Genesis

Кавех прокрутил аккуратный рычажок, вытягивая из маленькой, потрепанной и грязной музыкальной шкатулки скрипучие звуки — с железным механизмом внутри явно было не все в порядке, но в тихом звоне все еще узнавалась расстроенная мелодия из Гарри Поттера — такие шкатулки раньше продавались на каждом углу, Кавеху купили одну, когда он еще учился в средней школе за доллар или два в комиссионном магазине. Дом ответил на тихую мелодию полным молчанием пустых стен. Кавех продолжил крутить ручку еще некоторое время, пока музыка, пройдя несколько кругов, окончательно ему не надоела. Он отложил расстроенную шкатулку на подоконник, разворачиваясь лицом к старому дому. — На самом деле все выглядит гораздо лучше, чем можно было ожидать, — крикнул он вверх, на лестничный пролет второго этажа, где копошился Хайтам, — Смотри, почти все самое ценное осталось на месте. Под самым ценным он подразумевал маленькие сувениры из прошлого — мамины старые чертежи в каморке, отцовскую не заправленную зажигалку с фамильной гравированной буквой, музыкальную шкатулку, затерявшуюся прежде в дальнем углу дома — на деле ничего полезного из того, что все еще могло бы им пригодиться. Вся мебель была вынесена или перепотрошена, стол на кухне пустили в расход на растопку, диван пытались вытащить через парадный вход, но бросили там же — он не влезал в дверную раму, стулья пропали вовсе, оставив за собой лишь царапины на старом паркете. Негде было даже присесть — как дела обстоят на втором этаже Кавех не проверял, они с Хайтамом разделились, обходя весь периметр здания в поисках пригодных для использования в быту вещей. — На втором этаже есть каминная труба, сам камин рабочий? — послышался приглушенный голос Хайтама в ответ. — В последний раз был да. Правда, дров, как видишь, топить его все равно нет, нужно будет посмотреть топор на улице, у гаража. — …Посмотреть где? — У гаража! Оценивая объем предстоящей работы Кавех самую малость воспарял духом — постой-те-ка, а ведь все не так плохо — думал он, наворачивая круги между комнатами. Может быть мебели и не хватало, но, в любом случае, дом был целым и невредимым — нужно было заколотить окна, протереть оставшиеся горизонтальные поверхности от пыли, проверить сантехнику и камин — и… Кавех замер. Его грудь сжимало дурацкое ощущение чего-то тяжелого и каменного, как если бы сердце внезапно решило повиснуть внутри мертвым грузом. Он вздохнул раз, другой, успокаивающе проводя ладонью по левой стороне, пытаясь унять внутреннее смятение. Даже если дом больше не выглядел как дом — какая разница? Весь остальной мир не выглядел как мир, это должно было подготовить его к чему-то… Такому, верно? Казалось, если закрыть глаза, Кавех смог бы наощупь пройтись от коридора до кухни и гостиной, не касаясь стен, а мамино мягкое «Кави, идем обедать», вот-вот должно было прозвучать из-за угла, и тогда бы он смог влететь носом в ее вкусно пахнущий кухонный фартук. И она обязательно потрепала бы его по голове, как всегда делала, стоило ей увидеть любимого сына. Его единственным наследством, оставшимся от родителей, были детские воспоминания, старые безделушки, четыре стены и крыша над головой. Кавеху хотелось утереть принявшиеся было предательски краснеть глаза, но этого наследства уже было на голову больше, чем мог иметь кто-то другой в их дни, и что-ж, он не имел права жаловаться. — Если ты называешь гаражом старый деревянный сарай на заднем дворе, то новости — топора там нет, — сообщил Кавеху незаметно подошедший сзади Хайтам, и Кавеху, погруженному в чувство ностальгии и тоски, не оставалось ничего другого, кроме как недовольно угукнуть что-то в ответ. — Нет — так нет, плевать. Наверняка его забрали. — Есть еще какие-нибудь инструменты? — Где-то в доме точно должны быть гвозди и молоток, но у меня такое чувство, что их могли точно также забрать. Отсюда вообще вынесли практически все. — Комнаты на втором этаже выглядят более целыми. Кровати стоят на месте, даже тюли висят, — Хайтам немного наклонил голову, словно взвешивая что-то в