Жаждущий

Граф утомлённо отпивает терпкую кровь из кубка. Кровь бродячего путника кажется невероятно пресной и одновременно невыносимо горькой. На холодном лике было невозможно ничего прочитать. Лишь помутившееся глаза выдавали лёгкую печаль и грусть. Он устало вытянулся перед камином. Будь граф смертным — с превеликим удовольствием бы забылся, но граф был вампиром. О чём в последнее время сильно жалел. Дракула вообще начал замечать за собой странности. За последние несколько дней ему показалось, будто он ожил: словно сердце забилось, в глазах загорелся огонь, а давно мертвая душа ожила... Вампир уверил себя, что это ему показалось. А виновник его недомогания замертво лежал на раскинутых простынях. Граф Дракула сделал нетерпеливый глоток от одной только мысли о ледяном трупе белокурого мальчишки. О, этого несчастного он запомнит очень надолго, а может и навсегда. Дракула с замиранием сердца вспоминает и прокручивает в голове такие сладкие воспоминания и образы... Обессиленное тело жертвы сжалось, оно безвольно упало и затерялось в белоснежных простынях. Поднявшись, граф долго не мог оторваться от контраста алых пятен и белоснежного тела, каждый сантиметр которого граф вылизал добела. Шея походила на сломанный стебелек, а голова была повернута под неестественным углом — углом Смерти. А ведь граф хотел оставить его себе, любить и лелеять. Дракула желал сохранить его, надеялся поморочить белокурую голову хотя бы несколько лет, а желательно десятилетий. Он хотел, чтобы этот мальчишка показал ему новый свет, совсем не похожий на пережитки прошлого, в которых он застрял. Там, по разумению графа, пряталось нечто иное, нечто, что имеет хоть какое-то значение в этом мире. А может, он хотел найти это в огромных зелёных глазах?.. Дракула стал бессмертным очень давно. Настолько, что успел позабыть какого быть смертным. Вампир давно свыкся с тем, что мир вокруг меняется, и постоянным остается лишь он сам. Поколения сменяются друг за другом. А время — неумолимый палач, наступающий на пятки каждому смертному. Холодным дыханием оно опаляет горячие затылки смертных на протяжении всей их коротенькой жизни... А вампиры вечны, как сам свет. Но Рафаэль Баше был мёртв. Его безжизненное тело, искалеченное ужасными клыками, распласталось на смятых простынях. А при жизни это тело было чем-то невероятным, трудно не признавать этого. Юноша сам был светом. Он был тем самым Солнцем, которое так рьяно хотел заполучить граф. Треск огня, в камин летит страница, вырванная из книги, на которой Рафаэль неразборчивым почерком что-то написал. И Рафаэль бы когда-нибудь покинул этот свет. Как бы не печально это не было, но даже святые умирают. Дракула не ожидал что это будет так досадно и обидно — хоть локти кусай! А ведь он искренне поверил, всего на секунду, что будет счастлив. Благодаря белокурому мальчишке!.. Как же наивно это звучит, но, увы, это была чистая правда. Однако Рафаэль никогда не был счастлив в его объятьях. И мальчишка это понимал куда лучше графа. Надо же, семнадцатилетний кроткий ягнёнок оказался куда сообразительней матёрого волка, прожившего не одну жизнь. Юноша в объятиях графа был бы разбит и потерян, он стал бы самым несчастным человеком на всём свете. В юном господине Баше было что-то, чем невозможно не восхищаться. Недосягаемо прекрасный джентльмен... Дракула бы сказал, что в нём есть всё, чтобы им восхищаться. Но вот незадача — нет самого Рафаэля. — Несносный мальчишка... — горько шипит Дракула себе под нос. Белокурый мальчик сбежал от него, как невеста из под венца. Было в этом предательстве что-то чертовски ранящее, что-то заставляющее