Жаждущий

Последующие несколько суток юноша не приходил в себя. Хрупкое тело ломало, и Рафаэль мог лишь стонать во сне от накрывающих приступов боли и агонии. Его охватывал ужасный пожар, а по всему телу разливался яд. Обращение мальчишки было слишком болезненным. Граф плохо помнил свое становление вампиром, однако был уверен, что с ним не происходило ничего подобного. Кровь в тонких венах закипала, юношу бросало из жара в холод. Дракула мог предположить, что белокурого Рафаэля мучали кошмары, хоть он и не мог вымолвить ничего связного. Лишь обрывки фраз, восклицания и рыдания. Но тем не менее, граф послушно лежал рядом, караулил сон возлюбленного и выкармливал кровью. Обычно он читал, придерживая дрожащее тело. Дракула будто боялся, что белокурый джентльмен вновь сбежит из плена холодного гроба... Вампир редко покидал молодого вампира, лишь чтобы самому полакомиться несколькими несчастными, озаботиться скорым отъездом или поменять очередную книгу. Однако одним прекрасным вечером юноша все-таки распахнул свои зеленые очи и наткнулся взглядом на мерно лежащего рядом вампира. — Граф… — тихо прошептал юноша. Дракула заинтересованно обернулся на белокурого, отрывая взгляд от книги. Черные глаза заинтересованно смотрели прямо в зеленые очи, пытаясь понять: очередной ли припадок или мальчишка и впрямь пришел в себя. Юноша болезненно выдохнул и попытался вытянуться во весь рост. — Как я рад Вас слышать, Рафаэль. — Бархатный голос обжёг слух. — Мы опять в гробу?.. — юноша опьяненно заплетался в словах. Рафаэль помнил, что впервые оказавшись в гробу, он не мог увидеть ничего, кроме густой черноты. Но сейчас тело графа можно было рассмотреть досконально, яркие глаза и орлиный профиль... Дракула предвкушающе облизнул холодные губы. — Ваши глаза пока слишком чувствительны, чтобы покинуть его… — Выпустив из рук книгу, вампир обвил Рафаэля обеими руками. — Я вижу, Вам уже лучше. Только сейчас юноша заметил, что собственное сердце не бьётся. Как и сердце графа. Наступила оглушающая тишина, и ничто не могло укрыть его от хозяина замка. Он почти бесстрашно смотрел на вампира, облизнув пересохшие губки. — Идемте. — Заигрывающе шепнул граф и помог хрупкому телу подняться. Кое-как мальчишка встал на ноги, покачиваясь. Граф с нескрываемым удовольствием осмотрел слабый силуэт и удовлетворенно улыбнулся. Рафаэль заметил, что теперь мог разглядеть каждую пылинку, каждую трещинку старинного замка. Дракула стянул с себя излюбленный плащ и накинул на тонкую шейку юноши, застегивая пуговицы. Рафаэль заторможенно проследил за руками графа и испуганно вздрогнул, когда старший вампир щелкнул его по носу. Рафаэль не мог разглядеть только графа. Он расплывался темным пятном перед взором. Однако одно юноша видел точно — хитрая улыбка не сходила с бледного лица. И эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Очень медленно они спускались по ступенькам, преодолевали длинные коридоры и наконец вышли из замка. Резкая боль в глазах на миг пронзила юношу, но быстро ушла, оставив лишь редкие покалывания. Приятная прохлада окутала все тело. Юноша ни за что бы не смог объяснить причину, но на каком-то животном уровне чувствовал, что его ощущения: осязание, обоняние, зрение изменились. Изменился он сам. Рафаэль стал вампиром, и не было шанса вернуть все назад. Но сил убиваться не было, поэтому он просто заинтересовано следил за графом и вертел головой во все стороны. Юноша ощущал себя в сказочном сне. Все это ему просто снилось, а сам он дремал где-то в мягкой постели в Англии. Россыпь звезд блистала, подобно сокровищнице с драгоценностями. А Рафаэль был персонажем сказки, его кожа и волосы сливались со снегом и будто парили в пространстве, ведь плащ одного вампира не отличался от кромешного неба. Рафаэль не понял откуда взялся статный конь, черный, с гривой цвета воронова крыла. Он едва