Genesis

Когда-то перед домами зеленели газоны, сейчас желтила совсем бледная обжаренная на солнце трава — она жалила даже сквозь брюки, но больше, чем царапин, Кавех боялся клещей и слепней. Раньше в этом не было никакой проблемы — они с Хайтамом редко находились на природе, открывая кожу ниже коленей, или, что бывало совсем уж нечасто — полностью разуваясь. Такими были банальные меры предосторожности в диких лесах. После их незапланированного переезда по утрам Кавех чувствовал себя совсем как раньше, когда он босым ребенком выбегал на улицу за свежей газетой, не заботясь о чистоте и безопасности. Иногда, в особенно ленивые дни — Кавех называл их выходными, что, честно говоря, было не совсем правдой — он мог выходить на задний двор без футболки и свободно разваливаться у дерева, занимаясь своими делами. Там, в тишине ветвей, руки вспоминали, каково это — делать наброски или писать. Самым печальным было то, что Кавех действительно разучился держать в руках ручку — буквы выходили кривыми и безобразными, даже если он старался писать строчным английским. Хайтам смотрел на написанное, как на какое-то уродство, но никак не комментировал — по крайней мере текст был читаем. Кавех подписывал зарисовки и ставил даты — он никогда не показывал Хайтаму рисунки, на которых тот был изображен, но иногда хвастался пейзажами Омаха, всплывающими в памяти, стоило только сесть за рисование. Сам Хайтам приземлялся с обратной стороны дубового ствола и вновь погружался в чтение. Когда тень медленно плыла на восток, а небо становилось рыжим на западе, они забирались в дом и вместе усаживались на старый диван. В такие дни особенно сильно не хватало телевизора. Две последние недели их жизни проходили по совершенно одинаковому распорядку дня — с утра они завтракали (чаще всего это были пойманные животные, птицы, залетевшие в силки, или их краденные из гнезд яйца), очень медленно, неторопливо одевались, проверяли капканы, установленные в лесу, осматривали городские дома от и до, и приносили из них полезные бытовые вещи, одежду, мебель и, за редким исключением, лекарства и еду — особенно Хайтама, впечатлить которого было сложнее, чем поймать в бутылку молнию, обрадовал найденный запас кофейных зерен. Он провозился с ними полвечера, измельчая кофе в порошок, а после пытался сварить его в двухлитровой кастрюле. Получилась, конечно, на редкость гадкая вещь, но Кавех выпил все до дна и попросил налить ему второй стакан — чтобы не обижать Хайтама и из сильного желания выпить что-то кроме воды и дрянного чая из лесных трав. Кофе было не так уж и мало — мешок с небольшим, и его должно было хватить надолго. Крепкий, без молока и сахара, такой, что невозможно было пить, не поморщившись — Хайтаму это нравилось, во время чтения порой он глотал чашку за чашкой. После осмотра домов они, если того требовала особенная нужда, шли на пруд за водой и возвращались домой, чтобы остаток дня лениться и прятаться в тени от раскаленного солнца. Чуть ближе к сумеркам кто-нибудь из них — чаще всего это был Кавех, потому что вопрос решался игрой в камень-ножницы-бумагу, а проиграть Хайтаму было совсем плевым делом — вновь шел осматривать капканы. Жизнь постепенно налаживалась. Дом обживался, обставлялся, по мере возможностей они старались заполнять кладовку некоторыми припасами из тех, что хранились дольше всего. Кавех увесил потолок заранее высушенными на солнце грибами и засыпал свободные банки ягодами. Им нужно было готовиться к зимовке в меру своих возможностей. Несколько дней назад они даже смогли добыть пластмассовую обувную полку и четыре пары тапочек — Кавех, стоило ему только надеть их на ноги, запрокинул голову и простонал от удовольствия — ему было плевать, что тапочки были ношенными — он не надевал на ноги ничего помимо ботинок и кроссовок уже очень долгое время. Помимо прочего пришлось подлатать и сам дом — по его периметру теперь была обмотана шипастая проволока, входную дверь починили, утеплили и укрепили несколькими замками, окна на первом этаже аккуратно заколотили — конструкция выглядела вполне безопасно и внушительно, хотя Кавех так или иначе с сожалением вбивал гвозди в оконную раму с лепниной и пробивал цветочные обои матери. Все, что можно было помыть и очистить — они смогли помыть и очистить, все, что стоило