гноиться. Дракула не мог злиться на Рафаэля, это было выше его сил. Это он довёл это неземное создание до такого ужасного отчаяния, что тот не смог дальше жить. Вампир не был уверен, что не поступил бы также на месте белокурого ангела. На миг ему даже чудится сдавленный всхлип юноши, отчего графа передёргивает. Дракула не помнит, когда в последний раз испытывал что-то подобное. Странная смесь ярости, горечи и жадности закипала в его венах, словно яд. Прямо сейчас он готов был обескровить целую столицу — да что там, хоть целую Францию! Никто бы не укрылся от праведного гнева графа Дракулы. Но вместо этого он складывает руки в молящем жесте. Граф не осознает, что творит. Ветер яростно дует в открытое окно, и бумаги со стола разлетаются по всей комнате!.. Собственные руки, с темными венами и дикими когтями дрожат, но Дракула насильно сводит их вместе. Само проведение велит ему делать это. Дракула падает на колени. Он повержен. Вампир в отчаянии молится, так, как не молился никогда в своей бессмертной жизни. Один белокурый джентльмен бы застыл в удивлении, граф горько ухмыляется, представляя себе его обескураженное личико. Но тем не менее с холодных губ слетает едва слышная молитва. Проникновенная мольба, от чистого, давно упокоившегося сердца. Он умоляет этого самого Христа, ехидно смотрящего с небес на всю эту драму, отдать Рафаэля ему. В самом деле! У Творца таких с избытком, неужто ему жалко подарить всего одного Богом забытому вампиру? Дракула стоит на коленях, но всё же понимает, что все его стенания напрасны. Ведь Рафаэль не очередной Ангелок, он самый преданный и чистый сын своего Отца. Если бы такой достался в руки вампира — тот сжал бы его покрепче и ни за что бы не отдал. Граф бросает смертоносный взгляд на небеса. И уязвлённо поднимается на ноги. Что вы, граф Дракула, да на коленях перед Господом? Это и звучит смешно. — Ave Maria, — поражённо шепчет граф. Он безоружен перед единственным Светом в своей непроглядной жизни. Бледный лик отворачивается от небес и морщится. Граф сбегает из замка и отправляется на охоту, надеясь забыться. * * * Сонно приоткрыв глаза — Рафаэль жмурится и в бессилии пытается пошевелиться. Тело совсем отнялось. Собственные руки не слушались, и от носок до макушки прошибал ужасный мороз. И почему он все ещё в кровати? Солнце уже давно встало. Во рту явно представляется родной вкус кофе со сливками, запах свежей травы. Рафаэль лежал все в той же спальне и слушал утреннее щебетание птиц. На душе легко и свободно. Солнце сегодня ярко освещает островок перед его кроватью, а солнечные зайчики прыгают по всей комнате. Благодать. Рафаэль отрезвлённо моргнул, резко осознав, что он находится в злополучном замке, а вовсе не дома. Почему он все ещё жив?! Как странно этот вопрос звучит уже в третий раз. Тут не обошлось без его холодного воздыхателя, будь он не ладен. Перед глазами все расплывается, и сами очи неумолимо жжёт. Внезапно Рафаэль хочет вскочить с кровати, но тело ему этого не позволяет. Он чуть приподнялся и снова бессильно упал на подушку. События прошлой ночи клочками проносятся в голове, отчего мальчик сжимает в кулаках края простыни. Мгновенный приступ ужасного стыда пронзает юношу насквозь. О чем он только думал? Как он позволил себе предаться такому страшному греху? Его прошибает холодный ток ужасного осознания. И без того огромные глаза распахиваются ещё шире, а сердце пронзает укол. — Останьтесь, останьтесь со мной, Рафаэль!.. — яростный крик доносится из памяти. Когда он это слышал? Юноша не помнит. Он хлопает по месту вчерашней смертельной раны в безмолвном вопросе — эластичная