выделялся на фоне тёмного небосклона, но юноша слышал биение сильного сердца, подобно самой виртуозной мелодии. — Красавец. — Опечаленно выдохнул юноша, отрываясь от цепких рук. Увидеть хоть кого-то, кроме графа, для мальчишки было подобно настоящему чуду Света. Он в восхищении замер, любуясь благородным конём. Рафаэль протянул руку и запустил в шелковую гриву, а жеребец покорно замер, давая ледяной руке себя приласкать. — Он дикий? — Рафаэль обернулся на графа, по привычке кокетливо блеснув глазками и вздернув брови. — Да, — с придыханием ответил Дракула, на миг замерев от удивления. Рафаэль всегда был красивым смертным, и его внешняя оболочка совсем не изменилась. Однако что-то внутри него очаровывало на каком-то неосязаемом уровне. — Необузданный зверь, так покорно преклонившийся перед Вами… Никого Вам не напоминает? Юноша смущённо улыбнулся. На его щеках больше никогда не воспылает алый румянец, его кукольное сердце никогда не забьется. У Дракулы забрали что-то важное и подарили кое-что восхищавшее и поражавшее насквозь. Белесые ресницы трепетали, и Рафаэль по привычке урывками дышал. Граф помог юноше взобраться на коня, и с удовольствием отметил, как благоговейно мальчик замер в его руках. Дракула пристроился сзади, полными легкими вдыхая сладкий аромат. Сладкий запах юноши смешался с запахом мертвечины. Вампир ненавидел смерть. Его воротило от покойников, однако белокурый юноша заставлял его перерезать глотку своим принципам. Юношу завораживали венистые кисти графа, держащие поводья, и он не смел и шелохнуться. — Куда мы? — запоздало спросил Рафаэль, чувствуя, как жёстко хлещет ветер по его щекам. Он с замиранием сердца, удивленно приоткрыв рот наблюдал, как плыли сосны и ели. — Увидите. — Плотоядно прошипел граф. Юноша устрашено обернулся на Дракулу и вновь увидел клыкастую ухмылку. Баше устрашенно впился холодными пальцами в гриву коня, нервно сглатывая. — Вам понравится. Мальчишка чувствовал присутствие вампира всем своим естеством, да и граф каким-то непонятным образом успевал придерживать и юношу, и направлять жеребца. Знакомый запах Дракулы, одурманивающий юношу даже спустя несколько суток, проведенных вместе, бил в ноздри. Невозможно было его описать — так пахла мужественность, отчаянный угар и тонкий шлейф крови. Рафаэль не знал ничего ужасней, но и ничего роднее его. На каком-то животном уровне юношу тянуло к графу, странное любопытство привлекало и щекотало изнутри. Баше не мог поверить, что вновь оказался на свежем воздухе. Высокие и статные сосны и ели захватывали дух, ветер кружил голову и холод будоражит сознание. Наверно, юноша был счастлив в этот миг, впрочем, как и граф. Дракула был сражен наповал: давно он не видел такой одухотворенности и восхищения во взгляде. Мир вампира сильно отличался от мира смертного. Рафаэль впервые увидел ночь новыми глазами, и не мог наглядеться. Яркие звезды, тончайшие запахи и присутствие неземного существа, разившего опасностью за версту — Рафаэль терял рассудок. Белокурая голова сходила с ума. Мальчик в плаще, почти на голое тело, терялся в реальности. Его уносила сказка... И лишь запах горячей крови жеребца соблазнял Рафаэля ещё больше. Юноша пытался отвлечься, но вновь и вновь мысли приводили к великолепному коню с гривой цвета смолы. В идеальном и наполненном силой теле била ключом разгоряченная кровь, Рафаэль чувствовал, как пульсируют изумительные вены внутри этого божества. Дракула прекрасно знал, о чем думает юноша — о чем же еще может думать совсем недавно обращенный вурдалак? Его милый первенец наверняка чувствует страшный голод и жажду. И граф с удовольствием накормит своего любимца. — Может не надо? — боязливо спросил Рафаэль, повышая голос, чтобы его было слышно. Ветер заглушал звонкий глас. Дракула игриво прикусил губами нежный загривок. — Смелее, mon cher! — азартно крикнул вампир прямо в