Жаждущий

Рафаэль не услышал ни звука проворачивающегося ключа, ни звука распахивающейся двери, ни шагов. Перед ним, как черт оказался темный силуэт с присущей ему сытой улыбкой, всякий раз когда он смотрел на Рафаэля. Должно быть, Дракуле нравилось играться с таким наивным, податливым, молодым вампиром, потому сразу усадил его на колени и почти принудили ужинать. Графу нравилось примерять на себя извращенную роль хозяина полумертвого, но уже отчаянно рвущегося что-то делать тела. Румяный Рафаэль покорно развалился на кровати и лениво смотрел в потолок, по которому плыли тени. — Не смотрите так печально, — спокойный голос Дракулы разносится эхом по крохотной каюте. — День сегодня на редкость замечательный. Рафаэль нервно рассмеялся, глядя на стянутое грузными тучами небо. Руки, обвитые серебряной цепочкой, безвольно болтались. Он оборачивается на темную фигуру, сидящую перед его кроватью. Граф смотрит на небо через стекло иллюминатора, он кажется таким безмятежным, таким мечтательным. Обычным человеком. — Вы счастливы, граф? Вампир, облаченный в вычурные черные одеяния, оперся на спинку стула и сидел, как самый обычный смертный мужчина. Его сильные кисти обвивали деревянную поверхность, и пальцы в перстнях отбивали звучный ритм. Он склонил голову, вопросительно вскидывая брови. — Вы хотите запомнить дыру в своем сердце мной... — тихо выдыхает Рафаэль. — За этим Вы меня обратили? — Какие умные вопросы Вы задаете... — Граф подпирает рукой подбородок. Его лицо так красиво светится во тьме. — И так рано. Дракула усмехается, его взгляд скользит по тонкой, белоснежной шейке, на которой не осталось никакого намека на ту самую ночь. Интересно, Рафаэль часто вспоминает ее? Безусловно. В этом нет никаких сомнений. Единожды согрешив, Святой не забудет ни на секунду свой проступок. Рафаэль потерял всякую надежду на ответ, и молился тихо, нараспев, его кожа так красиво светилась в свете Луны. Рафаэль помнит все. В мельчайших подробностях. Искалеченный разум стер боль от клыков и когтей вампира, оставив звериную страсть, потерю рассудка и бешеные эмоции, никогда ранее не испытанные. А также сжигающее чувство вины и стыда. На мальчишку невозможно смотреть без улыбки. Вампир. Настоящий, с мертвым сердцем, острыми клыками и неподдельной жаждой крови. Лежит и так искренне молится. Казалось, только молитвы и жития святых и имели значение для Рафаэля, ничего более его не интересовало в жизни. Такому упорству может позавидовать любой монах. — Я отпущу Вас в монастырь, раз Вы того желаете. — Слова слетают с холодных губ необдуманно, и Дракула слащаво улыбается, но говорит вполне серьезно. Рафаэль обернулся и замер, его глаза, как две монеты, ярко светились в темноте, и у графа перехватило дыхание. — Чтобы мне сразу загнали кол в сердце? — безрадостно усмехнулся юноша, посмотрел устало, пусть и почти не несчастно. — Разве это не Ваша мечта? — хмыкает вампир в той же манере, как и Рафаэль, и постукивает пальцами по спинке стула, как его любимец по клавишам рояля. Мальчишка опускает глаза, словно пристыженный своей жаждой к смерти. Он напряженно сглатывает, но не произносит ни единого слова. — Будет очень стыдно. — Предупредил Дракула. — Может быть, немного больно, но... — он нетерпеливо облизнул губы. — я буду стараться быть нежным с Вами. Рафаэль недоуменно нахмурился, а его щеки покрылись легким румянцем. — Должно быть, это так смущающе для юного джентльмена, — тихо шепчет граф, на свой излюбленный манер он оказывается на постели мальчишки, но тот не вздрагивает, смотрит спокойно... Дракула мягко проскальзывает под одеяло, проводит по лодыжке совершенно целомудренно. Проверяет границы дозволенного, он скользит мягко, чувствуя, как уязвленно сжались мышцы под ним. — Ваша старая жизнь кончилась, — напомнил Дракула, глядя глаза в глаза, как неукротимый хищник. Его пальцы ласково скользят по икрам. — А в новой Вы ещё не разобрались. Но это пройдёт. Если не противиться и не цепляться за прошлое. Рафаэль чувствует, как подушечки пальцев игриво скользят по его коже. Прикосновения ощущаются прохладными, как весенний ветерок. И у него не