кожа была ему ответом. Рафаэля сковывает страшное осознание. Он стал таким же, как граф... Таким же кровожадным убийцей. Юноша чуть не взвыл от отчаяния!.. Он и впрямь ожил. А может это всё-таки сон? Собственное обнажённое тело говорило об обратном. На нём не было ни единой отметины после вчерашней ночи, хотя Рафаэль явно помнил, как на его груди и бёдрах не оставалось ни одного светлого участка кожи. Будь его тело чуть крепче — юноша бы вскочил и наматывал бы круги по комнате, как с ним обычно случалось в моменты сильных потрясений. Но ноющая боль не дала даже подняться с кровати. Как же больно печёт в глазах, юноша закрывает очи руками и чуть не плачет от режущей боли. — Свет! — собственный хриплый голос срывается на абсурдно высокие тона. Стараясь не замечать боли во всем теле — он ползёт к краю кровати. Спазмы в спине заставляют его зашипеть от болезненных ощущений. Он должен закончить эту ужасающую историю, оборвать эту безумную трагедию... Рафаэль должен забыть себя и добить все, что от него осталось. С холодным сердцем и не медля ни секунды. Кое-как дотянувшись до деревянного борта — юноша пытается отдышаться. На руках он спускается на холодный пол. До островка со светом остаётся всего ничего. Юноша упорно закусывает губу и делает ещё несколько шагов на руках, тело постепенно сползает на пол. И вот до солнечного света остаётся всего полпальца... И дверь громко распахивается. Немая сцена. В дверях стоит обескураженный граф, на нём болтается окровавленная рубаха. Вампир не может вымолвить и слова, а его глаза распахиваются от внезапного потрясения. Ещё миг назад он был мёртв внутри, но сейчас мгновенно воспылал, вместе с прекрасным белокурым джентльменом. Рафаэль напряжённо сглатывает. Ну вот и всё, а до свободы была всего пара дюймов, он отчаянно подаётся вперёд на локтях, но не успевает. В мгновение юношу подхватывают под подмышки. Граф совершенно не замечает свет, смотрит обезумевшими глазами на мальчишку. В его сердце загорелось адское пламя... — Воскрес!.. — отчаянно прошипел Дракула. Юноша громко заорал, закрывая глаза руками — свет отсвечивал прямо в бледное лицо. — Рафаэль! — обеспокоенно восклицает Дракула, в момент отшатываясь от света и закрывая собой от солнца. Юношу покрывает полотно мрака. — Как же я мог оставить окно открытым, мой мальчик... — бормочет граф себе под нос, больно, по-собственнически вжимая хрупкое тело в себя. Рафаэль не отрывает рук от лица, даже когда боль отступает. Он готов разорваться на куски от досады. В очередной раз проклятый граф подоспел вовремя. Юношу трясло от разочарования и горечи. Дракула не мог поверить своим глазам и рукам, он явно чувствовал дрожь хрупкого тельца. Он уверенно подхватил потерянное личико ладонью и пригвоздил взглядом обнаженного мальчишку, ища лишнего подтверждения его жизни. Мальчик был жив — его ресницы трепетались, нижняя губа подрагивала, и сам он дрожал от страха и боли. Но самое изумительное — от него шёл вожделенный холод. Сладкий холод бессмертного распалял пальцы графа. Дракула жадно зарычал, а его лицо исказила звериная улыбка, больше похожая на оскал. — Вы довольны, граф?.. — почти яростно прошипел Рафаэль, не глядя на мучителя. Для Дракулы эта фраза станет роковой. Он ещё никогда не слышал что-то прекраснее севшего голоса воскресшего юноши. Что ж, это была не мольба о крови — уже не могло не радовать. — Вы и не представляете себе как. — Граф крепче прижимает к себе слабое тело и одним движением закидывает одну руку себе на плечо. Дракула хищно усмехается, его глаза горят пожаром. Он и сам готов затрястись от неземного счастья. Вампир резво