нежное ушко, тело Рафаэля обдал ледяной ток. Юноша боязливо выдохнул и поежился. — Вам не холодно, граф? — вампир сидел позади него в одной льняной рубашке и деловых брюках. — А Вам? — юноша нахмурился. Плащ графа развевался на нем во все стороны. Рафаэль явно чувствовал холод и проказливый ветер, но они были приятны для тела. Мальчишка жадно вдыхал дикий воздух леса. Поездка длилась добрый час, пока вдали не замаячили маленькие домики. Это была скупая деревня. Милые деревянные дома, дорожки и хлипкие заборчики. Они остановились в лесу, Дракула велел жеребцу стоять смирно и оставил того в гуще леса. Подхватив под руку Рафаэля, граф вёл его в прямо к домам. А в юноше нарастал страх. Слишком явно он почувствовал ранее неизведанный запах человеческой крови. Слишком сладкой он ее ощущал... — Куда мы, граф? — уязвленно зашипел Рафаэль, стук сотни сердец эхом раздавался в ушах. — Тш-ш… — Дракула резко поднёс палец к губам в сопутствующем жесте. Юноше вновь пришлось довериться графу. Тот вёл его, словно слепого, поторапливая и настойчиво дергая под руку. Рафаэль потерянно находил в себя в отражении окон, его тень мягко обрамлялась Луной... Наконец они вышли к маленькому домику на окраине деревни. Дракула остановил мальчишку жестом и велел стоять на месте, как и коня, выглядывая из-за деревянной стены. Рафаэль рассеянно оглядывался, пытаясь сориентироваться в пространстве. Вдруг его дёрнули за руку и велели выглянуть. Из соседнего дома прошмыгнул небольшой женский силуэт с лампадкой. Огонь трепетался и норовил погаснуть, но укрывающие его руки не давали ему. — Кто это? — еле слышным шёпотом спросил Рафаэль. — Земфира. — Пояснил низкий голос на ухо, граф придерживал юношу за талию, боясь, что мальчишка ослабеет. — Она дочь кузнеца. Каждую ночь она тайно встречается с молодым конюхом. С замиранием сердца юноша проследил за тем, как торопливо выбежала девушка из дома. Её лицо подсвечивалось в слабом огне. Рафаэль смог разглядеть её — густые тёмные брови, вольный стан и горделивый румынский профиль. Красивая смуглая кожа и смольные волосы, выбивающиеся из-под шерстяного платка. — Нравится? — азартно спросил Дракула. — Очень красивая. — С придыханием ответил юноша, ощущая как сладкий запах щекочет ноздри и распаляет аппетит. — Она — ваша. — Только и успел выдохнуть Дракула. Тот час он оказался рядом и сжал молодую женщину в своих руках, одаряя пронзительным взглядом своего избранника. Дракула молчал, но юноша отчётливо слышал, как соблазнительно граф звал его, словно морская сирена. Девушка трепетала в его руках, робко замерев на миг. Лампадка упала в снег из её рук и потухла... — Смелее, мой мальчик, — Рафаэлю показалось, что граф стоял прямо над ним, но их все также разделяло добрых двадцать шагов. Рафаэль нахмурился, пытаясь кинуться за девушкой, но шаги без помощи графа получались пьяными и неуверенными. Он с трудом находил в себе силы медленно двигаться вперёд. Граф хитро смотрел на него, не обращая никакого внимания на прекрасную девицу в своих руках. Хрупкий силуэт юноши волновал его куда больше. — Отпустите её, граф, — тихо прошипел юноша, оказываясь еще в десятке шагов от них. Дракула улыбнулся еще шире, мысленно отдавая должное юному вампиру. — Я берег эту красавицу только для Вас, мой Ангел. — Чёрные очи блеснули в темноте. — Неужели Вы не хотите разделить её со мной? — почти опечаленно произнес граф, трепетно вздымая брови. Глаза Рафаэля испуганно распахнулись. — Отпустите её, граф. — Более настойчиво попросил юноша, сжимая руки позади себя. Граф нетерпеливо выдохнул и сладко улыбнулся. — О чем Вы, мой Свет? — взгляд, полный слепого обожания норовил забраться внутрь мальчишки. — У неё же есть отец, мать... — к своему стыду юноша голодно сглотнул, взывая к праведному голосу. — У неё есть семья, а что с ними станет, когда найдут ее обескровленный труп на