уме, — Сегодня переночуем так, а завтра мы могли бы осмотреть соседние здания. Помнишь в городе какие-нибудь магазины? — Ага, что-то вроде магазина бытовой химии и всяких штук для дома, вешалок там и всяких соломок. Разная мелочь. Единственный на весь район, кроме минимаркета, конечно. — Скудновато. — А чего ты хотел? Зато всегда без очередей и гребаных черных пятниц с толпами скидочников. Теперь уж точно без очередей, если так подумать. Хайтам кивнул головой, явно не оценив легкой иронии, и с интересом углубился в комнаты первого этажа, которые видел лишь мельком с лестничного разворота. Кавех в свою очередь двинулся к подъему, резво перескакивая сразу несколько ступеней подряд. Ему, конечно, хотелось обернуться и попятам проследовать за другом — посмотреть, как тот будет оглядывать родной дом Кавеха, какое впечатление тот на Хайтама окажет — будет ли он доволен? Почувствует ли крохи былого уюта и семейного тепла? Согласится ли, что этот дом — более комфортный и удобный, чем их матрасы в госпитале? Сверкнет ли глазами одобрительно? Кавех заставил себя переступить последние ступени, оглядывая с высоты второго этажа витражные стекла под крышей — мамино дизайнерское решение. Пыль, вымытая дождем, оставляла на витраже грязные разводы-черные полосы, закрывающие вид на уличное небо и крону старого раскатистого дуба, сильнее раздавшегося в ветвях за последние несколько лет. Теперь он, казалось, был выше крыш, тянулся к облакам сильнее и упорнее, чем прежде. Свет из окон лился немного мрачный, но белые стены впитывали в себя цветной рисунок и делали его менее тревожным — даже то ярко алое пятно, растекшееся у плинтуса под ногами. На самом деле второй этаж и правда сохранился лучше, он был гораздо меньше по размеру — ванная комната, родительская спальня и детская Кавеха. Они все смотрели в коридор одинаковыми дверями, но отличить спальню Кавеха было легко — белое дерево, обклеенное старыми мультяшными плакатами из флоридского Диснейленда, сразу притягивало к себе взгляд. Бегло осмотрев первые комнаты он замер у последней — исключительно по-мальчишески глупой — с голубыми фотообоями, неоновыми выцветшими звездами, прилепленными к потолку, коллекционными машинками и фигурками из конструктора, немного измятыми и треснувшими — Кавех зашел внутрь спиной, оглядывая свои детские прибулавленные рисунки и карандашную мазню у двери, привычно хотел было сесть на кровать, но там, среди грязного замусоленного оделяла, уже была вмятина, словно Хайтам, проходившийся по комнатам до него, точно также опустился на постель, разглядывая окружающую обстановку. Эта мысль была мимолетной. Кавех сел, закинув ногу на ногу, и посмотрел на свои детские каракули — ковбои, пара принцесс, грубоватый флаг Америки с десятью звездами, чуть более взрослые и серьезные рисунки и портреты героев из фильмов, красивая зарисовка Нотердамского собора; в одном месте, среди выцветших обоев, было маленькое прямоугольное пятно. Видимо, один рисунок все-таки оторвался от стены. Кавех убрал руки и плюхнулся вниз, на старое вонючее одеяло. Тяжёлое тело, умиротворенное спокойной детской обстановкой, мягко с удобством устроилось поперек кровати — ноги Кавеха остались внизу. В детстве он бы поднял их при первой возможности, боясь темноты под матрасом. Сейчас чудовища под кроватью не пугали его так сильно, вряд ли они вообще там были. И ладно. Кавех медленно моргнул несколько раз, и с каждой секундой его глаза слипались все сильнее и сильнее — неоновые звезды под потолком были практически размытыми. Даже спустя столько лет они все еще светились — едва-едва, но светились, и мутными жемчужинами рассыпались над головой. В детстве, чтобы приклеить их так высоко, приходилось подпрыгивать на кровати, сейчас Кавех мог просто подняться на носочки и дотянуться да них рукой, эта мысль казалась ему немного забавной и грустной одновременно. Его глаза сомкнулись лишь на минуту — совсем на чуть-чуть, не дольше нескольких мгновений, и Кавех легко задремал, так легко, как не дремал уже очень-очень давно.

