Сумеречная долина

      Из рассказов отца Нетейам знал, что земляне никогда не смогут увидеть свою Луну так же близко, как на Пандоре видят Полифем. Казалось, до него можно было дотянуться кончиками пальцев, взлети ты на банши чуть выше, чем обычно. Не было у них и этого сапфирового неба, густо усеянного звёздами. Думалось Нетейаму, что у землян вообще ничего не было. Ничего, кроме каких-то там технологий и кораблей, которые принесли на’ви так много бед. Небесные люди считали их неразумными существами, но в этом вопросе у Нетейама была своя точка зрения.       Неразумный — это когда ты приходишь с оружием туда, где тебя совсем не ждут.       Ло’ак лежал в соседнем гамаке, увлечённый своим рассказом. Весь смущённый от головы до пят, он впервые заговорил с ним о Цирее.       — …Знаешь, когда она держит меня за руку, я будто отключаюсь от всего разом. Есть только она, она и она, а всего остального не вижу. И мне так тепло вот здесь, — он положил ладонь на своё сердце. Нетейам зажмурил глаза и рассмеялся, мол, ну и попал же ты, братец!       А что сам Нетейам знал про это чувство? Во-первых, оно определённо точно должно быть таким, как у их родителей. В этом он уверен на сто процентов. Между ними было что-то очень нежное, жертвенное, ответственное и бесконечно глубокое. Они делали друг друга счастливыми каждый день, не прилагая абсолютно никаких усилий.       «Твоя мама рядом, вы рядом — это всё, что мне нужно для счастья».       Так ему говорил отец. Эта формула любви поражала Нетейама своей простотой. Всего лишь найти того, кто будет рядом! Но как найти? Нет, не так. Найти кого-то не сложно. Да хоть завтра! Возьмёт он хорошенькую на’ви за руку, посмотрит ей в глаза и… А дальше-то как? Как понять, с ней можно и в горе, и в радости? Вопросов много, да вот ответов — ноль.       — А если я подарю ей что-нибудь? А, Тейам? Украшения? Или отыскать редкие ракушки? Или…       — …Или звёздочку с неба.       Ло’ак повернулся к брату всем телом, удивлённо вытянув шею.       — Звёздочку? Но как же я её достану?       Старший прыснул со смеху. Ну какой же, оказывается, Ло’ак тупица, когда влюблён!       — Просто перестань быть таким придурком, а всё остальное у Циреи уже есть!       Сначала Нетейам увидел, как злобно сверкнули его глазки, а потом он широко улыбнулся, совсем как в детстве, когда учинял какую-нибудь шалость или был чему-то искренне рад. Этот маленький засранец частенько трепал нервы, но разозлиться на него всерьёз не получалось. Ло’ак был отзывчивым и бесхитростно-добродушным, иногда застенчивым и даже наивным, но ум его решительный, ясный и твёрдый. А характером он весь в отца, когда тот был ненамного старше самого Ло’ака. Перерастёт!       — Ло’ак.       — М-м?       — А как ты понял, что она — та самая?       — Ну и чем ты меня слушал? Сказал же ведь, что с ней мне тепло вот здесь.       Ло’ак, утомлённый отцовскими поручениями, уснул моментально и даже во сне выглядел влюблённым идиотом с блаженной полуулыбочкой на губах.       Что до Нетейама, то он больше всего не любил оставаться наедине с собой без какого-либо занятия. Минуты до полного погружения в сон казались самым настоящим кошмаром. С громким лязгом захлопывалась клетка, и все страхи разом набрасывались на него, хищно щёлкая пастью у самого сердца.       «Не сможешь защитить их».       «Не сделаешь правильный выбор».       «Тебе никогда не стать таким, как отец».       Кровопролитная война с собственной тревожностью изматывала его душу, делала её уязвимой. Это сильно сказывалось на отношении к брату и сёстрам. Он часто запрещал им свободное передвижение за пределами поселения, заплывы на дальние дистанции и даже естественные исследования окружающего мира случались только под его неустанным надзором. Любая царапина, любой удар — Нетейам хмурил брови. Кири неловко извинялась за беспечность. Тук виновато опускала свою прелестную головку. Ло’ак пребывал в бешенстве и как всегда протестовал.       