утро? — Рафаэль запнулся и пал голыми коленями на снег. Дракула нетерпеливо вздохнул и провел рукой по нежному девичьему лицу, она беззвучно зарыдала. — Почему Вас это волнует, мой Ангел? Только посмотрите, как она хороша и соблазнительна. Юноша нетерпеливо выдохнул, когда граф в мгновение сорвал с неё шерстяной платок, девушка пыталась вырваться, но все было напрасно. Она не могла даже вскрикнуть, ведь цепкие руки Дьявола закрывали её рот. — Постойте, граф!.. — воскликнул юноша, пытаясь бежать к вампиру. До него осталось всего ничего, но тело отказывалось слушаться. Дракула аккуратно надрезал горло жертвы. Рафаэль громко ахнул, а его кудри беспомощно трепались на ветру. Девушка глухо вскрикнула от боли. — Леле, Вам стоит хотя бы попробовать. — Голос графа был твёрд, а глаза отливали тем самым страшным рубиновым. — Ну же! Рафаэль всхлипнул и кое-как поднялся, покачиваясь от ветра. Он страшно испугался, увидев графа таким, но нашел в себе силы перебороть себя ради этой манящей девушки. — Пожалуйста!.. — отчаянно умолял мальчишка. Наконец он оказался рядом с графом, стараясь не замечать разделяющую их девчонку. Дракула ласково улыбнулся, полагая, что прямо сейчас юный вампир не устоит перед страшным соблазном. Рафаэль разделит с ним страшное удовольствие и с неземной любовью прильнет к сладкой вене. Это был жест наивысшей любви и расположения от графа. Хоть Леле и был верен Богу при жизни, но теперь он стал вампиром. А значит, был обречен упиваться кровью и наслаждаться этим. Кровь с лебяжьей шеи неумолимо стекала, и Рафаэля передергивало только от одного взгляда на нее. Баше при жизни боялся крови, однако сейчас боялся не сдержаться и причинить вред. — Вам понравится, Рафаэль, — промурлыкал Дракула, завороженно глядя на превозмогающего себя мальчишку. Запах горящей жидкости словно вспарывал ноздри и одновременно отдавался наслаждением во всем теле... Вампир был уверен, что юноше понравится горячая кровь. Он уже представлял, как мальчишка расплывется в экстазе, стоит только его губам приникнуть к сладкой шейке. — Пожалуйста, граф. — Тихо шепчет юноша, придвигаясь к лицу Дракулы. Но вот незадача, он оказывался рядом и со сладкой кровью смертной. — Пощадите её для меня. Дракула только подивился стойкости новорождённого вампира, даже он сам едва сдерживался, а уж что творилось с юным вурдалаком... и представить страшно. — Вы ведь обещали, что мне понравится быть вашим... — Укорительно напомнил юноша, хватаясь за крепкое плечо. Дракула наградил его испытующим взглядом. Их лица разделяла всего пара дюймов. — Вам понравится кровь этой милой девицы. Я обещаю Вам. — Рафаэль всхлипывает от ужасного желания и животного голода. Он со страшной силой вцепился в плечи графа, в отчаянии поджал губы, изо всех сил стараясь не замечать сводящий с ума запах крови. — Мне снова нужно уговаривать Вас поесть, Рафаэль... — Пожалуйста, граф!.. У неё ведь есть возлюбленный... — Шипит Рафаэль, его глаза наливаются слезами, а рассудок разрывается. Это был запрещённый ход. Граф нахмурился. — Тогда скажите мне, мой милый друг, что Вы совсем не желаете её крови... — На бледном лице сияет азартная улыбка, граф хитро прищуривается. Дракула взобрал на палец горячую жидкость с шеи и аккуратно провел от кончика носа, давая насладится ароматом в полной мере, и до верхней губы, просачивая внутрь. — Я... — тихо простонал Рафаэль, несчастно чувствуя запах слащавой крови. — Я вовсе не хочу её крови. Юноша отнял руки от графа и отшатнулся назад, едва удерживаясь на ногах. Он закрыл рот руками и пытался стереть с лица кровь, отплевываясь. Рафаэль успел распробовать её вкус и с адскими усилиями сохранял рассудок. Граф смерил его смешливым взглядом и выпустил из цепких рук счастливицу. "Ваша взяла, господин Баше", — про себя отметил Дракула. Та не растерялась и вышмыгнула из цепких рук Дракулы, скрываясь