починить или выбросить — было починено или выброшено. На участке всегда было чем заняться, Кавех почти хищно облизывался на семена в мешочках и пакетиках. Ранняя осень была совершенно неподходящим временем года для их рассадки, но весной… Весной Кавех обещал себе посадить свой первый урожай. Будь его воля (и будь у него во владении газонокосилка) он бы также непременно срезал всю сухую поросль и привел окружающий дворовой ландшафт в надлежащий вид. Со всеми этими проблемами и вопросами Кавех совершенно забыл о том, когда он в последний раз стрелял из винтовки. Казалось, в городе — нет, на мили вокруг — не было ни одного зараженного. Подвалы домов не разъедал кордицепс, в них не было и намека на споры или поеденные грибами тела людей и животных. Брокен-Боу выглядел почти идеальным — словно кусок прошлой жизни срезали и уложили прямиком перед ними. Хайтам не поднимал эту тему, но оставался все также насторожен и бдителен, Кавех, к своему стыду, очень надеялся на то, что это мирное сосуществование их и заброшенного, мертвого города продлится как можно дольше. В перспективе он надеялся на навсегда. По иронии судьбы этого не случилось. Ничего и никогда не случалось так, как им бы хотелось. Первым проблемы, как оно часто бывало, заметил Хайтам. — Ты не расправил один из капканов, — заявил он однажды, бросая на столешницу кровавые кроличьи туши, свежие и мясистые, — Впредь будь внимательнее. — Этого не может быть, — Кавех оторвался от своего занятия — он мастерил мольберт из подручных средств и кривых досок, но простенькая конструкция никак не получилась устойчивой, упрекающий комментарий Хайтама лишь усугубил и так плохое настроение, — Я всегда раскрываю их все, еще ни разу такого не было, чтобы я — — Но оно случилось. Не принимай это так близко к сердцу, это была простая просьба. — Животное могло просто выбраться или капкан мог закрыться самостоятельно — он едва ли не старше пирамид, вполне может быть, что механизм просто неисправен. Мало ли что случилось. Хайтам пожал плечами и на этом их разговор закончился. Было трудно не обижаться на его упреки, но Кавех проглотил это, а потом про себя подумал — возможно он и правда за чем-то не уследил. Мало ли, насколько невнимательным он был в прошлый раз, в конце концов иногда он, замечтавшись, мог немного уйти в себя. Хайтам, правда, после этой мысли не стал раздражать меньше — наоборот, недовольство Кавеха странно удвоилось. В тот день они молча поужинали, легли спать спина к спине на большой спальной кровати родителей Кавеха. Проснулись на следующий день лицом к лицу, гораздо ближе, чем засыпали. Хайтам приготовил завтрак, Кавех сварил кофе. Они усиленно делали вид, словно вечер предыдущего дня был таким же, как и все их совместные вечера, про капкан больше не всплывало ни слова. Пока несколькими днями после Кавех, чья очередь была осматривать капканы и собирать дичь, не вернулся домой в самом что ни наесть счастливом расположении духа. Он грубо закинул туши на стол и забрал у Хайтама читаемую им книгу. Хайтам лишь сложил руки у груди, ожидая какого-нибудь объяснения. — Я же говорил, что я ничего не забывал! — Кавех победно ухмыльнулся, падая на диван под чужой бок, — И либо ты такой же невнимательный, как и я, либо зверь действительно просто убежал. — О чем это ты? — Я осмотрел ловушку вдоль и поперек — свежие кровавые следы есть, ошметки шерсти тоже, а вот самого зверя там нет. И либо он действительно смог как-то сбежать, либо… — … Либо его забрал кто-нибудь другой. — Думаешь, это может быть чем-нибудь опасным? Хайтам нахмурил брови — на его лоб заползла задумчивая глубокая складка, и Кавех, не сдержавшись, с силой расправил ее пальцем. Вся эта хмурость порой страшно старила Хайтама — он бывал угрюмым, иногда ворчливым, его волосы, стоило отдаленно приглядеться, почти казались сединой, если бы из-за этих вечных угрюмых гримас на его лице раньше времени всплыли морщины, Кавех с сожалением уронил бы несколько слезинок. Такому лицу было противопоказано так рано стареть, Хайтам и так выглядел немного старше Кавеха, хотя на самом деле был несколько младше. Хайтам не стал отталкивать его руку, но хмуриться перестал. — Если это животное, в настороженности нет необходимости. Что может сделать дикий зверь? Однако если здесь — в городе — помимо нас скрывается кто-нибудь еще, потенциально это могло бы обернуться для нас неприятностями, — после минутного размышления сказал он. — И что ты предлагаешь? Выждать и понаблюдать со стороны? — Этот вариант был бы как нельзя кстати, если бы нам было абсолютно нечем заняться на протяжении дня. — Но нам действительно практически нечем заняться, — ответил Кавех, — Хотя мне бы очень не хотелось сидеть в кустах и караулить. — К тому же что-то в этом никак не сходится — чтобы вытащить пойманного зверя — нужно либо раскрыть капкан и приложить для этого не мало силы, либо обрезать или обгрызть зверя, не раскрывая самого капкана. Для человека предпочтительнее был бы первый вариант — однако, после того, как достать зверя, капкан бы полностью раскрыли, и мы бы не узнали о том, что зверь вообще туда попал, если бы при ежедневном обходе ловушка все еще оставалась не среагировавшей — по нашему мнению. В таком случае, это, опять же, либо зверь, сорвавший добычу через зубцы капкана, либо человек, физической силы которого не хватило на то, чтобы раскрыть капкан полностью и скрыть свою кражу. — Даже жаль, что в последнее время погода была такой засушливой. По свежим и четким следам удалось бы определить, кто именно там ходит. — Капкан не был поцарапан когтями или зубами? — Ты думаешь, я бы смог отличить царапины от когтей и царапины от ножа? Да и я как-то не осматривал его прежде, чем забрать себе — побитый и побитый, покоцаный и покоцаный, разницы особенной тогда не было. Ты, например, запомнил, насколько целыми были капканы при первой установке? Вот и я нет. Возможно, стоит вновь поменять расположение ловушек, мне бы очень не хотелось лишаться части еды из-за этого вора. — Я подумаю над этим. — Окей. Расскажи позже, что надумаешь, великий мыслитель. Кавех поднялся с дивана, забирая туши, и понес их в сторону кухни, оставляя за собой длинную окровавленную дорожку. Все его руки были измазаны красным, он сполоснул их в прохладной воде, прежде чем приступить к свежеванию. Хайтам присоединился бы к нему позднее в любом случае — если надумал бы что-нибудь умное или если бы проголодался. Кавех вонзил нож в кроличью лапу с непонятной для себя свирепостью. Часть пойманного зверья уходила практически сразу на приготовление ужина, завтрака и обеда — мясо в сыром виде портилось очень быстро; стоило только оставить его на несколько часов при комнатной температуре и риск заработать пищевое отравление становился очень велик, в готовом виде еда хранилась гораздо дольше. Часть мяса завяливалась — сделать это было гораздо сложнее, чем просто прожарить сырой кусок на углях, однако так всегда была гарантия того, что у них будет некоторый запас еды на случай любых непредвиденных обстоятельств — в том числе непогоды, выходить из дома в которую не хотели ни Хайтам, ни Кавех. Вялением обычно занимался Хайтам, Кавех лишь наблюдал со стороны и на всякий случай запоминал процесс — им действительно повезло найти некоторые запасы соли в одной из своих вылазок. Еще часть мяса — обычно большая из того, что удавалось поймать — шла на выброс. В постоянной жаре и духоте Небраски животные, не пережившие острых зубьев капкана, начинали быстро разлагаться. Кроме того, некоторые из оставшихся в живых требовали тщательного осмотра и проверки на наличие инфекций и повреждений. Живых и здоровых убивали на месте, а после забирали домой. Ловля пищи казалась простой лишь на первый взгляд, скрывая под собой множество острых углов и подводных камней. Если кто-то посторонний крал и без того малую добычу, им стоило бы озаботиться этим вопросом как можно скорее. Хайтам зашел на кухню десятком минут позднее, как и предсказывал Кавех, забирая с раковины старую замусоленную тряпку. — Возможно, нам все-таки следует тщательнее осмотреть землю вокруг капкана, — сказал он, — Если мясо так сильно обтекало кровью всю дорогу, как оно обтекало по пути с гостиной на кухню, вполне вероятно, мы сможем понять направление, в сторону которого его отнесли. На земле должны были остаться кровавые следы, — Хайтам наклонился, принимаясь оттирать засыхающие пятна крови с пола. — Мы можем заняться этим завтра с утра. Осмотрим оба капкана, если направление одно и тоже, прогуляемся в ту сторону, поглядим, — ответил ему Кавех, заканчивая шинковку крольчатины.