В этом Нетейам очень походил на отца. Пережитые беды подточили Джейка и сделали строже. Он вспыхивал моментально, если кто-то ломал палец или приходил к ужину позже обычного. Эта опека не была жестокой или тираничной, и всё же лицо его казалось крайне суровым, когда он проводил очередную воспитательную беседу со своими гиперактивными детьми. Но он любил их сильнее всего на свете, потому умел быть и заботливым, и ласковым. Рядом с ним, как и с Нетейамом, было уютно и спокойно. Эти сильные плечи держали на себе все тяготы и заботы клана, а все серьёзные решения и их не менее серьёзные последствия Джейк тоже тащил на себе в одиночку, не позволяя даже Нейтири делить это на двоих. Он думал обо всех и каждом в отдельности, за что и шёл по пути наивысшего уважения и почитания среди на’ви.       Джейк с раннего возраста воспитывал Нетейама, как будущего Оло’эйктана, обучал всему, что знал и подтягивал к привычным для всех на’ви знаниям свой земной опыт. Как бывший морпех, он тренировал в сыне выносливость, внимание, ловкость и сообразительность. Он учил его наносить удары с разных позиций и в разных условиях, чтобы у соперника не было ни единого шанса в ближнем бою. Охота на крупных и мелких животных помогала развивать скорость реакции и наблюдательность, точность и терпение, выдержку и недюжинное самообладание. Нетейам никогда не показывал, что его тело вот-вот разойдётся по швам от усталости и часто тренировался на пределе своих физических возможностей; он падал и тут же поднимался, отлично проделывал работу над ошибками и всегда держал в голове слова отца: «Чем сильнее ты станешь, тем спокойнее будет спать твоя семья».       — Помни, Нетейам, что жестоки и непримиримы мы только с врагом, но рядом с любимыми принимаем самую чуткую форму. Никто не потерпит солдафона с каменным сердцем, — и старший Салли улыбался, добавляя: — Но на кого-то вроде Ло’ака придётся запастись нешуточным терпением!       Джейк гордился своими мальчиками и часто думал о том, что однажды Нетейам займёт его место и определённо точно будет смотреться в этой роли лучше, чем он сам. Ло’аку же ещё где-то недоставало сдержанности, где-то зрелости, но Джейк вспоминал себя и смеялся: яблочко от яблони. Они продолжали работать над этим, чтобы у Тейама был надёжный тыл и разумная правая рука.       Чем яростнее билось волнение внутри, тем толще и крепче становилась броня Нетейама. Не расколоть, не подобраться. Страхи гнали его вперёд, заставляли работать над собой ещё усерднее. Он не знал жалости к себе и никогда не позволял жалеть другим. Дисциплина. Храбрость. Мужество. Год за годом Нетейам становился всё сильнее и сильнее, превращаясь из неуклюжего ребёнка в умелого воина и превосходного охотника. Эти перемены замечали все, и к двадцати годам его слово весило для Оматикайя почти столько же, сколько мнение Оло’эйктана.       — Чем сильнее я стану, тем спокойнее будет спать моя семья, — эти слова он повторял себе каждую ночь, как мантру, перед тем как глаза устало закрывались и его тут же поглощал крепкий сон.

***

      Утро в клане Оматикайя всегда начиналось рано. С первыми лучами солнца возвращалась ночная смена дозорных, а ответственные за собирательство женщины уходили пополнять припасы. Часть мужчин отправлялась на охоту, а другая занималась силовой работой по облегчению быта. С пробуждением детей шум становился гуще, насыщеннее. Где-то в вышине оживлялись и икраны.       Ориентируясь на школьный курс истории, Джейк подмечал, что жизнь на’ви на Пандоре не отличалась от той, какой жили австралийские аборигены, к примеру. На’ви так же тяжело трудились, чтобы обеспечить себя пропитанием и прочими необходимыми вещами, ткали примитивную одежду, а из кулинарии у них было только мясо на углях. Оло’эйктан по памяти соорудил подобие плодосборника, каким пользовался ещё его дед на Земле, и на’ви восприняли это маленькое внедрение с энтузиазмом. Все остальные блага цивилизации упорно отрицались ими ещё со времён первого прибытия Небесных людей. Такой органично-незатейливый уклад жизни всех более чем устраивал.       Нетейам думал, что проснулся раньше всех, но Ло’ак уже спрыгнул с гамака и болтался на ветке, разминая затёкшие во сне мышцы. Услышав сверху шуршание, он приземлился на ноги, поднял голову и очаровательно улыбнулся.       — Дуй сюда, братец. Чувствую, сегодня нас ждут великие дела!       — Умоляю, никаких великих дел в мою смену.       Ло’ак шутливо поднял руки в примирительном жесте.       — Понял, принял. Но к Цирее всё-таки слетаю! — и рванул с места, задевая хвостом все зелёные препятствия.       — Влюблённый идиот! — беззлобно крикнул ему вдогонку Нетейам.       — Знаю!