в темноте ночи. — Ну что, мой милый друг, — Фигура Дракулы возвышалась над сидящим на коленях Рафаэлем. — Вы довольны? — Да, граф. Я ужасно доволен. — Загробным голосом произнёс Рафаэль, горько стискивая зубы. Граф тяжело вздохнул и усмехнулся. Остаток вечности обещал быть интригующим. — В таком случае рад и я. * * * — Зачем Вы только меня обратили, граф... — несчастно шипит юноша, пока руки Дракулы по-хозяйски застегивают на нем воротничок пальто. Рафаэль снова одет в свою старую одежду, и в зеркале он выглядит ровно также, как и до приезда в замок. Белокурый Ангел снова безупречен внешне. Он совсем ничем не отличается от своего смертного обличья, и только глаза — опечаленные и помертвевшие, выдавали в нем вурдалака. Вампир стоит напротив, снова возвышаясь над ним, и сыто улыбается, удовлетворенный результатом. — Рафаэль, — граф укоризненно смотрит на него. Разговоры между вампирами не шли с самого обращения юноши. Рафаэль начал опасаться графа. Тот буквально душил юношу своей заботой, не давал и шага ступить от себя. Молодой джентльмен не знал как себя вести и вечно терялся в глазах цвета безлунной ночи. Неощутимая связь между ними прервалась, как только кровь юноши остыла. И Баше не понимал, чувствует ли это граф. Каждую ночь, после пробуждения или перед сном Дракула чересчур настойчиво давал испить своей крови, юноша никогда не просил этого первым, но ужасно желал. Он ощущал странную близость и извращенную принадлежность к графу, однако то трепетное восхищение и очарование пропало. Юноша стал бояться вампира, хоть тот и старался вести себя сдержанно при нем. Из новых наблюдений Леле, он начал узнавать повадки графа. Например, Дракула всегда задумчиво прикладывал пальцы к губам, когда уходил глубоко в свои мысли. Вампир мурлыкал себе под нос, когда зачитывался и довольно ахал и улыбался всякий раз, когда Рафаэль его касался. Почти всегда, находясь вместе, они молчали. Дракула что-то читал или просто восхищенно смотрел на него. Белокурый поступал также. У него не было сил выяснять отношения или провоцировать графа. Они могли часами изучать друг друга, сидя напротив. Юноша боялся рушить хрупкую дистанцию. Хозяин замка подавал невербальные знаки: мягко улыбался, иногда подмигивал или просто что-то говорил глазами. Но Рафаэль не мог ничего поделать со своим страхом. Когда бессмертные укладывались в гроб, юноша каждый раз, как в первый, машинально обнюхивал графа, ужасно боялся почувствовать острые клыки на своей шее. А Дракула легко притягивал его к себе за талию, но ничего большего себе не позволял, лишь изредка утыкался носом в хрупкую грудь. Граф вышел из его комнаты, оставив Рафаэлю время попрощаться с замком. Наконец, настало время покинуть Румынию. Белокурый джентльмен и впрямь похож на искусно сделанную куклу, пожалуй, только это и осталось от былого кокетливого юноши... Он воскрес телом, а вот та самая "душа" так и не выбралась из злополучной петли. Юноше было до чертиков страшно покидать замок. Он и забыл, что существует мир за пределами диких гор. Его манил внешний мир, но Баше боялся сам себя... Вдруг в следующий раз он не сможет сдержаться, вдруг он сам навредит кому-то? Благо, Рафаэля никто не спрашивает. Граф безумно хочет оказаться в Лондоне. Если о чем-то ином с ним можно было договориться, то в этом плане Дракула был непреклонен. В дверь торопливо постучали. Юноша обернулся и, подхватив чемодан с багажом, трусовато покинул комнату. — Свет мой, — мурлычит граф, вытаскивая Рафаэля из сладких дрем. Юноша вновь сидит в экипаже. А напротив устроился вампир со свежей газеткой в руках, точно дядя. Не хватает только трубки... Юноша болезненно поджимает губы. Он застрял в этом проклятом мире с самим Дьяволом. Как не прискорбно было признавать, Дракула отобрал его жизнь. Но что-то внутри Рафаэля не давало ему воспылать ненавистью к мучителю. Граф хоть