Hourglass

Валтор сам не понимает, в какой момент поцелуй из нежного, с привкусом горечи, становится жадным, напористым. Он даже не знает, от кого это больше исходит — от него самого или Гелии. Что он понимает, так это то, что дико соскучился. Он поглаживает шею Гелии, помня, что тому это нравится, что его чувствительная кожа реагирует острее на ткань перчаток, и довольствуется тихим стоном своего возлюбленного. Взгляд Гелии становится немного безумным. Он всегда такой, когда возбуждён, как будто бы сумасшедший, и волшебнику это дико нравится. Гелия толкает Валтора на спину и устраивается на его бёдрах. Он тянется за новым поцелуем почти требовательно, и целует Валтора, схватив его за ворот рубашки, словно боится, что тот может куда-то сбежать. Но тот не собирается. Он поглаживает спину Гелии, проходясь по всем чувствительным участкам, и парня немного потряхивает от этого. Не сдержавшись, он кусает Валтора за губу. — Ты знаешь... — шепчет он, догадываясь, что каким-то образом упустил моменты их близости. — Знаю. Расслабься, — игриво шепчет маг ему на ухо и кусает за мочку. По спальне разносится развязный стон, и Гелия краснеет, но даже не думает останавливаться. За окном распускается фейерверк из осколков миров, но они могут думать лишь о том, что происходит в этот момент с ними двумя. Валтор жадно целует шею Гелии, нередко прихватывая кожу зубами и оставляя засосы. Он любит оставлять свои метки, любит тешить чувство собственничества, а его возлюбленному нравится чувствовать себя объектом такой сильной любви, и он еле слышно стонет и сильнее хватается за рубашку Валтора, довольно прикрывая глаза. Руки Валтора спускаются ниже спины и крепко сжимают ягодицы парня. Гелия выдыхает, ёрзая и тем самым дразня своего любовника. Пальцы юноши дёргаются, и рубашка волшебника с треском рвётся. Это вызывает у Валтора усмешку: как же Гелия не любит ждать. Без капли вины на лице, а лишь со слегка сумасшедшей сосредоточенностью Гелия справляется с остатком пуговиц. Чародей смотрит на это с интересом: как же давно он не наблюдал такого у своего возлюбленного. Его нежные пальцы скользят от горла Валтора к груди, и волшебник невольно стонет от прикосновений к соскам, прикусив губу. От острого взгляда Гелии это не ускользает, и тот усмехается, зеркаля недавнюю усмешку самого Валтора. А потом облизывает и берёт один из сосков в рот, с удовольствием отмечая, как тот твердеет, а сам тёмный маг выгибается. — Ты любишь играть нечестно, — отмечает он, тяжело дыша. — Ты любишь нечестно играющих, — безжалостно отмечает Гелия, и ответить на это нечего. Очень любит. Особенно когда такими становятся хорошие, приличные мальчики. Его стараниями. — Рядом со мной ты портишься со скоростью света, — замечает Валтор со смешком, но ему очень быстро становится не до смеха, когда Гелия немного давит коленом в его пах. — И это только твоя вина. Но я не жалуюсь, — шепчет юноша и тянется к его губам. Пока они целуются, Валтор снимает и отбрасывает перчатки, а после ловко стаскивает с Гелии ремень. — Либо ты раздеваешься, либо я растворяю на тебе одежду к чёртовой матери, — соблазнительным тоном выдыхает Валтор. — Плохой мальчик. Даже подождать не можешь, — прищуривается Гелия. — Потом подумаешь, как меня наказать. — Я уже придумал. Одежда исчезает на обоих, и Валтор уже через мгновение нависает над лежащим на спине Гелией. Маг устраивается между его раздвинутыми ногами и смотрит своими льдисто-голубыми глазами властно и строго. — Надеюсь, ты наигрался. Потом я дам тебе ещё возможность. Гелия облизывает губы и тихо охает, когда смазанные пальцы Валтора входят внутрь. Он выгибается, чувствуя ритмичные толчки длинных пальцев, и сжимается, а за окном грохочет настоящий апокалипсис. Сама вселенная кричит в безумной агонии, но ему нет до этого дела. Его волнуют только мокрые поцелуи, покрывающие плечи, жадный взгляд любовника и аккуратные, но чувственные и глубокие движения его пальцев. Гелии жарко, он стонет уже во весь голос, откидываясь назад. Да, это также немного больно, но будь он проклят, ему нравится. Ему нравится всё, что дарит этот дьявол в человеческом обличии. Потому он лишь облизывает губы в предвкушении, когда Валтор просит немного потерпеть. — Хорошо, — обещает он и обнимает мага за шею, когда тот медленно входит. Стоит Валтору толкнуться до упора, как он впивается в его спину ногтями. Больнее, чем раньше. Маг выжидает, дав ему время, чтобы привыкнуть, а Гелия остро чувствует максимальную близость к Валтору. Они прижимаются кожей друг к другу, ощущая, как вздымается и опускается грудь у каждого во время дыхания, смотрят