***

      За завтраком Туктирей всё не унималась, умоляя отца взять её с собой к Меткайина.       — Ну же, п-а-а-п, я буду вести себя тихо-тихо, как м… как ма…       — Как мышка, — продолжил Джейк, терпеливо сносивший её вертлявый хвостик, ударявшийся о его левую ногу.       — Точно, как мышка! Ну возьми меня с собой! Вот Ло’ак уже туда улетел.       Джейк сразу перевёл взгляд не Нетейама, и тот отложил сочный кусок мяса в сторону, удивлённо округлил глаза и усмехнулся:       — Что? Пора вам всем привыкнуть, что у него появилась подружка.       — А когда у тебя появится? — подала голос Кири, лукаво прищурив глазки. Она видела, как вытянулась шея брата, и на его лице не осталось ни тени улыбки. Он был смущён, и эта реакция её натурально позабавила. — Спорим на что угодно, что ты будешь ещё более несносным, чем Ло’ак, когда влюбишься?       Нетейам, доведённый уже до той крайней степени неловкости, когда начинаешь теребить пальцами первую попавшуюся вещь хотел было огрызнуться, но вовремя вмешалась Нейтири:       — Прекрати задирать брата, ешь, — тихо, но строго. — Джейк, — голос Нейтири тут же стал мягким. Глаза излучали такой свет, от которого можно ослепнуть. — Возьми Туктирей с собой, пусть повидается с друзьями, а Нетейам побудет вместо тебя.       Это нужно было видеть. Джейк Салли — он же Турук Макто и непобедимый воин клана Оматикайя засиял, словно Сириус, когда любовь всей его жизни ласково поцеловала в плечо. Тук мило ахнула, подперев подбородок кулачком. Кири и Нетейам посмотрели друг на друга, как самые счастливые дети, выросшие в самой счастливой семье.       Садясь на своего икрана и проверяя, надёжно ли закреплена к нему Туктирей, Джейк раздавал сыну стандартные указания и мягко сжал плечо напоследок.       — Береги девочек, мы вернёмся через два дня. Пошли за мной кого-нибудь из дозора, если что-то случится.       — Понял.       Джейк запрыгнул на икрана и улыбнулся по-отечески тепло, с гордостью глянув на сына.       — Я тебя вижу.       — И я тебя вижу, отец.       Как только они скрылись в небе, Нетейама вновь ужалило недоброе предчувствие, с каким он ходил уже несколько дней. Всё было хорошо. На Пандоре остались только добрые земляне, вокруг царил абсолютный мир, жизнь протекала спокойно и размеренно. Ждать беды было неоткуда, но что-то в груди Нетейама настойчиво добивалось его внимания и неприятно точило когти о рёбра.