***

Хайтам в свою очередь продолжил осматривать здание. Крыша течет на кухне у холодильника, камин в целом чистый, топора нет ни в доме, ни за его пределами — подмечал он мысленно, ступая по полу, как по тонкому льду. День уже клонился к вечеру, но включать свет Хайтам пока не хотел — первой из причин, конечно, было то, что дом оставался совершенно не защищен, а свет наверняка мог бы привлечь к себе лишнее внимание. Ранее тем же днем, стоило им подойти к крыльцу, стало ясно, что дверь, ранее закрываемая на замок, была сломана — так или иначе кому-нибудь из них все равно пришлось бы караулить чужой сон на новом, пока еще не безопасном месте, и, судя по вялому, беззлобному и унылому взгляду Кавеха, эта задача ложилась на плечи Хайтама. Хайтам отнесся к этому без лишнего спора. Дом Кавеха с натяжкой можно было назвать загородным-дачным или маленьким, подстать самому Брокен-Боу, нет, дом был большим — ветер спокойно гулял под широким высоким потолком, задуваемый через приоткрытую дверь в коридоре, вокруг было полно свободного пространства, даже больше, чем нужно было двум людям для комфортной жизни (вероятнее всего сказывалось отсутствие большей части мебели), кухня была такой же большой — там все еще стоял холодильник, открыв который Хайтам почувствовал затхлый запах застоя и гнили, старая газовая плита и горы оставшейся керамической посуды, неровно расставленные тут и там башнями. По крайней мере с этим действительно можно было работать. Сам Брокен-Боу казался крошечным и кукольным — милым городишком. Не самым маленьким в Небраске, но, конечно, и не самым крупным — если бы в нем не было ни души — на что Хайтам в тайне надеялся — Брокен-Боу подошел бы им идеально. Лишние соседи, какими бы он не были — дружелюбными или неприветливыми — им с Кавехом были ни к чему. Он мог бы смириться с новым местом — с чистой и спокойной обстановкой — если бы вокруг дома они обмотали все колючей проволокой и установили несколько ловушек для незваных гостей — дом явно хвалился своими преимуществами. Как давно они спали на чем-то сухом, как давно их комната была практически полностью целой, как давно они действительно наслаждались одиночеством? Иногда Хайтам вспоминал то, как жила его семья раньше. Тихая мать, отец с тяжелой рукой и армейской выправкой, отсутствие других детей. Никаких сериалов по старому телевизору вечерами, никаких посиделок с соседями по району — такое одиночество казалось нормальной жизнью. Подумать только — в их доме не было даже цветных карандашей — едва ли Хайтам рисовал когда-либо в детстве. Он сжал в руке сложенный четвертинкой рисунок, в порыве невнятного желания сорванный со стены Кавеха — вряд ли бы тот вообще это заметил. Иногда Кавех был на редкость невнимательным тупицей, но… Хайтам сунул рисунок в карман штанов, плотнее застегивая молнию. Иногда Хайтам вел себя как еще больший тупица. Кавех был заметно притихшим для своего обычного поведения — Хайтам, конечно, мог бы списать это на усталость от пути, но мозг тревожно обращал внимание на любые возможные опасности — Хайтам отправился за Кавехом следом. — Кавех? Кави? Свет в детской был приглушенным, вновь нагнанные тучи перекрыли едва пробившееся напоследок дня холодное солнце. Кавех спал на собственной постели, громко посапывая, уткнувшись лицом в старое постельное белье. С ним все было в порядке — волнение, начавшееся было подниматься на сердце у Хайтама, немного подутихло. Хайтам зашел внутрь, плотнее закрыл за собой дверь и уселся на ковер у кровати, стягивая винтовку Кавеха к себе на колени. Почувствовав отсутствие холодного и жесткого оружия у плеча, Кавех улегся удобнее, раскидываясь на своей постели с легким сонным стоном. Хайтам кинул на него беглый взгляд. В конце концов