поворачивается язык попросить вампира остановиться. Он с придыханием смотрит в глаза цвета безлунной ночи, завороженный. Граф расплылся в плотоядной улыбке и отметил поцелуем кожу на коленке. Рафаэль испуганно вздрогнул, как пораженный. Но Дракула удерживает его в своих руках, мягко и почти нежно. Руки Дьявола бережны, словно боятся нарушить хрупкое спокойствие, они нежны, словно прикасаются не к живому мертвецу, а к искусному фарфору. Рафаэль глубоко вздыхает; так ярко чувствует тяжелый шлейф графа, его аромат. На немой вопрос в темных глазах он замирает и неуверенно вскидывает брови, как трепетная лань. Он просто не в силах запретить графу что-то делать с собой... Дракула бархатно смеется, а Рафаэль замечает, как по всему телу разливается сладкая истома, его покрывает мелкая дрожь. И Дракула продолжает. На тонкой, нежной коже остаются алые отметины даже от невинных поцелуев, белоснежные бедра становятся похожими на маковое поле, когда на них распускаются цветы от неторопливых ласк. Граф смакует юношу, никуда не спеша, берет свое уверенно и целиком. Звенит цепочка, руки вьются от напряжения, а Рафаэль беспокойно дышит, позабыв о том, что он больше не смертный в руках чудовища. Он жмурится, не в силах смотреть на бесстыдное лицо искусителя и смешно морщится. — Ах! — он резко вздыхает, когда орлиный нос графа утыкается в нежное бедро. — Тише-тише, — мягко шепчет Дракула, оказываясь между ног мальчишки. — Вы же не хотите, чтобы ваш ангельский голосок слышал весь корабль? — игриво осведомился бархатистый тенор. Рафаэль сжимает зубы, на его лице отражается такое красивое возбуждение. Дракула протяжно целует самую чувствительную часть бедра, будто говорит "хороший мальчик". Граф чуть прикусывает нежную кожу, но тут же зализывает едва проступившую кровь. Уж очень хорошо он помнит звук разрывающейся плоти на плече мальчика. Сладкий аромат дурманит разум, вытесняя все остальное, обволакивает. — Не бойся. — Промурлыкал Дракула, скалясь и склоняясь над дрожащим Рафаэлем. Мягко поцеловал и приторно причмокнул. — В этот момент не происходит ничего такого уж невероятного... Алебастровая рука скользнула под сорочку, задрала край ткани и сжала полувозбужденный член. По мальчишеским губам стекла одинокая капля крови. Рафаэль попытался дернуться, попытался уйти от прикосновения, но вампир даже не дрогнул. Дракула приподнялся на руках и навис над хрупким телом всего на миг, дабы посмотреть в яркие глаза и соблазнительно улыбнуться. Клыки графа блестят, а у Рафаэля перехватывает дыхание. Он непроизвольно подается вперед и отчаянно целует графа, сам не зная зачем, что-то внутри требует этого. Рафаэль готов поклясться, что Дракула замурлыкал, как довольный кот. Графские пальцы по-хозяйски отстраняют мальчишеский подбородок. Хитрый взгляд говорит куда больше его хозяина, Дракула кокетничает, хлопает глазками, клыкасто улыбается. Откровенно заигрывает перед смущенным и пытающимся слиться с простынями Рафаэлем. И наконец склоняется над пахом, претворяется человеком, так тяжело дышит. Рафаэлю приходится постараться, чтобы оторвать взгляд от диких глаз Дракулы, он устрашенно замер, вжавшись в кровать. Бока ласково огладили и сжали за бедра, словно мальчишка мог вырваться. Рафаэль поймал себя на мысли, что сейчас Дракула достанет из-за спины вилку с ножом, заправит салфетку за ворот и приступит к трапезе... Но нет. Холодные губы мягко ложатся на впалый низ живота, церемонно целуют, будто графу взаправду есть дело до желаний белокурого мальчишки. Рафаэль вздрогнул от неожиданности, когда его заключили в круг цепкие пальцы графа. Послышался немой вскрик, он почувствовал тепло и влажность рта на собственном члене, и то как плотно обхватили его мягкими губами. Проворный язык накрыл головку, заскользил по основанию... и по всему телу пронесся электрический разряд. Мальчишка сразу же осекся и укусил себя за щеку, кровь оглушающе застучала в ушах. Рафаэль чувствовал, что граф ускоряется и непроизвольно сжимает его ногами. Дракула заглатывает его член, обхватывает рукой основание. Наслаждается тем, как сладок и распален его мальчик. Как же ему