***

      — Не догонишь! Не догонишь! — крикнула Туктирей, легонько дёрнув Цирею за косу. Та лишь покачала головой, и добрая улыбка тронула её губы. Она всегда была терпима к её детским проделкам, а иногда и разделяла с ней безобидные шалости. А вот Ло’ак, заблаговременно наложивший на себя звание защитника Циреи, кажется, таким терпением не обладал и сразу же погнался за сестрой.       — Ну я тебе сейчас задам!       Малышка звонко хохотала, когда брат наказывал её щекоткой. Она всё время вилась рядом, не осознавая, что эти двое больше всего хотели остаться наедине. Ло’аку не так уж и часто выпадала возможность выбираться к Меткайина, потому он дорожил каждой секундой, проведённой рядом с Циреей. Её нежная аура буквально окутывала, возносила над всем сущим. Она обладала непостижимой способностью раскрывать сердце Ло’ака и щедро одаривать благодатным теплом, какого он никогда не знал.       Он был не просто влюблён. Он любил.       — Тук мне очень нравится, чудесный ребёнок, — тихо сказала Цирея, когда Ло’ак вновь присел рядом. Он бережно взял её руку, крепко сплетая пальцы, будто кто-то желал её отнять. Поцеловал мизинец, глядя прямо в глаза.       — Я скучал. Очень.       — А как я соскучилась, если бы ты только знал! Дни без тебя тянутся слишком долго.       У них не было ни малейшего сомнения в том, что они предназначены друг для друга.       Джейк и Тоновари всё это время сидели чуть поодаль, обсуждая межклановые вопросы. Салли говорил о возможных перспективах Оматикайя заниматься ловлей рыбы на территории Меткайина, К тому же, женщины водного клана слыли искусными рукодельницами, что могло бы послужить прекрасным поводом для обмена практическими знаниями. Тоновари, не раз признававший превосходство воинов Оматикайя над своими собственными, поднял вопрос о создании тренировочного лагеря, где каждый их мужчина пройдёт полную переподготовку под надзором людей Джейка. Такое сотрудничество между кланами не было свойственно для на’ви, потому к каждому пункту договора оба Оло’эйктана подходили со всей серьёзностью.       — У меня к тебе есть ещё один разговор, — строго начал Тоновари, поглядывая на свою дочь в компании младшего Салли. — Я очень уважаю тебя, потому буду предельно откровенным, только ты растолкуй мои слова верно, — Джейк понимающе кивнул, и вождь продолжил: — Ло’ак добрый юноша и у него чистое сердце, но этого недостаточно, когда дело касается моей дочери.       Лицо Джейка сделалось как-то острее и серьёзнее, а сам он наклонился чуть ближе, будто плохо расслышал.       — Ей нужен тот, кто способен взять на себя ответственность и кто обладает зрелым умом. Я не говорю, что Ло’ак глуп, но он беспечный и часто не осознаёт своих поступков. Вспомни, сколько неприятностей случалось по его вине.       Джейк всё так же молчал.       — Я не против скрепить кровь наших кланов брачным союзом, у меня в этом плане нет предубеждений. Поверь, если бы на его месте был Нетейам, то я и слова бы не сказал! Твой старший сын — твоя самая большая гордость.       — Я одинаково горжусь всеми своими детьми, — серьёзно ответил Джейк.       — Знаю, возможно, я не так выразился, прости. Ты и сам понимаешь, что я прав. Всякий отец любит своих детей, но любовь не должна делать его слепцом, который не сможет увидеть, что кто-то из них не предназначен для высокой воли, — Тоновари посмотрел на Джейка внимательно, желая удостовериться, правильно ли тот понимает, о чём идёт речь. — И это не повод думать, что он плох. Иногда ребёнок — это просто ребёнок, и нет ничего страшного в том, что он не оправдывает всех твоих надежд. В конце-концов, он и не обязан, а родительская любовь всегда безусловна.       — Когда-то и я был недостоин своей Нейтири, и всё-таки наш союз был благословлён Эйвой. Но даже после этого мои недостатки никуда не делись. Я не забывал о них, работал над собой и сумел стать тем, на кого всегда можно положиться. Поверь, для Циреи сын сделает то же самое.       Было заметно, что эта тема очень нервирует Тоновари, но он старался держаться спокойно, словно они обсуждали не будущее его дочери, а сущую безделицу.       