оказаться очень близко, очень вместе. У Ирши наконец получилось — не думать. Совсем не думать, только чувствовать. И лестница под спиной показалась совсем не твердой, может тоже поплыла и оплавилась? Или это потому, что они в спешке побросали на нее свои куртки? Или потому, что жар обладания накрыл неожиданно сильной, острой волной, колюче выгибая позвоночник.       Один меховой сапожок скатился куда-то вниз, пришлось вновь за ним спускаться, но это потом, уже после.       Ирши уселась в ворохе помятых шмоток и хрипло спросила:       — Мы ненормальные, что ли? Это что такое?       Гас неуверенно пожал плечами, глянул на ее спину и проскрипел:       — Ты стерла лопатки, — с таким трагизмом, как будто нечаянно снял с жены скальп.       — Мы квиты, — хмыкнула Ирши, заметив царапины у него на плече.       — Прости, — все равно виновато засопел Гас и, едва касаясь, нежно расцеловал ей чувствительный загривок и спину.       Ирши прикрыла глаза, вздохнула и спросила:       — Поможешь мне найти Горна?       — Кого?       — Горн — это борт моего деда. Тот самый.       — Странно. Я думал, только мы даем своим кораблям имена… конечно, да. Помогу.       — Отлично! Начнем прямо сейчас.       — Нет.       — Как нет? Ты же согласился!       — Сначала обед.       — О-о-о, начина-а-ается. Ладно, согласна. И найдите мне мой второй сапог, господин адъютант! Сами его туда закинули, сами и доставайте!..