нравится эта странная музыка из так старательно скрываемых стонов. Рафаэль чувствует, как все в нем переворачивается с каждым едва уловимым движением языка графа. Странное ощущение, как змей, ползет и сворачивается в узел где-то внизу живота. Становится чертовски жарко. — Ах! — громкий, бесконтрольный стон слетает с губ мальчишки, он заливисто краснеет, когда проворный язык скользит по основанию. Его грудь трепыхается, Рафаэль пытается барахтаться, да не позволяют сильные руки. — Граф!.. — как в бреду шепчет юноша. Вместо ответа, Дракула ускоряет темп и доводит белокурого возлюбленного до самого пика удовольствия. Тот сильно прогибается в спине и стискивает зубы до треска, чтобы не закричать на весь корабль. — Я и забыл какой Вы шумный, — граф с совершенно безобидным видом утирает уголки губ платком. Всем своим видом он дразнит мальчишку, так приторно демонстрируя свою неприступность. — Я, кажется, сошел с ума… — тихо прошептал юноша, прикрыв глаза. Он лелеял надежду хоть как-то укрыться от своего мучителя. Граф глухо рассмеялся, сидя на краю кровати. На щеках белокурого Рафаэля так красиво блестели слезы. Он ведь и сам не заметил, как разрыдался. — Ничего. Когда мы сойдем с корабля, Вам больше не придется сдерживать свои чувства, — почти нараспев произносит Дракула. Его голос так мелодичен и низок. Слишком прекрасен для чудовища. — А я ведь говорил, что Вам понравится быть бессмертным! — Разве мы бессмертны, граф? — досадливо спрашивает Рафаэль. — Вот они, — он небрежно кивнул в сторону книги на прикроватном шкафчике. На обложке гордо красовались античные божества. — Бессмертны. А мы с Вами... Мертвецы, которые случайно ожили. Граф как-то нервно рассмеялся, будто сказанное мальчишкой могло его задеть. Как и подобает любому искусителю, он подступает к нежному лицу. Пару секунд любуется распаленными щеками, алыми устами и слизывает слезы с тронутым смущением лица. — Поэтому Вы утащили меня в каюту так рано? — недовольно шепчет Рафаэль. — Или Вы заревновали меня к леди Ривен? Мальчишка прекрасно знает, как глупы его слова, но желание уколоть этого самодовольного господина, после которого у него звенело в ушах, слишком велико. — Ох, Дорабелла! — мечтательно вздохнул граф, плотоядно улыбнувшись. Рафаэль не дал начаться восхищенному монологу: — Пообещайте мне, что Вы не тронете ее, — удивительно резко приказал юноша. Он и сам мог восхищаться Дорабеллой хоть целые сутки, ведь она такая добрая, красивая, от нее пахнет жженым сахаром и розами, ее глаза так прелестно обрамлены длинными ресницами, а волосы... И тут Рафаэль бы благоговейно замер, если бы рассказывал Вам об этой прекрасной особе. Дракула вскинул брови, его лицо было так близко: всего в паре дюймов. Как желанно он пахнет!.. Рафаэль едва удерживается, чтобы облизать холодную скулу. — Разумеется, я не трону ее, Рафаэль, — тихо, слишком вкрадчиво произнес Дракула. — Я оставлю ее Вам. Рафаэль боязненно икнул и еще пару секунд смотрел на графа взглядом, полным животного ужаса. Тот лишь мягко улыбнулся в ответ, как улыбается хищник после плотного ужаса, поправил одеяло. — Спокойной ночи, Леле. Оставив мальчишку в замешательстве, граф выскользнул из комнаты. А Рафаэль остался лежать, так будто его распилили на две части. * * * Сладкий сон, полный душевных метаний и прозрачных образов, оборвался, стоило чуткому слуху уловить поворот ключа в ржавой скважине. Стоило графу проскользнуть в комнату, Рафаэль лениво приоткрыл глаза, встретив усталым взглядом пришедшего. — Доброе утро, — потеряно мяукнул мальчишка из-под одеяла, родной силуэт в черном приветственно кивнул, граф расплылся в лукавой улыбке. — Доброе-доброе, Рафаэль, — вкрадчиво произнес граф, избавляя тонкие запястья от серебряной цепочки. — И когда я в последний раз вставал в такую рань? Века три назад? Рафаэль из-под полуопущенных ресниц рассматривал похитителя его смертной жизни, он иногда забывал о чудовищной сущности Дракулы, из-за вполне человеческой внешности в те моменты, когда его спутник не хотел продемонстрировать обратное. Странно, но мальчишке не приходило в голову, что режим сна графа страдает