Салли злился не меньше. Он прекрасно знал Ло’ака и сам часто оставался недоволен его поведением, но эти вопросы всегда решались внутри семьи. Слышать о своём сыне что-то нелестное от постороннего оказалось крайне неприятно. Джейк подумал о Кири и Туктирей, пытаясь поставить себя на место собеседника. Однажды и они сделают свой выбор. Будет ли он снисходителен? Даст ли своим девочкам полную свободу или станет так же упрямо отрицать тот факт, что любовь никогда не выбирает по способностям?       Салли посмотрел на влюблённых, неслышно щебечущих о чем-то своём. Цирея положила голову на плечо его сына, а тот ласково гладил её руки. О, Эйва… Когда видишь такое, то очень трудно принимать решение, которое может разбить кому-то сердце.       — И всё же я считаю, что для Циреи будет лучше заключить союз с кем-то из Меткайина. Без обид, Джейк. Во всём остальном наши отношения останутся прежними. Как я уже сказал, моё уважение к тебе очень велико, поэтому я не хочу недопониманий.       — И я не хочу. Обещаю поговорить с ним, хоть и разговор этот будет не из лёгких.       Тоновари удовлетворённо улыбнулся.       — Вот и отлично. Думаю, будет лучше, если Ло’ак на какое-то время прекратит полёты на нашу территорию, но я буду всегда рад его видеть, когда всё поутихнет.       — А вдруг мы совершаем ошибку и просто вмешиваемся в то, во что не стоит?       — Я предпочитаю думать, что ошибка — это когда в брак вступают два совершенно неподходящих друг другу на’ви, а со всем остальным мы уж как-нибудь разберемся.       Салли уже очень давно не чувствовал себя так паршиво, словно кто-то нагадил в душу и хорошенько вытер о неё ноги. Тошно было признаваться самому себе, что в роли отца он, возможно, потерпел частичное фиаско. Но разве он не старался? Разве не воспитывал своих детей мудро? Да, Нетейаму уделялось гораздо больше времени, но оно и понятно, ведь он был его первенцем и следующим Оло’эйктаном.       Джейк видел, что его младший сын всё крепче привязывался к Цирее и привязанность эта была взаимной, но то не будило в его отцовском сердце никаких противоречий. Он даже считал, что водная на’ви влияет на Ло’ака очень благотворно. Все вокруг знали, что их невинное общение рано или поздно перерастёт во что-то большее. Нейтири также всё понимала и была всем довольна.       Тоновари подошёл к дочери.       — Милая, оставь своего гостя наедине с отцом. Им нужно поговорить, — взял её руку и мягко потянул на себя. — Пойдём, наверняка ужин уже готов.       Цирея с нежностью посмотрела на Ло’ака, который, как ей показалось, несколько ощетинился. Потом глянула и на Джейка, слегка склонив голову в знак уважения. Её манеры всегда были безупречны.       — Мы будем ждать вас, — кротко произнесла она.       Когда Цирея и Оло’эйктан ушли на безопасное для их ушей расстояние, Ло’ак сразу же подошёл к отцу. Его силуэт напомнил Джейку кобру, вытянувшуюся во весь рост, прежде чем броситься вперёд и нанести смертельный укус.       — Мне это всё не нравится. О чём вы говорили? Он всё время пялился на меня. Следил, как за врагом.       — Ло'ак, выслушай меня и просто сделай как я скажу.       Джейк сделал глубокий вдох и опустил глаза. Ему претила необходимость зайти на чужое цветущее поле и хорошенько потоптаться там, вырывая живое с корнем. Всё в нём колебалось и противилось, но выхода не было. Точнее… они бы обязательно нашли его, но чуть позже. Вместе. А пока добрые отношения с другими кланом находились в приоритете.       — Послушай, сынок, Тоновари не в восторге от того, что ты имеешь какие-то отношения с его дочерью. Знай, что я на твоей стороне, но…       Лоак завёлся с пол-оборота.       — Он не в восторге? — процедил сквозь зубы. — Ещё.       — Успокойся и слушай меня. Он хочет, чтобы ты прекратил общение с Циреей. Совсем. И в этом есть своя правда, потому что ты ещё слишком… юн.       — Слишком юн? Но это не причина. Я поговорю с вождём и мы уладим этот вопрос, — сделал паузу и серьёзно добавил: — Или я её украду.       