***

Скрытые листьями и опавшей хвоей, капканы прятались на обширной территории леса, и, если не знать их точного расположения, покрытую грязью сталь едва ли можно было заметить со стороны, не угодив в открытую ловушку. Первое время эта мысль наводила на Кавеха некоторую дрожь, Хайтам вполне его понимал. Угодившие в такую ловушку звери не редко погибали, сдавленные острыми стальными тисками, Хайтам вспоминал о ноге Кавеха каждый раз, стоило ему лишь взглянуть в сторону раскиданных ловушек. Склонившись над одной из них, он начал аккуратно и внимательно рассматривать окружающую обстановку — толку от этого и правда было мало, старые капканы уже давно использовались в охоте и отличить на истерзанной поверхности животные царапины от любых других не представлялось возможным. Крови вокруг было немного — этот капкан был одним из тех, что недавно отмыли и перенесли — стараясь периодически менять расположение ловушек, Хайтам и Кавех могли передвигать капканы на совершенно другую точку, абсолютно далекую от предыдущей. Особенно хорошим местом была обширная лесная поляна — там частенько попадались кролики, и капкан, установленный в ромашковом цветнике, всегда подлавливал одного из них. В другие капканы, находящиеся гораздо глубже в чаще, иногда забредали животные крупнее, вероятно — лоси или олени. Один из таких капканов однажды просто пропал со своего места. Тот, что осматривал Хайтам, находился особенно близко к первым городским домам, в подлеске, и приносил меньше всего добычи. Хайтам поднялся с корточек, прохаживаясь по территории вокруг — трава скрипела под его ботинками, шишки трещали и ломались, но ничего особенного не было. Хайтам покрутил головой, оборачиваясь в сторону домов — на подходе к ним земля была чиста, если не считать застарелый кровавый след, оставленный Кавехом днем ранее. Вполне возможно, что тушу в прошлый раз уносил дикий лесной зверь покрупнее, — лисы особенно часто мародерствовали в лесах у госпиталя, Хайтам часто наблюдал подобные картины во время охоты в Омаха . Возможно, стоило просто подождать Кавеха и вернуться домой, продолжить занимать своими делами, если он также не обнаружит ничего необычного. Хайтам развернулся и зашагал в сторону леса, проглядывая листву под ногами на предмет каких-нибудь улик. Яркие солнечные пятна, проглядывающие сквозь высокие кроны, сменялись пятнистыми тенями — слепили глаза, стоило запрокинуть голову повыше. Вскоре небо ненадолго потемнело — особенно большая и темная туча пролетела мимо, подгоняемая ветром. Хайтам оглянулся на восток. Возможно, этот день был не самым подходящим для похода в лес, тучи, собирающиеся вдалеке, предвещали дождливый полдень. Хайтам заметил кровавые капли не сразу — едва видимые, они окропили кусты по правую руку, уходя прерывистой дорожкой дальше в лес и теряясь среди высоких сосен. Хайтам развернул карманную карту, забранную с парковки у въезда в город, и оглядел направление, в сторону которого им с Кавехом возможно пришлось бы прогуляться. Что ж, по крайней мере следы вели в сторону от города — если это была обычная семья лисов, переживать было совершенно не о чем. Хайтам оставался на близком расстоянии от запрятанного капкана, в зоне видимости Кавеха, с которым ранее утром договорился тут встретиться. Он прислонился к дереву спиной и вытащил из кармана походный справочник о диких растениях, одолженный из старой домашней библиотеки. Кавех появился на поляне гораздо позже, чем ожидалось. Неясное солнце еще не дошло до середины неба, но было к тому близко. Кавех проскочил прямо через кусты, отряхивая штанины от налипшей цветочной пыльцы и мелкого мусора. Он заприметил Хайтама практически сразу, а тот, судя по спокойной позе, практически сразу услышал его шумное появление. Кавех обогнул