(Не) Правильно.

После победы на выборах, Зеленского захлестнуло ощущение радости и надежды. Он верил, что это начало нового этапа, шанс добиться позитивных перемен и изменить к лучшему жизнь в любимой стране. Церемония инаугурации впечатляла своим величием, наполняла чувством гордости и волнения, когда он шел принимать присягу, окруженный толпой аплодирующих сторонников. Волнение то и дело давало о себе знать, но одного взгляда на лица людей было достаточно, чтобы еще раз убедиться, что он сделал правильный выбор. Как никогда прежде, Владимир сейчас отчетливо чувствовал, что он не один. Этот момент казался невероятным, настоящей кульминацией многих месяцев напряженной работы и преданности делу. В воздухе царила атмосфера предвкушения, словно вся страна разделяла его стремления и мечты о будущем. Первые шаги в новой роли были наполнены чередой встреч, брифингов и официальных мероприятий. Поначалу мир казался удивительным, полным новых возможностей. В мечтах Зеленский представлял себе правительство, которое будет прислушиваться к своему народу, проводить значимые реформы и наконец-то эффективно решать проблемы страны. Однако, время шло и сомнения о реальности поставленной задачи стали тяжело давить на плечи. Идеализм, который его всегда двигал вперед, столкнулся с суровой действительностью. Конечно, Владимир с самого начала прекрасно понимал, что легко не будет. Но, предполагать и прочувствовать на себе — совсем разные вещи. А еще открывались все новые нюансы, которые просто невозможно знать, пока не окажешься внутри политики. Выяснилось, что все сферы влияния крепко связаны между собой системой выстроенной не один год назад. А один лишь статус президента не дает достаточно возможностей, чтобы ее сломать. Зато у тех людей, давно стоящих у истоков системы, возможностей достаточно, чтобы сломать его. И они не пожалеют на это ни сил, ни денег, видя в инициативах молодого политика только помеху для себя. Замкнутый круг, в котором каждое действие, направленное на улучшение, тянет за собой все новые сложности. Несмотря на это, президент упорно убеждал себя, что все трудности временные, что со всем можно справиться. И начинал работать больше, загоняя себя не только морально, но и физически. Но так было лучше. Это было важно, чтобы не сломаться окончательно. Потому что даже мысль о том, чтобы сдаться, смириться и стать частью этого механизма, вместо того, чтобы бороться с ним, казалась убийственной. — Це просто для покращення пам'яті, — отвечал Владимир уверенно, когда в СМИ попали фото таблеток в его машине. "Наркотики" Появилось позже в заголовках рядом с его фамилией. Очередная грязь, бьющая с каждым разом все больнее, которую Зеленский пытался проглотить вместе с антидепрессантами. И хотелось верить, что это помогает. — How is this possible? — спрашивал он ровным голосом, не выражающим лишних эмоций, почти до хруста сжимая телефон в руке. — What exactly? — уточнял Макрон, серьезно смотря на него через окошко видеозвонка и понимая куда больше, чем собеседник готов был показать. — This is... all, — неоднозначно показал мужчина руками на пространство вокруг, не зная, что именно стоит выделить как главное и можно ли вообще это сделать. — It's just politics, — спокойно отвечал Эммануэль, не акцентируя внимание на том, что он предупреждал. Теперь это уже было не важно. Их разговоры происходили регулярно, больше по инициативе француза, но, незаметно для самого Владимира, стали привычной частью его жизни. Мир политики оказался очень холодным, лидеры других стран относились к нему скептично, или просто смотрели свысока. И он все чаще ловил себя на мысли, что без поддержки Макрона чувствовал бы себя в нем совсем одиноко. Как и положено двум президентам, в их общении было много политики, обсуждения актуальных событий и проблем по официальным каналам связи. Но все больше обычного, человеческого общения в неформальных разговорах. В памяти Макрона часто вспылывала их последняя встреча, которая состоялась сразу после инаугурации Президента Украины. Она была короткой, официальной, в присутствии журналистов и членов делегаций. И оставалось совсем немного времени после, когда француз все-таки смог угостить гостя знаменитым коктейлем, как и обещал. Оценка напитка была в стиле украинца — прямая, не очень дипломатичная, но подана с исключительно милой улыбкой. Эммануэль только усмехнулся, не переставая восхищаться этим сочетанием, как и способностью Владимира оставаться собой в любом статусе. Он смотрел на тогда еще радостное лицо собеседника, видел яркий блеск в глазах напротив, говорил о политике, но в голове крутились совсем другие слова. Сожалел о рамках и правилах, которые все еще слишком рано ломать, и о том, что времени слишком мало. И так отчетливо отпечатался в памяти момент завершения встречи, когда Эмануэль проводил гостя к машине, не задавая лишних вопросов сделал уверенный шаг навстречу и впервые крепко обнял его на прощание. Зеленский выглядел чуть растерянно, но