Джейк хорошенько встряхнул сына за плечи. Мысль о том, что хрупкий мир, который они добывали своей кровью вновь может исчезнуть, рассердила не на шутку.       — Приди в себя, глупец! Ты раз за разом подвергаешь нашу семью опасности, — Оло’эйктан больно схватил Ло’ака за шею и притянул к своему лицу почти вплотную, выплёвывая: — Ты чуть не погубил Нетейама, помнишь, м? И чего нам стоило его спасти, помнишь? — Ло’ак пытался оттолкнуть отца, но тот удерживал его силой и опять дёргал на себя. — Я очень терпелив к тебе и ко всем твоим выходкам, поэтому, чтобы окончательно не испортить со мной отношения, ты забудешь Цирею и дорогу к Меткайина. Не позорь ни меня, ни Оматикайя, сын.       Беспомощная и тупая злоба затопила Ло’ака изнутри. Он вырвался, зашипел на отца почти до хрипа, и горькие слёзы обиды брызнули из глаз.       — Ты никогда не любил меня так, как Нетейама! — он закричал это громко, словно хотел, чтобы всё живое вокруг услышало, что ему больно. — Я всегда в его тени, всегда недостаточно хорош, всегда всё делаю не так! Я разочарование. Я изгой. Я хуже всех!       — Замолчи.       Но Ло’ак и не думал.       — Ты всегда закрываешь мне рот, если тебе что-то не нравится, а сейчас я буду говорить и ты будешь меня слушать! Когда ты в последний раз просто общался со мной? Вот так просто, без нравоучений. Я даже не помню, когда мы выбирались куда-то с тобой вдвоём, без Нетейама. Тебе плевать, что происходит у меня вот здесь, — и он ударил себя в грудь.       Джейк поморщился, будто проглотив что-то гнилое.       — Я бы и рад провести с тобой время, да только некогда. Мне постоянно приходится разгребать дерьмо, в которое ты вляпываешься!       Это как предательство. Как удар по оголённому нерву. Ло’ак пятился назад, широко расставив руки, будто хотел показать размер своего разочарования.       — Ты никогда не замечаешь моих хороших поступков, но если я совершаю ошибку, то ты тут же оказываешься рядом, чтобы добить. В твоём сердце нет места для меня, и теперь я это вижу, — слёзы душили Ло’ака и он открывал рот, словно рыба, чтобы глотнуть хоть немного воздуха.       Никто из них не заметил, как со спины к ним подбирались встревоженные Меткайина во главе с их Оло’эйктаном. Была и Ронал.       — Что здесь происходит, Джейк? — громко поинтересовался Тоновари, но тот его как будто не услышал, удерживая всё своё внимание лишь на сыне.       — Не падай в моих глазах ещё ниже.       — Ничего. Ниже земли не упаду, — и Ло’ак спешно вытер слёзы, когда за спиной Тоновари показалась перепуганная Цирея. Она быстро подбежала к нему и обхватила его лицо ладонями.       — О чём оно болит? — прошептала нежно и приложила голову прямо к сердцу.       — Цирея… — Ло’ак прижался щекой к её макушке. О, Эйва, за что? — Мне нужно улететь, но я обязательно вернусь за тобой, слышишь? — тихо, почти беззвучно, чтобы услышали только они двое.       — Но я не понимаю…       — Всё потом. Дождись меня, ладно?       Ло’ак оставил быстрый поцелуй на виске Циреи, отстранился и окликнул своего икрана, проходя мимо отца. Смотреть на него не хотелось, да и незачем. Они уже всё друг другу сказали.       — Куда ты? Я не разрешал тебе, — старший Салли схватил его за руку, когда увидел, что Ло’ак собирается улетать. Эта реакция позабавила сына.       — Избавляю тебя от самой большой проблемы в твоей жизни. Пусти.       Ло’ак повернулся к Тоновари и другим «зрителям», среди которых был и Аонунг. На его губах играла гаденькая победная ухмылочка, будто бы в его жизни сбылось всё, о чём он мечтал. Страшно захотелось вмазать ему, но про себя Салли-младший решил, что когда-нибудь ему ещё предоставится эта возможность, а пока хватит с него и простых слов:       — Чего уставился, придурок? Мне очень жаль, что мой кулак оказался недостаточно сильным, чтобы пробить твою пустую башку.       — Убирайся вон! — взревел Тоновари.       — Папа… — Цирея заплакала. Рядом с ней послышался и подавленный голосок Туктирей.       Ло’ак, взобравшийся на так вовремя подоспевшего икрана, последний раз взглянул на неё. Вся её фигурка вдруг сделалась такой маленькой и жалкой! Сердце рвалось на части. Губы шептали ей бессмысленное «прости».

