Две жизни - одна судьба

Родовое гнездо семьи Дубеев поражало своей роскошью. ."Едва ли ещё такой можно найти во всей Индии» — гордо рекламировал его глава семейства Девдас Дубей. Самые дорогие ковры украшали стены и мраморный пол этого замка, многочисленные комнаты, за чистотой и убранством которых должны были следить не менее дюжины слуг, высокие резные потолки, колонны из нежно — розового мрамора, похожего на зефир и увитые живым декоративным плющом, витая лестница на второй этаж, украшенная причудливой резьбой — все это всем своим сердцем ненавидел младший потомок Дубеев, Амрит. Великолепнейший особняк, словно сошедший со страниц красочной книги, вызывал у него лишь стойкое отвращение своей бесполезной помпезностью и крикливой, вычурной дороговизной. Единственное место, где было ему по душе — фруктовый сад. Он мог часами бродить по его ухоженным тропинкам, не размышляя ни о чем, то и дело огрызаясь на работавших там слуг. Душа юноши была темна и лишена всякой любви, что отражалось и в его внешности. Лицом он был смугл — оливкового оттенка кожа была удивительно безупречной, словно никогда к ней не прикасалось лезвие бритвы. Волосы цвета вороного крыла, густой шапкой ниспадающие мягкими волнами, карие, с прищуром глаза с темно — зелёной радужкой и идеально очерченные смолянные брови, выражение которых и придавало ему эту мрачность и отрешенность. Амрит нравился себе и потому тщательно ухаживал за своим телом, не допуская неряшливости ни на лице, ни в одежде. И хотя с самого рождения он был окружён роскошью, юноша относился к этому с некой холодностью и отчуждением, предпочитая безаботной жизни мрачное уеденение в семейной библиотеке. Девдаса Дубея он не любил, более того, искренне ненавидел и глубоко в душе все же ощущал страх перед ним. Отец был жестким человеком — не проявляя излишней любви к своему ребёнку, он полностью занялся делами семьи (их род происходил от торговцев), отдав Амрита на воспитание многочисленным служанкам. Но тем не менее, замечающий и не прощающий малейшие провиности сына, Девдас позволял себе частенько наказывать его, чем вызывал у младшего Дубея заслуженную ненависть. ****** Амрит негромко постучал в дверь кабинета отца и получив разрешение, вошёл. Девдас сидел за дубовым лакированным столом, окружённый кипами бумаг и не отвлекая взгляд от своих дел , жестом приказал сыну сесть напротив. Амрит терпеливо ждал внимание отца, покуда тот, словно её замечая его, продолжал кропотливо изучать какие то безумно важные документы. Обида неприятно уколола юношу — в очередной раз Девдас указывает на положение юноши в этом доме и в своём сердце. Юноша знал, что отец- высоко уважаемый человек в Индии, видеть гостем которого рад был бы каждый дом. У него очень много важных дел, однако так вызывать сына к себе и демонстративно не замечать… Чувствуя, как в груди медленно закипает бессильное раздражение, Амрит на пару секунд прикрыл глаза, приказывая себе возвратить ушедшее спокойствие. Он боялся, что отец, едва лишь взглянув на него, увидит ту бурю, что кипит внутри него, и вновь презренный взгляд родителя наконец убьёт то последное мнимое душевное равновесие. — Я считаю, что ты отлично справился с этим проектом, — наконец отложив бумаги, сказал Девдас и Амрит учтиво поднял бровь, выражая лёгкий интерес, — я поручил тебе его, дабы проверить, насколько ты готов занять моё место в нашем деле и я приятно удивлён — ты выполнил все задаст в краткие сроки и практически безупречно. На несколько секунд Амрит уловил в глазах отца гордость за сына, однако это расстаяло, вновь приняв деловую сторону разговора. -в этом я спокоен за тебя, — продолжал Девдас, — но не столько за похвалой я пригласил тебя… Я считаю, что тебе пора