они и правда добрались сюда — гораздо быстрее, чем можно было надеяться. Кавех растворялся в пространстве своего дома и своей комнаты, вставал в это место, как подходящая в паззл деталь, засыпал тут, ощущая себя в полной безопасности, без страха оглянуться и увидеть за спиной зараженного или грибковые спорные наросты на месте разложения. Если все пойдет так и дальше, — подумал Хайтам, прислоняясь затылком к мягкому матрасу, — они могли бы остаться здесь на долгий срок. На более долгий срок, чем могли бы рассчитывать изначально. Они могли бы охотиться в лесу на свободной территории, заниматься чем-то домашним и спокойным… Кавех любил рисовать с детства, — с удовольствием тихо вздохнул Хайтам при этой мысли, — а в доме осталась куча старых альбомов и карандашей. Меньше, чем было раньше — часть наверняка сожгли, но Кавех мог бы вновь начать рисовать, как он делал это, вычерчивая палкой на подсыревшей земле высокие здания в свободное от работы время. Это место делало его счастливым, и, если такова была цена улыбки Кавеха, Хайтам остался бы тут с ним даже навсегда. Кавех поворочался немного, и его рука съехала вниз — пальцы мягко коснулись волос Хайтама на макушке, запутались в грязных прядях, и Хайтам, почувствовавший это тепло, замер в той же неудобной позе, в которой сидел до этого, боясь двинуться или шелохнуться.

***

— Ты бы мог меня разбудить! — взбеленился Кавех с утра, стоило ему только открыть глаза и увидеть сидящего на полу Хайтама, — Ты караулил тут всю ночь? Правда была в том, что Хайтам нечаянно уснул, на мгновение замечтавшись, легко задремав сидя на полу — было немного беспокойно понимать, что этот поступок был весьма безответственным. Кавеху не следовало об этом знать, поэтому, не собираясь признаваться в том, что случилось на самом деле, Хайтам лишь задиристо ухмыльнулся. — Ты так утомился, как же я мог прервать твой сладкий сон? — Только себе хуже и делаешь. Мне-то что, отоспался — теперь полон сил и энергии, а ты целый день будешь бледной сонной собакой за мной таскаться. — Что-ж, если ты так сильно беспокоишься о моем состоянии, всю следующую ночь ты сможешь караулить мой сон, в таком случае мы будем квитами. Кавех спрыгнул с постели, никак не прокомментировав последнюю фразу, а после ухватился ладонью за больную поясницу — видимо, сон в той позе был не самым удобным. Не задерживаюсь ни секундой дольше он вышел из комнаты, напоследок прихватив с собой собственную винтовку. Утро начиналось вполне привычно. Кавех спустился вниз, обшарил оставшуюся на кухне сумку с припасами — и вытащил из нее консервы, переданные дядей. Их было не мало, но в целях экономии, по крайней мере до тех пор, пока они не найдут другой пищи, он решил приготовить тот же суп, который делал недавно в заброшенном доме в Омаха. Плита, как водится, не работала без газа — но во дворе, в гараже, стоял старый отцовский гриль. Он вполне подходил для временной готовки — Кавех с печалью вспоминал гриль-вечеринки, устраиваемые его родителями раньше. Если бы они смогли поймать кого-нибудь сытного и мясистого, Кавех вполне мог бы приготовить для Хайтама на этом гриле свежий сочный шашлык, какой в детстве ел он сам, мысль о мясе заставила живот проурчать особенно громко и надрывно. Хайтам присоединился к нему чуть позднее — он натянул на плечи одеяло Кавеха, спасаясь от влажного прохладного утра, и сел на порог, позевывая в ладонь. В его руках уже лежала новая книга, одна из тех, что остались от родительской библиотеки. Хайтам удобно устроился, открывая первую страницу, а Кавех, отвернувшись, принялся за растопку старого чудом не отсыревшего угля — от него остались лишь малые куски на самом дне гриля, но их с лихвой хватало для одного небольшого завтрака. — Где