***

      Долго скучать Нетейаму не пришлось: после отбытия отца его тут же атаковала малышня.       — Тейам, посмотри на лук, который я сегодня сделал вместе с папой!       — Нет, Тейам, лучше посмотри на мой!       — У меня лука нет, но я собрал тебе поесть…       — Нетейам, лучше пойдём играть!       Он разрывался между пятью маленькими хвостиками. За самого младшего — Эви, принёсшего ягоды, сделалось особенно обидно. Ему плохо давались упражнения и стрельба, но зато он лучше остальных мальчишек ориентировался во флоре Пандоры. Ребята часто приходили поглазеть на тренировки старших и Эви всегда был в их числе. Он тихонько отсиживался, наблюдая, и так же тихо уходил, когда всё заканчивалось. Если и получалось выкраивать время на деток, то Нетейам всегда искал глазами Эви и ничего не начинал без него. Его забавно подрагивающие от счастья ушки того стоили!       Сперва Нетейам съел всё, что дал ему его маленький друг, поблагодарил, потрепал по голове и только потом согласился поиграть.       — Но только недолго. В этот раз я уж точно уйду тогда, когда будет нужно и никто, никто меня не остановит! Понятно вам? — и Нетейам сам засмеялся от того, насколько жалко прозвучала его угроза.       — Так точно! — отозвались хором, как по команде. Но каждый втайне надеялся, что их любимый Тейам вновь позабудет обо всех своих предупреждениях и останется с ними до самого позднего вечера. Только жаль стало, что Ло’ак — ещё один любимый Салли — улетел. Вот было бы веселье!       Для игр и занятий обычно выбирали безопасную часть леса, куда не забредали дикие звери. Дети изображали отважных охотников, поражая невидимую добычу и сражаясь с такими же невидимыми врагами. Путём голосования мальчишки выбирали себе Оло’эйктана, который вёл их во всё тот же невидимый бой.       При всей «невидимости» и комичности происходящего, Нетейам успевал обучать ребят простым для детского ума вещам, что отлично сказывалось на их смекалке. Он никогда не забывал об ответственности и потому не считал такое времяпрепровождение бессмысленным, ведь каждый ребёнок клана Оматикайя — это его будущее, и только в интересах взрослых заложить в эти маленькие головки как можно больше знаний, пусть даже и в игровой форме.       Вдруг Эви закричал:       — Нетейам, сверху!        С неба на них летел не то икран, не то ёщё что-то, превышающее в размерах привычных для Оматикайя горных банши.       — Все в поселение, бегом! — чётко скомандовал Нетейам, подгоняя детей, а сам связался с дозором.        Существо рухнуло в высокую траву, где ещё минуту назад был убит «невидимый» шестиног. Оно тут же вытянулось вверх и издало пронзительный вопль, от которого по коже пробежал холодок и немного заложило уши.       Это был икран, но несколько крупнее тех, каких видели на’ви, к тому же непривычного тёмно-синего окраса.       — Ну и откуда ты взялся, дружок? — спокойно спросил Нетейам, вытягивая руки и показывая, что у него нет ни одного предмета, который мог бы навредить. Икран зашипел, стоило тому только сделать шаг вперёд. — Не бойся, я тебя не обижу. Кажется, ты сильно устал? — животное тихонько визгнуло, опуская передние крылья. Маленькие чешуйки на его морде слабо поблёскивали.       Банши выглядел напуганным и истощённым. У него явно не было сил, чтобы оказывать такое сопротивление, но всё же он стоял намертво, будто что-то защищая. Или кого-то.       Прибежали дозорные с оружием, создали лишний шум. Икран снова оскалился.       — Не стрелять!       Нетейам медленно шёл вперёд, и чем больше он продвигался, тем дальше отступало животное, продолжая при этом внимательное наблюдение. Как только оно оказалось на более-менее безопасной дистанции, Нетейам сделал ещё несколько шагов, но уже уверенных.       И застыл на месте как вкопанный. Остолбенел.       В траве без сознания лежала наездница. Белокожая на’ви.