и ощущался, но не вел себя с Леле как тиран. Старший вампир никогда не принуждал его ни к чему, кормил и пытался утешать, насколько был способен. Он был ласков и кроток с Рафаэлем, но собственная натура перекрывала мальчишеские лёгкие и злостно душила его первенца. Белокурый джентльмен собирался вздремнуть, ведь дорога предстояла дальняя, но через четверть часа экипаж внезапно остановился. Взглядом Дракула велел юноше выйти, и вышел после него, невесомо подхватив под руку. — Мы уже приехали?.. — голос Рафаэля терялся в завывании ветра. — Нет, еще нет, Рафаэль. — Каждый раз произнося имя, Дракула смаковал его на языке. — Вам нужно кое с кем попрощаться перед отъездом. Два темных силуэта оказались в чаще лес, и юноша увидел... Гранитное надгробие. У юного вампира перехватило дух, и он замер на месте, как вкопанный. Холодная рука мягко коснулась хрупкой спины в подбадривающем жесте. Свежая могилка. Чересчур простая для дяди Оскара, но трогающая до глубины души. Что-то в груди болезненно сжалось, он тяжело вздохнул. И сжал в бледных кистях белоснежный платочек. Граф следил за ним, напряжённо сомкнув челюсть. Юноша поднял голову вверх, не дав слезам потечь по щекам. С его губ сорвался непроизвольный и тихий всхлип. Дядю никогда больше не вернуть. Его тело покоится где-то в горах в Румынии... А ведь дядя хотел упокоится со своей любимой в Лондоне. Рафаэля всегда удивляло странное желание покоится с какой-то странной женщиной, а не с отцом или братом, к примеру. Что ж, теперь его тело останется совсем одно в чужой стране. Но иного выхода не было, ведь перевозить его так далеко было той ещё непосильной задачей. Юноша и не заметил, как вновь упал на колени. — Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, — голос Рафаэля необычайно звонок и ясен, Дракула отворачивается, морщась, и отходит на пару шагов. Голос джентльмена необычайно звонок, он разносится по лесу, теряется в чаще... — и прости их вся согрешения вольная и невольная, даруя им Царствие и причастие... Рафаэль не плакал. Лишь лёгкая тоска блеснула на его белоснежном лице. Он только недовольно выдохнул и бессильно прощался с дядей. Монологи с мёртвыми не были новинкой для юного Рафаэля, причём юноша ни секунды не сомневался в том, что мертвецы его слышат. Вспоминать дядю не больно. Воспоминания не душили, они медленно разливались в нем. На миг ему даже кажется, что дядя сидит перед ним, с таким же недовольным видом, как и всегда. Он слушает невнятные, робкие лепетания... и не верит. Не верит ни единому слову раскаяния. Дракула оставил его, с неохотой отойдя на добрый десяток шагов. Он терпеливо сложил руки на груди и покорно ждал, прикрыв веки. Вампир впрямь стал превращаться в послушного пса, смиренно преклонившегося перед человеческим мальчишкой. Рафаэль через четверть часа сам поднялся с колен, отряхнулся и впервые сам подошёл к графу так близко, не без боязни касаясь плеча и выдергивая вампира из дремы. Всего на миг он задерживает свой взгляд, обернувшись на захоронение... — Как не разговаривай с мертвецом, не шепчи ни молитв, ни проклятий, — Тихо позвал юноша. Его руки до сих пор в крови, он и сам убийца. — не раскроет он глаз. Дракула распахнул глаза и с живым интересом посмотрел на юношу. И темноволосый мужчина точно такой же убийца, как и Рафаэль. Вот почему юноша не находит в себе силы злиться на него. — Нам пора. — Глухо выдохнул юноша, сразу потупив взгляд от тёмных очей. Но почему-то неуверенно коснулся холодной руки графа, слабо сжимая пальцы. Дракула чуть опечаленно осмотрел дрожащие пальчики и кивнул. Граф кивнул и последовал к экипажу за Рафаэлем, с удовольствием поддерживая в руке тонкую кисть. Остаток дороги вновь сопровождался молчанием. Кучер гнал так, что в ушах не переставал свистеть ветер. Каждый из джентльменов вновь погружен в свои мысли. Леле расплылся в экипаже почти лёжа