Тайна Чэнлина

      Вэнь Кэсин с Чжоу Цзышу обрабатывают друг другу раны и накладывают повязки в тягостном молчании. Оба то и дело косятся в окно, только двор остаётся пустынным, лишь верхушки деревьев колышутся за воротами.       — А-Сюй, — глухо зовёт Кэсин, зябко обнимая себя за плечи, — а что если этот Старое Чудовище расскажет Чэнлину, кто я?       Цзышу до крови сжимает кулак, рыкнув сквозь зубы:       — Я убью его! — И, шумно сглотнув, припечатывает. — А Чэнлин не поверит.       Вэнь лишь обречённо качает головой.       — В любом случае он останется на твоей стороне. — Отрезает Чжоу, пряча глаза.       Кэсин не отвечает. Его взгляд вдруг падает на окрасившуюся алым кисть шисюна. Он перехватывает до лёгкой дрожи напряжённую руку. Фынь за фынем осторожно просачивается под чужие пальцы своими, разжимает кулак и сцеловывает-слизывает кровь. Желваки бывшего главы Окна Небес перестают ходить ходуном. Он проводит пальцем по щеке шиди, смазывая красный развод, и позволяет перевязать ладонь платком. Только всё это время почти неотрывно смотрит в сторону леса.       — Оставайся здесь, а я пойду ещё поищу. — Велит он наконец.       Призрак вскакивает, мёртвой хваткой вцепившись в его рукав.       — Со сломанной рукой?! Не позволю! Я сам пойду! — Возмущённо восклицает он.       Чжоу недобро сдвигает брови:       — Не спо…       Владыка Долины вскидывает руку:       — Постой! — Шисюн обращает на него вопросительный взгляд. — Кажется, что-то промелькнуло снаружи.       Оба прикипают взглядами к двери.

***

      Чэнлин приземляется у самого выхода из леса и ещё за рядом деревьев видит в окне тусклый свет. Отряхнув одежду, надев повязку и спрятав в сапог окроплённый кровью чёрный камешек, он приближается к воротам. Лин не пытается скрываться — прогулочным шагом минует двор, слегка пошатываясь от разыгравшейся слабости и головокружения, и просто шагает через главный вход. А при виде бывшего учителя и Владыки Долины вспоминает свою догадку о прошлом воплощении, чтобы на лице отразился неподдельный шок.       — Мастер Чжоу, Мастер Вэнь, что случилось?! — Вошедший «растерянно» переводит взгляд с одного на другого, мысленно молясь, чтобы не раскусили. — Почему вы ранены?!       Несколько секунд оба просто смотрят на него, не до конца уверенные, что это не игра воображения. Первым отмирает Цзышу: в три размашистых шага сократив разделяющее их расстояние, с размаху бьёт подопечного по лицу. Тот, закашлявшись, сплёвывает кровь. Чжоу отшатывается и резко роняет руку, распахнувшимися глазами глядя на багровую кляксу. Чэн, опомнившись, сжимает зубы и, проглотив остатки крови, возвращает голову на место. В виски как будто вонзается по игле. Вспыхнувшие злостью глаза окатывает жжение, заставляя рефлекторно зажмуриться. Но от того, чтобы закрыть глаза ладонями, он себя удерживает — просто скрещивает руки на груди и до металлического привкуса впивается зубами в щёку, чтобы не вскрикнуть. Зато вскрикивает пришедший в себя Вэнь:       — А-Сюй!       Вбежав между ними, он приобнимает шисюна за плечо, поглаживая по спине:       — Тише, тише, успокойся. — И, повернувшись к Чэнлину, касается кончиками пальцев наливающейся по всей скуле гематомы. — Как ты?       Тот сглатывает вязкую кровь, сдерживая приступ не то кашля, не то рвоты. Отвечает глухо, но ровно:       — Всё в порядке.       