глаза в глаза и видят там отражения самих себя, лечат свои раны и делают новые, зная, что это ненадолго. И наслаждаются сладостной мукой, отдаваясь в плен телесных удовольствий. Гелия вздрагивает от каждого толчка, жмурясь и сильнее впиваясь ногтями в спину Валтора. — Ещё, — шепчет он. — Ещё! Волшебник не может не подчиниться: это не просьба, а ультиматум. И Валтор понимает Гелию, как никто: хочется почувствовать всё и сразу, и хоть он уже знает, что это невозможно, всё равно пытается вместе с Гелией. Он двигается грубее, выбивая из юноши стоны и всё отчётливее ощущая боль от его острых ногтей, но это только подстёгивает его. Их первый и последний раз, можно дать себе больше свободы. Гелия очень узкий, у него совсем не было опыта. Валтор мимолётно вспоминает, что тогда, давным-давно, он старался ни дня не пропустить и сделать тело своего любовника чуть более податливым, готовым к соитию почти всегда. Но нет, не получалось, и Гелия его невольно дразнил тем, что каждый раз был будто нетронутым, тесным до умопомрачения. Просто быстрая регенерация, а Валтор на грани сумасшествия. Тёмный маг кусает плечо Гелии, вбиваясь с большей силой, и парень охает, сжимая в себе твёрдую плоть. Этот демон точно знал, как доставить ему удовольствие, как сделать его ярче, острее, как заставить потерять голову и всякий стыд. Как только оргазм накрыл его мощной волной, Гелия заскулил, схватив и потянув за волосы Валтора. С животным рыком волшебник толкнулся снова, до максимальной глубины, и кончил. Юноша облизнулся, и его блестящие в полутьме глаза на миг показались Валтору звёздами. За окном взорвалась вполне настоящая звезда. Далеко, но даже их обитель тряхнуло. Этого снова никто не заметил.

***

Ривен включил воду в душе и закрыл глаза, позволяя горячей воде смыть не только пот, но и лишнюю напряжённость в теле. Он провёл в тренировочном зале полдня, это определённо был перебор, но иначе он бы сдох от тревоги. А иного способа справиться с тем, что творится внутри, он не знал. Просто изматывал тело и занимал себя чем-то, что позволяло бы отвлечься, но, к сожалению... К сожалению, когда делаешь всё на автомате, голова пуста и в неё начинают лезть именно те мысли, от которых ты бежишь. Мышцы ныли сильнее обычного, намекая, чтобы больше он такой хуйнёй не маялся: спорт реально может вредить, если слишком увлекаться. Ужасно. Вода была почти кипятком, но Ривен намеренно выставил эту температуру. Это было даже немного больно, но почему-то боль эта приносила облегчение. Совсем немного. С Обсидианом было покончено. Скоро начнётся эпопея на Земле, а там... Там он может потерять друга. На Земле они жили все вместе. Набу был важной частью их компании. Они с Ривеном часто готовили вместе, так как остальных к плите лучше было не пускать. И никогда, никогда в эти моменты Ривен ничего плохого не замечал. Он шутил, Набу смеялся, они иногда толкались и спорили в мелочах — какие специи лучше подойдут, а от каких отказаться, запекать в фольге или полиэтиленовом «рукаве», да даже что готовить, бывало, решали полчаса. Но при этом было легко и весело, а главное, очень комфортно. Даже если парни умудрялись столкнуться друг с другом в довольно просторном помещении, это не вызывало раздражения, как бывало, стоило кому-то нарушить личное пространство Ривена. Нет, с Набу так не работало: он воспринимался, как безусловная часть этого самого личного пространства. Интересно, а что думал он? Почему ничего не сказал? Неужели в таких деталях не проскользнуло бы недоверие, если б он и правда его испытывал к Ривену? А если доверял, почему не открыл свои печали? Чего боялся? Воспоминания и глупые, бесполезные мысли напополам с опасениями, что в этот раз всё случится так же, просто доконали. Выйдя из душа, Ривен первым делом набрал друга. — Есть время? — спросил он, услышав наконец голос волшебника. — Через полчаса буду свободен, — быстро ответил Набу. — Предложения? — Магикс. Прогулка. Там же, где обычно. Через час нормально? — В самый раз, — бодро отрапортовал маг. — До встречи. Отложив коммуникатор, Ривен вздохнул и стянул с головы полотенце. Да, часа впритык, чтобы привести себя в порядок и добраться до места, но так и нужно. Набу прибыл вовремя: Ривен, как обычно, ждал его на главной площади. Волшебник улыбнулся, даже сам того не осознавая, стоило ему увидеть друга. Он, кажется, это совсем не контролировал, но радость от каждой их встречи была невероятной. Однако в этот раз что-то было не так. Специалист шёл на разговор не особо охотно, односложно и будто бы нехотя отвечая. Глядел в основном куда-то в сторону, но при этом старался быть