скрытый капкан по кривой дуге и приблизился к Хайтаму, лениво опираясь на его плечо. Он загнанно дышал, словно бежал весь обратный путь прямо по солнцепеку. — Что-то случилось? — сходу спросил у него Хайтам, но Кавех лишь отрицательно покачал головой. — На поляну выползла змея, я испугался, что она меня ужалит и решил обойти поляну с другой стороны, а это, знаешь ли, заняло приличную долю времени. — Удалось что-нибудь отыскать? — Если ты имеешь ввиду кровь — то нет. Но я немного прошелся по самой поляне, оглядел все там и сям, в одном место очень заметно притоптаны цветы, пару-тройку раз там точно кто-то проходил. И вряд ли это был какой-то зверь. Теперь я больше склоняюсь к тому, что в этом лесу мы с тобой живем не одни. А у тебя что? — Кровь. Судя по всему — следы ведут на юго-запад, я осмотрел карту, но не нашел на ней ничего примечательного. Никаких зданий, деревень или дач. — Дай взглянуть, — Кавех потянулся к сложенной карте, а после, раскрыв ее во всю величину, уселся прямо на землю, разложив бумагу на коленях. Та выглядела весьма потрепанной, хотя попала к ним в руки не более недели назад. Кавех знал территорию города и прилегающих лесных массивов весьма посредственно, однако вполне имел общие представления о самых важных достопримечательностях и зданиях. Спустя несколько минут пристального изучения он ткнул пальцем в точку посреди леса, у самой реки. — Тут этого не отмечено, но на самом деле на реке, недалеко от города, раньше стояла гидроэлектростанция. Я никогда не ходил в ту сторону — там были особенно опасные речные пороги, и местность у ГЭС внимательно охраняли, — Кавех растерянно почесал щеку, — Но если человек пришел из леса, да и, к тому же, примерно с юго-запада, вполне может быть, что он обосновался на станции. — Насколько она далеко отсюда? — уточнил Хайтам. — Если соотносить расстояние с масштабом карты — примерно в часе ходьбы, может быть немного больше. А что, появилось желание прогуляться? Хайтам хмыкнул, забирая карту обратно и складывая ее поглубже в карман. Они могли бы тихо осмотреться и проверить, есть ли там кто-нибудь, держась от станции на приличном расстоянии. Скорый дождь смог бы скрыть следы их присутствия, помочь проследить за тем местом издалека и остаться незамеченными. — Не особо, — честно ответил Хайтам. — Надеюсь, у тебя есть с собой дополнительный запас воды — гулять по такой жаре чистое самоубийство. Они выдвинулись в путь по кочковатой лесной глуши, молча оглядывая местность впереди. Несмотря на вялую прохладу среди сосен и редкую темень в особенно заросших кустарником и плющом местах, весь лес окутывала парная духота — чем больше туч собиралось на небе и чем гуще и плотнее росли деревья, тем сложнее становилось дышать — Кавех скинул толстовку и повязал ту на поясе, отчаянно пытаясь охладиться. Винтовка лениво болталась на его плече, ремень, казалось, вот-вот съедет вниз и потащит оружие за собой. Кавех устало поправлял его всякий раз и продолжал громко втягивать ртом горячий воздух. Хайтам наблюдал за тем, как его светлые пряди взмокали от пота и липли к лицу, волосы на макушке завивались от влаги почти детским пушком. Это выглядело глупо и забавно, Хайтам едва заметно улыбался, пока Кавех, отчаянно потеющий и раздраженный, шел на шаг впереди него. Наблюдать украдкой за Кавехом было особенно приятным занятием — тот часто делал что-то глупое или бессмысленное, неосторожное или неуклюжее, но в некоторой степени милое. Что-то милое он делал даже чаще, чем делал все остальное. Вскоре Кавех обернулся — Хайтам быстро убрал с лица намек на улыбку и посмотрел на него вопросительным взглядом. — У меня проблема. — Какая? — Мои волосы, они… Они повсюду! — Кавех уныло дернул за висящую мокрую челку, показательно зачесал ее