от изменений, дневное бодрствование больше не приносило радостных ощущений. Да и сам Рафаэль был не в восторге от утренних пробуждений. Ночь ощущалась приятным и родным пуховым одеялом, в котором хотелось раствориться. Наверно, то же чувствовал и граф. Но им обоим нужно было поддерживать светскую жизнь, учиться жить среди людей. — Вам снятся сны, граф? — Белокурая голова, которую так старательно причесывали гребешком, обернулась на старшего вампира. Рафаэль чуть сгорбился и обернулся на спутника, сидящего чуть поодаль на заправленной кровати. — Редко. — Тихо хмыкнул Дракула, рассматривая белесые кудри, он выглядел несколько отстраненно и расслабленно, нежели обычно. — Я сплю, как убитый. — Почему «как»? — едко хмыкнул Рафаэль, усмехнувшись. Удивительно, но юноша, кажется, даже не смущался после событий прошлой ночи. Может, он просто принял прошлую ночь за сон?.. Хрупкое спокойствие, воцарившееся между вампирами, усмиряло их обоих. У Рафаэля просто не было сил долго злиться на графа, так нетерпеливо смотрящего каждый день, лукаво улыбающегося и уже открыто признавшего Рафаэля своей собственностью. Граф многозначительно посмотрел на мальчишку, склонив голову. — Что же снится Вам, Рафаэль? — вампир тут же оказался позади ссутуленого силуэта, сидящего на табуретке. Холодная рука обхватила загривок и властно оттянула голову назад за волосы. Рафаэль сдавленно сглотнул. Рассказывать о смутных очертаниях одного старинного вурдалака, преследовавших мальчишку каждую ночь, совершенно не хотелось. Все-таки признавать свое окончательное поражение перед Дракулой было постыдно. Прочитав мысли мальчишки по глазам, граф мягко улыбнулся, а Рафаэль почувствовал легкое смятение, сладкое покалывание по всему телу. Цепкие, такие холодные и родные пальцы зарылись в мягкие кудри, лаская затылок. Мальчишка облизнул пересохшие губы, а щеки зарделись легким румянцем. Граф негромко рассмеялся, пальцами обвивая тонкую шейку и чуть сжимая. — Не бойся, — тихо мурлычет граф прямо на ушко, видя сжавшееся от страха тело и чувствуя, как трясется мальчишка. Зеленые глаза уже сделались мокрыми от волнения. — Тебе больше не нужно дышать. Он пережал нежное горло сильными пальцами, вынуждая задрать голову. Будь Рафаэль смертным — Дракула мог бы с легкостью его задушить. И сейчас он так явно показывал свое превосходство. Графу чертовски нравится чувствовать урывистое движение кадыка при каждой попытке вдохнуть и ропотное метание хряща, когда юный вампир сглатывает. Граф бы с легкостью мог убить его и сейчас, особенно когда мальчишка был так слаб и растерян. Острый коготь на опасно лежал на голубой венке... Но сколько любви было в почти насильственных жестах, пристальном, ученом взгляде сверху вниз… — Дьявол, — жадно шипит Дракула в светлые волосы, выдавая свою нечеловеческую природу. — Какой красивый и какой несчастный… — низкий голос разносится по распаленному рассудку юноши, и тот бесстыдно закусывает губу до крови, досадно краснея. Холодные губы покрывают неторопливыми поцелуями все лицо, жадно, почти железно. Вампир властно пережал шею, не позволяя дышать. Рафаэль застонал, когда уста графа бесцеремонно накрыли окровавленные от собственных укусов губки. Дракула буквально пожирал мальчишку, жадно смакуя его кровь, томно растягивая удовольствие. Совсем не как с лордом Ривеном — слишком интимно, слишком трепетно и слишком церемонно. Рафаэль бессильно выдохнул, покачиваясь на табуретке, как цветочек на ветру. Граф отпрянул от него, одурманено улыбаясь и любуясь. Голова шла кругом от пряного вкуса. — А мой вкус изменился после?.. — сдавленно прошептал мальчишка после нескольких минут сумбурного удовольствия, смешанного со жгучим стыдом. Он рассматривал блестящие носки туфлей Граф усмехнулся, забирая гребешок из хрупких рук. Он встал позади и с необычайно увлеченным видом принялся расчесывать короткие кудри. — Вкус Вашей крови совсем не изменился… — язык графа чуть заплетался от блаженного удовольствия, перед глазами тлел пожар в голодных зеленых глазах. — Все такой же сладкий, но с кислинкой… Рафаэль хмыкнул, белесые кудри обрамляли красное от смущения