ближе к Набу. — Что-то случилось? — спросил всё же маг. Ривен поджал губы. — Ты сам не свой. — Я... Я не могу сказать. Правда. Набу вздохнул и взял Ривена за руку. Тот, вздрогнув, посмотрел наконец ему в глаза. — Давай тогда поступим таким образом... Не говори того, что нельзя. Но скажи, что ты чувствуешь. Иногда выговориться очень помогает. Может, я смогу дать совет. Специалист ухмыляется: — Совет... Разговоры... Чушь какая. — Докажи. Попробуй, — мягко подначивает его Набу. — Ты ничего не потеряешь, если окажешься прав, но, если прав буду я, это принесёт пользу. Волшебник подмигнул, и Ривен стушевался. Немного покраснев, он отвёл взгляд. — Ладно. Сделаем, как ты сказал. Но учти, — он посмотрел из-под бровей. — Я нихера не понимаю сам, и, скорее всего, это будет что-то бессвязное. — Я уж как-нибудь разберусь. Они устроились на скамейке в небольшом парке, в котором почти не было людей. Набу сидел у края, а Ривен лёг вдоль скамьи, устроив голову на его коленях и согнув одну ногу, а вторую спустив вниз. Он прикрыл глаза, румянец не желал исчезать с его лица. Набу предложил говорить о том, что он чувствует. Это определённо было вызовом для специалиста: таких закрытых людей надо ещё поискать. Подобные ему редко ладят с собой. Но с чего-то надо начинать. И волшебник ему поможет. Он аккуратно коснулся ярких волос Ривена, проводя по ним пальцами. Он мог бы нарушить причёску, специалист бы разозлился — нежелательно, но Набу делал всё аккуратно, обещая себе, что в случае чего поправит причёску друга магией. Волосы Ривена были на удивление мягкими. Впрочем, да, он определённо за ними ухаживает. Прикосновения Набу немного расслабили Ривена. Кажется, ему нравилось. Набу прикусил губу, вспоминая, что вообще-то они часто имели физический контакт. Даже с самой первой встречи... Когда Ривен его обнял. Хм. Получается, он довольно тактильный. Это очень мило. Специалист молчал минут семь, а потом тяжело вздохнул. — Есть кое-что, что я боюсь провалить. У меня нет права на ошибку, а ещё нет уверенности, что я делаю всё правильно. Я не знаю, как правильно. Я вообще не знаю почти ничего из того, что могло бы помочь. — Что будет, если ты провалишься? — осторожно спросил Набу. Ривен открыл глаза и посмотрел на него с такой болью, что он замер. — Мне нельзя провалиться, — тихо, но твёрдо ответил Ривен. — Потому что я даже не знаю, что тогда сделаю. Может, с ума сойду. Или покончу с собой. Понимаешь? Такие жёсткие слова отрезвили волшебника. Он вернулся к своему занятию, и Ривен немного смягчился: очевидно, возня Набу с его волосами доставляла ему удовольствие. — Это действительно настолько важно для тебя? — Важнее всего остального на свете. Самое важное... Мне страшно. Я не уверен. Я чувствую себя бессильным и жалким, — специалист снова закрыл глаза. — И каким-то потерянным, что ли. Одиноким. — Ты не один, — тихо сказал Набу. — Я здесь. Ривен посмотрел на него и уже открыл рот, чтобы попросить его остаться с ним навсегда. Набу выполняет обещания, это бы предотвратило любые глупости, которые он мог бы совершить, но так и не посмел это сделать. Какое он право имеет держать около себя того, кому это, возможно, не нужно? Ему это не поможет никак: раньше они были рядом, но это ничего не изменило. Ривен прикусил губу, не заметив, как взгляд Набу заострился, зажёгся. — Спасибо. Так... И вправду лучше, — выдохнул специалист в итоге. Какой же он жалкий. Плачется тому, кого должен спасти. Идиот. Набу мягко улыбнулся ему, ласково взъерошив его волосы: — Не за что. Тебе полегчало? — Совсем каплю, — неохотно признал Ривен. Всё же хранить свой секрет для него сложно, нервы сдают. Но приятно, что его выслушали. Что его выслушал именно этот парень, чьи тёплые и мягкие пальцы копались в волосах Ривена столь нежно, что это было даже приятно. Специалист неловко улыбнулся. А потом и сам не заметил, как утомлённое тело запросило отдыха и задремал. Набу же, заметив это, довольно кивнул. Вот и хорошо. Ривен явно перенервничал, и сон ему пойдёт на пользу. Но что же происходит в его жизни? У волшебника были свои способы это узнать. Он мог бы погрузиться в сознание друга и просмотреть его воспоминания — он умел. О, он бы мог. И был на грани того, чтобы это сделать. Ривен ведь не маг, защиты не имеет, никак не заметит. Ну, поболит голова немного, да, но ведь не страшно. В последний момент Набу одёрнул сам себя. Нет. Он друг Ривена, а не враг. Не пристало друзьям делать что-либо против воли друг друга. Захочет (если появится возможность) — скажет сам. А пока... Лучшее, что может сделать маг, — послужить своему другу подушкой. Что он и делал.