Сhanging expectations

«Ч-что? Кто это?» — Голос не ответил — «Привет? Ты… королева? А я принц?» Размышляя об этом, я заметил себя в отражении огромных глаз королевы. В основном моя голова была черной, хотя она переходила в белую нижнюю часть тела, начиная с ушей. Говоря об ушах, они были около макушки моей головы и вытянуты наружу. Мои глаза были такими же, как у самой королевы, только у меня были блеклые оранжевые щелевидные радужки, а не злодейские зеленые. Странно, я обратил внимание на нее, а не двух других похожих существ, Подмненышей. Наверное, это важно, рассеянно заметил я. «Подождите, подменыши? Откуда я это знаю?» «Окрепни, моя личинка. Потому что ты принесешь мне будущее, » — продолжал голос. «Должно быть, это говорит королева, но она меня не слышит». Королева открыла рот, открывая мне прекрасный вид на ее вытянутую морду, полную зубов и клыков. Розовые струйки тумана начали исходить из ее горла, лениво расплываясь наружу. Почти сразу же шепот начал заглушать глухой шорох и щелканье, заполнившее мой разум. «Рядом с тобой я…» «… очень хорошо…» «… тебе не следовало…» «…расскажи куда мы вместе пойд…» Было что-то еще. Нечто, превосходящее все, что я когда-либо испытывал. Это было чистое счастье, удовольствие к которому невозможно подобрать определение. Учуял ли я его, как акула слышит кровь в воде? Могу ли я унюхать его, как ищейка чует стейк? Я не знаю как, но мне хочется получить это. Мне оно нужно! Мой рот открылся, и я судорожно вздохнул, высунув язык и пытаясь ухватиться за эфирные щупальца любви. Розовый туман попал мне в рот, и я тут же ощутил вкус самой божественной вещи, которую только мог себе представить. Эта амброзия, этот нектар наполнили каждый дюйм моего естества теплом, попутно наполнив мой желудок до краев. Мой разум… Затуманен. Так хорошо. Хочу…. Больше любви. Королева разорвала зрительный контакт, и я снова почувствовал, как меня перемещают, на этот раз к спине королевы. Меня это мало заботило, я уже начал впадать в то, что, как я полагал, было лучшей пищевой комой, которую я когда-либо испытывал. Я едва заметил, что шепот исчез, оставив меня снова наедине с стрекотанием и чириканьем. Я икнул. Свернувшись калачиком на зеленой скорлупе, в которой скрывались теперь убранные крылья королевы, я смотрел полузакрытыми глазами на маленькие яйца, которые теперь начали трескаться и открываться. Из них появлялись меньшие версии меня, хотя и с голубыми глазами. Как я мог только догадываться — трутни высовывали свои толстые головы. Они тоже начали шипеть и молотить, только уже друг друга, а не свое новое окружение. Или, может быть, они были, я был не в том состоянии, чтобы заботиться о нем. «Я понятия не имею, что происходит», — заметил я с тихим хихиканьем, перешедшим в приглушенное шипение. «Кажется пора вздремнуть». Когда я заснул, я заметил — и тут же отбросил — тот факт, что маленькие личинки теперь ползут ко мне, или, скорее, к королеве. Псоцид встала после того, как королева Кризалис прошла мимо нее, а затем встала рядом с Летоцериус. Они обменялись взглядами, прежде чем снова обратить внимание на королевскую особу в комнате. Они молчали, пока их королева не начала кормить принца Фазму. — Ее Величество воистину немало заботиться о состоянии личинки, если она кормит его неразбавленной любовью, не меньше, чем из своего личного запаса, — прошептала Летоцерус. Морда Псоцида сморщилась, когда она подумала: «Это имеет смысл. Когда в последний раз она рожала принца или принцессу?» Летоцерус на мгновение замолчала. «…Никогда в незапечатанных детских записях». Яйца вокруг королевы начали трескаться и разбиваться, когда остальной выводок начал