Комедия

Слёзы высохли на щеках Ксавьера, но плечи всё ещё содрагались. Он лежал на неподвижной груди девушки, замерзая на каменном полу и держа в своей большой ладони тонкие, холодные и бледные с синевой пальцы. Последняя горевшая свеча потухла и через какое-то время в склепе стало слегка светлее. Наступал рассвет. Тело парня било мелкой дрожью и он боялся поднять лицо, увидеть закрытые глаза девушки. –Уэнсдей... Ксавьер на выдохе произнес её имя и слух тут же уловил чьи-то шаги. В проходе показались знакомые фигуры, которые стремительно направлялись к парню. Среди них он точно узнал Бьянку. Торп закрыл глаза, не желая убирать щеку с груди девушки, но сил сопротивляться не было. –Уэнсдей, моя Уэнсдей... Будто в бреду произносил он, пока какой-то ученик накидывал куртку на его плечи и пытался привести в чувство. Но для Ксавьера всё было как в тумане. –Моя Уэнсдей...любимая.. Разум погрузился в темноту. Кто-то противно постукивал ногой возле кровати и Торп нахмурил брови, а после открыл глаза. Голова болела, и тело всё ещё било мелкой дрожью, было холодно. –С возвращением Голос Бьянки поприветствовал Ксавьера, и девушка села на край кровати. Вид у неё был уставший, но в целом она выглядела хорошо. В отличии от Торпа. –Мне жаль, Ксавьер Она отвернула лицо, не желая видеть разбитый взгляд парня, который был полон боли от утраты. Ксавьер ничего не ответил, отвернулся на другой бок и уткнулся носом в подушку. Слёзы закончились ещё ночью и теперь к ним на смену пришло опустошение. Он потерял смысл жить. Торп не обращал внимания на попытки учеников привести его в норму и как-то поддержать. Он лишь все больше укутывался одеялом и поджимал к себе ноги, пытаясь привыкнуть к её отсутствию. Хотя кого он обманывает, ведь это невозможно. Вскоре шум стих в больничном крыле, и снова начало темнеть. На ватных ногах Ксавьер дошёл до окна, смотря на большую луну. Теперь он ненавидат ночь, ему страшно. Как он хочет объятий, поддержки и тепла, как он хочет к ней. Через оконное стекло больничного крыла был виден балкон комнаты, на котором стояла так и не убранная виолончель. В груди защемило с новой силой и Ксавьер упал на колени, а после и вовсе лёг на пол. Было больно и страшно. Жить не хотелось совсем. Всю эту ночь ему мерещилась игра на виолончеле.