подскакивает и слишком быстро начинает кружить юношу в вальсе, бодро напевая румынский романс. — Вы опять спасли меня... — перед зелёными глазами все мутнеет. Юноша болезненно зашипел, даже не пытаясь влиться в танец. Дракула не прервал своей бесстыдной песни, даже когда Рафаэль поднял на него омертвевшие и полные боли глаза. Зрачки неистово то сужались, то расширялись. Юноша обиженно поджал губы. — Конечно, Рафаэль. — Ласково ответил Дракула, допев строки припева. — Вы не забыли наш уговор? Вы теперь мой! — Зачаровующе шепчет вампир юноше на ушко и игриво обводит ягодицу. Рафаэль непреклонен, он смотрит на своего мучителя как никогда жёстко. Впервые юноша так жестоко смотрит в ответ на сияющую улыбку. Белокурый утомлённо вздыхает и отворачивает лицо от графа, пока его вновь и вновь кружат его по комнате. Дракула заходится в звонком смехе, громко распевая второй куплет. Рафаэль бессильно хнычет и закрывает лицо руками. — Нет, нет, нет, граф... — лепечет Рафаэль. — Господи, пожалуйста... Графский смех, как звон колоколов звучит в ушах Рафаэля. Жуткий контраст между забитым и вымученным юношей и полным жизни Дракулой. Слабый мертвец болтается в сильных руках. Полное жизни румяное от плотного ужина тело прижимает к себе безвольный трупик, как самую огромную ценность в свой жизни. — Не печальтесь, мой друг! — должно быть, вампир ещё никогда не был так счастлив. — Вы не забыли? Мы отправляемся в Лондон! От таких новостей юноша совсем обмяк в ногах и повис, граф подхватил его на руки. Рафаэль издал протяжный, полный боли и горечи стон, на что Дракула оставил дюжину поцелуев на белоснежных коленках и голенях. — Я не хочу, граф... — бессильно шепчет Рафаэль, изо всех сил пытаясь вырваться из цепких рук. Юноша тянется обратно к свету, по-балетному вытягивая руку. — Немедленно перестаньте убиваться, Рафаэль, — шутливо пригрозил Дракула, мягко отдаляясь от лучика света. — Вы не забыли кто Вас ждёт в Лондоне? Ваша невеста уже давно заждалась! А я думал Вы приличный джентльмен.... По бледным щекам Рафаэля полились слезы. У него началась жуткая истерика. — Оставьте меня, граф!.. — неистово зашептал Рафаэль, срываясь на вскрики. Баше пытался отпихнуть и вырваться из сильных лап мужчины. — Я не хочу... Я не хочу! Дракула только сильнее сжал брыкающегося мальчишку и решил оставить шуточки до лучших времен, усаживаясь на кровать. Граф не мог наглядеться на свое сокровище. Рафаэль же сжался и закрыл лицо руками, несчастно рыдая. На миг юноше даже показалось, что граф мурлычет, Рафаэль по-детски приоткрыл один глаз, чтобы убедиться в этом, но тут же закрыл. Дракула звонко рассмеялся. — Мой Рафаэль, — Позвал Дракула, Баше снова захныкал. — Господи, во что Вы меня превратили, граф?.. — истерично шепчет мальчишка. — Вы стали ещё прелестней, Рафаэль, — ласково мурлычет граф. — Ангел мой. Из зелёных глаз юноши одна за другой стекают горькие слезы. — Не переживайте, Леле. — Нежно шепчет граф, завороженно глядя на несносного мальчишку. Голос Дьявола бархатно окутывает всё тело. — Я сохраню Вас. Рафаэль слабо мотает головой в знак протеста. — Я не хочу, это ужасно!.. Оставьте меня, граф!.. — бессильно шепчет юноша, слыша, как срывается собственный голос. Граф ласково вздыхает и не сводит томного взгляда. Но всё-таки укладывает хрупкое тело обратно на окровавленные простыни и вожделенно смотрит на воскресшего юношу. Рафаэль был всего лишь куклой в руках вампира, особенно сейчас, когда жгучая боль разливалась по всему телу. Дракула не сводит с него глаз. Рафаэль замечает это, хоть его зрение все также рассеянно. Как же раздражало собственное бессилие и