являть себя миру — Больше века? — спросила Псоцид, и Летоцерус кивнула. Личинки теперь начали роиться под королевой Кризалис, некоторые сражались за лучшие места. Это поколение, казалось, отдавало предпочтение отверстиям задних ног Кризалис, ближе к принцу Фазме. Достаточно скоро коллективное шипение личинок стихло, когда они свернулись на королеве, и в камере снова воцарилась тишина. Псоцид подсчитывала разбросанные повсюду целые яйца. Сравнив свой счет с цифрами, доступные через Плетение, Псоцид тихо прокомментировала, хотя и достаточно громко, чтобы Хризалис могла услышать: «Четыре из пятидесяти одного яйца. Фактически это самый успешный выводок за последние десятилетие». «У него тихий голос, Моя Королева», — замечает Летоцерус. «Он такой же тихий, как и у остальных личинок». Кризалис усмехнулась: «Простодушный болван! Думаешь, я забыл основы биологии перевертыша — прошипела она. «Он не говорит слов, но чувствуется само его присутствие. И этот питомник лучше убирать по часам, кормилиц выводка Летоцерус, иначе ты тоже отправишься в чан для переработки!» — Сейчас, Моя Королева! Летоцерус склоняется и говорит. Казалось бы, слишком громко, так как несколько личинок зашуршали, зарабатывая еще один взгляд королевы. Псоцид помогла убрать с земли яичную скорлупу и разбавленную любовью белковую жидкость. Двое подменышей работали мертвецки тихо, малейший шум вызывал еще один фирменный взгляд их королевы. Поездка из питомника в баки для переработки была не шуткой, но кормилицы выводка работали быстро, обладая опытным знанием дела. Вылупление. День, когда кормилицы приветствовали детенышей в этом мире, и день, когда кормилицы извивались под пристальным вниманием королевы Кризалис. Псоцид заметила, что она понятия не имела, с нетерпением ли она ждала нового вылупления или боялась его. Когда я очнулся от своего сна о средневековой Франции, управляемой гигантскими мотыльками, сразу стало очевидно, что на самом деле я больше не на вершине королевы. Я лежал на земле, укрытый теплыми вещами. Открыв глаза, я увидел, что снова нахожусь в круглой пещере. Светло-зеленый свет, льющийся с потолка, ничуть не изменился. Этим подменышам определенно очень нужен новый дизайнер интерьеров. Тепло исходило не от моих одеял, а твердый пол определенно не был моей кроватью. Чем бы ни было это странное новое существование, лишаться и такой жизни в планах не было. Я действительно был перевертышем, и теперь я был покрыт более мелкими личинками подменышей. Они, казалось, сгрудились вокруг меня. Щебетание в моем сознании еще больше стихло, мне пришлось сосредоточиться, чтобы его слушать. «Что ж, все это никуда не денется, мне нужно подвести итоги того, что мне известно. Я личинка подменыша. Я питаюсь любовью». Откуда я знаю эти две вещи? «Голос, который говорил со мной без слов, как будто проецировался прямо в мой разум». Возможно, так оно и было. Возможно, королева общалась телепатически. В этот месте все было возможно. «Королева подменышей, она назвала меня принцем Фазмой.» Должно быть, это мое новое имя. И поскольку я был принцем, а она королевой… «Она… моя мать.» Совпадающие черты подтверждают это: ни у одного другого подменыша не было таких глаз, как у нас. У всех этих трутней голубые глаза с замутненной радужкой, а у королевы — моей матери — радужки были щелевидные, как у кошки. Я также был сравнительно более массивным в окружении этих меньших подменышей. Все это говорит о том, что она сама снесла мое яйцо, и никакое другое. «Мое последнее воспоминание — меня ограбили. Была сильная боль…. Я не должен… иметь…» Я умер. Я умер и переродился в теле королевской лошади-насекомого. «Чёрт»