жениться… Амрит, не удержавшись, громко хмыкнул, на что Девдас холодно спросил: -Я разве позволил себе сказать что то смешное, что вызывало у тебя улыбку? -На ком же я должен женится, отец? — едко процедил в ответ Амрит, — вы уже подобрали мне подходящую невесту или же я её увижу лишь при прохождении семи кругов? Вы верно забыли, что уже когда то нарекли меня с Амалой Басу… -Амалы нет, как и исчез практически весь её род! — нетерпеливо прервал его Девдас, — после смерти Индиры, Джотсана, её ветренная дочь, сбежала в Англию, забрав и Амалу. К тому же, зачем связывать себя узами с этой семьёй? Тебе двадцать девять лет, ты богат и молод — любая девушка из достойного рода почтет за честь разделить с тобой жизнь… Амрит замолчал, погрузившись в мрачные мысли. Он лихорадочно вспоминал тот день, когда его связали с Амалой клятвой перед ликом богини. В день празднования Дурги, представители двух семей дали священную клятву, взяв в свидетели Великую Кали, в будущем обьеденить две семьи, связав узами брака. Юный Амрит, которому в то время едва исполнилось пятнадцать лет, видел лихорадочный блеск в глазах отца и едва в крепком пожатии сошлись две ладони — мужская и узкая женская, он понял, что его судьба уже решена. -нет, отец! — Амрит решительно покачал головой, — Амала живёт в Лондоне, признаю, я её тщетно искал все эти годы, помня о клятве, и вот, наконец… Позволь мне поехать на эту чужую землю, понаблюдать за ней… Я уверен, что уговорю её вернутся на родину и возможно, она именно та, кто восстановит из пепла род Басу… … Уже засыпая в своей комнате, Амрит с удовольствием вспоминал, как отказ отца сменился на разрешение ему поехать в Лондон, едва он услышал о Амале. И дело было далеко не в самой девушке. Девдас Дубей питал страстные чувства к матери Амалы, Джотсане. Амрит с брезгливостью вспомнил тот постыдный момент, когда по неосторожности подсмотрел то, что не предназначалось для его глаз. …Девдас Дубей, опьяневший от вина, страсто шепчет перепуганной Джотсане слова любви, умоляя ему ответить взаимными чувствами. Его не смущают не наличие жены, что плакала в их спальне, прекрасно зная о симпатии мужа к другой женщине, не интимность обстановки, не умоляющая отпустить её руку Джотсана. Он даже не заметил маленького сына, который боясь вздохнуть, спрятался за нишей в коридоре. Всё внимание мужчины было занято Басу, покуда тонкий дрожащий голосок его жены, Латы, не нарушил это бестыдство. Гортанно вскрикнув от стыда, Джотсана наконец вырвала ладонь из руки Девдаса, и вскоре супруги остались наидине, не считая спрятавшегося Амрита. Лата молча плакала, не выражая словами всю свою боль от предательства мужа. Девдас же, раздраженный и униженный, не стал оправдывать себя, покинув коридор вслед за Джотсаной. Сколько раз потом Амрит винил себя, что не подошёл к матери, не обнял её, не успокоил раненное сердце... Тогда ему казалось, что покажи он себя сейчас Лате, та непременно поймёт, что Амрит слышал и видел все то, что происходило здесь и униженная женская гордость не выдержит ещё и жалости сына.. Если бы... Возможно тогда бы, утром следующего дня, Лата спокойно спала бы в своей кровати, укрытая тяжёлым балдахином, а не лежала бы сломанной куклой на дне скалистого ущелия. В газете писали - "в результате несчастного случая...", но Амрит понимал, что мама не выдержала предательства отца... Пусть Девдас живёт, не догадываясь о чудовище, что вырастил и которое ждёт момента, когда можно будет вырвать его сердце... Пусть наивно полагает, что вместе с Амалой вернётся и Джотсана. Эта инфантильная женщина, что косвенно подвела Лату к гибели, давно уже развеена по ветру , а Амалу, которую так любила это Басу, он своими руками отправит к ее ветренной матери.