мы сможем пополнить запасы воды? — В парке недалеко отсюда есть большой пруд, если он не иссох — сможем набрать там и отфильтровать. А еще за городом было водохранилище, не знаю, как там с ним сейчас обстоят дела. Можем заглянуть в несколько магазинов и порыться там, если повезет, добудем ведра или баклажки для воды, чтобы не таскаться везде с бутылками. Держи, — Кавех поставил на колени Хайтама суп, его капли, расплескавшись, попали на станицы потрепанной книги, — Приятного аппетита. — Мог бы и поаккуратней, знаешь? — Мог бы, но разве тогда я бы получил удовольствие от твоего раздраженного лица? — Кавех хихикнул. Они позавтракали достаточно медленно для кого-то, кто всегда спешил по делам, Хайтам спокойно читал за едой, раздраженно глядя на жидкость в тарелке, Кавех мысленно подсчитывал, сколько материалов им нужно будет принести домой для ремонта и защиты. Пока Хайтам доедал, он успел вновь войти в дом и передвинуть диван обратно в гостиную, на то место, где он стоял раньше — прямо напротив потухшего камина. Поднял пару упавших вещей обратно на каминную полку, вытащил из золы старую кочергу, а после вновь вернулся к Хайтаму, полностью готовый к сегодняшнему дню. Серое туманное раннее утро медленно перетекло в пред-полдень, когда они прогулочным шагом двинулись вдоль широких улиц, болтая и оглядывая обстановку вокруг. Хайтам, упуская мысль Кавеха через слово, внимательно прислушивался к безмолвию Брекен-Боу — местность была вполне открытой, город словно бы лежал на ладони, но, тем не менее, пасмурная погода придавала ему некоторой угрозы — казалось, словно из тени домов за ними кто-то все время наблюдает, проходя след в след от улицы к улице. Вряд ли Хайтам бы этого не услышал, а Кавех — не увидел, но это въедливое беспокойство все равно словно прогрызало изнутри. — Мы дошли, смотри — вот про этот магазин я тебе говорил. Кавех замер в нескольких метрах от входа, снимая со спины оружие, и Хайтам привычно вытащил свое. Внешне никакой опасности магазин для них не представлял, но Кавех, подобравшийся и настороженный, все равно замедлился, не спеша врываться внутрь. Витрина магазина, выходящая треснувшими стеклами наружу, была открыта и хорошо проглядывалась с улицы. — Вроде никого нет, — нерешительно сказал Кавех, вставая на цыпочки, чтобы лучше разглядеть магазинные полки с товарами. Они зашли внутрь одновременно, но помещение действительно было одиноким. Воровать тут было практически нечего — спичек, бумаги, журналов, скотча и прочих вещей попросту не осталось — частично магазин пустовал, другая его сторона оставалась завалина ершиками и чистящими средствами. Ведра стояли на нижней полке левее от кассы. — Как думаешь, деньги тоже вынесли из кассы? — спросил Кавех, с кряхтением нагибаясь вниз, словно старик. — Вполне вероятно. Беспорядки и паника — хороший шанс забрать все, что плохо лежит. — Я бы не стал заниматься воровством в такой момент. Но может быть, если бы они действительно имели какую-либо ценность после… — Ты не похож на человека, который ворует деньги, — ответил Хайтам, забирая из рук Кавеха два железных объемных ведра. — Ну, признаюсь честно — когда-то я крал жвачки из магазина вместе с друзьями. У тебя есть похожий криминальный опыт? — Кавех легко толкнул его в плечо, когда они бок о бок выходили обратно на светлую улицу. — Если бы отец узнал об этом, я бы не отделался простым наказанием. Кавех снова толкнул его в плечо, на этот раз как-то примирительно, и Хайтам просто потряс головой, шагая за ним. По пути к местному пруду Кавех утянул его заглянуть в несколько других домов, стоящих тут и там в тени разросшихся кустов и деревьев. Все они были гораздо меньше дома Кавеха и выглядели гораздо более запустелыми. Дверь первого