и, кажется, дремал. Дракула увлеченно провожал глазами родные места. Его лицо приняло необычайно задумчивый вид, а елейная приторная улыбка сошла на нет, как маска, скрывавшая настоящего его. Когда юноша впервые увидел графа — счел того необычайно притягивающим. Как сладкое, которое запретили есть до обеда. И после своего преображения, он не сделался распрекрасным принцем на белом коне. Прилично выглядящий мужчина, всегда идеально одетый по своему положению. Его глаза всегда загадочно блестели, а губы складывались в невероятно умную улыбку. Создавалось ощущение, что он знал обо всем в этом мире и заранее. Может, поэтому Рафаэль так просто доверился ему?.. — Спасибо, граф... — юноша беспокойно вздохнул, не открывая глаз. — Для меня это очень важно. — Я знаю. — Дракула кивнул, не отрывая взгляда от окна. На самом деле граф ничего не понимал. Но все же что-то подсказывало ему поступить именно так. И кажется, он не ошибся. Они вновь молчат. Рафаэль беспокойно теребит рукава тёплого пальто. Его глаза печально красные, наверно, граф все-таки слишком расщедрился на кровь сегодня. А может совесть совсем истерзала его? — Граф... — превозмогая себя, юноша заламывал собственные пальцы и больно впивался в ладони ноготками. — А если бы, если бы можно было повернуть время вспять... — Юноша судорожно сглотнул, находя в себе силы открыть глаза. — Вы бы убивали дядю Оскара?.. Голос юноши эхом разнесся по экипажу. Дракула удивился вопросу, но не решился этого показать. На свой излюбленный манер вампир выдавил слабую улыбку. — Если бы, да кабы... — Выдохнул граф, не отводя взгляд от запуганных зеленых глаз. — История не терпит сослагательного наклонения, Рафаэль. Юноша горько усмехается, наклоняя голову набок. — Зачем Вы говорите его словами?.. — обреченно спрашивает юноша, тщетно пытаясь воззвать к мертвой совести. Вампир снова усмехается. Он ведь даже не пытается притворяться, что ему стыдно. Чего уж теперь скрывать, графа невозможно ничем оправдать, как бы юноша не старался. — Нечего волка жалобить, коли сам в пасть полез... — бессильно выдыхает Рафаэль на русском, подаваясь вперед и пряча покрасневшее лицо в собственные холодные руки. Дракула — настоящий Дьявол. Он — Сатана. И невозможно это ничем скрасить. Это чистая правда, аксиома... Но почему-то юноша не вздрагивает, когда его макушки касается по-родному холодная рука. Вампир утешает его, но не раскаивается. — Что сделано, то сделано, Рафаэль. — Бархат голоса убеждает юношу. — Никто не в силах исправить ошибки прошлого. — Вы убили меня. — Но Господь воскресил Вас. — И с этим невозможно было спорить. Граф подался вперед, одной рукой поддерживая плечо и лаская загривок. Юноша не отбрыкивает, к удивлению графа, и Дракула позволяет себе зарыться носом в короткие кудри. Плечи мальчишки дрожат, он беззвучно хнычит, когда граф необычайно осторожно целует его макушку. — Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста. — Леле приоткрывает глаза и смотрит на графа, слегка поджав губы. Граф улыбается. Не своей дежурной улыбкой, а самой искренней на которую он способен. Сердце сладко щемит, когда юноша робко исследует глазами его лицо. — Развлекайте, раз обратили, — невесело усмехается Рафаэль, отворачиваясь. Его губы отвыкли от улыбок, и уголки рта печально подрагивали. Слушать рассказы графа было куда лучше, чем сидеть в пожирающей тишине. Рафаэлю было отрадно отвлечься. Дракула усмехается такой очаровательной наглости и покорно рассказывает о том, как какие-то сотни лет назад в этих горах проходили кровопролитные войны. Лежащий в экипаже молодой человек почти расслабляется и теперь также внимательно, как и граф провожает Карпаты. Яркое воображение рисует войны, гордых румын, османов... А голос графа убаюкивает и обволакивает, склоняя в сон. Они вновь не разговаривают. Граф ведет монолог в пустоту, радуясь даже этому.