Жжение в глазах немного затухает. Лин, проведя руками по лицу, чтобы смахнуть выступившие слёзы, решается их открыть. Когда зрение проясняется, он замечает на красной мути повязки едва различимые разводы чуть более густого оттенка. Сердце подпрыгивает. Но никто, кажется, не заметил. Чэн на всякий случай украдкой вытирает ладони о полы одежд. В следующий миг запястье стальными оковами сдавливают пальцы бывшего учителя. Он инстинктивно дёргает рукой, но её только больнее сжимают. Опомнившись, заклинатель пускает все силы на то, чтобы скрыть наливающую золотое ядро энергию. Приходится делать это постепенно, чтобы не раскрыться. Эти старания вкупе с воздействием камешка и частично потраченным резервом приносят плоды: Чжоу медленно выдыхает. Его плечи немного расслабляются, однако выражение лица по-прежнему убийственное. И тиски на руке даже не думает разжимать.       — Больше ты не выйдешь из дома! — Хрипло рычит он.       Хочет сказать что-то ещё, но едва окончив фразу, срывается в тяжёлое рваное дыхание как у загнанного животного.       — Что, даже днём? — Изображает сбитую с толку наивность Лин.       Натолкнувшись на не терпящий возражений взгляд, он возмущённо повышает голос:       — Но почему?! Что такого ужасного я сделал, что вы хотите посадить меня под арест как преступника?!       Цзышу перекашивает. Задохнувшись на пару секунд, он срывается на крик:       — Что ужасного сделал?! — Он хватает бывшего ученика за грудки, встряхивает как тряпичную куклу и выдавливает сквозь сжатое спазмом горло. — Я… Не. Позволю… Тебе… Умереть!       Чэнлин хлопает глазами под алой полосой:       — Что? О чём вы вообще?       В разгоревшуюся болью щёку снова хлёстко врезается твёрдая ладонь. Но на сей раз заклинатель в следующее же мгновение, сглотнув кровь, возвращает мотнувшуюся голову в прежнее положение. И, вздернув подбородок, зыркает на бывшего учителя. Правда, тут же приходится зажать рот и нос. Чэн еле успевает сделать вид, будто хватается за место удара. И тут же задерживает дыхание, загоняя кашель обратно в грудь. Удушающая липкая влага заполняет ноздри, стоит в горле, так и норовя вырваться наружу. Глаза окатывает новой волной огня. Почему именно сейчас?! Успокаивающий голос Вэня и грубый ответ Чжоу доносятся словно издали, отдаются в ушах неясным звоном. Кадык судорожно дёргается. Тёплая жидкость заливает рот. Тлеющая у висков боль с каждой секундой усиливается, расползаясь вдоль черепа. Проклятье! В плывущей кровавой мути перед глазами кое-как получается различить качающиеся контуры.       Чэнлин шагает вперёд, огибая предметы по памяти. Свободную руку опять стискивают до хруста костей. Он просто с силой выкручивается из чужих пальцев, не ощущая боли от полоснувших кисть до крови нестриженых ногтей, и уходит. Вслед раздаётся крик, а потом воркование Кэсина на грани слышимости. Взмолившись мысленно: «Только не дай ему меня остановить, задержи его, задержись сам, сделай в этой жизни хоть что-то полезное!», — Чэнлин вслепую добирается до своей комнаты. Ощупью заперев дверь, он сползает по ней, заливая гранатовой влагой ладони, одежды, пол. Голова раскалывается точно внутри кузнечный молот взбесился. Глаза сами собой зажмуриваются от пронзающей их боли. Хлынувшие ручьём слёзы оставляют на щеках липкие узорчатые кляксы.       Лин подцепляет почти не гнущимися от онемения пальцами подол цзяньсю и подставляет его под кровавый водопад, еле удерживая трясущимися руками. Тело ломают судороги. Липкая жидкость беспрерывно хлещет из носа и горла — не вдохнёшь. От нехватки воздуха и кровопотери голова кружится словно мальчишку поглотил смерч. Лишь всё нарастающая боль, что уже полностью захватила тело, не позволяет рухнуть без сознания. Чэнлин душит крик, впиваясь зубами в предплечье. И даже не замечает, как вспыхивает шрам под иллюзией. Больно. Больно.