лицо. Руки графа не слишком умело, но осторожно перебирали бархатистые кудри. Странно, но мальчишка все еще ощущал их горячее присутствие на собственной шее. Он до сих пор не мог вздохнуть, хоть прямо сейчас холодные руки мягко гладили его по голове. — Вы вампир, Рафаэль. — Напомнил граф, скорее даже самому себе. Юноша поежился от этих слов. Настоящий вампир… Вместо того, чтобы расплакаться, Рафаэль многозначительно вздыхает, напоминая себе, что легкие в его теле бесполезны. И по привычке приобнимает себя руками, в попытках хоть как-то утешиться. Пара выходит в столовую, кишащую людьми, как обычно занимают столик вдали ото всех. Уязвленный Рафаэль сидел за столом, не глядя на графа, уже изученного вдоль и поперек, но все еще отчаянно притягивающего все внимание. На Дорабеллу смотреть сладко. И ее кровь, наверно, тоже сладкая. Рафаэль сразу кусает себя за щеку, запрещая себе даже думать об этом. На ней сегодня новое платье, изумрудно-зеленое, бутылочного цвета. С нежными тончайшими кружевами, как и ее кожа. Да уж, кровь графа явно плохо влияет на больной разум Рафаэля. Он переводит взгляд на господина в очках. Как на зло на нем рубашка, так сладко обнажающая пульсирующую вену на сильной шее. Рафаэль бессильно стонет, а может скулит, наплевав на все приличия, валится на сложенные на столе руки. — Напрасно расстраиваетесь, Рафаэль, — негромко произнес граф. Юноша не сразу понял, прозвучал ли низкий голос в голове или вслух. — Лучше помолчите, граф, — резко шепчет Рафаэль, вызывая клокочащий смех, щекочащий мальчишку изнутри, где-то меж ребер. Граф даже послушался, задумчиво замолчав на пару минут. Туман в разуме юноши рассеивался. — Дорабелле девятнадцать, — замечает Дракула, любопытно рассматривая сидящих на другом конце зала княжну и леди Ривен. Дорабелле сегодня было гораздо лучше, хоть она все еще выглядела поникшей, и не такой звонкой, как в день прибытия. Граф прекрасно помнит, как потускнели зеленые глаза, как несчастно медленно билось сердце в груди белокурого джентльмена после потери дяди. «И она уже вдова», — мысленно отмечает Рафаэль, уткнувшись носом в свой локоть. — Как Жанне д`Арк. — Юноша настойчиво переводит тему, не дав вампиру начать соблазнять его. — Ей было всего девятнадцать, когда она предстала перед судом инквизиции. Она храбро сражалась за свободу своей страны и участвовала в боях наравне с мужчинами… — И её сожгли на костре за богохульство, — перебил граф, переводя заинтересованный взгляд на лежащего на столе собеседника. — за ношение мужской одежды и утверждение того, что ей являлись святые. Это не прозвучало как еще одна нападка в сторону убеждений Рафаэля, но отчего-то мальчик почувствовал болезненный укол. — Приговор признали ошибочным через двадцать пять лет. — Сухо добавил Рафаэль, повернув голову и взирая на своего мучителя. — Ей, конечно, ни холодно ни жарко от этого, но… — О, я уверен, ей было очень жарко, — усмехается граф, и мальчишка снова прячет лицо. Рафаэль на животном уровне чувствует взгляд темных глаз. Он распаляет рассудок, сводит с ума. А гнетущий запах смертности только подливает масла в огонь. — Не смотрите на меня, — невнятно шепчет мальчишка, на инстинктивном уровне задыхаясь. — О, Рафаэль, — вздыхает граф, издевательски кладя руку на спину и обжигая своим присутствием. — Вы не забыли, что обещали спалить себя дотла, когда я отвернусь? Я не хочу для Вас такой участи. Рафаэль ерзает, но ничего не отвечает. Как здорово бы было провалиться под землю… Или упасть за борт. Плыть и плыть все дальше на дно, рассматривать экзотических рыб или красивые водоросли, путешествовать по глубинам океана… И Рафаэль ни капли не сомневается в том, что когда он доплывет до самого дна, там его будет покорно ждать граф. Хитро улыбнется, скажет что-нибудь, отчего щеки вмиг зардеют, и все вернется на круги своя. — И какой же участи Вы хотите для меня? — Рафаэль обиженно отвернулся в противоположную от графа сторону и лежал, как бездыханное тело. — Вы молодой вампир, — граф склонился к полуживому юноше, так близко что вьющиеся кудри касались сурового лица. — Я не собираюсь заставлять