пустота в сердце. Как досадно видеть перед собой счастливое лицо Дьявола. А ведь юноша думал, что сбежал! Дракула прижал хрупкую кисть к матрасу, когда Леле вновь захотел закрыть лицо. Он мягко огладил нежную руку. — Немедленно убейте меня, граф! — Рафаэль хмурится. — Умоляю Вас, прекратите это!.. Рафаэль чуть приоткрыл глаза и увидел склонившегося над ним вампира. Тот только мягко улыбается и совершенно не обращает внимания на дрожащего от ярости обнаженного мальчишку. — Почему мне так больно? — шепчет юноша, боязливо облизывая помертвевшие губы. Рафаэль чувствует, как кровь смешивается с ртутью, его вены прожигает отправленный яд. — Вы обращаетесь в вампира. — Выдохнул граф, его глаза плыли по бледному тельцу и с удовольствием отмечали полное отсутствие ран. — Вы потратили слишком много энергии на исцеление вчерашней раны.... Не переживайте, Вы быстро восстановитесь. Леле уязвлённо застонал, когда его руку сжали пальцы Дракулы. — Я не хочу быть вампиром, граф... — тихо шепчет Рафаэль. Мужчина в окровавленной рубашке нежно усмехается и наклоняется ниже, мягко целуя солнечное сплетение. Рафаэль был подарком. Самым желанным подарком небес. И Дракула еле сдерживал себя, чтобы не залюбить его до смерти. И единственное, что его останавливало — понимание того, как больно юноше сейчас. Вампир старается сдерживать себя, но всё-же приникает к изящным устам, едва дотрагиваясь и нежно целуя. Рафаэль пытается отвернуть голову, но внезапно граф укалывает язык о собственный клык — капли крови сочатся прямо в рот юноши. Мальчишеские зубки ещё не успели перестроится в клыки. Но юноша, как настоящий вампир вцепляется в губы возлюбленного. И Рафаэль несчастно застонет, искушенный проклятым графом Дракулой. — Вам нужен покой и сон, постарайтесь не терзаться слишком сильно... Этим Вы можете заняться чуть позже. — Пальцы Дракулы вычерчивали узор на сладкой груди, которая никогда больше не будет вздыматься. — Я не хочу быть вампиром... — вновь твердит юноша, страдальчески вздымая брови. Рафаэль не знает на что он надеется, ведь он точно знает, что совести у вампира нет. Как нет и сострадания и сердца. Только слепое очарование им. — Ваше обращение необратимо, Ангел мой. Моя кровь наливает ваши вены, и Вы становитесь самым прекрасным бессмертным... — Терпеливо шепчет Дракула. — Нам предстоит целая вечность вместе, мой милый друг. Вампир снова склоняется над ним и мягко целует. «Вечность...» — мысленно повторил юноша, отчужденно прикрывая глаза и обиженно шмыгая носом. — Я буду плакать и канючить. — Колко отвечает Рафаэль, стоит вампиру оторваться от него. Граф расплывается в улыбке. Рафаэля наказали. Сам Господь наказал его за любовь к мужчине. Жестоко оставив его в качестве любимой игрушки вампира. Ужасная кара за мужеложество. Кошмарная улыбка, и граф вновь соблазнительно облизывает свои кошмарные клыки, словно морская сирена, совращающая моряка. Сегодня вампирская сущность не вызывает возбуждения, только ужасный страх. — Сколько угодно! — благосклонно смеётся вампир, а юноша бессильно отворачивает голову, надеясь хоть как-то укрыться от хищного зверя, в лапах которого он оказался. — Надо же, воистину воскрес... Лицо графа расплывается перед ним. Самая отталкивающая морда хищного зверя. Голос эхом разносится по комнате. Рафаэль жертвует последние силы, чтобы оттолкнуть графа от себя, но вместо этого тот перехватил его руку и мягко поцеловал. Леле и не вспомнит, как окажется вновь в гробу, любовно прижатый к крепкой груди. Похититель его жизни вновь вскроет сладкую вену на запястье, и новорождённый вампир прильнёт к крови во сне, словно младенец.