дома скрипнула, стоило раз ее толкнуть, но не сопротивлялась. Внутри все было также пусто и вынесено, царил большой беспорядок. Кухня была в абсолютном хаосе: разбитая посуда, пустые банки, крошки на столе. Кавех с Хайтамом начали рыться в шкафах, вытаскивая мелкие забытые вещи, внешний вид и срок годности которых был все еще приемлем — пачки соли, специи в целлофановых упаковках, сохранившиеся железные приборы и даже садовые семена. Всё это аккуратно складывалось в рюкзаки. Следующий дом оказался совсем уж пропащим, если не считать разбитого телевизора и разорванных фотографий на полу. В подвале нашелся ящик с инструментами — молоток, гвозди, отвёртки, все то, что бесследно пропало из дома Кавеха. Ящик был действительно тяжелым, этой вылазкой пришлось забрать лишь основное — часть инструментов так и осталась валяться на полу в ожидании нужного момента. Они двигались дальше, дом за домом, собирая всё, что могло помочь выжить. Каждый шаг был осторожным, каждый звук — поводом быть внимательнее и беспокойнее. Но пока что город молчал, словно выжидая какого-то действия. Чего-то волнующего, скрытого в медленно наползающем у лодыжек тумане. У одного из городских зданий, мимо которого они проходили — мэрии, кажется, стояла трансформаторная подстанция, обмотанная толстым слоем колючей проволоки по верху оградительной сетки. Возможно в будущем они могли бы срезать ее плоскогубцами и забрать домой для дополнительной защиты. — Я об этом совсем не подумал, но нам стоит поискать теплые вещи. У родителей была гардеробная, но из-за частых переездов некоторые вещи остались в Омаха. Ты ее не осматривал? — На вешалках висит длинное пальто и несколько осенних курток. Пальто я уступлю тебе. — Отлично, по крайней мере я не буду выглядеть гадким утенком. — Мода во время выживания, серьезно, Кавех? — Прекрати издеваться, — Кавех посмотрел на Хайтама сердито, желание пнуть его в голень разрасталось в нем с каждой секундой все сильнее и сильнее, — Если так сильно хочешь, я могу уступить его тебе*. — Я думал, ты не хочешь выглядеть гадким утенком? — Кря-кря-кря. — … — Хайтам молча отвернулся, — Остается надеяться, что в этом году теплые вещи не понадобятся нам так скоро. В прошлом году в сентябре по Небраске стояло около девяноста градусов, не так ли? — Честно сказать уже даже не помню, — Кавех аккуратно переступил через ромашковый куст у дороги, поскрипывая старым ведром, — Время сейчас идет так медленно, кажется, словно за один сезон проходит сразу несколько лет — я раньше, до всего этого, как-то не замечал таких вещей. Они шагали мимо жилых районов, старого банковского офиса, нескольких заброшенных магазинов — город был маленьким, но, тем не менее, все равно цеплял глаз. Кавех уже и не помнил, каково это — гулять по тихим улицам, по которым раньше съезжал на своем велосипеде с соседскими детьми и друзьями. Вот в тот магазин, почти у конца улицы, кто-то из них зарядил бейсбольным мечом, когда они играли на полупустой дороге. Там, у кинотеатра, знакомая девчонка, Нилу, кажется, впервые поцеловала его в щеку в тринадцать лет, краснея словно клен по осени. У парикмахерской он нашел пятидолларовую купюру, а в местный ресторан они ходили вместе с родителями по выходным, если, конечно, родители не уезжали в Омаха или в другие штаты по командировкам. — Интернет отнимал много времени. — Твоя правда! Почти все свое свободное время я читал мангу и пересматривал Властелина колец, подумать только! Бывало, я просто сидел в комнате сутками с закрытой шторой, мог не выбираться на улицу днями. А сейчас я не могу просидеть спокойно и двух часов, появляется какое-то волнение. — Скучаешь по спокойствию? — Так или иначе… Больше да, чем нет. Я был своего рода хикки. Ладно, скажи мне, по