***

      Больно. Следы кнута полымем горят на спине, намокшая вокруг них ткань противно липнет к коже. После разговора с Гу Сян Чэнлин уходит подальше от людей в поисках самого тихого и отдалённого угла, как вдруг сзади его осторожно окликает незнакомый голос:       — Постой.       Внутренности неприятно сжимаются. Приходится сильно напрячь охотно вспыхнувшую болью спину, чтобы перестать сутулиться. Медленно обернувшись, он видит перед собой жилистого юношу в тёмной одежде. Он похож на воина, однако ласковый опечаленный взгляд выбивается из этого образа.       — Вы что-то хотели, господин? — Сдержанно спрашивает Лин, гадая, кто бы это мог быть.       Похититель или шпион вряд ли явился бы средь бела дня и уж точно выдавать своё присутствие не стал бы. В то же время на адепта Юэ Ян этот человек ни капли не похож. Притом маловероятно, чтобы постороннему позволили разгуливать здесь столь свободно да ещё и в условиях всеобщей охоты за Лазурным Диском.       — Ты ведь ранен… — Произносит незнакомец с долей неловкости. — Я просто заметил, что ты идёшь явно не в лекарские покои, вот и…       Потупив взгляд, странный заклинатель быстрым движением облизывает губы.       — Рана пустяковая — не стоит беспокойства. — Изгибает губы в вежливой улыбке Чэн, чувствуя, как надламывается в душе очередная трещина.       Он уже привык, что заботу здесь проявляют с целью заманить в ловушку. И всё же стоит признать: есть в этом человеке нечто неуловимо располагающее, тянет довериться ему точно старому другу.       — Даже если так, необходимо её промыть, обеззаразить и закрыть повязкой. — Качает головой юноша. — Даже в маленькую и безопасную на первый взгляд рану может с лёгкостью проникнуть заражение.       Замолкнув на мгновение, он мягко предлагает:       — Если ты не хочешь идти к целителям, я мог бы сам это сделать: мазь и бинт у меня есть. — Его ладонь слегка хлопает по поясной сумке.       На сей раз уголки губ приподнимаются сами собой. Тревога шевелится в сердце, но Чэнлин ещё раз проговаривает про себя, что убийце или похитителю не было бы нужды завязывать разговор, когда была отличная возможность подкрасться со спины.       — Я буду благодарен.       Они устраиваются на траве между окружающей школу стеной и высоким кустарником. Чэнлин, оголившись до пояса, ложится на расстеленный незнакомцем плащ, уткнувшись лицом в его колени. Вокруг юноши витает аромат согретой солнцем смолы и каких-то смутно знакомых цветов или трав. Лин вдыхает поглубже — приятно. А незнакомец отводит его хвост за плечо, пройдясь гладящим движением по мягким волосам, и открывает флягу. Прохладная вода немного успокаивает жжение в ранах, умелые руки действуют ловко и аккуратно. Пациент сам не замечает, как расслабляется под нежными касаниями. Боль вспыхивает с новой силой, когда дело доходит до обеззараживающего настоя. Чэн дёргается и закусывает губу.       — Тшш. — Шепчет этот странный воин, успокаивающе поглаживая здоровый участок спины возле раны. — Извини, я постараюсь осторожнее.       Лин чувствует, как теплеет на щеках от такой заботы, и немного поворачивает голову, чтобы заглянуть своему лекарю в лицо:       — Всё в порядке, не волнуйся.       Тот при виде алой струйки, сочащейся из его губы, моментально лезет в сумку. А в следующий миг уже протягивает свёрнутую чистую тряпицу:       — Вот. — И просит. — Не кусай себя, пожалуйста.       Сжимая зубами ткань, Чэнлин не перестаёт улыбаться. А незнакомец тем временем возвращается к обработке ранений, став действовать ещё трепетнее. А когда он склоняется, чтобы подуть на только что продезинфицированный след хлыста, Чэнлин несколько раз быстро смаргивает. Ни один целитель на его памяти не был так заботлив. Окончательно растаяв, он даже не замечает, как лечение подходит к концу. Понимает это, только когда ощущает лизнувший спину холод. Чэн медленно переползает в сидячее положение, чтобы сразу поймать тревожный взгляд:       — Как ты?       — Всё… хорошо. — Он опускает глаза, чувствуя, что тепло добралось до ушей.       Собрав лекарства, юноша предупреждает:       — Завтра надо будет сменить повязки.       Со смущённой улыбкой Лин опирается на протянутую руку:       — Хорошо… Спасибо. — И добавляет на грани слышимости. — За всё.       Пара минут проходит в молчании, однако ни один не спешит прощаться. Наконец Чэнлин, справившись со стеснением, нарушает тишину:       — Я не видел тебя здесь раньше. Ты не из этой школы?       — Да, я приехал к Главе Пяти Озёр с поручением. — Охотно откликается собеседник. — Меня зовут Хань Инь.       — А я Чжан Чэнлин. — Представляется мальчишка и слегка усмехается без веселья отразившемуся на чужом лице удивлению. — Да, тот самый.       Он уже привык ждать формальных соболезнований, жалости, неловкой смены темы, каких-нибудь банальных вопросов или, быть может, «умных» комментариев насчёт случившегося с ним. Однако Хань Инь только понимающе уточняет:       — Не спрашивать?       Лин кивает, пару раз быстро смаргивая, и спрашивает:       — Ты задержишься здесь?       Новый знакомый задумывается на несколько секунд:       — Не уверен. Но, возможно, останусь на несколько дней.       Чэн быстро осматривается, не заметил ли их кто, и, понизив голос, выпаливает:       — Если останешься, может увидимся здесь же сегодня ночью, поболтаем без лишних ушей?       Хань Инь улыбается уголками губ:       — Я буду рад.       А Чэнлину кажется, что в глазах напротив проступила неясная печаль, даже сожаление. Он собирается было спросить об этом, только рядом раздаются приближающиеся шаги, и заклинатели, переглянувшись, брызгают в стороны.

***

      Чэнлин приходит в себя со слабой улыбкой на губах и отдающейся по всему телу болью. Вздрогнув, он лихорадочно осматривается — в комнате больше никого. Бросает испуганный взгляд на дверь — заперто изнутри. Скачущее галопом сердце немного успокаивается. Внизу слышатся мечущиеся шаги и гул голосов. Нельзя расслабляться! Знобит сильно. Непослушные руки подламываются несколько раз подряд при попытке опереться. Больно. Голова и так раскалывается, а тут ещё и удары об пол. Лин с грехом пополам стаскивает цзяньсю. Еле как поднявшись на предплечья, оттирает пол с сапогами от крови, благо высохнуть она не успела. Потом подползает к очагу и стягивает оставшуюся одежду, прокусив насквозь все щёки и язык. Кое-как разрезает-разрывает её на неряшливые лоскуты и, оттерев бордовые разводы с лица и рук самым чистым, погребает их в куче дров. Трясущиеся руки высекают искру лишь после нескольких десятков попыток.       Сплюнув немного крови на чёрный камешек, Чэн тянется и истощённому приступом резерву. О том, чтобы открыть шкаф и извлечь оттуда смену одежды своими силами даже думать глупо. Пока он одевается, руки раз десять безвольно падают. Воевать с застёжками приходится и того больше. В итоге половина так и остаётся непобеждённой, а большая часть оставшихся не на своём месте, однако переделывать сил нет. Их едва хватает, чтобы доползти до столика, сгорбленно сесть, опираясь на него, и с помощью остатков духовной энергии передвинуть засов. Вскоре раздаётся стук в дверь.       — Открыто. — Коротко отзывается Чэнлин.       Скосив глаза на вошедших, он взглядом указывает напротив себя:       — Садитесь.       Когда парочка в давящем молчании опускается на предложенное место, Мастер Чжоу до синяков сжимает запястье бывшего ученика.       — Больно. — Морщится тот.       Чжоу в ответ лишь зыркает на него. Лин устало произносит:       — Надеюсь, хоть теперь кто-нибудь объяснит толком, что такого ужасного я, по-вашему, сделал.       