не выразил протеста, воспринимая это как шаг навстречу дружбе. А француз до сих пор помнил приятное тепло стройного тела под своими руками, свежий аромат его одеколона и свое возбуждение после. — Когда уже будут результаты? Спрашивали все. Кто-то с надеждой, кто-то с упреком. — How many cups of coffee did you drink today? — спрашивал Макрон, смотря на уставшее лицо человека, который сидел в своем кабинете в давно уже нерабочее время. — Sixth ... I think , — неуверенный ответ, так как давно уже не считал. — You need more rest , — очевидная вещь, которую мужчина и сам отчасти понимал, но при этом не давал себе передышки, полагая, что все еще делает недостаточно. — So far it doesn't work , — пожал плечами, не зная, что еще добавить, — Why did you call? — It's not urgent, we'll discuss tomorrow , — как всегда, Эммануэль решает за двоих. — But... — Tomorrow , — как всегда, тон не терпящий возражений, — Now go home and rest, — забота Макрона проявлялась радикально, больше в менторской форме. Поначалу это раздражало, а позже Зеленский понял, что француз просто такой человек, но он хочет сделать как лучше. Одной из проблем молодого президента оставалось уважение в политических кругах. Неприязненные взгляды "важных" персон можно было поймать везде и с одной стороны, на их мнение было плевать, а с другой, это создавало дополнительные сложности. Казалось, Зеленского не уважают не только олигархи и представители старой власти, но и некоторые участники его собственной команды. Просто не воспринимают всерьез. Врут в глаза, а за спиной ведут свои игры, объединяются против чего-то или кого-то, срывают голосования и полностью выходят из под контроля. "Ну и пусть. Зато люди со мной, вместе мы справимся." Утешал себя Зеленский каждый раз и это правда работало. Он уже пережил первое предательство от тех, кому доверял, первые угрозы и даже попытки воплотить их в жизнь. Это было тяжело, но мысль о том, как много людей в него верит, работала лучше любых антидепрессантов и помогала сохранять хоть какую-то стабильность. А потом был и первый протест. Не проплаченый, теперь настоящий. От первых разочаровавшихся, жертв оппозиционной пропаганды и просто тех, кто не хотел видеть в бывшем комике политика. — What is this noise? — с подозрением вслушивался Эммануэль в странные звуки на другом конце линии. — These are the sounds of hate, — пытался шутить Президент Украины, сильнее прижимая телефон к уху и печально смотря в окно на агрессивную толпу с плакатами, где изображены бездарно нарисованные карикатуры на него же. — Protests, — уверенно озвучил Макрон свой вывод, который звучал словно приговор, — There will be dozens more, ignore it . — Ignore it... — тихо на выдохе повторил Владимир, наблюдая как под громкий смех толпы рвется его фотография, разлетаясь на мелкие кусочки по воздуху. Видеть это было больно, как будто в эту секунду внутри что-то разлеталось точно также. — Did they set something on fire? — сухое уточнение, выдергивающее украинца из его мыслей. — Um... no, — не сразу даже понял он вопрос. — Destroy the city? — ...no... — Are they trying to blow up your house? — No! God... What are you talking about?! — искренне негодовал мужчина, вновь сосредотачиваясь на разговоре. — Just remembering my protests , — с улыбкой ответил Эммануэль, давно привыкший к таким вещам, — The love of the people is an extremely unstable thing. Today they love you, and tomorrow they may be ready for complete destruction with their own hands. Everything is temporary, just ignore it. — Yes, I understand, — он быстро протер рукой чуть влажные глаза, — Everything is fine, — и даже выдавил из себя улыбку. "Все в порядке" фраза, которая с этого момента стала верным спутником Зеленского. Тяжесть ответственности давила на него все сильнее, желание добиться успеха никуда не пропало, но было невозможно честно признаться в своих трудностях другим. Он считал, что показать слабость, значит признать, что все те критики были правы. Что он не справляется. Невозможно было поделиться этим даже с самыми близкими, рассказать о своих переживаниях, о том, как все на самом деле непросто. Он чувствовал свою вину перед семьей, детьми, которые оказалась втянуты в опасный мир политики из-за его выбора. Конечно, они бы наверняка поняли и поддержали, но мужчина думал, что неправильно в этой ситуации грузить их еще и своими проблемами. Ведь это он должен быть для них опорой, человеком, рядом с которым можно чувствовать себя уверенно и безопасно. И им точно не стоит знать, что сам он так себя не чувствует уже давно. — Все в порядке. Не задумываясь, уже на уровне рефлекса звучал ответ на любые вопросы. — Все в порядку, — механический ответ и уверенная улыбка, которой все верили. Вспышки камер и почти искренние улыбки в ответ. — Everything is fine, — как всегда, уже на автомате, кажется, на любом языке мира. — Once you promised me to speak honestly if you feel bad, — как всегда, Макрон видит больше. — And you promised to