какой вещи скучаешь больше всего ты? — По городским библиотекам. — А если не что-то такое очевидное? Поднапрягись, придумай что-нибудь. Хайтам нахмурился, словно действительно пытался вспомнить, Кавех тем временем свернул влево, утягивая того вслед за собой за рукав. Пруд был почти рядом — стоило только пройти еще двести метров. — Тогда по лени, наверное. Мне нравилось просто дремать целыми днями. А потом просыпаться и учиться. — Когда у нас выдаются свободные дни именно этим ты и занимаешься — просто читаешь и спишь, а после просыпаешься на несколько часов, чтобы снова немного почитать и уснуть обратно, — Кавех мягко улыбнулся, почесывая щеку, — О, еще я безумно скучаю по фастфуду, клянусь, я бы сейчас убил за сочный горячий гамбургер или типо того. Я так давно не ел хлеб, что уже совсем не помню его вкуса. И по чипсам. И по шоколаду — где же мне теперь искать быстрые углеводы? — он печально вздохнул. — Все, что ты описал, звучало как быстрый путь к смерти от холестерина. — Зато знаешь, как быстро поднималось мое настроение, стоило мне укусить куриный промасленный и пережаренный наггетс? Смотри, мы почти дошли. За разговором они и правда смогли пересечь весь город, Кавех махнул рукой в сторону пышного водяного цветника на пруду, находящемуся в низине склона. Там разрастались камыши и красивые белые лилии, а еще стоял ужасный громкий лягушачий квакат. Хайтам плотнее прикрыл голову наушниками, наблюдая за всем этим сверху. У Кавеха наушников не было — он поморщился, стоило ему подступиться к пруду на шаг ближе. В конце концов делать было нечего — Кавех аккуратно опустил одну ногу, а после почти мгновенно проскользил ботинками вперед и замер, возвращая себе шаткое равновесие. Рука Хайтама позади него тревожно повисла в воздухе, в попытке схватиться за край чужой одежды. — Разве ты не можешь быть аккуратнее? — Не болтай под руку, пожалуйста. Трава на склоне была влажной и скользкой, Кавех спускался осторожно, пытаясь не свалиться вперед кувырком — прошлый неприятный опыт до сих пор иногда стрелял болезненным спазмом в копчик, зелень под его ногами мялась соком и вкусно пахла свежестью, чем-то похожим пах старый дешевый шампунь, которым его отец мыл голову. Хайтам позади тоже спускался, но чуть медленнее, чем Кавех — он бегло осматривал местность на предмет опасности, и очень недоверчиво поглядывал на мокрый склон. Стоило ногам приземлиться на пологий песочный участок, Кавех, напряженный как струна, наконец-то немного расслабился. Вид отсюда был еще более чудесным, чем сверху. Старая плакучая ива нежно касалась ветвями спокойной глади водоема, квакот лягушек усилился, стоило приблизиться к кромке воды, а после и вовсе смолк, когда испуганные лягушки разбежались прочь от Кавеха, баламутя воду. Хайтам приземлился рядом с ним, наблюдая за окружающим их пейзажем с некоторым любопытством. — Нам придется профильтровать и прокипятить воду, прежде чем ее можно будет пить, — сказал он, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть заросшую водорослями муть. — Нам повезло, что вода здесь не стухла, а пруд не превратился в болото. Он рукотворный? — Естественный, насколько я помню. Раз тухлятиной не пахнет, наверняка где-нибудь есть подводные каналы, — Кавех прогремел ведром, зачерпывая воду, — Выглядит не очень, смотри, ее не то, что пить, в ней мыться страшновато, в ней даже мальки плавают, — он накренил ведро, чтобы показать это Хайтаму, и часть воды с плеском перелилась за бортик. Хайтам лишь вздохнул, зачерпывая воду в собственное ведро. Сорока-сорока пяти литров им вполне должно было хватить на несколько дней — после этого, если они, конечно, не смогли бы решить вопрос с водопроводом, пришлось бы снова возвращаться на этот старый пруд.