Чжоу Цзышу, вспыхнув, сжимает кулак до побелевших костяшек, но Вэнь Кэсин прижимает его ладонью и поднимает на мальчишку полные горького укора глаза:       — Неужели ты не понимаешь? Ты ведь обещал не заниматься больше боевыми искусствами и…       Лин сводит брови с видом оскорблённой невинности:       — Вообще-то я не…       Бывший учитель вырывает руку и врезает по столешнице:       — Не ври!       Чэнлин обжигает его ледяным взглядом:       — Мастер Чжоу. Вы ведь сами проверяли ток моей ци, как только я вернулся, и перепроверили только что. Разве он был нестабилен? Да и вообще, разве я подавал тогда или подаю сейчас хоть какие-то признаки начинающегося припадка? Так с чего вы взяли, что я тренировался?       Бывший глава Окна Небес на миг теряется, но тут же снова вскидывается:       — Тода почему ты так плохо выглядишь?!       — А как я по-вашему должен выглядеть после бессонной ночи и двух затрещин? — Выразительно выгибает бровь Чэн.       В серых глаза отражается вина, однако Чжоу продолжает допытываться:       — А зачем ты взял с собой меч?!       — Затем чтобы продать: не мог больше смотреть, как он на стене неприкаянный висит. — Отрезает заклинатель.       На него устремляются два полных недоверия и подозрений взгляда.       — Неужели вы сами не видели, что я пришёл безоружным? — Вскидывает брови Чэнлин. — Ну где я, по-вашему, мог меч прятать? Мой-то, в отличие от легендарного клинка Цинь Хуайчжана, не гнётся!       — Откуда мне знать, что ты не спрятал его где-нибудь, чтобы тайком тренироваться?!       Чэнлин вынимает из поясной сумки деньги и принадлежности для макияжа. Приходится до предела напрягать руку, чтоб не тряслась.       — А это ещё что такое? — Чжоу выхватывает баночки, рывком открывает их по очереди и принимается придирчиво оглядывать и нюхать содержимое каждой.       — Косметика. — Невозмутимо отвечает Лин.       Цзышу впивается взглядом в его лицо:       — Тогда почему такие цвета?       Он пожимает плечами:       — Мне идут холодные оттенки.       Вэнь, улучив момент, утаскивает баночки у шисюна и сам принимается за их изучение.       — А-Сюй, это и правда косметика. — Резюмирует он спустя несколько минут.       Чжоу наконец опускает глаза. И, растеряв воинственный пыл, весь поникает. Лину даже на секунду кажется, что он сейчас потеряет сознание. Шиди обнимает его за плечо, придерживая.       — Ну что, с этим разобрались? — Холодно интересуется мальчишка. — Теперь могу я наконец услышать, что произошло с вами?       — Мы пошли тебя искать и наткнулись на разбойников. — Вздыхает Владыка Долины.       Не удержавшись от поддразнивания, Чэн хлопает глазами:       — Обычных разбойников? И они так сильно вас потрепали?       — Среди них было несколько заклинателей. — Находится Кэсин и сразу переводит тему. — Вот поэтому тебе и не стоит разгуливать в одиночестве за пределами поместья. Обещай, что впредь не будешь так делать.       — Обещаю. — Легко произносит Чэнлин.       Призрак треплет его по щеке.       — А теперь ложись спать. Нам всем нужно отдохнуть.       — Доброй ночи. — Бросает он вслед наконец оставившим его в покое наставникам.       А ведь пока эта парочка будет спать, можно помедитировать. А лучше пробраться к техникам и поискать что-нибудь полезное да и просто интересное. Эх, ещё бы так не мутило. Чэн тяжело поднимается на ноги и делает несколько шагов, как вдруг его ведёт. Восстановить равновесие удаётся с трудом. Будто налившиеся свинцом руки падают как тряпичные, побалансировав пару фэней. Мышцы ноют. Голова гудит. Веки безумно тяжёлые. Заклинатель бросает хмурый взгляд на постель. До чего бесит это слабое тело! Пока он преодолевает оставшееся расстояние, его немного мотает. Лин падает поверх одеяла. Сил хотя бы сапоги стащить нет. Едва голова касается того, на что она там бахнулась, сознание падает в темноту.