Вас пить человеческую кровь, но разве Вы не видите, как отчаянно этого требует тело? Рафаэль уязвленно хмыкнул, все тело болезненно напряглось. — Будь на то моя воля, я бы запер Вас в каюте и приходил бы как можно реже, чтобы Вы набрасывались на меня, отбросив свою гордость и позабыв о глупых убеждениях… — холодные губы прикусили нежную кожу шеи, мальчишку передернуло. — И что Вас останавливает?.. — цинично хмыкает Рафаэль, равнодушно поворачивая голову от мучителя. — Не будьте так жестоки к себе, Сердце мое, — холодная рука проскальзывает под край рубашки, властно обвивая хрупкую талию. Рафаэль, не ожидавший такой наглости, да еще и в людном месте, мгновенно обернулся и наградил вампира упрекающим взглядом. — Даже я не могу быть жестоким с Вами… — Вы бесстыдник, граф!.. * * * Последующие несколько дней прошли относительно спокойно. Погода не усмирялась, но пассажиры жили своей размеренной жизнью. И даже Рафаэль почувствовал себя убаюканным, растворяясь в бесконечных книгах, сдержанных разговорах и провокационных выходках графа. Граф почти насильно вытягивал Рафаэля из каюты, не давая юноше оставаться отшельником. Они постоянно сидели за общим столом со смертными, играли в карты, шахматы, беседовали, поддерживали маски смертельно больного и опекуна. Граф чересчур умело притворялся человеком, вел беседы, сопереживал всем на борту, даже делал вид, что ест и пьет. Настолько искусно, что даже Рафаэль начинал сомневаться в том, что граф вампир. Но эти сомнения развенчивались в тот самый миг, когда они оставались один на один. Рафаэль сидел в каюте княгини и внимательно следил за тем, как на полотне расцветает очередной василек. Княжна Валерия вышивала очень нежно, очень тонко — на пяльцах. В пол-уха он слушал очередной рассказ про дедушку и его многочисленных дам, которых уже нельзя было сосчитать на пальцах. Рафаэль даже мог представить, что он сидит с дядей. Телом слушает о какой-то светской ерунде, а душой уносится на другой край света. Подальше от всех этих неважных и недалеких людей, глупых проблем и очередных упреков. Старушка часто просила Рафаэля посидеть с ней. У нее были проблемы с ногами, а компания такого очаровательного джентльмена не могла не радовать. Они сидят друг напротив друга в креслах, на коленях у мальчишки какая-то книжка на неизвестном языке. Из-под полуопущенных ресниц он рассматривает красочные картинки, иллюстрации с диковинными персонажами, и силится понять о чем книга. — Вы меня не слушаете, Рафаэль, — раздался мягкий голос где-то на задворках сознания. Мальчишка одергивает голову и поднимает рассеянные глаза. Княжна лукаво смотрит на него. Она выглядит необыкновенно живой и счастливой, даже в свои семьдесят лет. Ее голубые глаза блестят живым блеском. Она воплощение всего того, что никогда не будет у мальчишки. У нее есть настоящая семья, настоящая, прожитая жизнь, и она получит настоящую смерть. — Я задумался, — Рафаэль смущенно улыбается, кокетливо вздымает ресницы. Он ведет себя также, как шесть лет жизни с дядей. Княгиня Валерия заливисто смеется, даже не представляя о чем думает очаровательный юноша. Рафаэль и раньше никого не посвещал в свои думы, боялся, что не поймут, боялся, что не примут и до дрожи в поджилках боялся довериться кому-либо. Сейчас же мысль о том, чтобы открыть кому-нибудь свою страшную тайну, больше походила на фантастику. Он перехватывает собственные руки в сдержанном жесте, усмиряя плотоядного монстра под своей личиной. — О чем же? — старушка добродушно, с хитринкой улыбается. Мальчик приоткрыл рот, чтобы выдать дежурную шутку. Но вдруг останавливается, когда руки собеседницы накрывают нос. Она шумно охает, а Рафаэля прошибает насквозь запах тягучей, пряной жидкости. — Ох, прошу прощения!.. — восклицает княжна Валерия. Рафаэль замер, глаза безумно распахнулись и отчаянно забегали, пока княжна поднесла платочек к носу. И мальчишка со странным, ужасающим выражением лица наблюдает за тем, как белоснежные кружева окрашиваются в темно-бардовый, глубокий цвет. Клыки во рту ощущаются огнем, они прожигают челюсть насквозь, бледные пальцы впиваются в подлокотники со