tell me why you need it. — In that case, we both lied. И оба ушли от ответа. А француз только смотрел немного странно и поддерживающе хлопал рукой по чужой спине во время их следующей встречи. — I invite you to dinner tonight, — не спросил, скорее вежливо поставил перед фактом, как только официальная часть закончилась. В глазах украинца промелькнуло удивление, но причин отказываться он не нашел. Еще больше мужчина удивился, когда увидел перед воротами отеля небольшой лимузин в сопровождении машин с мигалками. Он прошел вперед с мыслями, что это может быть вообще не за ним, в конце концов, в этом отеле живет много людей. Но когда стекло немного опустилось и его глаза встретились с пронзительным взглядом голубых глаз, сомнений не осталось. "Он, конечно, умеет эффектно появиться" — Good evening Vladimir, — белоснежная улыбка казалась еще ярче в темной подсветке салона лимузина. — Good evening Mr. Macron, — украинец сел рядом, укладывая сцепленные в замок руки на колени и окидывая взглядом президента Франции, который выглядел даже более ослепительно, чем обычно, — You did not specify that this would be an official meeting , — подметил мужчина с легким упреком. Сам он со своей любовью к комфорту был одет в простую светлую рубашку и синие джинсы, и почувствовал себя несколько неуместно во всем этом пафосном антураже. "Прям как в нашу первую встречу" — Because it's not, — посмеялся президент, — No officiality this evening. — Doesn't look like it, — скептичный взгляд на все вокруг и на костюм собеседника, — You should have at least warned me, I would have dressed somehow ... more impressively. — Everything is great now, — он подвинулся чуть ближе и судя по взгляду, действительно так считал, — You suit informal clothing. — Thanks... — Владимир слегка улыбнулся от неожиданного комплимента. "Il est très mignon" Макрон быстро облизал губы, чувствуя, что только здравый смысл останавливает от воплощения в жизнь тех мыслей и желаний, которые сами собой возникают в присутствии коллеги. — Do you always use a limousine for a regular dinner? — задал украинец второй вопрос, который его беспокоил. — No, only on special occasions, — неоднозначный ответ, за которым можно найти какой угодно смысл. — Is there something special happening today? "Se produit déjà." — Vladimir, just enjoy the evening without work, — мужчина усмехнулся перебивая дальнейшие вопросы и положил руку на чужое плечо, сидя слишком близко учитывая ширину сидения. "Это нормально, он просто тактильный человек." Поведение Эммануэля все еще удивляло Зеленского, порой даже вгоняло в краску. И пусть теперь он не испытывал никакого дискомфорта в его присутствии, больше не относился с недоверием, но все же не мог до конца понять. Слишком много противоречий, о которых мужчине проще было не думать вовсе. С одной стороны Макрон казался холодным и непонятным, как и большинство других политиков. Делал только то, что выгодно ему и в целом производил впечатление не самого эмпатичного человека. Но с другой, Зеленский замечал, что именно к нему он проявлял заботу, в искренность которой почему-то хотелось верить. Эммануэль смотрел на все свысока, маскируя равнодушие под отточенной до идеала обаятельной улыбкой, но на него смотрел совсем иначе и улыбался намного теплее. Он звонил когда хотел, даже в позднее время, но эти разговоры отвлекали от проблем, давал советы, даже если не спрашивали, но эти советы были полезны. Оказывал внимание, выходящее далеко за профессиональные рамки и какая бы цель за этим не стояла, в этом даже было что-то приятное. Вот и сейчас, он имел какой-то свой план, о котором не посчитал нужным поставить гостя в известность. Однако, в этой ситуации Владимир был даже рад возможности ни о чем не думать. В последнее время ему приходилось беспокоиться о слишком многих вещах, держать под контролем все и всех. Возможно, это именно та пауза, которая ему давно была нужна. Лимузин плавно ехал по улицам города, огни за окном рисовали завораживающую картину, от которой не хотелось отрывать взгляд. Тихая музыка добавляла атмосферы, но не мешала слышать собеседника. Макрон специально совсем не говорил о политике, только задавал вопросы о жизни, комментировал места, которые они проезжали и вспоминал собственные забавные ситуации, связанные с ними. То и дело бросал неоднозначные взгляды на объект своей симпатии, не упуская ни одной возможности лишний раз прикоснуться к нему. Но так, чтобы это не выглядело слишком подозрительно. Ночной Париж был прекрасен и Зеленский откинулся на спинку мягкого сиденья, только сейчас осознавая, как давно он уже не проводил время так. Нормально, без очередных форс мажоров, хаоса и негатива, как необходимо любому живому человеку. От этого вывода внезапно стало очень грустно, будто нормальная жизнь осталась где-то позади и неизвестно, вернется ли снова. Это войдет в его список болезненных мыслей, в которых сложно признаться даже самому себе, не говоря уже про кого-то еще. — We arrived.