пальцами в общий хвост, пока та вновь не упала вперед, — Я так больше не могу. Кавех приблизился почти вплотную, требовательно схватил Хайтама за рукав. — У тебя есть что-нибудь, чтобы их закрепить или убрать? — Конечно, специально для тебя каждый день ношу с собой резинки. — Прекрати ерничать. Под пристальным взглядом Кавеха Хайтам скинул с плеч на землю рюкзак, он расстегнул передний карман и немного порылся в скрытых там вещах — требование Кавеха найти что-нибудь звучало капризно, но Хайтам в некоторой степени понимал это желание как-нибудь помочь себе в такую погоду. По его спине градом катился пот — в окружающем полуднем мареве можно было легко сойти с ума. В конце концов он достал из глубин кармана обрывок грязного старого бинта и протянул его Кавеху. — Можешь использовать это. Кавех уставился на бинт с непонятным выражением на лице — тот, конечно, не был чистым, но, справедливости ради, волосы Кавеха все равно выглядели грязным замусоленным гнездом, не было смысла противиться единственному лоскуту ткани, который Хайтам смог у себя отыскать. Кавех взял его в руки, повертел в пальцах, рассматривая со всех стороны, а после протянул Хайтаму обратно. — Помоги мне это завязать, — попросил он, обернувшись к Хайтаму спиной и стягивая винтовку вниз, с плеча, чтобы она не мешала процессу, словно не оставлял шанса для возражения. Кавех оперся на винтовку рукой, как на костыль, словно августовская жара оплавила его тело — позвоночник скрутился дугой, голова наклонилась вперед, выпятив холку, и Хайтам уставился на эту позу в замешательстве. Помочь завязать волосы? Каким образом? Разве сам Кавех не справился бы с этим лучше? Рука Хайтама однако потянулся к чужой голове, касаясь нагретой макушки и влажных волос. Казалось, от пота запах волос несколько усилился — от них пахло старым мылом, найденном ими в Брокен-Боу, землей и чем-то неуловимо противным и немытым - каким-то природным мускосом. Хайтаму нравился этот запах. С такого близкого расстояния он сильно бил в нос, кожа на руках порывалась мурашками, стоило сильнее зарыться пальцами в пряди. Кавех не высказывал ни малейшего дискомфорта, стоя все также неподвижно и выжидательно. Хайтам мотнул головой, отбиваясь от жара, проникшего, кажется, прямо под корку черепа, и принялся за дело. Он осторожно собрал волосы Кавеха в небрежный, неаккуратный пучок и закрепил их марлей. Его движения были быстрыми, но неловкими. Вскоре он отступил на шаг. Выглядела прическа вполне сносно, если, конечно, замотанные лоснящиеся жирным блеском волосы, обмотанные на голове, можно было назвать прической — кроме Хайтама этого бы все равно никто не смог увидеть. Самого Хайтама все устраивало. Кавех благодарно улыбнулся. Он коснулся пучка волос, внимательно ощупывая его верхушку, а после посмотрел прямо на Хайтама — их взгляды встретились. В глазах Кавеха было что-то такое, чего Хайтам никак не мог понять — он мог бы принять это за обыкновенную благодарность, но Кавех продолжал внимательно вглядываться, и его румянец, охватывающий все лицо и область шеи, совсем разгорелся — зной, кажется, до предельного ощипал его кожу. — Спасибо. — Не за что, — ответил Хайтам, тяжело ворочая слова на языке. Кавех хотел было сказать что-то еще, но Хайтам, спокойный и расслабленный всего секунду назад, со всей силы возможной силой и скоростью утянул его за свою спину. Кавех ошалело взглянул на Хайтама, падая в сторону тяжелых ветвистых корней. В тот же момент Хайтам выхватил нож и метнул его в зараженного. Нож пронзил голову сталкера — тот, выглянув из-за деревьев и качнувшись на четвереньках, упал навзничь — нож остался торчать рукояткой вверх. Задержавшийся в тучах дождь хлынул почти сразу, стоило Кавеху немного выровнять дыхание и крепко вцепиться в винтовку.