страшной силой. Рафаэль боится оторваться от кресла, кажется, ноги обязательно принесут его ни к спасительной двери на выход, а к креслу напротив... Он урывками дышит, а рассудок с каждой секундой отключается. — Рафаэль, Вы боитесь крови? — бледное лицо принимает какой-то животный вид, он чувствует, что вот-вот расплачется. Шаг — юноша вскакивает с кресла, ноги не держат, и он почти падает. Рафаэль впивается в себя собственными когтями в ладони, разрывает мясо, но боль не отрезвляет. Второй — Рафаэля прошибает странный импульс, он ведет плечами, не глядя на старуху в кресле. И наконец на третий шаг — он добирается на двери, окровавленные руки дрожат, не слушаются, они не в состоянии открыть ручку. Дьявольский аромат, будто змей, сползает на ковер, дразнит юного вампира, дурманит и соблазняет обернуться. Хотя бы на секундочку, обернуться и ещё хотя бы раз посмотреть на окровавленный платок, густо окрашенный алым. Горькие слезы льются по щекам, Рафаэль загробно всхлипывает и... Оборачивается. Всего на миг! На долю секундочки, и сам не понимает как в мгновение оказывается у кресла, на котором сидит княжна. Та смотрит на него с улыбкой, даже не подозревая о том, какие кошмарные стихийные бедствия происходят в глупой белокурой голове. Ее глаза блестят живым, неподдельным блеском, щеки румяны, аристократичная кожа тонка и тускла... Под ней так хорошо видны искушающие вены. Рафаэль всхлипывает, а скорее завывает, как волк, пытается отступить назад, но не выходит. Он аккуратно опускается вниз, так словно хочет утешающе поцеловать. Но только Рафаэлю известна кошмарная правда. Яркий вкус крови уже почти чувствуется во рту. И тут в дверь постучали. Дверь распахнулась и в проеме показалась бледная голова с темной шевелюрой, а затем и темный силуэт, и Рафаэль никогда еще не был так счастлив видеть кого-то. Он буквально вылетел на господина в черном и ринулся из каюты, как неуравновешенный. Припечатанный к стене граф посмотрел на Рафаэля заинтересованно и отметил, что тонкие, окровавленные руки мертвой хваткой впились в его шею, а худощавое тело беспомощно повисло на нем. — Спаси меня… — прошипел белокурый вампир, стараясь держаться за Дракулу, отвлечься и навсегда позабыть аромат крови смертной. Тот послушно, одновременно властно и непреклонно прижал Рафаэля к себе и наконец заговорил: — Вы настолько соскучились по мне? — смешливо спросил Дракула, пока Рафаэль старательно прятал лицо в сильное плечо и тщетно пытался унять слезы. — Право, я польщен. — Спасибо!.. — тихо всхлипнул юноша, сглатывая подступающие слезы. Слова растворились во мраке корабля. — Спасибо! спасибо!.. — Да не за что, — криво усмехнулся Дракула, второй рукой оторвав Рафаэля от пола. Мальчишка бился в истерике, измученно дрожал в сильных руках. — Господи, граф, зачем Вы только сделали меня таким… — сдавленно шепчет Рафаэль. — Ну Вы только посмотрите на меня! Какой из меня вампир? О чем Вы только думали!.. Красное от слез лицо отрывается от плеча и несчастно смотрит на безупречный, вытесанный из мрамора лик. Дракула мягко улыбается, его глаза пылают рубиновым, жемчужная улыбка чуть обнажает клыки. И Рафаэль мгновенно теряется от такой неприступности и спокойствия. — Вы голодны? — тихо спрашивает низкий, пробирающий до костей голос. Слова, словно аккорды графского рояля. Рафаэль прячет лицо в собственные ладони, смущаясь. Оказываясь в сильных и холодных руках, мальчишка чувствует себя бездомным котом, которого впервые в жизни приласкали. Вовсе не холодные, а теплые и заботливые руки. Он тихо плачет, дрожит, словно продрогший насквозь. И его несут обратно в каюту, точно какую-то вещь, вроде пальто или плюшевого медведя, а Рафаэль не вырывается, лишь сильнее прижимается к крепким плечам, как к единственному спасению в этом мире. Прячет когти, щекочет холодные скулы усами, ласково мурлычет... Мальчишка снова сидит на его коленях, робко приникает к сильной шее и нетерпеливо пьет. На лице Дракулы такая же хитрая улыбка, голова терпеливо наклонена в бок, а темные глаза хитро поглядывают на юного вампира. Когда Рафаэль отстраняется от холодного тела, сначала садится