***

      Ночь. Пробивающийся сквозь облака призрачный свет луны серебрит освобождённые от тугого пучка и тяжёлой заколки волосы Хань Иня, отражается в его бездонных внимательных глазах. Заклинатели лежат на скате крыши, повернувшись друг к другу. Тёплое дыхание нового знакомого невесомо касается лица. Чэнлин рассказывает о бурных событиях последних дней, Инь слушает, затаив дыхание. У мальчишки мелькает мысль, что он поступает опрометчиво, делясь этими историями с тем, кого едва узнал. И всё же не выходит даже представить всерьёз, будто этот добрый человек, чей взгляд плещет сочувствием, а рука мягко сжимает ладонь Лина, даря поддержку, может оказаться очередным охотником за выгодой. Тем более, Чэн ведь сказал, будто ничего не знает о лазурном диске, да и о наставлениях учителя и дяди Вэня умолчал. И потом, новый знакомый, как выяснилось, служил вместе с учителем и до сих пор относится к нему с большим уважением.       — Лорд Чжоу согласился взять тебя в ученики?! — Восклицает вдруг Хань с округлившимися глазами.       Чэнлин смущённо опускает взгляд:       — Пока нет. Но дядя Вэнь сказал, что я однажды добьюсь этого, если не буду сдаваться.       Хань Инь качает головой:       — Если человек не хочет видеть тебя рядом, значит у него есть свои причины. И изменить решение его можно заставить, лишь устранив корень проблемы. — Серебристо-голубой взгляд наполняется тоской, голос делается глухим и словно чужим. — Однажды Лорд Чжоу согласился на предложение одного высокопоставленного человека, которого тогда считал другом, основать и возглавить тайную организацию для борьбы с предателями и заговорщиками. Он в то время потерял учителя и стал главой школы, поэтому втянул туда всех своих шиди в надежде обеспечить им хорошее будущее и благородное дело. Однако вскоре оказалось, что эта организация ничто иное как секта наёмных убийц. Только когда лорд осознал это, пути назад уже не было, ведь карой любому, кто откажется от службы, была смерть.       Пока погрузившийся в воспоминания Инь ведёт речь, Чэнлин задумчиво хмурится: он точно слышал нечто похожее в разговорах старших.       — Из страха за вверивших ему свои жизни товарищей Лорд Чжоу продолжал выполнять приказы обманувшего его человека и даже лично казнил пытавшихся сбежать починённых, чтобы остальных не убили вместе с ними. Хотя даже те, кто безропотно терпел, всё равно погибали один за другим на опасных миссиях. Так продолжалось до тех пор, пока лорд не потерял всех, кто принадлежал к его школе. После этого он оставил свой пост и ушёл в скитания. — Полный тоски голос затухает.       Несколько мгновений оба безмолвствуют. Хань Инь прикрывает глаза. Лин закусывает губу и часто моргает, а когда получается совладать с дыханием тихо спрашивает:       — Эта организация называлась Окно Небес?       Хань вздрагивает всем телом, вскидывая на собеседника распахнувшиеся глаза. Тот легонько касается его рук.       — Не переживай: я ни за что его не выдам. И ему не скажу о том, что ты мне поведал.       Инь чуть сжимает его ладони и призрачно улыбается. Но быстро поникает, возвращаюсь к рассказу:       — В общем, теперь Лорд Чжоу винит себя в том, что не уберёг товарищей и лишил жизни много невинных людей, и по-прежнему скорбит по тем, кого потерял. Поэтому замкнулся и не подпускает к себе людей. — Он тяжело сглатывает. — А ещё он не берёт учеников, потому что считает себя недостойным и неспособным нести ответственность за чужую жизнь.       Чэна пронзает желание сорваться, разыскать Господина Чжоу, крепко обнять его и сказать, что всё будет хорошо. И остаться рядом, чтобы защитить любой ценой, ведь:       — На него идёт охота? За побег?       Взгляд собеседника светлеет:       — Нет: его считают мёртвым. И, надеюсь, будут считать и дальше.       — А многие знают, что он умеет изменять свою внешность?       — В основном те, кто был связан с ним на службе. А здесь таких сейчас мало.       Немного успокоившись, Чэнлин переходит к другой теме:       — А ты сам хотел бы стать его учеником?       — Скорее нет чем да. — Хань Инь едва слышно вздыхает. — На самом деле я стал воином лишь потому, что покорился воле семьи.       — А чем ты хотел бы заниматься? — Интересуется Чэн и добавляет. — Мне кажется, ты мог бы стать прекрасным целителем.       — На самом деле… именно в целительстве я и вижу своё призвание. — Признаётся Инь.       А Чэнлин ловит себя на мысли, что любуется этим очаровательно зардевшимся лицом, застенчивой улыбкой и мечтательным блеском ясных глаз.