рядом с графом, а потом беззащитно валится на постель, пытается перевести дух. — Почему Вы спасли меня?.. — тихо спрашивает Рафаэль, глядя на сильную спину в темных тканях. Он улегся поперек кровати, затаился, как змейка. Тело расслабилось, тлело, пока по венам молодого вампира разносилась кровь Дьявола. Дракула оборачивается, смотрит так невыносимо тепло, прищурившись. — Ну как же, Рафаэль! — он наклоняет голову набок. — Вы и сами прекрасно знаете, что я никогда не мог Вам отказать. Рафаэль смущенно складывает руки на груди и сглатывает. — Если бы я сорвался, это бы значило то, что Вы были во всем правы… — голос у мальчишки слабый и хриплый, он потерянно перебирает пальцы. — Значит, Ваши хрупкие идеалы для меня дороже, — довольно мурлычит вампир и подается к Рафаэлю, склоняется над безвольно лежащим телом. — Поцелуйте меня в благодарность за спасение. Граф нависает, но не придавливает. Тот даже не задумывается, когда холодный лик склоняется над ним, как во сне, Рафаэль покорно тянется к улыбающимся губам и накрывает своими, так осторожно и нежно, что Дракула не перехватывает инициативу, лишь позволяет белокурому Ангелу благодарить себя. — Это было красиво, — кивает граф, стоит мальчишке оторваться, он не поднимается с Рафаэля, наоборот прижимает и рассматривает, как самую диковинную куклу. Рафаэль ведь драгоценный. Каждая деталь в нем такая изящная, хрупкая, он соткан из настоящего света, из всех мирских наслаждений... Первые пуговицы рубашки Дракулы распахнуты, модный фрак нетерпеливо скинут на стул. Рафаэль робко отодвигает край воротничка, хочет посмотреть на свежие укусы, оставленные им самим. Они уже бледнели и начали затягиваться, как и каждый день. — Вам больно? — тихо спрашивает Рафаэль, жалостливо вскидывая бровки. Рафаэль превозмогает страх и мягко, почти невесомо касается тела мучителя, тот мерно вздыхает, когда пальцы бережно, почти любовно оглаживают свежие раны от укусов. — А Вам было больно? — Дракула довольно скалится, наблюдая за расслабленным мальчишкой под собой, щеки того красиво разрумянились, глаза ясны и не застелены пеленой боли и отчаяния как всегда. Рафаэль как в страшном сне помнит все то, что творилось с ним в замке. Когда Дракула пил его кровь, он чуть не сходил с ума, сам не понимая отчего. Его кидало то в жар, то в холод, пробивало током. От графа пахнет безутешными слезами, горечью и глубоким запахом крови. Рафаэль смелеет и одурманено тянется к сильной шее, плавно касается белой, как плат, кожи, размеренно целует и зализывает свежие отметины от своих же зубов. Совсем позабыв, что он молодой вампир, а не провинившийся кот. Губы у мальчишки мягкие и сладкие, горячие от недавнего обеда. Дракула сладко охает, подаваясь вперед, давя на слабое тело всем весом. — Я счастлив, Рафаэль. — Вдруг произносит граф, когда мальчишка выбирается из под него. У Рафаэля не хватило сил обернуться, но вампир итак прекрасно знает, как изумленно распахиваются зеленые глаза, а хрупкие плечи нервно пробирает морозец. Дракула снова с интересом наблюдает за тем, как его ненаглядный приводит себя в порядок, в тысячный раз усмиряет беспокойные кудри. Стыдится своей недавней слабости и старается не смотреть в свои темные, жаждущие глаза. Так похожие на глаза похитителя его жизни. В такие моменты граф удостоверялся, хотя бы на миг, что Рафаэль не прекрасная античная статуя и не фарфоровая кукла. Дикая жажда и страсти бессмертного делали его живым, настоящим. Так тонко чувствующим и переживающим. Дракула любит Рафаэля. Любит, потому что мальчишка вызывает легкую дрожь в поджилках и сердце, которое как будто бы ещё способно почувствовать что-то, кроме всепоглощающей жадности и жажды. Любит, потому что Рафаэль живое подтверждение того, что у графа есть душа. Очередной вечер Рафаэль проведет в человеческой компании, Дракула не станет встревать, полюбуется издали на спокойного, убаюканного молодого вампира. Он будет смотреть, как молодой аристократ сдержанно смеется или легкомысленно болтает с другими людьми. И с удовольствием отметит, как прекрасен и бессмертен его молодой возлюбленный, убаюканный его кровью.